Иногда, мы можем подчинить себе смерть

***

Первые дни июля. Прошла одна треть лета, потерян его первый месяц, месяц последних, беззаботных каникул. Последнюю неделю июня неудачники провели в их штабе. Место стало уютным, у каждого был любимый уголок. В деревянной коробке теперь стоит магнитофон, что беспрерывно крутит песни. Ребята таскают за собой книги и по очереди читают их в слух, иногда рассматривают комиксы и играют в домино. Ссоры между Ричардом и Эдвардом, чихи Стэна от поднявшейся пыли, смех Беверли, исторические рассказы Бена, подпевающий песням Майк, драки между Уильямом и Сесилией — теперь обычные будни неудачников. Этот штаб стал новым домом из которого ни один из них не хотел уходить. Сейчас же, Сесилия плетётся вечерней улицей, ветер поднимает копну тёмных волос и она заправляет их за уши. Сесилия немного устала. Устала от постоянного рвения Билла к правде, от непонятных отношений с Ричи, своих чувств к Беверли, от шума всех этих насыщениях дней. Тёмноволосой хотелось тишины. Она направлялась в магазин. Сейчас улицы тихие, из детских площадок иногда доносится детский смех, по дороге проезжают машины, а колокольчики на дверях магазинов тихой мелодией долетают до ушей. Сейчас город отдыхает, спокойно и равномерно дышит. И не скажешь, что именно здесь постоянно пропадают люди, что именно здесь тебя могут словить хулиганы и отпинать, что именно здесь ты можешь лишится всего, что любил. Си стоит на пороге перед небольшим, продуктовым магазином, вывеска на котором зазывает посетителей яркими картинками. Она уже решается схватить ручку, как голос сзади её останавливает. — Денбро! — даже не проворачиваясь, тёмноволосая знает, кто там стоит. — Чего тебе, Гретта? — угрюмо спрашивает Си и уже смотря на девушку начинает к ней подходить. — Да так, есть вопросы. — она выплевывает жвачку под ноги младшей Денбро, показывая своё отношение к ней, этот жест в её духе. — Какого хера, ты таскаешься с Марш? — она чувствовала себя главной, думая, что загнала мышку в клетку, и что дверцы сейчас захлопнуться. Думая, что выиграет эту игру, что останется победителем. — Какого хера, тебя интересует моя жизнь? — первый ход, игра приобретает новые обороты, новый смысл. — Ты забыла? Ты забыла, что эта шлюха сделала для тебя? — зелёные глаза вцепились в серые, её возмущение ощущалось всем телом, каждой клеточкой, каждым уголком сознания. — Шлюха это кто? Элис? — спросила Сесилия, за такие слова можно было получить пару звонких пощёчин и уйти поджав хвост. Но точно не сегодня, не сейчас. — Ты думаешь, я с тобой играю? — она прокрутила прядь на ужасно подручных волосах, улыбнулась слишком наигранно, — Я помогаю тебе, Си. — Мне не нужна помощь. — Денбро хотела развернуться и уйти, хотела просто покинуть это поле боя, хотела просто вернуться домой слушая одну тишину. — Мы ведь, были подругами. — захлёбываясь собственным ядом продолжала Боуи. — Мы никогда не были подругами. Я дружила с Элис и это было фатальной ошибкой. Не было бы ничего, не было бы всей заварухи с Бев, если бы не вы. — стоя спиной к Гретте контактировала Си. — Чего? — не догоняла та. — Разве, не Элис рассказала всей школе. — не вопрос, а утверждение, — разве, не ты выставила меня дурой. — Холод бегал по плечам, она знала, что сейчас Гретта стоит и как рыба открывает рот. Сесилия точно знает, что Боуи не ожидала услышать правду из уст той, кому закрывала уши. Открывшаяся дверь магазина. Белый свет бьющий в глаза. Тишина. Сесилия быстро пробегает между рядов. На её лице нету улыбки, она не прыгает от радости, не напевает в голове песню про долгожданную победу. Угрюмое лицо, поблеклые глаза, губы сложенные в линию. Взяв в холодные руки пачку с хлопьями, несколько леденцов и апельсиновый сок, она направляется к кассе. Сухо сказав «Добрый вечер», складывает покупки в пакет, с усталостью открывает двери магазина и уходит прочь. Розовый закат не кажется таким ярким, а ветер тёплым. Сейчас на душе скребут кошки и Сесилия клянет себя за то, что решила пройтись. Оказаться в ненужном месте, не в то время. Три квартала к дому, тысяча сто сорок три шага. Всего немного, и она сможет устало сесть на диван и включить очередное не смешное шоу. — Сука! Попалась! — громкий, грубый голос. Обладатель которого, готовый убить тебя.

