Rock, drugs and Dee

Напевая незамысловатую мелодию, старший светловолосый склонил свою голову над рабочими бумажками. Но его мысли были заняты той девушкой — Николь. Слишком много примет, слишком. Возможно, она такой же травмированный подросток как и он в своё время, их связывает прошлое. В какой раз он убеждается, что Чеса любит вселенная. Ему достаётся уже второй. Главное, раз он говорит такие громкости как удочерение, он должен взять за неё полную ответственность и постараться что бы она… не пошла по кривой дорожке. Он поднялся из-за стола. Горло пересохло. Проходя мимо дивана в направлении кухни, он заметил знакомую макушку и вздрогнул от неожиданности. — Ч...чес, ты чего тут? Очевидно дремавший до этого шатен повернул голову — оо, привет дружище, да я подумал заскочу к тебе, всё равно нечего делать Странно что Чесу нечего делать, обычно он днями напролёт занят в своём магазинчике и только изредка может почтить Глэма своим визитом, но сейчас... — ааа… как же твой магазин. — да там Николь сидит, репетиции все равно по вечерам. Глэм смутился — тоесть… в школу она не ходит? ей же всего 16. Шатен почесал лохматую макушку. Действительно, он как-то и не задумывался об этом. — так я и думал, — блондин упёрся пальцами в переносицу. — у неё вообще есть документы или что-то типо...? — да есть что-то там, — отмахнулся Чес, — затем наклонил голову на бок. Глэму нравилось когда он так делал. Это выглядело так, будто они снова перенесли в юношество, проводят тёплые летние ночи за репетициями. Чес всегда наклонял голову когда сочинял песню, слушал Глэма, думал… Блондину все-таки удалось убедить друга в надобности образования. Проведя ещё некоторое время в разговорах, что со стороны казалось не о чем, но для этих двоих каждый разговор был особенной важности, шатен направился в родной фургон. Увалившись на диван, раскинув ноги пошире Чес включил телевизор и задремал. Хлопок двери выдернул мужчину из сна. Николь появилась на пороге. Уставший вид девушки давал понять, что на работе она не расслаблялась, что в ней и нравилось Чесу. Она прошла и плюхнулась рядом с шатеном положив голову на его плечо. — ну что, как там дела? Устала? Мужчина поднёс руку к её голове и говорил, ласково поглаживая её мягкие волосы. Девушка лишь кивнула, доставая из кармана конфету и засовывая её в рот. Прессованный сахар медленно растворился. — кстати, ты идёшь в школу, я уже обо всем договорился. Ты рада? — что?! — девушка подскочила на месте- серьёзно?! Ты ведь не обманываешь?! В настоящую школу?! Чес давно подметил что девушку так легко удивить. В ответ он улыбаясь кивнул. Брюнетка обвила его шею руками и крепко прижалась к себе. — я так мечтала ходить в школу, ты просто не представляешь! Спасибо тебе! Чес усмехнулся. — вот бы я в твои годы так жаждал ходить в школу, — протянул он. Девушка уселась на место и прилегла на плечо мужчины. Действительно, за месяц у них появились настоящие чувства. Но не те, что испытывают при приливе фенилэтиламина, не те, что возникают между молодыми, или не очень, людьми, которые появляются внезапно и сопровождаются приливом страсти, бурной и насыщенной. Это не те чувства, что вы можете испытывать при виде человека в которого влюблены до безумия. Не те чувства, о которых можно спросить у милующихся парочках на улицах. Не те что загораются так же быстро, как потухают. Это те чувства, которые возникают постепенно, неосмысленно, Это красиво разгорающееся пламя любви не тел, а сердец и душ, это ощущения, что рядом человек, в котором ты действительно нуждался всю свою сознательную жизнь. Человек, с которым хочется провести века рука об руку. Это глубокие родственные чувства, которые обычно разгораются медленно, но горят вечность. От этих мыслей хотелось улыбаться и плакать одновременно. Она счастлива, она разворачивает ещё одну конфету и закидывает в рот. Не сразу, но голова тяжелеет, к горлу подступает лёгкая тошнота, перед глазами все начинает медленно расплываться. — че ты там ешь? Мужчина приподнимается. Его глаза округляются в изумлении. Он оглядывается сначала знакомую обёртку затем девушку. — Откуда ты это взяла?! Девушка лишь жмуриться. — Чес, м...м...мне плохо… и с..страшно, — она пытается взять его за руку но промахивается. — блять, чучело, сколько же ты их съела? Чес обеспокоено оглядывает девушку, встаёт и полностью кладёт её на диван, а сам садиться рядом. — я н..не помню... четыре или…пять...чес... возьми меня за руку...они не помогали...я. я..я подумала нужно м..м..