И боги открыли глаза

А снег все падал крупными хлопьями. Мужчина нес ее на руках, рядом шла и шмыгала носом невысокая женщина. Кажется, она плакала? Или у нее просто был насморк? Мика не помнила их лица. Во снах они оставались размытыми, а то и вовсе отсутствовали. Но точно была зима. И было много снега. Она жалась к мужчине в поисках тепла, но испытывала ли тогда ещё что-то, кроме желания согреться? Страх? Грусть? Или радость? О чем думала? — Дерьмо! — выругалась Мика. Каждый раз, когда ей снился этот чертов сон, она злилась. В первые разы, правда, пыталась ударить безликих людей, вырвать саму себя из мужских рук — до того все было реалистично — пока не поняла, что это просто обрывки ее воспоминаний. На взрослых менялась одежда, менялись прически. Менялась даже улица, по которой они шли, а иногда ее вообще попросту не было. Но постоянным оставались лишь снег и отсутствующие лица. Мика только и могла, что стоять и беспомощно наблюдать за тем, как ее передают в руки одной из нянек приюта. Бросают. Тогда она ещё не понимала, что родители ее просто бросили. А если бы и понимала, то как бы поступила? Вырвалась бы и побежала за ними? Кричала и умоляла не оставлять? Откровенно говоря, Мика совершенно не помнила, как чувствовала себя в тот момент. Разве ей не было все равно? Измученная тремя днями повторяющихся кошмаров, она мечтала найти хоть какое-то успокоение. Так было ли ей дело до происходящего в реальном мире? Прежде, чем проснуться, Мика вновь поймала на себе пустой взгляд зеленых глаз.

***

— Эй, все в порядке? Кажется, ты снова отключилась. — Все нормально, — Микаэла раздраженно выдохнула и отмахнулась от Лави. — Чего тебе? В этот раз она с Книгочеями отправилась аж в Италию, в Бергамо, находящееся близ Милана, чтобы разобраться в очередных слухах. Искатели доложили, что у местного аристократа есть ожерелье небывалой красоты, от одного взгляда на которое люди просто сходили с ума. Все предыдущие владельцы печально закончили: кто-то совершил самоубийство, кого-то убили, но не было ни одной естественной смерти. Нынешний же хозяин получил ожерелье на каком-то нелегальном аукционе. Повелся на его дурную славу, а после первого покушения решил не мудрствовать лукаво и… начал устраивать настоящие подпольные бои за шанс овладеть драгоценностью. — Ты не передумала насчет боев? — поинтересовался Лави. — А должна была? — Мика хмыкнула тихо. — Это даже не Акума, а простые люди. А даже если и будут Акума, то так еще лучше. — Но ведь до сих пор ни один из участников не выживал! Знаешь, проклятия ведь на самом деле существуют, и если ты подцепишь одно… — Лави осекся, поняв, что его не особо-то слушают. — Эх, ладно! Тебя не проймешь даже этим. — Прекрати паясничать, — одернул его старший Книгочей. — Пойдём все вместе, попытаемся сначала поговорить. — Да нас даже слушать не станут, дед! — Проще просто взять и выкрасть, — согласилась Мика, успевшая уже закурить. Они сидели в парке на одной из лавочек. Время клонилось к вечеру, становилось холоднее. Микаэла подняла воротник плаща и поежилась. Зиму она не любила. Из-за снегопадов часто приходилось менять свои планы, потому что то рейсы отменялись, то ещё что-нибудь случалось. К тому же, из-за холодов нельзя было ночевать на улице, что тоже увеличивало статью расходов. А ещё было слишком скользко, и перед Рождеством всегда царила странная суматоха. Мир будто сходил с ума в эти предпраздничные дни. Все суетились, втягивали в приготовления окружающих Даже в Черном Ордене не обходилось без подобной чепухи. И так из года в год… — Я понимаю, что ты хочешь успеть на свое свидание… — Это не свидание, — оборвала Мика Лави. — Это раздача долгов. — Что же ты такого сделала, если тебя пригласили в столь роскошный ресторан, да ещё и на Рождество? Жизнь какому-то аристократу спасла? Лави все не давало покоя то письмо. Всю дорогу до Милана он буквально изводил Мику расспросами об отправителе, и чем она удостоилась такой чести. Не помогали ни игра в молчанку, ни тумаки от Книгочея-старшего. Лави был слишком любопытным и назойливым. Микаэле оставалось надеяться на то, что он не решит проследить за ней, а то будет совсем уж неловко. Кто бы узнал, что Ной и экзорцист будут проводить Рождество вместе, не поверил бы ни за что. — Ну да, его роскошную задницу я действительно спасла, — немного подумав, ответила Мика. — А он все равно испоганил мне весь вечер, так что теперь расплачивается. Не натурой, так хотя бы деньгами. — Ты слишком меркантильная, в курсе, да? — Я просто презираю аристократов как класс. Богатые люди должны сдохнуть в муках. — Порой ты действительно наводишь ужас, Мика, — Лави поежился. — Не удивительно, что у тебя до сих пор нет парня… Ай! За что?! Последние слова он произнёс уже из сугроба, в который его толкнула Микаэла. Старший Книгочей на это лишь хмыкнул, но комментировать никак не стал. Даже не остановился, чтобы помочь своему ученику вылезти.