Сегодня день встреч или что?

— Вали нахуй! Иди полечи свой вонючий зад, Бауерс! — Сесилия резко разворачивается. Внутри всё кипит, адреналин, злость, немного страха. Но ей сейчас забавно. Она наблюдает, как парень неистово краснеет, как вздувается вена на его лбу и то, как он начинает быстро двигаться в сторону темноволосой. Не осталось и капли грусти. Си показывает ему средний палец левой руки, она заливисто смеётся срываясь на бег. Быстро двигая ногами она чувствует себя чемпионкой мира, чувствует легкость, свободу.

Пошёл он! Пошли вы все! Котитесь к чертям! Я буду дышать полной грудью и покрывать вас матом, вас всех, всех до одного!

Тёмные волосы развиваются от быстрого бега, попадая в рот, иногда закрывая глаза. Именно сейчас, убегая от Бауерса она чувствует себя так хорошо и свободно. Все проблемы, все страхи, все заботы покинули её. Сердце жвало бьется, она сейчас жива по настоящему. Дыхание не ровное, нужно больше воздуха. Но она смеётся задыхаясь, вертя в руках пакет с продуктами. И зайдя в тихий дом прощается с закатом, что забирает этот день. Сесилия опирается о кожаную дверь и сползает по ней. Силы покинули её, но улыбка цветущая яркими цветами, не спадает с лица.

***

30 декабря 1954 года. Синее платье элегантно сидит на теле девчушки. Волосы волнами струятся по плечам, спадая ниже — к пояснице. Глаза горят, она не может спрятать пылающие щёки. Слишком взволнована и эмоциональна. — Чего стоишь, Си? — на её плечо падает тёплая рука, — Пойдём, я знаю, что Брендон в зале. — Погоди, Элис. — Сесилия разворачивается к подруге и вспотевшими ладошками хватает её за руку. — Как я выгляжу? — она слишком растерянна и взволнована. — Красиво, Си! Ты очень красивая! — Элис трусит копной светлых волос и тянет тёмноволосую в зал. — Мы на зимнем балу, и мы должны танцевать. — проговаривает девчонка, она слишком торопит её, и по хитрому поглядывает на озадаченную Денбро. — Я просто волнуюсь…здесь же он… — мнётся. Их маленькие каблучки стучат, подолы платья касаются пола. Точно две принцессы. — Всё будет отлично, не волнуйся. — она открывает большую дверь. Теперь за ней не спортзал, а настоящая зимняя сказка. С потолка свисают снежинки, музыка играет на всю, много синего света и диско шары. — Пойдём! — ведёт её светловласка. Но, почему подруги двигаются не на танцпол, не к напиткам, а к лавочкам. К лавочкам где сидят или неудачники, или целуются пары. В какой-то момент, Си перестаёт слышать музыку, слышит лишь громко бьющееся сердце. Влага собирается в глазах, небо плачет. Ладошки больше не потные, они холодные и отпускают руку Элис. Из-за пелены слёз ничего не видно. Сесилия бежит к выходу вслепую. Лишь громкий стук сердца, и цокот каблучков сопровождает её.

Сказка этой принцессы кончилась. Часы пробили двенадцать, принц ранил её, карета превратилась в тыкву, а сама она — в дождь.

Перед глазами мелькала лишь написанная красками реальности картина: Брендон жадно целует Беверли Марш, ложа свою руку на её талию, поправляя длинные, рыжие волосы. Она уронила своё сердце в спортзале школы, возле лавочек, на зимнем балу. Она разбила красный сосуд и забыв собрать осколки убежала прочь. Свою туфельку Си больше не найдёт, принц не принёс её на утро, не принёс и вечером, не принёс и через неделю. Крестная фея тоже больше не вернулась. Больше не будет бала, красивого синего платья и принца, который целует другую. Как он смел касаться губ Сесилии, а потом впиваться в губы Марш? Как он смел заправлять за ушко тёмные волосы, а потом проделывать тоже самое, только с рыжими? Как он смел присвоить себе туфельку принцессы Си, что являлась разбитым сердцем? Всё стало понятно на утро. Когда чёрная полоса сменилась угольно-чёрной. Когда Си узнала, что целуется она ужасно и не умеет шутить. Именно тогда, когда Брендон сказал это. Большой комок чьих-то нервов лопнул. Что-то тёмное, поселилось у кого-то внутри. Чьи-то глаза стали хмурым, серым небом. Именно тогда — Беверли-Прошмандовка-Марш оправдала свой статус в глазах младшей Денбро.

