Поход в спортзал.

Рокэ никогда не понимал идиотов, которые, возвращаясь домой, с порога кричали скучающей весь день жене: «Я дома!» Не понимал ровно до этого вечера, когда выбрался из офиса пораньше и с трафиком повезло, не пришлось стоять почти нигде. Кто вот мешал ему, отворив дверь своей роскошной лондонской квартиры, просто крикнуть: «Дорогая, я вернулся!» Возможно, эта дурацкая ненужная фраза смогла бы избавить его от потрясения, которое он испытал, отворяя дверь спальни. Дорогая, разметав золотистые длинные волосы по темно-синим простыням, пошло и громко стонала, в то время как удобно устроившийся между длинных и стройных ног какой-то мужлан ритмично и четко вбивался в нее. Рокэ замер, совершенно позабыв, что хотел сказать Эмильене, когда только вошел в квартиру, слова просто вылетели у него из головы. Мало того, не было сил даже прекратить все это. Он просто стоял и молча глядел на то, как его жену в его собственной спальне имеет какой-то тип. Рокэ с трудом оторвал взгляд от перекошенного наслаждением лица Эмильены и уставился на поджарую, подтянутую задницу мерзавца, на витые мускулы рук, которыми тот упирался в кровать, на накаченные плечи, блестевшие от пота. Можно было подумать, что эта сволочь сошла со страниц модных журналов для женщин специально, чтобы разбить Рокэ жизнь. Эмильена, громко застонав, забилась в блаженных конвульсиях, трахающий ее молодчик зарычал, тоже кончая. И с каждой секундой этой сексуальной феерии Рокэ чувствовал себя все хуже, стремительно разочаровываясь в жене и одновременно с этим теряя собственное достоинство в своих же глазах. Куда ему до этого жеребца? Когда они с Эмильеной в последний раз имели секс, она даже не посчитала нужным сделать вид, что удовлетворена, а сейчас ее вопли должны были слышать все соседи. Рокэ с ненавистью смотрел, как худые пальцы жены зарывались в коротко остриженные волосы ее любовника, судорожно поглаживая их. — Ты невероятен, просто космос! — произнесла она, не открывая глаз, как только восстановила дыхание. Тот, тяжело дыша, нервно хохотнул, загорелой рукой стискивая бледное бедро Эмильены. — Не обольщайся, приятель, — зло произнес Рокэ, опираясь о дверной косяк спальни и надевая маску брезгливого сарказма, изо всех сил стараясь не упасть еще ниже и не показать этим тварям, что на самом деле творится у него на душе, — она всем говорит что-то подобное. Эмильена вздрогнула, распахнула глаза, и Рокэ увидел в них еще затуманенный оргазмом страх. — Дорогой? Это не то, что ты мог подумать… Рокэ хмыкнул, злясь уже не шутку. Мало того, она ему изменяла, так еще и за полного дурака держит! Определенно, с этим надо покончить, и как можно скорее. Хотелось убить ее, оттаскать за блядски распущенные космы, унизить так, чтобы предательница могла почувствовать его боль, но вместо этого он просто тихо и зло выплюнул: — Убирайся! — Мистер Алва, — оживился и дал о себе знать качок, — вы не должны судить ее строго… — Да неужели? — Рокэ сжал руки в кулаки, безумно желая ударить наглеца в лицо, но он удержал этот порыв, зная, что непременно проиграет и окажется в еще более смешном положении — обманутый баран, который не желает смириться с рогами и потому бессильно машет кулаками. Ну уж нет, он не доставит этим тварям такого удовольствия. Тем временем соперник продолжал: — Это вышло совершенно спонтанно, мы проводили тренировку и что-то пошло не так, Эмильена ослепительна, я просто не сумел сдержаться… — продолжал юлить горе-тренер, выбешивая Рокэ своим совершенным, накаченным телом. Он поднялся, прикрываясь простыней, но Рокэ успел заметить, насколько внушителен был его член, даже опавший после оргазма. Убить захотелось сильнее. — Пошли вон, оба! — заорал Рокэ, уже не сдерживая себя. Он собирался повернуться и выйти из спальни, когда опомнившаяся жена поняла всю глубину собственного прокола. Она сползла с постели и кинулась было за Рокэ, хватая его за руки. — Рокэ, прошу тебя! — Убирайся, сказал, — Рокэ выдернул свою руку, не глядя в бесстыжие глаза, — чтобы через полчаса духу твоего здесь не было, потаскуха!