Страдай. Умирай. Возрождайся

Они сидят в машине недалеко от поля, на котором встретились с Мейсоном, Стрейд крепко держит Ангела за талию, зная, что остануться синяки. Эван тяжело дышит, обнимая своего маньяка за шею. Он не понимает в какой момент они остановились и начали целоваться. Не так, как обычно, Стрейд не стремился поскорее раздеть своего Ангела и присунуть ему, он целовал его в шею, ключицы, грудь, оставлял мелкие засосы и мял на зад, словно пытаясь заставить того расплавится от возбуждения. Эван не может даже сфокусировать размытый взгляд на лице любимого. Не то что бы он вообще мог, утыкаясь в его горячую шею, отчаянно пытаясь хватать воздух. Напористость, свойственная Стрейду, смешанная с невероятной нежностью, не могла не вскружить голову. Маньяк сильнее прижимается к нему, дразнящие толкая членом. Он знает, что может заставить Эвана умолять почти о чём угодно. Они двигаются в унисон, рвано и несдержанно, не боясь сильно раскачать машину. Сидения в сперме мужчины, парень не помнит какой уже раз тот кончает, но знает, что его семя уже давно смешалось с кровью из чужого зада. Боль. Адская боль и тошнота в горле. Он не понимает почему так. Почему ему противно? Это же приятно, это же секс с его любимым. Почему же его тянет блевать? Хочется расплавится прямо тут, в заляпанной машине, расплавится, исчезнуть, растворится в ощущениях и чужих руках. Но ему не позволяют. Каждый раз, когда две мелкие бездны начинают закатываться тяжёлая рука тянет назад за волосы, заставляя раскрыть пошире рот и облизывать большой палец, что так настойчиво проталкивают внутрь. Ему нельзя забыться. В какой момент из нежный прелюдий они перешли к жестокому сексу? Стрейд не боясь испачкать машину достаёт нож, приставляет к тяжело вздымающийся груди так, словно хочет одним движением вогнать его внутрь. Наказание за бессмертие? Увы нет. Холодное лезвие разворачивается и идёт полосой по недавно зажившему шраму, после по руке, рядом с прямой линией лишения конечности, с такой же на ноге. Он хочет отвлечься от мыслей о том, что его Ангел когда то мог пренадлежать другому. Когда они наконец едут домой Эван сидит поджав ноги, прикрывая голое тело и свежие раны. Коротко всхлипнув он сильнее подтягивает к себе ноги. Почти всю одежду Стрейд разорвал. Пожалуй, это самый страстный их секс. Страстный секс в неподходящий момент. Парня снова тошнит, но он вновь не понимает почему. От этого непонимания хочется плакать. "Это слишком странный метод утешения" - так казалось Эвану с самого начала, но он не смел сказать что-то против. И вот знакомый светлый дом, гараж, Рен в окне. Парень накидывает на себя уцелевшие куртку и шарф, подходит к дому, дверь перед ним открывается и он заходит внутрь. Впервые за долгое время лис не прячется, а наоборот, обеспокоенно подбегает. - что случилось? Вы же п-просто уехали к твоему другу! - Ангел всхлипывает и проходит дальше в дом, натягивая на себя мягкую улыбку. Он ожидал подобного вопроса. - он мне больше не друг. - не желая акцентировать внимания на собственном внешнем виде он вяло идёт к лестнице в подвал, открывает тяжёлую дверь и, игнорируя какие-то вопросы Стрейда про еду, заходит внутрь. Правда его тут же останавливают, схватив за здоровое запястье, приподнимают над полом, заставляя невольно уронить куртку, остаться голышом, демонстрируя множество синяков и свеженькие порезы. - IGNORIERE MICH NICHT! - громче своих обычных криков рычит маньяк, стиснув зубы, его рука быстро и с силой опускается на холодную щёку. Эван опускает голову. - да... прости.... - он хочет попросить того повторить всё сказанное, но лишь поджимает губы, чувствуя накатывающиеся слёзы. Почему он вообще хочет плакать сейчас? Это же... странно. - тц. Иди и приготовь что-нибудь. - немец отпускает бледное тело, после чего поворачивается к лисёнку. - а ты проваливай. Нам надо поговорить. - тон его голоса наконец становится спокойней, он радуется испуганному виду рыжего мальчика, его