***

Утро. Сегодня долгожданное четвертое июля — день независимости США. День, когда все отдыхают, ходят в парк, веселятся, отрываются, разукрашивают лица в цвет флага и просто радуются жизни. Только открыв свои глаза Сесилия почувствовала какую-то тоску, на улице блекло светило солнце и его лучи иногда касались юного лица. Девушка протяжно зевнула и вытянулась на постели, она намеревалась пойти и принять бодрящий душ, но с первого этажа донесся женский плач. Сесилия аккуратно покинула теплую постель, беззвучно открыла двери и на носках спустилась на низ. Сердце быстро качало кровь, дыхание сбивалась, коленки предательски дрожали, а плач ставал ближе и ближе. — …ты убила, ты их всех убила, убила. — в гостиной, на старом синем диване сидела мать, она что-то невнятно вторила. — Мам? — Си оглядывала комнату стоя в пороге. — …убила, ты всех убила. — не унималась женщина, лица не было видно, она сидела боком и прикрывала его ладонями. — Мам?! — серые глаза зацепились за комод с фотографиями, они были перевернуты, а телевизор завешан белой простыней.

Убила, ты их всех убила

Только это было слышно, только эти слова иногда перекрывали всхлипы. — Мам? Что происходит? — голос неистово дрожал, понимание, что происходит ни как не приходило. Ткань с телевизора падает. Слышно, лишь биение сердца

Тук-тук

Сесилия с ужасом смотрит на отображающий, что творится в комнате телевизор. На зеркальном экране видна комната, она встречается взглядом с собой и переводит взгляд на диван, там сидит не рыдающая мать, а клоун.

Тук-тук

Земля уходит из-под ног, воздух в лёгких исчезает. Минута и она задохнется. Слишком холодно, по ногам бегают мурашки, органы леденеют, но ладошки потные. Из-за шока Сесилия стоит с открытым ртом, но уста двигаются и она будто не своим голосом выговаривает, — Что ты такое? — все чувства смешались в одно — страх.

Тук-тук

Не мать разворачивает свою голову в сторону Сесилии. Теперь она не чувствует тела и не может им управлять, её сковало. Угрозы, нападения Бауерса теперь — сущие пустяки. Абсолютно белый овал лица. Рта, носа, глаз — нету, вместо них чёрные дыри, и это нечто повернуто к Сесилии.

Тук-тук

Возьми ноги в руки и беги. Беги. Беги. Беги. Сорвись с места, открой дверь и выйди на улицу, покинь чёртову гостиную. Покинь. Покинь. Покинь. Тысяча мыслей и не одну Си не может разобрать, собственный голос в голове стал неразберихой. Существо поднимается с места, вскакивает с дивана и тянет сморщенные, покрытые язвами руки к девушке. Она стоит, как парализованная. Лапы смерти слишком близко, ей не скрыться. Сесилия стоит готовая принять свою смерть, но она не может поверить, что это правда.

Это самый страшный кошмар, самый глупый ужастик, самая тошная книга. Но точно — не реальность.

Адреналин в крови зашкаливает. Сердце стучит слишком быстро и громко, дыхание глубокое. Инстинкт самосохранения — та ещё штука. Именно он сработал тогда, когда вонючая рука намеревалась коснутся лица тёмноволосой. Она сорвалась на бег, судорожно открыв ручку двери, секунды стали — часами. Сесилия вырывается на улицу, в собственный двор и как сумасшедшая спотыкаясь, падая оказывается на дороге. Денбро осматривает свой дом, в окне мелькает только один воздушный шарик, красного цвета. — Грёбанные клоуны… — шепчет себе под нос.

