Отпускай

      Утро не задалось с самого начала.       Ночь они не спали, а на рассвете синхронно встали не с той ноги. Пете план откровенно не нравился. Игорь был в общем-то с ним солидарен, но другого выхода у них не было. Вакханалию в городе способен остановить только Разумовский — вот такая сатирическая аксиома.       Ночью они в стотысячный раз детально повторили свои действия, обговорили каждую мелочь, любую непредвиденную вероятность и возможное «а вдруг что-то пойдёт не так?» — обсудили. Но у обоих всё равно в груди что-то тревожное ворочалось, и сердце не на месте глухо ухало. — Петь, я прошу тебя, пожалуйста… — худощавая мордашка Хазина в огромных лапищах Грому кажется совсем уж хрупкой, но Петя глядит волком, губы в тонкую линию сжимает и едва не шипит дворовым кошаком. — Не вздумай отступать от плана. Хазин на наставления закатывает глаза: — Дядь, я всё андестенд — не тупой, прикинь! Он ловко изворачивается в руках Игоря, оставляя в пальцах ощущение пустоты, суетно распихивает своё барахло по карманам, высматривает в хаосе квартиры пальто; вчера он скинул его, кажется, в коридоре, а потом Гром получил люлей за то, что неосмотрительно встал ботинком в порыве страсти. Заночевать пришлось у Пети — к себе домой Игорь попасть из-за натравленных Волковым маргиналов уже не смог. — Мы тащим рыжую стерву в логово к злому волку, а Дубин и Пчёлкина отвлекают на себя внимание: проще некуда. Игорь рассеянно кивает: он бы внёс корректировку в план и Петю просто дома оставил, но, кто его спрашивает. — Волков на мне, — строго напоминает. — Ты только бдишь за Разумовским и на рожон не лезешь. — Да-да, — делано равнодушно отмахивается Хазин и с брезгливой гримасой поднимает пальто с пола за диваном, встряхивает. — Было бы обидно, но, думаю, к концу дня ему никакая сухая чистка не поможет… Игоря такое спокойствие откровенно бесит. Да, план надёжный, как швейцарские часы, но внутри всё равно что-то этакое предательски зудит. — Не верю я припадочному рыжему, — Петя дотошно осматривает пальто, стряхивает с рукавов невидимые пылинки и небрежно набрасывает на плечи. — Буду его башку на мушке держать — мало ли. Гром смотрит на него и глазам поверить не может: они собираются напасть на безумного подрывника-смертника, а Хазин своё бежевое пальто вычищает перед выходом. На тот свет, да с иголочки… — Петь… — собственный голос кажется приглушённым и сдавленным, будто вот-вот случится истерика. Ну, а что тут скажешь? Думай, Игорёк, думай… «Петь, прошу тебя, не иди за мной, там тебе такому не место». Какому — такому? Петя — мент, майор ФСКН, между прочим, а не барышня кисейная. «Петь, давай лучше в участок тебя отвезём, присмотришь за Юлькой и Димой». Петя за такое сразу в ухо пропишет и будет прав. Игорь бы тоже втащил за такое. «Петь, я тебе совсем-совсем не пара, поэтому прямо сейчас мы мирно расходимся, я ухожу, а ты остаёшься дома». Грому хочется вдарить самому себе… — Дядь, ты чего? — Петя замечает, как Игорь мнётся, тормозит у самого выхода. Смотрит вдруг так открыто, искренне, c нежной улыбкой, вопросительно распахнув тёмные глазища; у Грома сбоит пульс и дыхание сбивается с ритма. — Ничего… — давит он из себя на выдохе. Игорь словами через рот — плохо, очень плохо, а Петя вряд ли прислушается. — Ну и всё, хули, — Хазин широко улыбается, лохматит длинными пальцами непослушную чёлку, шмыгает ломаным носом. — Пошли, Горь, этому городу нужны его герои. Пчёлкиной новый сюжет заодно забабахаем.       Петя выглядит таким уверенным, готовым ко всему — Игорь невольно успокаивается. Когда они торопливо спускаются по этажам парадной, Гром вдруг вспоминает их разговор несколько дней назад на крыше Игорева дома, когда в городе только начались отголоски беспорядков, а следом загремели взрывы… — Как-то ситуация из-под контроля вышла, Петь… — Ситуации не выходят из-под контроля, Игорёш, если их не контролировать. — Да как тут не контролировать, когда такая ответственность на плечах?! Петя стоял на самом краю крыши, смотрел задумчиво вдаль на позолоченный купол Исакия и так красиво курил… Игорь невольно залип, намертво отпечатывая на подкорке Петькин образ. — Жизнь по своей глубинной сути — хаотична. Заебёшься однажды всё вокруг контролировать и кукухой отъедешь. Надо быть готовым к любому исходу. Есть хаос, Горь, и мы — часть этого хаоса.       Хер его знает, чем тогда влюблённый до одури Гром думал, прислушиваясь к этому философу доморощенному. Но к такому исходу он был определённо не готов…

