Запомни меня под дождем у фонтана

Копенгаген, 1500 г.       Наконец-то они могут жить спокойно, не волнуясь, что Майкл их настигнет. Они могут веселиться, любить и считать этот город своим домом. Могут выходить на улицу и не скрываться, а свободно передвигаться, не оборачиваясь и дёргаясь от каждого шороха. Впервые, спустя столько веков, могут позволить себе жить спокойно. Но это пока Майкл снова их не найдет. Все равно всегда нужно быть начеку.       Клаус Майклсон тот, кого брат и сестра не без причины считают безнадежным. Они думают, что он не может полюбить, ведь уверены, что в груди у него вместо сердца — камень. Но они очень ошибаются. Клаус способен чувствовать, как и любой другой в нашем мире, но пытается доказать обратное. Ему просто нужно найти того, ради кого он захочет пойти на все. Того, кого сможет полюбить не как свою семью. Это подарит искупление и надежду. Спасет душу, даст жить по-настоящему счастливо — это и есть сила любви.       Солнце постепенно прячется, на улице темнеет. Погода тёплая, дует лёгкий летний ветерок, который приятно касается кожи. Уходить домой совсем не хочется, но, несмотря на это, людей на улице мало, ведь сегодня будний день. Работают и богатые, и бедные.       Освободившись от всех дел, предупредив Элайджу и Ребекку, что его не будет пару часов, Клаус ушёл в известном только ему направлении, желая остаться наедине со своими мыслями и порассуждать о будущем своей вечной жизни.       Проходя мимо какого-то жилого дома, заворачивая за угол, первородный остановился, увидев недалеко от себя девушку. Она сидела у фонтана, опустив руку прямо в воду и водила пальцами по ней. Серые глаза, задумчиво смотрящие перед собой завораживали. Черные волосы, чуть ниже плеч, были распущены и совсем не спутанные — будто девушка их только-только расчесала. Длинное платье, подол которого был немного испачкан от того, что девушка сидит на земле, идеально подчеркнуло ее фигуру — хрупкую на первый взгляд.       Девушка сидела к нему лицом, но совсем не обращала внимания на Майклсона или на что-либо вокруг себя, думая о своем. Она была так красива, что Клаус невольно восхитился ею.       — Добрый вечер, — произносит Клаус, через пару шагов оказываясь рядом с прекрасной незнакомкой, становясь возле нее, — прекрасный день, не находите?       — Добрый. Согласна с Вами, — улыбается девушка, убирая руку из воды и складывая обе на коленях, поворачивается к мужчине, поднимая голову и смотря на него.       — Не будете против, если я присоединюсь к вам? — спрашивает первородный, и не дожидаясь ответа, садится рядом, вызывая улыбку у девушки. — Как ваше имя?       — Кэй, — отвечает девушка и подвигается в сторону, чуть дальше от мужчины, соблюдая дистанцию. Она отвлекается, смотря на падающий с дерева лист в фонтан, и будто забывает о присутствии незнакомца, сидящего рядом с ней.       — Я Клаус, — сам представляется первородный, поняв, что не дождется вопроса от девушки о его имени. Кэй, краем уха услышав имя мужчины, кивнула, дав понять, что не проигнорировала его, и вернулась к рассматриванию листа в воде.       Сидя в тишине, Клаус наблюдал за не обращающей на него внимания Кэй. Она казалась ему странной, но интересной. За свою уже долгую жизнь, мужчину интересовали лишь пару девушек, и все они были непохожие друг на друга. Другой была и Кэй, с которой первородный хотел завести разговор, но не знал, с чего начать.       — Вы не хотите прогуляться? — все же решил попытать удачу Майклсон, вновь обращая взгляд девушки на себя, что его обрадовало, хоть она и нехотя оторвалась от изучения листка.       — Я так не думаю, — ответила девушка, тут же расстроив нового знакомого. На самом деле, ей бы хотелось узнать его. Жажда новых знакомств, приключений, всегда захватывала ее, но Кэй слышала слухи о поселившихся здесь демонах, что пьют человеческую кровь и убивают своих жертв. Они безжалостны. Они чудовища. А Клаус не внушал доверия, хоть и имел очаровательную улыбку с ямочками на щеках, завораживающие глаза и ласкающий слух голос, который так понравился девушке.       — Почему нет? Неужели, испугались меня? — Майклсон усмехнулся, пытаясь пошутить. Он уловил взгляд девушки, и та отрицательно покачала головой, не соглашаясь с его словами.       — Я могла бы придумать множество отговорок, Клаус, но не буду. Поэтому, просто скажу, что мне пора уходить. Матушка будет волноваться, — Кэй встала, поправив подол платья и оказалась перед мужчиной. Клаус хотел возразить, остановить ее, но решил, что попытает удачу в следующий раз. Он ещё встретит ее. Узнает, где она живёт и обязательно узнает лучше эту простую, но интересующую его девушку. Копенгаген, 1502 г.       — Я люблю тебя, — шепчет он, глядя в ее серые глаза с бесконечной любовью и нежностью. Он уже не может представить жизни без нее — она стала ее смыслом. Она разбавила однотипные, серые будни красками своей человеческой, казалось бы, ничем не примечательной жизнью.       — И я тебя люблю, — отвечает она, встречаясь с его взглядом и улыбаясь прекрасной улыбкой, которой он любовался эти два года. Всего два года, но они смогли его осчастливить так, как никто за пятьсот лет его жизни.       Они стоят тут, на месте их первой встречи — возле фонтана. Там, где состоялся тот короткий разговор, навсегда изменивший жизнь обоих, подарив им счастье друг с другом. Они думали, что это будет навсегда, но ошиблись. В этом мире нет ничего вечного. Всему когда-то приходит конец, и их история не исключение, но она слишком коротка. Два года очень мало для людей, нашедших друг в друге родственную душу. Для тех, кто мог бы прожить вечность и любить друг друга.       Первые капли летнего дождя падают на асфальт. Следующие попадают точно на пару влюбленных. Дождь усиливается, но он совсем не холодный — под ним приятно стоять. Капли катятся по плечам, стекая на руки и ниже. Но они не отводят взгляд друг от друга. Ему хочется навсегда запомнить ее лицо, которое, несмотря на то, что уже не такое, как раньше, но все равно прекрасное. Пусть под глазами синяки, пусть кожа бледная, а губы уже не такие мягкие и пухлые, черные волосы уже не блестящие и шелковистые — для него она всегда будет самой красивой. В его памяти она останется совершенной, какой и была всегда.       — Я буду с тобой до конца, Кэй, — обещает он и поддается к любимой, прижимая ее хрупкое и исхудавшее тело к себе. Он обнимает ее, гладя по спине и целуя в макушку, шепча что-то ласковое и клянётся в своей любви к ней.       — Я знаю, Клаус, — отвечает Кэй и закрывает глаза, полностью отдаваясь моменту, желая запечатлить в памяти все до кусочков. Она чувствует, что это ее последние минуты жизни. Столько всего ещё нужно сказать, но она просто молча стоит. Он и так все знает. Ей не нужно ничего говорить. Он знает, что она любит его. Они навсегда останутся друг друга любимыми, пусть даже один и будет мертв, а второй жить вечность, когда-нибудь они встретятся.       Клаус тоже закрывает глаза, вдыхая аромат волос любимой, не веря в происходящее. Он уже представляет, как вырывает сердца, отрывает головы и разгрызает глотки ведьмам, которые прокляли Кэй. Прокляли так, что нет ничего, что могло бы помочь. Клаус даже напоил ее своей кровью на всякий случай, но надежды, что это сработает, уже не осталось. Все кончено. Ничего нельзя сделать, остаётся только ждать, когда Кэй умрет и лишь постараться сделать эти последние минуты счастливыми. Клаус должен сделать все, чтобы она не боялась смерти.       — Обещай, что не будешь горевать по мне вечность. Клаус, ты бессмертный. Пожалуйста, будь счастлив, — Кэй открывает глаза и поднимает голову, смотря на Клауса, часто моргая от капель, попадающих прямо ей в глаза. Ее взгляд не потухший, а даже напротив — живой и полный любви, как у никого другого. Такие глаза только у Кэй.       — Я не могу тебе этого обещать… — шепчет Клаус в ответ, и уловив печаль Кэй, тяжело вздыхает. — Но ради тебя я постараюсь, обещаю.       — Знай, что я всегда буду рядом. Я буду наблюдать за тобой. Даже умерев, я не оставлю тебя одного, — девушка поддается вперёд и целует любимого, так нежно, что в душе у Клауса разливается тепло. Маленькие слезинки скапливаются в уголках глаз от осознания того, что такого с ним больше никогда не будет. Он уже больше никогда не сможет полюбить кого-то так, как ее. Если бы только он мог спасти ее, то пошел бы на все…       Дождь усиливается и на улице становится холоднее. Кэй чувствует, как силы постепенно покидают ее, но она держится из последних сил, чтобы продлить эти счастливые мгновения с любимым. Они смотрят друг другу в глаза, ещё раз молча признаваясь в любви, а затем улыбаются.       В следующее мгновение все меняется: раздается гроза, на небе сверкает молния, а на улице резко темнеет и становится мрачно из-за облаков. Кэй пошатывается, теряя силы. Жизнь медленно уходит из нее. Клаус взволнованно смотрит на нее, подхватывая, когда девушка чуть не падает и обнимает за плечи.       — Кэй… — шепчет он, пытаясь вернуть внимание девушки, мысли которой уже далеко отсюда. Она в бреду и ничего не понимает; перед глазами проносится вся жизнь, и она уже не слышит, что ей что-то говорят. — Кэй! — ещё раз, но уже громче произносит Клаус, не желая оставлять попыток и сдаваться. Он оседает на мокрый асфальт, подол платья девушки оказывается прямо в луже. Мужчина смотрит в ее глаза, и их тут же закрывают веки. Майклсон не сдерживается и плачет. Слезы перемешиваются с каплями дождя, позволяя ему выплеснуть горе. Дыхание Кэй постепенно замедляется, а затем, с каждой секундой грудь вздымается все реже, и реже.       