Тук-тук

В дом она точно не зайдёт, точно не откроет дверь и не навестит гостиную. Слишком страшно. Ноги ведут её по дороге, она не знает куда направляется, не знает, что будет делать или говорить. Горожане осматривают спасшуюся от смерти. Сонное лицо, глаза на котором выражают ужас; спутанные ото сна и бега волосы; белая домашняя майка, голубые шорты; коленки испачканные травой, ведь она падала на собственный газон, и босые ноги. Городская сумасшедшая, не иначе. Заученные улицы сменялись новыми, одинаковые дома, газоны, детские площадки и разнообразные супермаркеты. Сейчас она сделает сто четыре шага, и окажется возле нужного дома, дома в который она шла, ведь именно здесь она сможет показаться в таком виде. Сесилия стучит в коричневую дверь, изначальный «тук-тук», смеяться сильными, громкими стуками. Она хочет, чтобы эта чёртова дверь слетела с петель. Внутри так хреново. Её мутит, картинки случившегося ранним утром не дают покоя, сердце жутко болит, желудок сводит. Дверь открывается. На пороге стоит сонный парень, он зевает опираясь на косяк. Карие глаза смотрят прямо желая увидеть того, кто нарушил крепкий сон, но никого не видят. Опустив голову вниз он ухмыляется и поправляет чёрные кудри. — Что такое, Денбро? Решила вступить в клуб моих фанаток? — он улыбается, но присмотревшись к девушке, уголки губ спадают вниз. — Что случилось?! — он трезвеет ото сна. Сесилия стоит в пижаме, её коленки испачканы травой, ноги босые, лицо выражает шок, она поджимает губы, точно скоро заплачет. Денбро ничего не ответив проходит в дом Ричи, она направляется в гостиную, парень за ней. — С кем я говорю? Денбро? Эй! — он идёт сзади, смотря на макушку, на спутанные, тёмные волосы. Сесилия садится на диван и спрятав лицо в ладонях — плачет. Тихо, невинно, по-детски. Её ладошки закрывают лицо, лишь по всхлипам можно догадаться, что вода бегает по щекам. Девичье тело немного дрожит, с каждым всхлипом — сильнее и сильнее. Ричи молча садится в кресло, которое сейчас кажется неудобным. В комнате витает грусть и тревога. — Сесилия… — он касается женского плеча, пытаясь обратить на себя внимание. Си подпрыгивает на месте, открывая лицо, она начинает отползать в угол дивана, гримаса ужаса искажает её. — Ричи! — кричит она, будто не знала, что он сидит здесь, будто не знала, что пришла к нему домой.

Будто. Будто. Будто.

— Чего ты такая дёрганая? — Тозиер осекается и забирает руку, поведение девицы его пугает. — Это был мой черёд. — проговаривает сиплым голосом, ещё не до конца переварив информацию, ведь только, что это осознала. — Что блять? — кудрявый раздраженно раскидывает руки, в недоумении косится на темноволосую. — Клоун. — она блуждает по сонному лицу Тозиера, карие глаза стали немного уже, а щёки красные, кудри слишком не бережные, хочется их поправить, — Клоун, он меня напугал. Мама она была без глаз, носа, рта, такой костлявой, она плакала а потом…кинулась на меня. — Си говорила немного не связно, но передавая саму суть, на неё навалилась усталость и та желала поскорее смыть с себя эти события. — Чёрт! Нужно срочно собрать всех неудачников! — Ричи поднялся с кресла, это его до усрачки бесило, — Иди в душ, быстро! — он кинулся к домашнему телефону и начал набирать заученные наизусть цифры в поисках помощи. Си встала с дивана и молча, словно зомби пошла в ванную комнату. Нужно было избавится от всей этой грязи, что на неё вылила жизнь этим утром. Горячая вода, смывала с юного тела ужас этого дня. Мысли о непонятном существе, клоуне и шариках уходили вместе с каплями, что стекали по телу. Сесилия смотрела на белую плитку в доме Тозиера. Мысли в голове сходились лишь к одной — что это за херня? Сколько сейчас времени? Я хочу спать. Что оно такое? Почему пришло ко мне? Это оно похищает детей? Мистика или обычные преступления? Вода слишком горячая. Я умру? Что будет потом? Оно ещё вернётся? Мне так плохо. Поток фраз голоса из головы — сама Сесилия. Она потерялась этим утром. Колит везде, болит, ноет. Этому кошмару нет конца, про здоровый сон можно забыть.