забавляет шарканье когтей об пол. Эван поднимается с тёплого ламината и быстро шагает на кухню, где сразу лезет в холодильник за мясом, мяса у них много, Стрейд его любит, так же, как и пиво, которого тоже в достатке. Маньяк вальяжно, но со свойственной ему небрежностью, проходит следом, садится за стол, перед этим заперев дверь и взяв баночку пива. - я... эм... приготовлю мяса, хорошо? - чувствуя испепеляющий взгляд на своих лопатках нервно спрашивает Ангел, даже не думая оборачиваться. Он слышит шипение открывшейся банки пива, маньяк складывает ногу на ногу, вытягивая их вперёд. - расскажи-ка мне о том как ты оказался у Сано. Что он с тобой делал? - Эвана немного смущает, что первый вопрос не на тему его бессмертия или прошлого, а про Сано. Но как обоснование этому в знакомом голосе слышится ревность. Он думает, что Эван до сих пор как-то контактирует с Сано или что? Ход мыслей Стрейда иногда сложно понять. - ох.. эм... - Ангел чувствует, как желчь подкатывает к его горлу, а старые шрамы на конечностях начинают жечь. Он не хочет вспоминать, но... Этого просит его палач. - мы познакомились в клубе, он пришёл туда за компанию со своим братом - Акирой. - в тихом голосе слышится раздражение, Акира этот ему очевидно не нравится, хотя наверняка не сильнее его братца "доктора". - мы с ним немного потанцевали, я бухой пошёл домой, очнулся уже на кушетке. - почему-то сейчас он мог говорить об этом, причём вполне спокойно. Если конечно "спокойно" можно называть бьющееся быстрее привычных для него 50 ударов в минуту сердце, подскочившее давление и головокружение с тошнотой. Однако никакой панической атаки или носокрлви, лишь организм отказывается говорить дальше. Не хочет, что бы мозг продолжал. Мозг словно отделился от всего остального. Мозг лишь хочет угодить, в то время как тело отвергает. Ему приходится сделать глубокий вдох, что бы затолкать обратно внутрь чувство тревоги. Ради Стрейда он может потерпеть, может вспомнить, может говорить. - он... много чего делал... в основном изучал моё бессмертие, моё тело, душу... - немец опускает надменный взгляд на дрожащие колени парня, после чего подходит сзади, доставая из кармана нож. Эван сглатывает и пытается сделать шаг назад, но лишь врезается в широкую грудь. - тело, говоришь.. - он с ноткой угрозы в голосе выхватывает холодное мясо, резко кладёт его на стол и начинает резать, не беспокоясь о целостности дорогой столешницы. С каждым движением ножа сердце парня начинает биться громче, закладывая уши так, что тот не сразу понимает, что Стрейд продолжил говорить. - и как же? Расскажи мне. - Эван слышит как скрипят зубы немца, тяжёлые руки стали двигаться всё медленней, словно у старой ржавой машины, которая вот-вот взорвётся от злости. - д-да ничего особенного он не делал! - Ангел заволновался, начал потирать серебряное кольцо. Стрейд точно убьёт его, если узнает о чём-то "неподобающем" между ним и змеем. Смерти от рук Стрейда Эван не выдержит. Смерть - это ли не то, что лучше всего показывает ненависть людей и мира к тебе? Если Стрейд возненавидит Эвана... Останется ли у него хоть что-нибудь? - резал, сшивал, сжигал, пытал... - довольно краткий рассказ, окончившийся утвердительно воткнутым в стол ножом. - я... честно говоря мало помню, всё размыто, лишь яркие моменты иногда всплывают в памяти. - он опускает голову, тяжело вздыхая в попытке усмирить волнение и дрожащий голос. - каждое из этих воспоминаний - напоминание о моей слабости, о том, каким беспомощным я был, ни на что не способным... но сейчас... - чёрные глаза опускаются на трясущиеся руки. Он не может сказать, что сейчас больше не беспомощный. Даже если он будет так считать... Стрейд не будет с этим согласен. Стрейд захочет навсегда избавить своего Ангела от мысли, что тот сможет без него хоть что-то. Без Стрейда Эван - никто. - сейчас я просто не хочу вспоминать это, хочу забыть. Мне всё ещё нужны нужны эти воспоминания, что бы не забыть, кто я есть, но