Как воздух

      Объятия нужны им как воздух. И их в последнее время стало так много, что еще чуть-чуть и точно задохнешься – ни Никкалс, ни Таспотт, на самом-то деле, не против умереть в руках друг друга, ведь теперь только так и никак по-другому. Однако пока верную гибель встречать они не готовы – уж точно не Мёрдок – поэтому-то и наслаждаются нежностью в любое свободное от бесконечных поездок по миру время.       Поутру, когда сна уже нет ни в одном глазу, а вставать жутко лень, они стараются быть друг к другу ближе, теснее – натягивают одеяло с головой, переплетают ноги и руки в один топленый ком да прячутся в спутанных волосах от палящего летнего солнца, пока Рассел не начнет звать всех к столу.       Во время водных процедур, когда Стюарт чистит зубы, Мёрдок без спросу подходит и приваливается к прохладной спине тощего парня, догоняя свой сон про кактусы с мексиканскими маракасами где-то между острых лопаток. Басист обхватывает парнишку под рукой и прижимает к себе плотнее, вжимаясь в чувствительную кожу и нежно-нежно выцеловывая ведомые только ему незамысловатые узоры под тихое журчание воды из-под крана и смущенные звуки умиления со стороны приятеля.       Мёрдс временами напоминает того самого зловредного кота, который по итогу все равно, гордо задрав голову и встряхнув облезшим хвостом, придет за своей долей ласки, а потом, из вредности, случайно царапнет. Царапнет, а после залижет нанесенную ранку. Весьма странное проявление любви, но кто его за это осудит?       Во время позднего завтрака чернявый обязательно уделит минутку, чтобы поймать любимые тонкие кисти в свои неказистые и поцеловать поочередно все выступающие костяшки, пока гитаристка и барабанщик рыскают по полкам в поисках любимых шоколадных шариков без задней мысли о том, что происходит у них за спинами.       После еды фронтмену жизненно необходимо взять чашку свежесваренного эспрессо и заскочить к лидеру под теплый бок, под руку, чтобы приобняли и забавно зафырчали, не ожидав своей дозы внимания. Мёрдок играет, пытается изобрести велосипед, пробуя разные комбинации баса, напевает варианты, а Стью укладывается головой на плечо и мелкими-мелкими поцелуями осыпает чужой подбородок и шею, когда чувствует недовольство собственным трудом со стороны. Вокалисту удается отвлечь друга от перегрева головы, ведь песня может написаться в любое другое время, а хорошее настроение бывает, хоть и не лишь раз, но не так часто.       Они обнимаются, даже когда одеваются в новый шмот перед выходом на сцену, выставляя все так, будто помогают друг другу нацепить ту или иную вещь, которая налезает кое-как им обоим. Клавишник любит забираться вечно морозными руками под чужой свитер, вызывая у коллеги табун тонизирующих мурашек, а потом мило улыбается, прокладывая себе путь к лопаткам, и обнимает так всего секунду, пока никто из мимо проходящих не видит. Никкалс, на удивление, не отпускает, когда забредают в гримерную уже готовые напарники – ловит за шею хитрого засранца и ерошит и без того вечно торчащие колючие волосы цвета полюбившегося индиго.       Мёрдок не отпускает и тогда, когда оба пристегиваются в машине, дожидаясь остальных участников, чтобы отправиться на другое место с концертом. В выдавшейся передышке притягивает вокалиста к себе и коротко целует в уголок губ, поглаживая подбородок пальцем. Лидер бормочет что-то такое, от чего у Туди щеки рдеют и взгляд скачет по всему салону, цепляясь испуганно за непонимание Нудл через наружное зеркало авто, а затем молчит всю дорогу, то и дело поглядывая на ерзающего по всему креслу Стью.       Они отдают своей нежности каждую свободную минуту, потому что в прошлом уже наоткладывались на целое столетие какими-то недомолвками, обидами и дебильным игнорированием.       Они отдают своей долго играющей на различных событиях и эмоциях любви и друг другу каждую секунду, потому что растратили уже достаточно, а жизнь ведь так стремительно летит вперед, забирая бесценные годы.       Уж теперь-то они не намерены терять ни одного мгновения.       Больше ни за что не потеряют.