***

— Эд Коркон пропал, ч-часть его руки нашли в водонапорной трубе — читал Билл свежую листовку о пропаже. Было паршиво видеть это вновь, рука мальчишки подняла лист и он с ужасом взглянул на другой лист, что находился под первым, — Бэтти Рипсон, — он сглотнул, у всех внутри неприятно похолодело — Про неё, как будто з-забыли, когда Коркон пропал. — Так, как и всегда. — разочарованно сказала Сесилия. Она была темнее тучи, прошло всего несколько часов, после визита клоуна, жуть не отпускала тело. Солнце грело макушки, оно ярко светило радуя жителей города. Неудачники находились в центре, на фестивале посвященном — независимости США. — Ребят, вы о чём? — это был Эдс, он стал возле Уильяма и начал облизывать рожок с мороженым. — О том же, о чём и всегда. — хмыкнул раздраженный этим днём Ричард, он забрал своё мороженое из рук Каспбрака и тыкнул им в щёку Си, она толкнула балабола, вытирая липкую щеку рукой. — Ког-гда это прекратится? — риторично спросил старший Денбро, взглядом пробегая по объявлению о пропаже. — Я думаю прекратится. На какое-то время. — ответил Хэнском, все уставились на него. — В каком смысле? — поинтересовалась рыжая, что наблюдала за всей тирадой. — Я покопался в истории Дерри и отметил все значимые события, — Бенджамин оглядел всех и медленным шагом пошёл к лавке, что находилась рядом с компанией, попутно рассказывая — Взрыв на заводе в 1908-м, банда Бредли в 35-м и «Чёрное пятно» в 62, и сейчас эти дети. Я вдруг понял, что такое происходит… — Хэнском не успел договорить, как двое Денбро его перебили. — Каждые 27 лет, — сказали все трое, перекинувшись удивленными взглядами.

Карты начинают складываться

Дыхание Сесилии участилось, она была так близко к какой-то разгадке, но сама не знала к какой. Всё запутанно, слишком сложно. Но это не игра в детективов, это реальная жизнь где она — девочка школьница, что встречается с грёбанным клоунов у себя в гостиной. Неудачники сели на скамью, что находилась недалеко к сцене.

Опять клоуны. Так можно и свихнуться.

Си с брезгливостью осматривала стадо клоунов. Их ужасные костюмы и грим уже вызывали тошноту. — Так — начал Эдди, сложив в замок руки продолжил, — Если я правильно понимаю, Оно приходит откуда-то, жрёт детей. Год? Или сколько там. А потом что? Просто впадает в спячку? — возмущался не связной историей, глухой легендой, неуместным предположением, самым страшным кошмаром,

Или реальностью?

— Может Оно как, как её там… Цикада? — предположил Урис, он морщил глаза от солнца — Насекомое, которое вылезает раз в семнадцать лет. Все задумались, это было интересной теорией, но глупой. — Мой дед думает, что этот город проклят. Он говорит, что у всех бед, которые творятся в этом городе, только одна причина, это злобное существо, пожирающее жителей Дерри. — сказал Майк. В другой день Сесилия посчитала бы, что дед Майка сумасшедший. Но не сегодня. — Но, это существо не одно, — заявил Стэн, — Мы все видели разные вещи. Воспоминания сегодняшнего утра эхом откликнулись в голове, стуча по черепной коробке. — Возможно. — задумался Майк, но приложив палец ко рту хрипловато добавил, — Или Оно знает, чего мы боимся и мы видим это. Тот самый момент когда внутри падает огромный камень. Когда кровь в жилах леденеет, а ноги становятся ватными. Си жадно глотает горячий воздух, возможно, она получит солнечный удар. — Я видел прокаженного, — пряча глаза шептал Каспбрак, на секунду Си показалось, что мальчишка позеленел, — И он был, как ходячая инфекция. — Но этого не было! — будто, чисто осознав воскликнул Урис, — Нам это всё казалось. — он начал размахивать руками, все смотрели на него — Всё, что мы видели. И этот прокаженный, и то, что Билл видел Джорджи, и Сесилия, что видела «не свою мать», и та женщина, которую я постоянно вижу. — все замолчали переваривая информацию. Слова Стэнли определенно имели смысл.

Всё реально, если ты веришь в это.

