Интерпретация невозвратного

Краткий, довольно подавленный после собрания, наконец-то вернулся домой. Первым делом, после того, как он зашёл в дом, он аккуратно заглянул в комнату к Юльке. Юлька все ещё спал. Он спал подозрительно долго. Подойдя к кровати, Краткий посмотрел на него. Юлька лежал, свернувшись клубком, подбирая под себя одеяло. Сквозь сон Юлька будто почувствовал, что Краткий вернулся и тихо, сонным голосом простонал, повернувшись в сторону выхода. — Юлька?… Ты спишь? — … — Ладно, пусть спит. Проснётся потом, обязательно. Краткий вышел из комнаты и закрыл дверь. Ему было максимально некомфортно и противно от пребывания кого-то ещё в его доме, но он прекрасно понимал, что на данный момент просто нет другого выхода. Он пошёл на кухню, от скуки. Сев на красный кухонный диванчик, Краткий начал рассматривать все подряд. Пустая, но все же напряжённая атмосфера переполняла кухню, дом, и даже самого Краткого. Тусклая лампочка, висевшая под потолком, еле освещала кухню. Было чувство, что она уже вот-вот перегорит, ибо свет был настолько ломким и бледным, что заставляло беспокоиться о судьбе этой лампочки. Что же у них там?… Мне просто на них наплевать. Но поводы для беспокойства есть. Надеюсь, они поймут, что испытания придётся завершить. И то, что миллион тысяч не получит никто. Хотя, миллион тысяч чего? Миллион тысяч ничего, вот чего. Что это за бред вообще?… На кухне монотонно капал кран. Рядом с раковиной стояло ведро с остатками рвоты и старой синей тряпкой. Тухлый запах из ведра быстро разнесся по всему дому, и пахло уже не только на кухне, но и в других комнатах. По идее, нужно было это давно уже убрать… И это, и плесень над раковиной, и темно-желтое пятно на потолке, которое вообще, взялось из ниоткуда. Сонный, уставший Краткий молча смотрел на тусклую, светящую бледно-желтым светом лампочку. Его начало понемногу клонить в сон. Он подпер рукой голову и снова смотрел то на лампочку, то на стену, то ещё куда-то. Чтобы не уснуть, Краткий решил заварить себе кофе. Он боялся, что Юлька проснётся и непроизвольно сотворит какую-то дичь, которая ещё больше навредит ему. Поэтому нужно будет быть рядом, не столько из тёплых чувств (которых в принципе-то, и не было!) сколько из-за этого, довольно неприятного момента. Занятия продолжать они никак не смогут, так что нужно будет просто дождаться выздоровления Юльки. Сколько придётся ждать? Неделю? Месяц? А может быть, и больше. На данный момент ещё никто этого не знает. Эти мысли давили на него. Ему хотелось пойти проверить Юльку. Помочь ему. Но его вторая, известная всем личность притупляла первую, становясь лидирующей. — Все-таки, нужно будет пойти к Юльке… наверное… Быстро поддавшись первой мысли, он пошёл в комнату к Юльке. Юлька уже не спал. Он лежал на кровати, со странным притуплённым взглядом, направленным в никуда. — Юль… ты как? Естественно, ответа не последовало. Он и не ждал ответа. Краткий дотронулся рукой до лба и ушек Юльки. Было ясно, что у него подскочила температура. Сходив в ванную за компрессом из тряпки, вымоченной в холодной воде, он аккуратно положил его на лоб 32-го. От холода Юлька дёрнулся, но потом, по-видимому привык. Краткий прикрыл его одеялом и вышел из комнаты, испытывая к себе какое-то сильное, дикое отвращение. *** Краткий сидел и пил противный, недоваренный кофе, который нужен был лишь для того, чтобы не уснуть. Ему было плевать на вкус, но это как минимум вызывало тошноту и изжогу. Он не добавлял туда ничего, и пить это было практически невозможно, но приходилось терпеть. Выпив залпом остатки кофе, Краткий посмотрел на часы. Десять вечера. — боже, как же это было мерзко. я не представляю, как я смог это выпить. Он присел на кухонную табуретку, стоящую рядом с ведром и снова принялся рассматривать все, что вокруг. В принципе, рассматривать было особо нечего. Все по-старому. Та же самая плесень, гниль, пожелтевшие обои, стены. Было уже попросту не на что смотреть. Он сидел на табуретке со скучающим, пассивным видом. Было просто нечего делать, а точнее, бесполезно. в один момент, появилось противное и сильное чувство тошноты, сводящее желудок. Рот наполнился слюной, и рвотные позывы подступили к горлу. Краткий приставил руку ко рту и попытался отдышаться. У него это вроде как получилось, но в ту же секунду его охватил какой-то левый, бессмысленный страх и беспокойство. Он не понимал, к чему это. Время на часах было 00:31. Краткий не мог пойти спать из-за этого прекрасного кофе, да он и сам не хотел. Он молча сидел на кухне и смотрел тупо в одну точку. Ему было уже плевать, куда он смотрит. Он уже не рассматривал все по сторонам. Из этого состояния Краткого вывел очередной приступ. Его желудок снова взбунтовался, и он не успел даже взять хотя бы ведро, как его стошнило. Желудочная кислота вперемешку с кофе выплеснулась на пол кухни протухшей и жгучей жижей. Из глаз потекли слёзы, а во рту стоял привкус желчи и собственной рвоты. Краткий встал с табуретки и прошелся до диванчика. Сев во второй раз на этот кухонный диванчик, он посмотрел, уже непонятно, в какой раз, на эту несчастную, практически погасшую лампочку. Краткий снова прокручивал в голове все сегодняшние события. Спать хотелось ужасно, но он просто не мог, так как даже с учётом этого, действие кофе ещё не прекратилось. Краткий опустил ноги с дивана вниз и посмотрел на потолок. Весь день сегодня был как будто карусель событий, неприятных и отвратительных событий, и этот день настолько въелся во все существующее тут, что до сих пор не хочет отпускать. Даже сейчас. По-видимому, мучиться оставалось ещё долго. И не только ему. Остальным тоже. Этот день принёс практически всем кучу неприятных сюрпризов. Надеемся, что следующие дни псевдокарантина будут лучше, хотя ни на что надеяться в этой ситуации нельзя.