Последний вдох. Последний выдох. Тело девушки замирает в руках любимого, навечно оставаясь неподвижным. На улицах Копенгагена раздаётся отчаянный крик — это горюет Клаус, сердце которого только что разбилось на маленькие частички. Теперь он снова может стать чудовищем, которым когда-то был, но изменился из-за любви к Кэй. Новый Орлеан, 2012г.       Летний день, начало июля. Жители города ходят по улицам, сидят в кафе, отдыхают в парке. Они не знают, что каждую секунду рискуют быть убитыми вампирами, прокляты ведьмами или быть свидетелями перепалки оборотней и вампиров. Им не нужно этого знать — так спокойнее. Им не нужно знать, что в одном городе с ними живёт семья самых старых и опасных вампиров, когда-либо живущих на земле. И уж точно не нужно знать, что один из первородных сошел с ума от мести и гнева давным-давно.       За столько лет он не нашел никого, кто бы интересовал его хоть на одну тысячную также, как интересовала его Кэй. Впрочем, он и не пытался. Он потерял смысл любви, когда она умерла. Вся потребность в каких-либо чувствах, кроме гнева и мести пропала, оставив после себя бездну, заполнить которую уже не получится никогда, даже любовью его брата и сестры.       Клаус стоит в своей мастерской, освещаемой через балкон. Перед ним мольберт с холстом, на котором он делает непредсказуемые мазки кистью. Что должно из этого получится, известно только ему самому, но это наверняка будет вновь она — сероглазая красавица с черными волосами. Его Кэй.       Ее образ преследует Клауса с самой её смерти, не покидая ни на секунду. Он не перестает думать о ней, будто бы она все еще жива. Хоть он уже и давно всем отомстил, тревога не покидает его. Не счесть, сколько холстов он уже исписал ее портретами, в надежде заглушить воспоминания, однако все равно это ничуть не помогло.       От очередной картины его отвлекает стук в дверь. Тихий, осторожный, но заставивший сердце Клауса подпрыгнуть. Волнение вновь сковало его, рука, державшая кисть задрожала, и первородный почувствовал, что что-то не так. Неужели ведьмы опять взбунтовались и пришли ломиться к нему? Это уже надоело настолько, что ещё немного и Клаус всех их убьет.       Как только Майклсон спускается на первый этаж к двери, то понимает, что опоздал — к нему уже идёт сестра. Вот только Ребекка бледная, как смерть, будто увидела кого-то, кого не ожидала и вовсе. Она растеряна, даже напугана, а когда видит брата, бежит к нему.       — Кто там? — раздраженно спрашивает Клауса, не замечая состояния сестры.       — Она, Ник… Клаус, там… Она! — запинаясь, хватаясь за его плечи, отвечает Ребекка. Девушка произносит «она» так, будто по нему Клаус должен все понять. И… Он в действительности понимает. Точнее, случайно думает о ней.       — Я разберусь, — говорит Клауса и усадив встревоженную сестру на диван, на вампирской скорости подлетает к двери, в проёме которой виден силуэт какой-то девушки. Клаус отгоняет из неоткуда взявшуюся надежду, виня самого себя за наивность и глупость, а затем подходит ближе.       Девушка, которая ждала, пока Ребекка приведёт Клауса, уже успела отвлечься на облака. Она обернулась только тогда, когда услышала сзади себя движение, и увидев перед собой мужчину, произнесла:       — Клаус.       — Кэй, — одновременно с ней на одном выдохе говорит первородный и готов прямо сейчас потерять сознание.       Возможно, это какая-то иллюзия, может быть это проделки каких-то ведьм, с которыми у Клауса разногласия, а может, только может быть — это в действительности его Кэй. Та, которую он любил, потерял, и не мог забыть, лелея воспоминания о ней и по сей день. Он хочет верить, что это она. Волосы Кэй также прекрасны, как в их первую встречу; глаза горят озорным огоньком как и когда они были вместе; а голос все также сладок, каким и был.       — Это правда ты? — первородный делает маленький шаг навстречу к ней, боясь упустить. В голове ни одной догадки о том, как это произошло, да и неважно ему это. Главное, чтобы это была его Кэй.       — Это я, Ник, я. И сейчас я как никогда была бы не против прогуляться. Матушка волноваться не будет, — отвечает Кэй, озаряя Клауса своей очаровательной улыбкой, с которой видно и пару небольших клыков. Он убеждается, что это она, от чего его сердце наполняется любовью. Положительные эмоции одолевают его от осознания того, что теперь они смогут быть вместе вечно.