— Она секси? — улыбнулся Ричи, он проследил за раздраженным этим вопросом Урисом. — Нет, Ричи. — голос Стэна немного дрожал, — Вовсе нет. У неё всё лицо перекошено. — он закрыл глаза, — Всё, что мы видели — не имеет смысла. Это как ночной кошмар. — Я так, не думаю. Я могу отличить ночной кошмар от реальности. Ясно? — вторил Майк. — Т-т-ты тоже что-то видел? — спросил Билли, все с интересом уставились на темнокожего. — Да. — грустно ответил Майкл, — Вы знаете тот сгоревший дом, на Хавес авеню? — спросил темнокожий, все закивали, вспоминая ужасное событие, которым были засорены газеты следующие несколько месяцев, — Я был внутри когда он горел… Перед тем, как меня спасти, мама и папа оказались в ловушке, в соседней комнате, они… — он развёл руками. Внутри холодело от этих слов, перед глазами мелькали представления о том ужасе, что пережил Майкл, — …Они били в дверь пытаясь… добраться до меня. — его руки и голос дрожал, — огонь был сильным. Когда пожарным удалось войти к ним, кожа у них на руках облезла до самых костей. — в карих глазах парня можно было заметить собравшиеся слезинки, которые он отчаянно пытался держать в плену, не дать чувствам волю. — Все мы, чего-то боимся — окончил Майк. — Ясен перец. — Оборвал гнетущую тишину Тозиер, он обернулся назад и глянул на сцену, где была куча ужасных клоунов, это было что-то вроде шоу. — А ты, Ричи, чего ты боишься? — вспоминая про кудрявого, спросил Эдс. — Клоунов. — он тяжело вздохнул, вновь обернувшись на ту сцену, глядя в лицо страху. Все понимающе кивнули. — Пойдёмте… — устало сказала Си, она поправила платье лимонного цвета, — у нас есть время, чтобы скупить весь фастфуд в городе. Все дружно подорвались с места. От гнетущей обстановки в компании не осталось и капли. Неудачники пошли веселится, сегодня им нужно передохнуть. Сесилии нужно забыть этот день, это утро и леденящий всё в округе — страх.

Смирись. Прими. Расслабься.

***

— Остались только матрасы. — вытирая грязь с кроссовок сказал Уильям. — Они в гараже. — потягиваясь пробормотал Стэн, он пошёл к хлипкой лестнице, и начал карабкаться на верх. — Пойдём, Большой Билл, поможешь мне украсть еврейские матрасы. — А после того, как мы на них поспим, нам не прийдётся делать обрезание? — спросил Ричи, он вновь тушил сигарету, пятую за этот вечер. — Я просто боюсь, что если Эддичке сделают обрезание, то там вообще ничего не останется. — он покосился на Эдди, а тот перебирая аптечку промолчал. — Идите уже, парни. — хихикнула Си, она доставала из синего рюкзака алкоголь, — а сколько будет матрасов? — Два. — ответил Стэнли, стоя уже на зеленой траве, что прикрывала тайный штаб, — но они большие. — после ответа послышался звук крутящихся колёс велосипеда, стало ясно, что двое парней — уехали. — Жаль, что нету Бена, я хотел разрисовать ему живот. — погрустнел Ричард. — За то нам есть где спать, больше места. Ведь, матрасов всего два. — затараторил Каспбрак. — Кретины. — шикнула Сесилия. Шутки по поводу веса Хэнскома, почему-то задевали и её. Было не приятно слышать всё это. — Что такое, Денбро? Всё-таки пухляки по твоей части? — огрызался Тозиер. Он сверлил темноволосую взглядом, осматривая тёмные волосы, что выбивались из небрежного пучка на голове, спальные штаны и большую футболку. — Ну, и как быстро кончает Бенджамин? — его голос был не возмутим. — Знаешь, — она повернула голову прямо на кудрявого, встречаясь с карими глазами, всматриваясь в них пытаясь найти подвох, — твой рекорд ещё никто не побил. — Неужели? А, как же та футбольная команда? Ну, с которой ты переспала перед февральским матчем. Разве они не кончают так быстро, как забивают голы? — это заставило девушку ухмыльнутся и она отвела взгляд на магнитофон, попутно включая его, — Бип-бип, Ричи.