***

На самом деле участие в подпольных боях было планом на крайний случай. Сначала они все-таки решили поговорить с владельцем ожерелья. Старший Книгочей понадеялся, что удастся надавить на него влиянием Ватикана, но Мика и Лави считали, что у них ничего не получится. Если бы было все так просто — красивую цацку уже давно выкупили бы. Однако в поместье их пропустили без проблем. После холодных вечерних улиц теплый дом был настоящим подарком. Впрочем, для Мики сгодился бы и какой-нибудь кабак, там хотя бы от роскоши не рябило бы в глазах. И была бы выпивка. Да, она бы сейчас не отказалась от алкоголя. Не важно, какого качества — сгодился бы любой, лишь бы помог избавиться от воспоминаний о том дурном сне. Дворецкий вел их по длинному коридору в кабинет аристократа, не говоря ни слова. Мике казалось, что он специально выбрал такой длинный путь, чтобы они могли рассмотреть всю богатую коллекцию герцога. Светлые стены были украшены разнообразными картинами и гобеленами. Хозяин увлекался охотой, так что по пути попадались и звериные головы, а в холле и вовсе стояло чучело медведя. В коридорах на тумбах стояли явно дорогие вазы, за стеклами шкафов и витрин красовались дорогие украшения. Герцог откровенно хвастался перед всеми гостями своей дорогой коллекцией. Желал таким образом показать всем свою власть? — Интересно, сколько это все стоит? — пробормотал Лави. — Думаю, нам лучше не знать этого, — отозвалась Мика, осматриваясь по сторонам. — Прошу, сюда, — дворецкий открыл перед ними дверь и отошел в сторону, поклонившись. — Господин, прибыли гости из Ватикана. — Благодарим, — сказал за всех Книгочей. Кабинет герцога был просторным и таким же светлым. По правой стороне всю стену занимал книжный шкаф из красного дерева, подходящий в тон такого же массивного письменного стола. — Добрый вечер, господа, — с кожаного кресла им навстречу встал мужчина средних лет, одетый в дорогой костюм-тройку. Правда, пиджак сейчас покоился на небольшом диванчике. — Чем же я привлек внимание самого Ватикана? — Ожерелье, — коротко произнесла Мика. — О, вы не могли бы говорить конкретнее? В моей коллекции их слишком много, чтобы понять, о каком именно идет речь. — О «Крови ведьмы», герцог Лоретти, — вступил в разговор Книгочей. — О том самом, печально известном. Для всех будет лучше, если вы отдадите его нам. Герцог Лоретти хмыкнул и провел рукой по светлым волосам. Пожалуй, он мог бы считаться привлекательным мужчиной: помимо хорошего телосложения он обладал тонкими аккуратными чертами лица, и даже шрам над бровью не уродовал его. Скорее, придавал некоторого шарма. Впрочем, голубые глаза смотрели холодно, будто пронизывали насквозь. Наверное, в моменты гнева взгляд герцога непросто было выдержать. Но Мике было плевать. Она знала, что через пару дней забудет это лицо. А через месяц не вспомнит о герцоге ничего. Ее память работала удивительно странно: какие-то события намертво врезались, оставаясь на долгие годы, а что-то она забывала слишком быстро. Например, если бы она не общалась плотно с ребятами из Черного Ордена, то наверняка быстро бы забыла их. Случалось порой, что Мика не могла вспомнить имена ученых из исследовательского отдела. Она забывала даже Джонни или Ривера, когда долго не появлялась в штабе. Но стоило их увидеть, и в голове прояснялось. Не сразу, но все же. И тем страннее было то, что образ Тики Микка оставался всегда ярким. Были ли виной тому его невероятно красивые золотые глаза или же шрам, оставленный им же на боку — Мика не знала. Да и разбираться не хотела. Не сейчас. Ее внимание привлекла картина, висящая над камином. На большой поляне горел высокий костер. Языки пламени разрывали ночное небо, а вокруг толпился народ с зажженными факелами. И из костра наполовину выглядывала, будто выходила, девушка. Ее рыжие волосы были словно продолжение языков пламени, пожирающих обнаженное истерзанное тело. И был там мужчина, держащий ее за руку и восходящий к ней на костер. Одетый в простую рубаху и штаны, черноволосый, самый что ни на есть обычный. И все же… Второй рукой он отбрасывал нательный крест? — Что это? — спросила Мика. — О, это картина «Ведьма и инквизитор, взошедшие на костёр», — ответил герцог Лоретти. — Она иллюстрирует местное придание. Точнее, одну из его версий. — Я слышал об этом, — отозвался старший Книгочей. — Пару сотен лет назад в одной из местных деревень жила девушка, что промышляла знахарством. Откуда она родом никто не знал, но никого это и не волновало. Из-за рыжих волос и зеленых глаз ее старались обходить стороной, но все же порой обращались за лекарствами, когда кто-то из деревенских заболевал. Кроме нее лекаря-то у них не было. А потом в деревне начали пропадать люди. — Пропадать люди? — переспросила Мика. — Да, — подхватил герцог. — Тел жертв не находили, но кто-то из деревенских сказал, что видел знахарку во время убийства. Естественно, ему поверили, ведь на кого-то местным надо было выплеснуть гнев. А слухи уже расползлись настолько, что в деревню нагрянула инквизиция с инспекцией. Опрашивали жителей, осматривали места преступлений, где была найдена одежда убитых. Так и добрались до знахарки. Говорят, ее допрос длился больше суток. Кто-то утверждает, что инквизиторы над несчастной издевались, кто-то — что они просто говорили, но к вечеру второго дня был сооружен костер, и знахарка добровольно взошла на него. Очевидцы утверждали, что она при этом улыбалась и смеялась, будто одурманенная чем-то, но что самое удивительное, вместе с ней решил сгореть и один из инквизиторов, который вел ее допрос. Говорят, он настолько сильно влюбился в знахарку за эти несколько дней, проведенных в деревне, что решил умереть вместе с ней. — А по другой версии инквизитор сошел с ума, увидев, как его возлюбленную сжигают, и в эту же ночь убил не только весь свой отряд, но и всю деревню, — добавил Книгочей. — Да, — согласился герцог. — Ну, это все легенды. Однако они связаны с тем ожерельем, что вы так хотите. Кровь ведьмы не высохла, а превратилась в рубины, из которых после и сделали украшение. И вот теперь оно у меня. Кстати о нем: я откажу вам в продаже. Ведь это будет нечестно по отношению к тем, кто на днях собрался биться за него. Если желаете заполучить — попробуйте стать победителем. Вы ведь слышали о соревнованиях, что я устраиваю? Мика внимательно посмотрела на расплывшегося в улыбке герцога и хмыкнула. Человек ей был неприятен. — Хорошо, — сказала она. — Тогда внесите меня в список участников. Мика Тидолл, запомните и запишите, чтобы не пришлось выполнять лишнюю работу и избивать ещё и охрану.