я ненавижу их. - наконец сжав кулаки Ангел поднимает голову и ещё раз вздыхает, прогоняя прочь тошноту. - у меня есть ты и больше мне ничего и никого не надо. - пожалуй, это именно то, что хотел услышать Стрейд, что хотел услышать сам Эван. - du kannst dir nicht einmal vorstellen, wie sehr ich dich liebe! - неожиданно мужчина вновь становится весёлым, кидается на своего Ангела с объятиями, потираясь щетиной о гладкие волосы. Это его Ангел. Ангел, которого он никогда не отпустит. Хотя его и держать необязательно. Он никуда не денется. Он словно маленькая певчая птичка, что поймали в золотую клетку, а ей и понравилось. Теперь раз и навсегда место этой птички - на плече своего хозяина. Ночь, за окном мёртвая тишина, назойливо тикают электронные часы, тяжело вздымается широкая грудь. Эван лежит свернувшись калачиком. Болит всё тело, в частности зад. Его он, кажется, почти не чувствует от боли. Колечко мышц за одну ночь превратилось в кровавое месиво. Ему надо спать, надо набраться сил перед завтрашним днём, но он не может. Не может даже зная, что с утра придётся убирать кровать, мыть окровавленный матрас, перед этим не забыв приготовить завтрак и, конечно, не забывать вести себя так, словно ты ни капельки не устал. Словно жизнь для тебя - настоящее счастье. Но ведь он и должен быть счастлив. Счастлив рядом со своим палачом. Так почему же он чувствует себя таким уставшим? С трудом повернувшись на бок Эван медленно проходится пустым взглядом по коренастому мужчине. Тот отвернулся, не боясь показывать парню спину. Усталость... Какая вообще может быть усталость!? Резко вскочив с кровати Эван словно фурия вылетает из комнаты, а затем, не стесняясь издавать громкие звуки, выходит и на улицу. Стрейд никогда не запирает дверь. В этом нет необходимости. Рен даже смотреть на дверь побаивается, а Эван даже когда выходит обязательно возвращается. Что же до грабителей или прочих злоумышленников? Они лишь станут новыми игрушками в мастерской. Быстро переставляя ноги парень несётся по улице, босой и почти голый, весь избитый и снова окровавленный. На его ноги словно надели красные чулки, а затем разорвали в порыве страсти. В ушах звенит от гнева, он бьёт кулаком в чей то железный забор, тот сразу Проминается под бледным кулаком. Свежий воздух, тишина, звёзды. Всё, что обычно помогает успокоится. Так почему же не работает!? Эван спотыкается о собственные ноги и летит вперёд, специально не пытаясь предотвратить падение в грязную слякоть. Единожды ударив рукой о землю он до крови кусает губу, что бы сдержать крик. - что ты тут делаешь? - сонно, но тем не менее спокойно спрашивает, словно возникший из неоткуда, немец. Он знает, что Ангел от него никуда не денется. Он чуть ли не каждый день гуляет и всегда возвращается. Парень поднимает на него пустой и испуганный взгляд. Что его ждёт? Наказание? Было бы как нельзя кстати, но... не похоже, что бы его собирались наказывать. - о... я понял. - с интересом и ехидством мужчина подходит ближе и протягивает руку. - я... - всё естество Эвана кричит ему, что бы он бежал и как можно дальше, но он лишь протягивает тонкую руку в ответ, поднимаясь с чужой помощью, на лице проскользает безумная улыбка, полная любви и обожания. - пошли. Я знаю что тебе поможет. - лицо маньяка озаряет лучезарная улыбка, он силком тащит своего Ангела в дом, а затем в ванную, где небрежно заталкивает под еле-тёплый душ. - ч-что?... - не понимая, что от него хотят пытается спросить Эван, но его тут же затыкают струёй воды. - не задавай тупых вопросов. - с ноткой раздражения маньяк берёт в руки мочалку и начинает буквально силой соскабливать с парня грязь, которая, по большей то части - кровь. Когда же бледное тело становится чистым он вытаскивает то из ванной и тащит уже в подвал. Подходит к ящику с вещами жертв, начинает копаться, игнорируя ошарашенного Ангела. Тот кидает взгляд на летящие мимо футболки. Одна цепляет его взгляд, он подходит, берёт её в руки.

