—Блин, что за говно?!

      — Эмиль, здравствуй. Как ты уже понял, это интервью. Как у тебя дела? Нет ли чего-то, что ты хочешь прорекламировать? Например, какой-нибудь проект на ютубе? — говорила своим приятным голоском журналистка, улыбаясь мне белоснежной улыбкой.       — Думаю, лучше сразу перейти к главным вопросам. Нечего рекламировать, а дела прекрасно, — честно, я не хотел тут задерживаться. Хотелось поехать домой и посмотреть какой-нибудь хороший фильмец.       — Как скажешь. Многие твои зрители спрашивали про твои школьные годы, начиная со старшей школы. Расскажешь?       Воспоминания нахлынули с головой. Я сам не понял, как начал рассказывать.

***

      В Москве уже который день моросит дождь, всё же, сентябрь даёт о себе знать. А я просто немножко так забил на своё здоровье, поэтому иду в одной толстовке, пока идёт крупный и холодный дождь, так ещё и ветер бешеный. Первым уроком стоит ёбаная геометрия, чтоб её разнесло нахрен. Нет, дело не в том, что я не понимаю её. Наоборот, я понимаю её лучше всех остальных предметов, дело в учителе. Масленников Дмитрий Андреевич — наш математик и по совместительству классрук, который начал вести у нас с восьмого класса. По началу, наши отношения были более-менее нормальными, но, после одного случая… блин, я даже вспоминать не хочу. 10 ноября 2015 г.       Из-за моих многочисленных прогулов, этот кусок уравнения придумал мне такое наказание, как убирать класс неделю, блять. А причины, между прочим, были уважительные, я говорил это много раз. Но нет же, его величество Дмитрий Андреевич не верил, что у меня со здоровьем пиздец какой-то происходит, болею постоянно. Ну и в один такой день, я случайно пролил на порог кабинета ведро с водой, ушёл в конец класса за сухой тряпкой, а потом услышал, что кто-то упал. Повернулся, а это математик, сидит в луже и тихо шипит…       — Иманов, твою-ж за ногу! — сказал это слишком раздражённо, я даже испугаться успел. Но потом старался сдержать смех, потому что посмотрел на его лицо. Нет, вы бы тоже угарнули, отвечаю. — Какого чёрта тут происходит?!       — Извините, Дмитрий Андреевич, до свидания, — быстро протараторил я и вылетел из класса. Честно сказать, я потом даже боялся ему в глаза смотреть.       Вернёмся к моменту, когда я шёл на урок Масленникова. Я начинал опаздывать, поэтому прибавил скорость, и уже через три минуты я был у храма знаний. Не стал даже переобуваться и просто пошёл на третий этаж, где был кабинет геометрии. На часах 07:58, а это значит, что через две минуты должен прозвенеть звонок и все, вплоть до учителя, уже в классе. Один я такой лох, который вечно опаздывает именно на уроки, которые проводит самый охеренный учитель школы. И нет, так считаю не я. Точнее, НЕ ТОЛЬКО я. Половина школы так, блять, считает. Даже не постучался, просто вошёл в класс и прошёл за парту, где сидели Даник и Полина — мои лучшие друзья. Нет, они правда лучшие, во всех смыслах.       — Чувак, две минуты до звонка, ты где шляешься? — беззлобно спросил мой друг, поворачиваясь ко мне, ведь я сидел за ними. Закатил глаза, отвечая:       — Когда ты научишься здороваться? Поль, скажи ему!       — Привет, Эмиль, — Савекина была привлекательной. Но, есть один нюанс, почему я ещё с ней не встречаюсь — я гей. Да, я не стыжусь этого. — Ну, это же Даник, ему это свойственно, — хихикнула, за что получила локтём в бок. Только я достал тетрадь, как прозвенел звонок.       — Доброе утро, садитесь, — сказал фирменную фразу учителей Дмитрий-чтоб-ты-споткнулся-Андреевич, огдядывая класс. — Сегодня проведём небольшую проверочную, так как скоро начнутся четвертные контрольные, нужно будет прорешать ваши ошибки. Домашнее задание проверю в конце урока. А пока, достаём двойные листочки, — весь класс недовольно загалдел, а я лишь тихо достал черновик, раздражённо и слишком громко вырывая двойной листочек. Зажмурился и прошипел от громкого звука, хмуря брови. — Иманов, потише вот вообще никак, да? — ах ты мразь, половина класса ещё громче вырывала, а ты именно ко мне прирекаешься?! — Дмитрий Андреевич, половина класса вырвало ещё громче меня. Почему вы постоянно задеваете именно меня? — удивительно спокойным тоном спросил я, подпирая голову кулаком. Учитель закатил глаза и отвернулся, начиная записывать вопросы и варианты ответов на зелёной, большой