свадьбы на драконьих костях и обломках солнца

Во время осады Красного замка люди сходят с ума. Это сир Джейме понимает ещё до того, как его меч легко, словно это и не плоть вовсе, прорезает горло визжащего как свинья короля. Эйрис не в счёт — он был безумен сильно до начала всеобщего хаоса. Гибель короля не заканчивает его. На смерть безумца вообще мало кто обращает внимание. Непонятно, кто вообще способен навести здесь порядок. Джейме знает одно — это точно не он. Он — спаситель целого города, цареубийца — должен, обязан отыскать в этом водовороте крови и металла, устроенного солдатами его собственного отца принцессу Элию и её детей. Джейме нарушил свою клятву, растерев её кровью старого безумца по ступеням железного трона, но не отступается от обещания, которое жёстким шёпотом стребовал с него сир Ливен. Принцесса Элия и её дети будут жить. Вне зависимости от того, выиграет ли Рейгар эту войну или проиграет. Наверное, прозорливый дорниец уже тогда понимал, что шансов у принца мало; понимал и то, что после его поражения Тайвин не станет вставать на сторону короля, нанесшего ему столько оскорблений, который гордый лорд Утёса так и не простил. По пути к покоям принцессы Джейме с размаху наскакивает на своего старого товарища — Аддама Марбранта. Приветствиями обмениваться времени нет. — Ты видел принцессу? — Нет, но я видел других знаменосцев. Они двигались туда, — парень задыхается. С его меча капает кровь, пот катится по лицу — сам Джейме в своих некогда белоснежных доспехах выглядит не лучше. — Где Элия?! — Эшара Дейн выскакивает на них из бокового хода бледная, словно живой призрак. Вернее, вываливается, едва не упав на последней ступеньке. Её трясёт — Джейме чудом успевает подхватить её за талию, удержав на ногах. Эшара вскрикивает, но тут же прикусывает губу, с мольбой вцепившись в плащ королевского гвардейца и повторяя свой вопрос тише, — где Элли? Найдите её, найдите её детей… Прошу вас! — Ланнистер на секунду теряется — он не видел леди Дейн последние несколько дней, он был совершенно уверен, что после того, как её брат уехал по приказу принца, она сама отправилась обратно в Дорн. По крайней мере так судачили по углам случайные придворные. Джейме сжимает руку на мече. Ему некогда об этом рассуждать, как, впрочем, и не за чем. Кровь в висках бьёт набатом, когда он одним кивком перепоручает находящуюся на грани сознания Эшару, продолжающую что-то беззвучно шептать (то ли молитвы, то ли проклятия — не разобрать) растерянному Аддаму. — Я найду принцессу. Обещаю. Он не понимает до конца, кому адресует последние слова — распахнутым до предела, подёрнувшимся пеленой ужаса глазам Эшары или самому себе. Платье леди Дейн залито кровью. Это Джейме понимает только тогда, когда взбегает вверх по ступенькам, отбрасывая со своего пути чьих-то оруженосцев, сцепившихся со слугами и остатками гарнизона Красного замка. Которые ещё не знают, что их король мёртв.        Он сдерживает своё обещание. Находит принцессу. Только вот Элия уже мертва. Как и её дети, чьи трупы безобразными кучками мяса и ткани разбросаны на полу детской. Джейме чувствует, как его начинает тошнить. Хочется подбежать к распахнутому окну (наверное, принцесса хотела просто выброситься туда с детьми — выбрать смерть более быструю и лёгкую, чем та, что ей досталась) и вывернуть туда все внутренности, чтобы внутри не было ничего; не было этой бессильной ярости, когда Джейме, едва ли не зарычав, бросается с мечом на Григора Клигана — одного из вассалов своей семьи. Он успевает сделать только несколько выпадов, кружа вокруг монстра, отбивающегося от гвардейца со всей своей чудовищной силой. Но напарывается на нечто, что холоднее и твёрже, чем сталь. На голос собственного отца. — Довольно, Джейме. — Отец, — он, загнанно дыша, не сразу опускает меч. Пелена ярости кутает его плотно и настойчиво, не желая отпускать. Взгляд снова падает на распростёртое тело Элии Дорнийской, лежащей в обрывках тёмного простого платья, — эта тварь убила принцессу, убила её детей и… — Мы позже решим, что с этим делать, — Тайвин окидывает покои жены принца бесстрастным взглядом, ни на секунду ни на чём не задержавшись. Руки у Джейме падают сами собой, — сопроводите сира Клигана прочь, — повинуясь едва заметному движению руки лорда, двое гвардейцев Ланнистеров аккуратно встают по двум сторонам от тяжело дышащего Григора. Они боятся его. — Отец, это требует суда. Мы не сможем это замять. Дорн не простит. — С Дорном можно договориться. Думай не о мёртвых, думай о том, что теперь в глазах всех ты будешь Цареубийцей, — Тайвин припечатывает своими словами сына, а его глаза горят зелёным огнём. От этого сравнения Джейме снова становится почти дурно, — тебе стоит быть готовым к последствиям. Заверните тела и вынесите в тронный зал. Скоро прибудет новый король, — последние слова лорда обращены уже не к сыну, а к новому отряду гвардейцев, — который захочет видеть и тебя, Джейме. Идём. Джейме вдруг слишком отчётливо понимает — суд, который он требует для Григора Клигана, вполне может состояться над ним самим. Но он идёт. Потому что Тайвин не терпит неповиновения. И эта черта отца, если честно, его единственная надежда.