Хой, пацаны! Зацените мой эксклюзивный мерч!

Ангел сглатывает, сделав два шага назад на подкосившихся ногах, поднимает голову, игнорируя звон в ушах. Он не уверен, что сможет услышать ответ на свой вопрос. Крепко сжав футболку с принтом "Король и Шут" он собирает остатки своей воли в кулак. - а... ч-чьё это?... - еле выдавливает из себя, в его голове начинает звучать знакомая мелодия собственной игры на скрипке и весёлый гогот товарища. Они так радовались, когда дарили Эвану такую же футболку, а сейчас... - а? Это-то? - маньяк с какими-то проституцкими тряпками в руках подходит к своему Ангелу, пытается взять в руки футболку, но тот не отдаёт. Такая непокорность немного раздражает, но и восхищает. Обычно Эван и слова против ему сказать не смеет, а если и смеет - тут же извиняется и говорит, что не то имел в виду. - да так, футболка учителя-панка по имени ДжейДи. Они были очень резвыми и борзыми. - слух Эвана цепляется за слово "были". - а что? Знаешь таких? - реакцию парня нельзя было не заметить, но сразу же после ехидного вопроса он трясёт головой и кладёт футболку обратно в ящик с вещами многочисленный жертв. - нет. Не знаю. - ложь. Он знает их. Знал. Знал лучше, чем кого-либо до смерти Кристиана. Да и после... Лишь они могли поддержать его, но... как он вообще мог забыть о них и дружбе между ними? Хотя, учитывая всё, что произошло с парнем за последние лет 5 это не кажется таким уж удивительным. Но ведь не 5 лет назад они виделись впервые, задолго до того, как у Эвана научились эти бесконечные проблемы. - сядь. - неожиданно приказывает маньяк, Ангел послушно плюхается задницей на диван и вздрагивает, как только Стрейд вновь берёт в руки нож, но уже другой, кухонный. Откуда он вообще его взял? А, точно, Эван принёс его с тарелкой мяса. - а теперь.... - мужчина подносит холодное лезвие к чужому лицу, продолжая улыбаться. Приложив его возле глаза он берёт в другую руку уже что-то, похожее на фромастер, кажется, подводка для глаз. - х-хей... ты чего это? Я же и сам- тихий голос привычно затыкают. - halt die Klappe. - маньяк прекращает улыбаться, сосредоточившись на проведении ровной линии. - блять, да как бабы это делают!? - судя по реакции стрелка вышла кривой. Нож перемещается к другому глазу, в этот раз движение более уверенное. Один взмах подводкой и немец недовольно её ломает. - похуй. Так даже лучше. - словно художник, оправдывающий свои косяки особенностями стиля, он ставит руки на пояс и кивает в сторону откинутых куда то вещей. Этот приказ и слов не требует. Эван растерянно берёт в руки одежду, больше похожую на тряпки. Сетчатые колготки, рваные шорты и красная майка с вырезом в форме сердца на груди. Тут и думать не надо, зачем это. Ну конечно... приманка. Натянув эти лохмотья парень тяжело вздыхает, ему они чуть маловаты, от чего жмут зад и оголяют пупок, на котором красуется шрам-зигзаг. - Du siehst wunderbar aus, mein Engel. - проводя рукой по шраму на бледном лице пошло улыбается Стрейд. Наверное, этой полосой он гордится больше всего. Она - наказание за непослушание. - я.. эм... спасибо. - а может он и не приманка? Быть может, лишь одноразовая прихоть Стрейда побудила его заставить Ангела так одеться. Пустой взгляд опускается вниз, к почему-то дрожащим коленям. - а теперь я отвезу тебя куда надо. Сделаешь всё сам, я лишь буду рядом. - о чём он вообще говорит? Или скорее... Зачем Эван продолжает притворятся, что не понимает? Всё легко и просто. Пойти, заманить, затащить и пытать. И всё это делать самому. Уже начинает светлеть, не самое подходящее время для проституток, но не