Дверь

      Джинни не знала, что будет вечером, но точно что-то чувствовала. Она слышала мысли проходивших мимо ее тайного укрытия школьников, слышала их почти неуловимый шепот и понимала, почему они шепчутся. Ведь ей тоже приходится шептать.       Уизли едва слышно бормотала себе под нос заклинания, порой совсем прекращала двигать губами и целиком сосредотачивалась на свертке в ее руках. Девушка не разворачивала его, будто боялась нарушить целостность и сохранность небрежно упакованного предмета. Упаковывал он, он же и попросил не раскрывать. Почему — Джинни старалась не думать. Раз так нужно, значит, так она и будет делать.       Тишина прерывалась Непростительными, они не резали воздух, они били по каменным стенам и обшарпанному полу коридоров, тяжелым гулом неслись в каждый уголок замка, а там их было и так предостаточно. Гриффиндорка ежилась от каждого звука произносимого заклятия, но не выходила. Она ждала. Ожидание плавно легло на ее плечи, будто это в ее стиле, словно это какое-то обычно дело. Но Джинни не была такой. Хотя такой она не была днем. К вечеру она пряталась в укромном месте и ждала, шептала Защитные заклинания и прислушивалась к каждому шороху, каждой незащищенной магией мысли.       Мысли были разными. В основном о том, как все ждут возвращения Мальчика-Который-Выжил. Гарри Поттера старались не называть по имени, потому что его упоминание буквально стало сродни упоминанию имени Темного Лорда. О нем именно шептались, думали, заключали его инициалы в сложные знаки и символы, которые не говорили о нем прямо, ведь это грозило суровым наказанием, а суровых наказаний хватало и на уроках. О Гарри действительно думали как о спасителе, каждый день с минуты на минуту ожидали его возвращения. Но ждала ли Джинни?       Уизли выбросила из головы мысли одной из хаффлпаффских четверокурсниц и чуть дернулась. Еще чего не хватало, пускать в себя такое, пока она сосредоточена на заклинании. Можно было, конечно, и не пользоваться развившимися навыками легилименции, но это мера предосторожности: в замке были те, кто подкрадывался незаметно и беззвучно. Звонкие слова девчонки о том, какие красивые глаза у Поттера — а такие бывают только у истинных героев — уже ушли, и Джинни смогла полностью сконцентрироваться на заклинании.       Ее — нет, их — тайным убежищем был небольшой чулан, надежно упрятанный за одной из рыцарских статуй. Гриффиндорка криво улыбалась, понимая, что это одно из немногих мест, которое упустили мародеры, пока создавали свою Карту. А может это был маленький кусочек Тайной комнаты, кто теперь разберет. Каждый раз, как она оказывалась внутри, приходилось накладывать чары и менять обстановку — вещи не должны были «наследить» одним и тем же положением, их нужно постоянно трансфигурировать, поэтому Уизли сидела на «новенькой» тахте, сложенной относительно простым заклинанием из запылившихся метел.       Девушка старалась время от времени поглядывать на дверь. Она изучила каждую трещинку, каждую царапинку на старом потертом дереве. Равно как и все в Хогвартсе, казалось бы, обычный кусок сколоченных меж собой досок обладал характером: когда приближался кто-то из Пожирателей, дверь вжималась в прорубленную для нее коробку и обрастала ядовитым плющом. Она не реагировала подобным образом только для одного Пожирателя Смерти.       Его-то Джиневра Уизли и ждала.       С его приближением дверь начинала расслабляться, наложенные Запирающие заклятия ослабевали, из-за чего палочка гриффиндорки начинала недовольно вибрировать. Но все оставалось на месте.       Джинни помнила это ощущение, зарождавшееся где-то в груди, поднимавшееся ближе к горлу. Ощущение из приятных, обещавших что-то хорошее, по-своему уютное даже в этом день ото дня менявшемся чулане. А после помнила руки, пальцы, зарывавшиеся в ее отросших волосах, и тяжелый дорожный аромат.       Но ничего не менялось вот уже третью неделю. Она продолжала приходить, шептать заклинания и ждать. Главное — не останавливаться.       Все было бы куда проще, если бы они виделись днем. Но его днем постоянно куда-то уводили, объясняя другим слизеринцам, что это особая подготовка для ценного члена Круга. Отказаться — нельзя, важным было поддерживать так называемое прикрытие.       — Что же в этом свертке? — шепотом произнесла Уизли, поворачивая в руках обернутый пергаментом предмет. Но все так же не решалась его распечатать. — А что, если? — на секунду она задумалась и опустила руку на висевшую на шее серебряную цепочку, тяжелым грузом уходившую к груди.       Пальцы привычно нащупали увесистый перстень. Его время для заклинаний было ночью, но что, если держаться не за какую-то тайную вещь, а за что-то, о чем она имеет представление?       Угловатая и резкая буква «М» показалась из-под рубашки. Джинни выдохнула и прикоснулась к нему губами. Сочившаяся из каждой клеточки магия послушно легла на тонко вырезанные слова — «Sanctimonia vincet semper».       — Как иронично, — ухмыльнулась гриффиндорка и начала шептать заклинания.       Едва третье зачарованное слово сорвалось с ее губ, дверь заскрипела, а волшебная палочка в заднем кармане недовольно завибрировала.       — Я же просил, Уизли, — в дверном проеме показалась фигура в тяжелой черной мантии, — ты единственный раз решила попробовать зачаровывать не сверток, а мой перстень? — на его руке сверкнула точная копия кольца, которое Джинни сжимала в руке.       — Я… — дыхание дало сбой, знакомое тянущее ощущение будто ударило ее в живот и заставило запнуться. — Я… просто хотела попробовать. — она достала палочку и вернула на дверь Защитные заклинания.       — Попробовала? — голос вошедшего был не возмущенным, он был скорее обеспокоенным. — У нас был уговор, помнишь? Или у вас так принято — творить все, как вздумается?       — Да как ты… — она поднялась, сжимая в руках палочку.       Джинни замолчала, стоило ему подойти ближе, взять ее лицо в руки и аккуратно поцеловать в лоб. После были уже привычные прикосновения на ее плечах, пальцы в волосах и аромат, но не дороги, а пота и крови.       — Они что-то сделали с тобой?       — Скорее я с ними.       — Ты до ручки меня доведешь, Малфой.       — Могу только под ручку, ты на меня не наговаривай, Уизли, — самодовольно улыбнулся Драко. — Лучше бы сосредоточилась на том, о чем мы договаривались, я так или иначе пришел бы сегодня.       — Ты узнал что-то о планах Пожирателей?       — Узнал, — кивнул слизеринец. — Я был бы признателен, если бы твои так и не узнали, от кого ты получаешь информацию. Понимаю, задают вопросы, но я более чем уверен — как только они все узнают, даже такие редкие встречи станут для нас пределом мечтаний.       — Для меня они и так предел мечтаний.       — Не умеешь высоко мыслить, Уизли, тяжело нам с тобой придется, конечно.       — О чем ты? — девушка недоуменно посмотрела на юношу.       — Всему свое время, какая ты нетерпеливая.       — Нам стоит говорить чуть тише, — заметила Джинни. — Видишь плющ?       — Вижу, — кивнул Драко.       — Неподалеку кто-то из Пожирателей.       Гриффиндорка прислушалась к мыслям за дверью, но обнаружила только пустоту и блуждавшие вслед за пальцами по ее волосам рассуждения Малфоя.       — Это, очевидно, не кто-то из Пожирателей неподалеку, а кровь одного из Пожирателей, которую я принес на мантии, — подал голос слизеринец, — так что нам не о чем беспокоиться, — его губы мягко опустились на ее висок, отчего по телу пробежали колкие мурашки.       Но Джинни не спускала взгляда с двери. Она, казалось, еще ничего так не ждала, как момента, подобно этому: вот она наконец открывается, эта чертова дверь, заклинания спадают сами собой, и вот рука, ее собственная рука осторожно проникает под мантию Драко и ложится на его спину.       — Уизли, ты здесь? — Малфой щелкнул пальцами перед ее глазами и опустил голову. — Обсудим дела и посмотрим, сколько времени у нас будет на личный тет-а-тет. Что в свертке — не скажу, это только все испортит.       — Ты когда-нибудь бываешь не таким противным, скажи мне, пожалуйста? — она отвернулась от двери и посмотрела в его светлые серые глаза.       — До противности красивым и обольстительным бываю, а так — не могу ответить, — пожал плечами Драко. — Я скучал, Джинни, — голос смягчился, кожа девушки снова покрылась мурашками, — но нам правда нужно поторопиться, если ты хочешь еще пару раз одарить меня едкими замечаниями.       — Я тоже скучала, Драко.       Он молча обнял гриффиндорку и уткнулся носом в ее макушку.       — У нас правда мало времени, — отозвалась Уизли. — Мы еще наверстаем.       — Я тебе обещаю, — произнес Малфой, касаясь своего перстня на ее шее, — иначе я не оставил бы тебе это.