***

Ночёвка клуба неудачников была в самом разгаре. Алкоголь был наполовину выпит, а это значит, что в организме подростков было спрятано две бутылки текилы. Бычки от сигарет были разбросаны по периметру штаба и бросались в глаза мигом. После пьяных танцев, караоке и шуток, они приняли решение сыграть в «Я никогда не…», ведь когда в организме бушует алкоголь — всё не почем, даже те скелеты из шкафа кажутся смешными. — Итак! — воскликнул Стэн, он выпил больше всех, — играем! — он захлопал в ладоши привлекая внимание остальных. Все сели в круг. Сесилия сидела возле Эдди и Билла, напротив неё по классике сидел Ричи, что старался не встретится с ней взглядом. Его щёки были красными от алкоголя, глаза потемнели, мысли путались также как и кудри, улыбка цвела на лице. — Я никогда не играл в азартные игры на деньги. — сказал Стэн, наблюдая за тем, как Билли, Рич и Си по очереди пьют текилу с горла бутылки. — Я припомню, Урино. — морщась от алкоголя проговорила Сесилия. — Я никогда не…не листала эротические журналы. — проговорила Беверли, она сверкнула голубыми глазами и засмеялась видя как, мужская половина лакает спиртное. — Фу! Извращенцы. — она глянула на Каспбарка, что краснея хлебнул текилы, — даже ты, Эддичка? Миссис Кей тебя отшлёпает если узнает на, что ты дрочишь. — Замолчи, Си. — тихо сказал он. — Я никогда не спала с девушкой, ну, в плане секса. — утвердила младшая Денбро. Выпили все кроме: Эдди, Бев и Майка. — Я ник-к-когда не спал с парнем. — покосившись на девчонок проговорил Билли, тыкая сестре бутылку, она передала её Бев и с ухмылкой покосилась на брата, — Моя совесть чиста, Билли. — сладко протянула Денбро, поглядывая на то, как рыжая отпивает текилу и смеётся наблюдая за реакцией парней. — Я никогда не выступал. — подал голос Майк, он с хитростью осмотрел школьников, которые по очереди пили алкоголь, говоря о домашнем обучении темнокожего. — Я никогда не умела играть на музыкальных инструментах. — сказала Беверли, глядя на то, как Ричи и Стэн становятся пьянее и пьянее. — Я никогда не купался голышом в общественных местах, будучи взрослым. — хихикнул пьяный Ричи. Почему его бледные щёки теперь такие красные? Кудри, такие тёмные, небрежно спутанные. Глаза на пару оттенков чернее, он так заливисто смеётся. Почему я смотрю на него? Почему внутри всё бурлит? Наверное, из-за алкоголя, будто меня сейчас стошнит, что это? Пьяные бабочки в животе? Игра начала приобретать новые обороты, когда бутылка была опустошена. — Я никогда… не… дрочил ни на кого из вас… — сказал Стэн, его язык был полностью развязан, а слова были не понятными в некоторых местах, ведь он постоянно глотал буквы. Си сидела в своём мире, она была одновременно здесь — в штабе неудачников, играя в глупую игру для подростков; и одновременно там — в своей голове в раздумьях. Но волной чего-то холодного её омыло тогда, когда она увидела, как кудрявый отпивает с горлышка бутылки, как небрежно он держит бутылку в костлявой руке, как его тёмный взгляд изучает её лицо, прогуливаясь по нём. Её не тревожило то, что отпил Билли и Майк, не тревожило, как удивляется Бев и как Эдс сдерживает рвотный позыв. Её тревожил непонятный взгляд и своеобразный ответ Ричарда Тозиера. Её тревожило, что он так жадно глотнул текилу и громко поставил бутылку на деревянный пол, при этом пьяно улыбнулся.

Я никогда не…

Я никогда не понимала взглядов кудрявого идиота. Никогда не понимала свою реакцию тела на его характерные действия. Никогда не понимала почему эти чёртовы кудри такие тёмные и небрежные, спутанные и манящие. Никогда не пойму почему эти веснушки такие необычные, почему они так выделяются на фарфоровой коже парня, что похож на куколку из самой любимой коллекции. Я никогда не пойму почему именно — Ричи Тозиер — балабол. — Чёртовы ночёвки. — последние, что сказала Сесилия перед тем, как увалиться на старый матрас из гаража Уриса, и закрыты серые глаза, окунув свой пьяный рассудок в сон.