Эвану это решать. Когда машина останавливается на какой то оживлённой трассе Стрейд прежде чем выпустить в свет нового маньяка замирает, а потом тянется к пульту от ошейника. - совсем забыл! - парень слышит щелчок на своей шее, к нему тянется тяжёлая рука, но тот лишь отодвигается назад. - нет! - твёрдо и решительно, не без испуга восклицает он. - не снимай его, прошу! - Ангел хватается за металл на совей шее, не желая отдавать. Ошейник для него ценен так же, как серебряное кольцо. - воу.. чего ты так взъелся? - немец поднимает бровь, восхищённый реакцией своей зверушки, что даже снимать ошейник не хочет. - ладно. Можешь оставить. - кивнув на лежащий рядом с парнем шарф цокает он, а после того, как Эван нерешительно сглатывает и прячет ошейник, нажимает на кнопку блокировки, вновь щелчок, означающий, что устройство пыток позобновило свою работу. Ангел выходит на холодную улицу в этих гадко-потрёпанных балетках, становится возле указательного знака и начинает ждать. Первая машина. За рулём какой то жирный мужик, он останавливается возле Эвана, а после, окинув того презрительным взглядом, уезжает. Это унизительно и мерзко. Стоять тут, на перекрёстке, терпеть все эти мимолётные надменные взгляды. Противный холод, который не хочется назвать никак иначе, кроме как "грязный". Снег уже начал таять, создавая лужи и липкие сугробы. При такой температуре Эван не сможет переохладился. Вторая машина. Мужчина в одежде с военным принтом. Точно не военный, скорее выпендрёжник. - хей, красавчик. Не хочешь поработать ротиком? - он потряхивает парой купюр по 50 баксов каждая. Эван хочет плюнуть ему в рожу, но сдерживается и, натянуто улыбнувшись, подходит, садится на сидение рядом, молчит какое-то время. Тишину прерывает этот же мужик, он кладёт руку на чужое бедро и Эван тут же хватает его, напрыгивает, словно дикий зверь, заводит руки над головой, ломает сразу несколько пальцев. Нужен тупой предмет. Взгляд Ангела нервно бегает по окружению. Какие то брелочки, сигареты, бесполезная мелочь, лопата. Лопата. Короткая чёрная лопата. Зачем этому придурку с собой лопата? Долго думать об этом не приходится. "Клиент" пытается скинуть с себя бледное тело, но парень тут же возвращается в реальность, тянется к инструменту ногой, подкидывает и хватает одной рукой. Секунда и вот мужлан уже не движется, его висок окрлвавлен, течёт красны ручеёк, не намекающий ни на что зорошее. Эван ударил не так сильно, как хотелось бы, но... этот ублюдок больше не дышит. И вот Эван сидит в грязной машине, тяжело дышит, пытаясь осознать действительно ли он это сделал. Осознание приходит намного быстрее, чем ожидалось. Сев за руль вместо трупа парень заводит машину и подъезжает к месту, где спрятался Стрейд, тот, видя, что за рулём его Ангел спокойно выезжает из помятых им кустов. - ну что? - с интересом и в явном возбуждении спрашивает немец, желая поскорей выйти из машины и посмотреть на ком же остановил свой выбор Эван. - я убил его. - разбив в пух и прах все ожидания Стрейда выдаёт парень, после чего вздыхает и продолжает. - тут недалеко есть озеро, которое никто не посещает. Надо избавиться от улик. - даже ему приходилось раньше это делать. Избавится от них в каком-нибудь непроглядном водоёме - пока что лучший вариант. Да, у них дома есть печь для сжигания трупов, но машину куда-то деть надо. Они едут по тёмной трассе, Эван впереди, решительно и быстро, слегка превышая допустимую скорость. Сколько они едут он не знает, у мерзких мужланов почему-то не принято ставить в машине часы. Почему то он вспоминает, что и у Стрейда в машине