***

— Эй, — подал голос Лави, когда они вышли из поместья герцога. — Насчет той легенды. Я тут подумал, а не могла ли знахарка обладать Чистой Силой? Ведь сами посудите: тел убитых не было найдено, только их одежда. Да и умирать они стали не сразу, а через какое-то время. Уж не Акума ли они часом были? — Какая разница? — спросила Мика. — Это всего лишь легенда. Даже если что-то подобное в этих местах и случалось, оно было слишком давно. — Тем не менее, можно предположить, что это действительно было так, — согласился Книгочей. Он прятал руки в широких рукавах своего плаща. — Черный Орден существует только сотню лет, но это не значит, что до него не было носителей Чистой Силы и Тысячелетнего Графа. Та несчастная девушка могла быть носителем паразитического типа, но в итоге местные приняли ее за ведьму. Печальная история. — А по мне так глупая в обоих вариантах, — Мика вздохнула тяжело и почесала шею. — Хотя второй нравится гораздо больше. Если все было действительно так, люди, лишившие жизни невинную девушку, получили по заслугам. Кстати, а что во второй версии стало с инквизитором? — История об этом умалчивает. После того, как он убил всех, инквизитор просто исчез. — Ясно. На самом деле ничего не было ясно. Но Микаэла ощущала себя странно. Будто только что покопалась в чужом грязном белье. Мерзкое чувство на самом-то деле. Надо будет обсудить эту историю с Тики и позубоскалить над ней. Уж он точно должен понять. Должен ли? И почему она вообще позволяла себе думать о Ное, как о старом-добром приятеле? Их вообще ничего не связывало, кроме пары драк и выпивки. Не то что бы Мика боялась стать Падшим, но даже если и так, то ее Чистая Сила вела себя как обычно. Никаких видимых или ощутимых изменений не было. К добру только это или к худу? — …значит, Микаэла завтра пойдет на эти самые бои? А мы что, дед? — Не зови меня полным именем, — вынырнув из мыслей, огрызнулась Мика. — Вы просто дождитесь меня в гостинице. Я справлюсь. — Нет-нет, так дело не пойдет! А если тебя там убьют? Даже если не убьют, что будет, если ты проиграешь? — Лави тряхнул головой. — Мы с пандой-дедом смешаемся со зрителями и будем наблюдать за тобой. А в случае чего вмешаемся и просто стащим ожерелье. Верно? Книгочей молчал несколько секунд, а потом, тихо выдохнув, произнёс: — Да, все верно. Так и поступим.