доске. Вопросы были лёгкие, я решил их самым первым, нежели мои друзья, которые, видимо, нихрена не понимали. Я уже хотел помочь им, как словил взгляд математика, который как-бы говорил «не трогай их, пусть сами решают», поэтому сел обратно, перепроверил всё, подписал и сдал листок на пока ещё пустующий край стола. Масленников, проводив меня взглядом, взял мою работу и начал проверять. — Эмиль, пятое задание не правильно. А так, молодец, — и, о Боги, он улыбнулся мне! Ахуеть не встать, встать и ахуеть… (если что, я не много матерюсь для своих шестнадцати, нет.) Я кивнул и, взяв тот самый черновик, начал рисовать какие-то непонятные каракули, больше похожие на рисунки психа или человека со сломанной психикой. А, ну я и отношусь к последнему типу, в принципе. На листе появились какие-то чёрные чудища с красными глазами, нарисованные красной и чёрной гелевой ручкой, так же животные, похожие на зомби и другие криповые рисунки. Я не заметил, как Дмитрий Андреевич начал говорить ошибки моих одноклассников, погружаясь в свои мысли. Я очнулся только тогда, когда услышал "Эмиль, всё хорошо?" от подруги, и, кивнув, начал слушать учителя. Как раз остановились на пятом номере, послушаю, как его нужно решать.       — Много кто неправильно решил задание на определение перпендикулярных прямых. Вы чего? Это тема седьмого класса, неужели забыли всё? — бросив какой-то разочарованный взгляд именно, сука, на меня, спросил он, поправляя очки. — Ну, давайте разъяснять, как правильно решать. Смотрите, две прямые, лежащие в одной плоскости, называются перпендикулярными или взаимно перпендикулярными, если они образуют четыре прямых угла. Если угол меньше 90°, то его называют острым, а если больше — тупым. Некоторые написали под прямыми, что это тупые, некоторые, что острые, хотя там ими даже и не пахнет. Если вы не забыли, то для определения градуса и угла, существует линейка и транспортир.       Всё равно ничё не понял. Как не понимал эти перпендикуляры, так и не понимаю. И вообще, как они нам в жизни-то пригодятся? Чёрт знает. Я же не буду просто ходить по улице и измерять, тупой угол, острый или прямой. Кто эту поеботу придумал вообще? Прозвенел звонок, я быстро скинул все вещи в рюкзак, подождал друзей и уже было собрался выйти из класса, как меня окликнул Дмитрий Андреевич. Зачем так кричать, если я рядом?       — Иманов, подойди!       Мне ничего не оставалось, кроме как кивнуть друзьям, чтобы шли до кабинета русского сами, и подойти к учительскому столу.       — Вам что-то нужно, Дмитрий Андреевич? — спросил я, скрещивая руки на груди. Не люблю, когда меня задерживают без причины.       — Может, ты прекратишь язвить на уроках? — раздражённо спросил Масленников, блестя своими очками. Он вообще может нормально со мной говорить, не? — Я же и наказать могу.       — Интересно, как? Опять заставите мыть класс? — ухмыльнулся, заглядывая в сощуренные серые глаза напротив.       — Эмиль, — я уже как шестнадцать лет Эмиль. — Предупр...       — Директору откровенно посрать, извините меня за мой французский. Мать уже привыкла к этому, она даже бровью не поведёт. Отца нет. Какие угрозы могут быть? — перебил я его, нахмурив брови.       — Я ведь могу поставить оценку ниже удовлетворительной в годовой, она повлияет на оценку в аттестате. Неужели ты хочешь этого? — хитро сощурил глаза и ухмыльнулся, словно чёрт. Я немножко подзавис, залипая на чистые, серые глаза, обрамлённые чёрными густыми ресницами. Ладно, он определённо мне симпатичен.       — Я не сдаю математику, не страшно, — недовольно фыркнул я, засовывая руки в широкие карманы толстовки. На самом деле, мне не плевать на оценки по предметам, которые ведёт математик. Мне и так кажется, что я сплошное разочарование в его глазах, а так ещё и оценки ужасные будут. Дмитрий Андреевич тихо засмеялся, откинулся на спинку кресла и скрестил руки на груди, запрокидывая голову назад.       — Эмиль, я серьёзно. Перестань язвить, я ведь и вправду поставлю тебе плохую оценку, — резко стал серьёзным и немного нахмурился, убирая улыбку с лица. У него биполярка или что?              — Да-да, до свидания, Дмитрий Андреевич, — закатил я глаза и, развернувшись, вышел из кабинета, нарочито громко хлопнув дверью. Последнее, что я услышал, так это громкое "Иманов!", а потом направился искать двух друзей.