***

      Кровь металлом оседает на языке, застилает глаза. Игорь сплевывает и морщится от чудовищной боли в, кажется, сломанных рёбрах. Отползает, глухо поскуливая. — Устал, родной? — голос Волкова обманчиво ласков. — Ну, полежи-полежи… Следующий удар выбивает весь воздух из лёгких.       Игорь краем глаза видит Петю. Хазин беспокойной тенью маячит за Разумовским, поторапливает, как умеет только он — матами и угрозами. Становится как-то спокойно: рыжий генийсредиудобрений всё-таки не подвёл — сделал, что должен. Игорь устало улыбается, прикрывая глаза: — Я своё дело сделал, — говорить больно, больно дышать, но теперь всё уже позади. Они всех спасли, а что там с Игорем дальше — да не всё ли равно? Главное, чтобы Петька подкрепления дождался и благополучно выбрался. У Игоря глаза слипаются, и в ушах шумит наступающий на сознание обморок. — Давай… — через силу давит из себя Гром, принимая и такой исход. Петя прав: весь мир — хаос, а он — всего лишь часть хаоса.

***

      Петя был прав. Прав с самого начала. Невозможно взять под контроль свою жизнь от и до. Нельзя предусмотреть всё. Хазин изначально весь на говно изошёлся, когда Гром только предложил, сделать психопата частью плана. Петя главного антагониста всея Петербурга знать не знал, только по новостям видел. Когда Разумовского прикрыли в психушке, он ещё даже о переводе в Петербург не думал, да и Игоря не знал тоже. Лучше бы и дальше не думал и не знал…       Гром в немом отчаянии смотрит, как его Петьку держат на мушке, а он в ответ глядит так… скучающе, будто сразу понимал, чем дело кончится, когда только сюда ехали. Разумовский вовсю веселится, монологи злодейские помпезно выдаёт, пока его конченный друг детства спокойно водицу из бутылочки попивает. Игорю кровь глаза застилает, а он всё равно только затравленный взгляд Хазина перед собой видит. Петя остался безоружным: проклятый Волков сразу пистолет отобрал. Игорь себя таким беспомощным и слабым не ощущал, пожалуй, никогда.       Дальше происходит что-то из серии из ряда вон: Разумовский в упор расстреливает Волкова. Игорь бы охуел, но Игорю некогда: рыжий быстро подпинывает к себе пистолет Волкова, свой направляет на Грома, второй — на Хазина. Игорь думает, что рыжий не то чтобы прямо гений — их теперь больше, но они всё ещё безоружны. Волков в сторонке мученически стонет — живой, значит. — Я приказал дронам найти и убить тебя, а раз ты не ведёшь публичную жизнь, они уничтожат любого, c кем ты хоть как-то связан, — Разумовский продолжает глаголить о вселенском зле, вынуждая Грома встать на ноги, подталкивает к экранам, целясь в затылок. Второй пистолет так и направлен в сторону Хазина. — Даже совместное селфи с тобой — и человек моментально оказывается в списке. Он продолжает что-то говорить, а Игорь не сводит глаз с Пети. Хазин загнанно дышит, сидя на обломках и осколках, такой совершенный в своём блядском пальто — он здесь совсем не к месту. Гром бросает взгляд на экраны, и все внутренности скручивает узлом, кровь холодеет от ужаса… — Ты разрушил мою империю, уничтожил мою жизнь! — голос Разумовского срывается на всхлип.