часов нет. Стрейд - лишь исключение, вот и всё. Он не такой, как все остальные, он другой. Он не мерзкий, а настойчивый, его мания - лишь способ показать свои чувства. Он не виноват в том, что родился таким. А возможно в том, что общество сделало его таким. Эван никогда не спрашивал Стрейда о том, почему тот так развлекается с людьми. Ему это казалось очевидным, но в тоже время непостижимым и избавлять себя от этого чувства непостижимо-прекрасного не хотелось. Когда они подъезжают к берегу Эван останавливается метрах в 20, ждёт пока остановится Стрейд, выходит из машины, подходит к любимому. - я быстро избавлюсь от улик и мы поедем домой. - бледная рука ложится на жёсткую щетину, притягивает к себе, короткий чмок. - хорошо. Давай быстрее, мне не терпится сорвать с тебя эту дрянь. - кажется, совсем недавно эта одежда маньяку нравилась. Эван мягко улыбается и садится внутрь чужой машины, пристёгивает труп к пассажирскому сидению, дополнительно вбивает ему в грудь лопату, словно приколачивая куклу гвоздём. Вжимает в пол педаль, перед этим не забыв открыть окна. Как только транспорт оказывается в воде внутрь хлещет вода, парень убирает руки с руля, погружаясь под воду. Кислорода нет, вода заползает в лёгкие, чуть приоткрыв рот парень с радостью впускает её, уже какой раз за день не позволяя выйти желчи. Он закрывает глаза. Тишина... Наталкивает на раздумья, но вопреки привычному гневу на собственные мысли приходит спокойствие, ощущение комфорта. Кажется, сейчас никто не осудит его за неподобающие мысли, за неуверенность, за страх. Он могу бы остаться тут навсегда, но... довольно громкий, как для подводного пространства, грохот, кто-то прыгнул след за ним. Не кто-то, а Стрейд. Это заставляет Ангела моментально открыть глаза и начать выбираться, что, с его-то навыками утопления, не так уж и сложно. Оказавшись на поверхности воды он делает глубокий вдох и снова идёт ко дну. Он мог бы выплыть даже без воздуха в лёгких. При крайней необходимости просто начал бы ползти по дну к берегу. Но сейчас лучшее, что он может сделать - позволить спасти себя. - DU BIST VERDAMMT VERRÜCKT!? ICH HABE MICH ENTSCHIEDEN, UMZUBRINGEN!? WENN DU DAS NOCH EINMAL TUST, SCHICKE ICH DICH SELBST DORTHIN UND HOLE DICH DANN AB, DU MISTSTÜCK! EIN EHRLICHES WORT, SCHLAMPE, NOCH EINMAL, UND ICH WERDE DICH MIT MEINEN EIGENEN HÄNDEN ERTRÄNKEN! - с нескрываемой яростью кричал немец в неистовой попытке выбить воду из чужих лёгких, что больше походило на желание сломать Эвану рёбра и разорвать ими внутренние органы. Ангел от воды в ушах и скорости, с которой Стрейд покрывал его матом даже не мог понять, что именно тот кричит, но это точно не к добру. - ай блять! Больно! Прекрати! - пытаясь перекричать отборный немецкий мат просил Эван, с его глаз катились слёзы, а из носа кровь, он не мог нормально вздохнуть, лишь тратить последний кислород на мольбы перестать. - Я не собирался! - он ударяет маньяка ногой в грудь и тот наконец останавливается, позволяя Ангелу задышать. - Не собирался я топиться! Я просто... - сделав глубокий вдох он прерывается, извергая на землю свой ужин вместе с водой и проглоченной жаркой ночью спермой. Всё вместе пахнет просто отвратительно. - я... вода уши заложила.. и в лёгкие попала... - ещё один глубокий вдох, в этот раз без рвоты. - поехали домой... пожалуйста... - с трудом поднимая глаза на своего маньяка просит Эван, тот поднимает его на руки и несёт к машине. Всего мокрого, продрогшего и заляпанного блевотой, но такого обожаемого. Ангел даже в такой ситуации останется для Стрейда Ангелом. - tu das nicht mehr.