Мягко и трепетно

      Пару часов тревожного сна, интенсивные финальные репетиции и долгожданная премьера — первый концерт в рамках нашего мирового тура прошел замечательно.       За этот день я успел все: справился с поработившим меня волнением, научился ходить на ватных ногах и орудовать без конца подрагивающими руками, порадовал себя и своих поклонников, вышел на самую большую в своей жизни сцену и выложился по полной, проникся уютной атмосферой и окончательно расчувствовался, обжег свои щеки радостными слезами от переполняющих меня эйфории и благодарности.       Меня до сих пор не отпускают эмоции, но сил переварить их попросту не осталось. Сейчас я мечтаю лишь об одном… — Ну, где ты? — тяну я на своем, цитирую, до смешного милом, английском, когда звук воды в ванной затихает.       Только после полуночи нам с Байблом удалось улизнуть с шумной праздничной вечеринки, любезно устроенной для всей нашей команды организаторами, и спрятаться за плотными дверьми нашего с ним совместного гостиничного номера.       Теплый душ окончательно расслабил мое утомившееся тело: уже двадцать минут я лежу на кровати, бездумно прожигаю взглядом потолок и из последних сил стараюсь не заснуть.       На грани отчаяния склоняю голову к своему плечу и вдыхаю хорошо знакомый аромат — успокаивает. Когда я выбрался из ванной и пропустил туда Байбла, первым делом отправился на «охоту»: в устроенном нами беспорядке мне удалось отыскать футболку, в которой друг спал прошлой ночью — надел ее без всякого угрызения совести. Если я отключусь раньше, чем этот копуша завершит свои водные процедуры и присоединится, то хотя бы его запах будет рядом. — Если хочешь уединиться, — Байбл вяло опускается на кровати, которые мы сдвинули сразу после заселения, ведь так удобнее, и устраивается в моих объятиях, — спихни меня с себя сам, я устал. — Я тоже, — усмехаюсь в темную макушку на своей груди и не менее довольно заявляю, — значит, будем спать так.       Тяну руку к голове друга и мягко поглаживаю по волосам — Байбл закрывает глаза и сладенько улыбается.       Парень, который одним своим суровым взглядом может отвадить от меня всех неприятелей, сейчас напоминает славного маленького котенка — мне всегда нравилось за ним наблюдать, замечать доступные далеко не всем изменения.       Его природная холодность, будоражащая и таинственная внешность, может здорово одурачить. Такой ли он на самом деле? Лишь частично.       Серьезный и рассудительный, Байбл оберегает меня и заботится настолько часто, что я совсем забываю, кто из нас старший. И только в такие моменты… когда он отпускает себя и позволяет охватившим эмоциям брать вверх, я четко вижу все: трогательную детскую непосредственность в некогда строгих чертах лицах, невинные искренние чувства в добрых светящихся глазах и самые простые человеческие желания — теперь мне хочется его защитить, спрятать от всего зла этого мира. — Мне кажется, ты перепутал шампунь с молочком для тела, — беззлобно посмеиваюсь над другом, я прекрасно знаю запах каждого моего косметического средства. — Так вот почему он не хотел пениться, — Байбл приподнимается, несколько секунд задумчиво на меня смотрит, а после досадно и невероятно жарко выдыхает мне в шею — пробирает. — Вернись обратно, — пытаюсь сказать с напором, но выходит сорвано, хрипло, — у меня от твоего дыхания мурашки по всему телу.       Не думал, что мой уставший организм способен реагировать хоть на что-то, но ведь это Байбл…       Сейчас он игриво хихикает, скользит своим носиком вверх, плавно огибает мое ухо и мучительно медленно возвращается обратно — в своей уникальной манере исполняет просьбу, злодей. — И ведь знаешь, чертенок, — деликатно накрываю его подбородок и одними пальцами вынуждаю поднять голову, — что у меня шея чувствительная. — Еще как знаю, — его голос пропитан ленивым кокетством: устал, а все равно дразнится.       Байбл блаженно прикрывает глаза и плотнее прижимается к моей ладони, прячется в ней и оставляет едва ощутимый поцелуй на запястье.       Я смотрю на него с теплом, целиком и полностью окутавшим мою душу, и понимаю, что хочу большего. Даю другу совсем немного времени, а после перестаю себя сдерживать: освобождаю руку, отстраняюсь — только для того, чтобы открыть родное лицо и нежно коснуться желанных губ своими.       Байбл не сопротивляется, отвечает мне также мягко и трепетно. Не представляю, как его отпустить… никто из нас не пытается сорваться в страсть, мы ласкаем друг друга и поистине наслаждаемся — головокружительно.       Мы не обсуждаем то, что между нами происходит.       Мы можем выбраться на романтическую ночную прогулку, часами бродить вдоль реки, крепко сжимая ладони друг друга, остановиться на пристани и долго-долго обниматься под лунным светом, а потом вломиться кому-то из нас домой, прямо с порога начать страстно целоваться и, не доходя до спальни, с завидной самоотдачей воплощать наши общие сексуальные фантазии. И вот на следующее утро, просыпаясь обнаженными в одной постели, мы ведем себя так, словно не случилось ничего, требующего внимания.       Мы следуем порывам и не пытаемся обозначить наши отношения, вогнать себя в какие-то рамки: молча любим и также молча храним друг другу верность.       Байбл сдается первым, мой сонный малыш едва в сознании. Отрывается от моих губ и дорожкой легких воздушных поцелуев прорывается к уху: — Сладких снов, Биу, — успевает прошептать, прежде чем упасть на мою грудь.       Я прохожусь пальцами по своему лицу — по носу, щекам и вискам, которых он совсем недавно касался — и мечтательно улыбаюсь.       Мне хватает сил, чтобы дотянуться до бедер Байбла, аккуратно уложить его ногу поверх своих и притянуть к себе плотнее — хочу его как можно ближе. Накидываю на голые плечи любимого друга одеяло, зарываюсь в благоухающую темную макушку и засыпаю.       Сейчас мне хорошо, а обо всем остальном я подумаю завтра.