***

      Разумовского технично прикладывают головой об стол. — Вырубай свою программку, я сказал! — Хазин орёт, удерживая Сергея за плечи, пока, будто обезумевший Гром, пытается отменить действие вируса, тыкая на все кнопки подряд. — Протокол необратим! — блажит в ответ Разумовский, а Петя отшвыривает его на пол и тут же наставляет дуло к рыжей башке. — Вырубай, живо, уёбок! — Дроны убьют всех, кого он знал и любил… — Разумовский скалится, довольный собой, сверкает янтарными глазами на Хазина. — Пока не обнаружат и ваши координаты. Наслаждайтесь зрелищем!       Игорю всё это кажется кошмарным сном: фотографии на экране одна за другой блекнут, перечёркнутые красным крестом. Найден — погиб. Игорю паника душу наизнанку выворачивает, когда в череде разномастных фотоснимков он видит до боли знакомое селфи — это они с Петькой в прошлый Новый год у четы Прокопенко сфоткались у ёлки, а Хазин потом выставил у себя в инсте, наплевав на дедовское ворчание Грома…       Думай-думай-думай!       Игорь кивает Пете, мол, осади. За грудки подтягивает Разумовского с пола, толкает к столешнице и усаживается рядом. Роется в кармане в поисках новенького смартфона — подарка Хазина на годовщину — и делает селфи с Разумовским, не обращая внимания на охуевшие взгляды, в том числе Петин. — У тебя два варианта, — говорит, бросая телефон в руки рыжему. — Либо ты вырубаешь свою программу, либо сдохнешь вместе с нами, потому что теперь ты — мой лучший друг.       

***

      Разумовский умирает у него на руках. Медленно угасает, захлёбываясь собственной кровью. Очередная насмешка судьбы: Игорю бы радоваться и злорадствовать, ненавидеть и сардонически ржать в изуродованное лицо, но он, вопреки всему, что произошло, видит на своих руках только рыжеволосого мальчишку, который очень хотел сделать этот гнилой мир чуточку лучше, а потом что-то пошло не так. — У нас получилось?.. Получилось? Гром осматривает последствия битвы. Пети нигде нет, но Игорь ранен, Игорь в шоке, у Игоря на руках догорает самый злейший враг, а на совести десятки убитых по его вине людей, и что чувствовать по этому поводу — Игорь не понимает.       Глаза вспыхивают золотом и гаснут совсем, разливаясь безжизненной лазурью, или это Грому только кажется…       Он аккуратно опускает бездыханное тело на бетон и поднимается на ноги. Вокруг как-то слишком тихо. Волков и Хольт — оба в отключке — разбросаны по разным углам, как переломанные солдатики. Где-то далеко слышно сирены полицейских машин, а над крышей шумят вертолёты. — Петь?.. — в горле пересохло, кожу на лице неприятно стягивает засохшая кровь.       Под ботинками хрустят окровавленные осколки и россыпь бетонных плит. - Хазин! - зовёт Игорь чуть громче, пытаясь, хоть что-то рассмотреть в разрушенном, пыльном помещении.       Петя находится быстро: лежит на животе за перевёрнутым ножками вверх столом. Лицо испачкано в пыли, идеально вычищенное перед выходом пальто засыпано щебёнкой. Совсем рядом покоится раскуроченный беспилотник... - Петя! - Гром срывается с места, падает на колени, проезжаясь по полу, и быстро переворачивает Хазина на спину. - Петь... Петенька... Хазин, блять! - потерянно трясёт за плечи, бьёт по щекам. - Нет-нет-нет-нет-нет... Блять, пожалуйста, нет!.. Петя не дышит. У Пети любимая водолазка в уродливых дырах, а на безмятежном лице кровь...       Игорь не видит, захлёбываясь паникой, но за его плечами, на расстрелянном экране, их с Петей селфи окрашивается в черно-белое. Алый крест перечёркивает жизнь на до и после.       Найден - погиб.