много. Озноб проходиться по её телу. — вот блять… надо же было хоть проинструктировать тебя, что с некоторых через время накрывает, — мужчина берёт её за руку, — хуёвый выходит из меня отец… Он наклоняет голову на бок, — ну ладно, все гуд будет, ща разберёмся. Хорошо когда в таком состоянии рядом профессионал. Она чувствует как мужчина чем то накрывает её. Озноб проходит, тошнота подступает больше. Девушка открывает глаза. Висящие на стенах постеры живут собственной жизнью. Музыканты оживают, выходя за рамки бумаги, они играют собственный рок под потолком плохо освещённого фургона, яркими полосками посылая звуковые волны. До этого абсолютно чёткие линии потолка теперь похожи на те самые звуковые волны, а может и нежные, морские. Свет от одинокой лампы превращается в жаркое южное солнце. Рокеры теперь играют кантри. Из стен вырастают пальмы, на ярко красном гамаке расположился покуривающий что-то Боб Марли. Реальность становится совершенно параллельной. Прекрасная музыка льётся отовсюду. Конечности наливаются свинцом. Мягкая поверхность превращается в яблочное желе, которым иногда баловал её Чес. О Чес… он все дальше, теперь он не кажется ей таким взрослым. А яблочное желе продолжает затягивать её. Все прекращается. Девушка вздыхает возвращаясь обратно на поверхность. Её снова встречает тёплая рука её человека. Моргает, осознавая реальность, диван сменился жёстким полом. Снова моргает, вздыхает, яблочное желе, космос. Внутри переворачивается живое. Совершенно иное, чистое. Как утренняя роса, восход солнца, глубокая ночь. Она не одинока, она никогда не была счастлива так как в последнее время. Она хочет увидеть его. Существо не принадлежащее сущности, выходящее за границы мира. Она следует за алыми цветами, что вьются с потолка. Полет. Невесомость. Яблочное желе. Она ищет его средь зарослей кустарников. Сквозь тысячи километров космической материи, проплывая созвездия, планеты. Реальность здесь не существует, не существует смысла, не существует существ как таковых. Здесь не действуют никакие законы. Только она. И когда она добирается — звёзды кружаться в космическом вальсе, огибая планеты выстроившиеся, чтобы показать ей, что оно - есть. Ей осталось лишь прочувствовать это и осознать. Когда это происходит, она проваливается. Снова яблочное желе. Вдох. Тёплые руки чеса на её ладонях. Горячая вода льётся по лицу, размазываясь, словно краски по холсту, рисуя воспоминания о былом. Рисуя настоящее, рисуя нереальное, несуществующее. Она художник, творящий собственную реальность, в поисках его. Он есть. Она чувствует, проникая в глубины разума. Весна. Она приходит к ней, в свете одинокой лампы, что является солнцем. Цветущие яблони. Яблочное желе. Она в нём. Он в ней. Она не одинока. Космос учит её. Ты не одинока Ангел спустившийся с неба. Эхом голос раздаётся над её головой. Это ангел. Ангел есть. Он ведёт её, проплывая осколки воспоминаний о былом, что нещадно режут её душу, заставляя потоки литься из её разума. Разум. Ангел. Яблочное желе. Он приходит к ней в образе чистом как яркий солнечный луч, что пробивается сквозь ресницы по утрам, когда солнце только начинает своё путешествие, когда жизнь на земле просыпается от долгого холода. Холод. Ей холодно. Горящие руки снова накрывают её холодные. Она не одинока. Он есть. Он заставляет её забыть о нечистом. Он приходит к ней в образе. Образе красоты. Он учит её красоте. Он вещает о действительности. Действительность. Чтобы постигнуть её мы должны увидеть её пляшущей на туго натянутом канате. Мы способны оценить истины, лишь когда они становятся акробатами. Он говорит правду. Он есть. Он учит её любви. Она любима. — все хорошо. Он повторяет снова и снова. Снова. Звезды. Космос. Яблочное желе. Озноб. Жар. Тошнота. Слёзы. Он снова приходит к ней. Кто? . . . Он есть — бог Бог есть. Благодаря ему она познала действительность. Она не одинока. Она любима. Прошлое растворяется, как смутный образ впереди неё. Он растворяется и лёгкой дымкой проскальзывает внутрь. Внутрь сознания. Протекая по венам. Скользя по внутренности, как лесные эльфы по ветвям деревьев. Как солнечные зайчики плавно скатываются со стен. Так и он протискивается сквозь плоть, в сознание, в разум. Не чувствуя себя, она способна слиться с созданием, проникшим в себя, с созданием высшим. Создателем. Богом. Что есть Бог — Бог воплощение сущности, чувства, огня, боли. Любви. Не романтической. Любви родственной. Он позволяет ей стать частью своей. Все прекращается. Она крепко сжимает в объятиях своего человека. Руки трясутся. По щекам текут горячие слезы. Его футболка в мокрых пятнах от слёз. — прости меня. Она просит прощения. Снова голос. Вздох. Яблочное желе. Обратно в космос. Она умирает? Он убеждает её в обратном. Дыхание перехватывает от ощущения падения. Нет яблочного желе, нет космоса. Есть только бездна. Она задыхается. Она теряется. Она умирает. Потоки с новой силой утягивают её в низ. Передавливая грудь. Челюсть сжимается, в ушах нарастает оглушительный гул. Что это? Так и должно быть. Она падает. Она умирает. «Возьми меня за руку.» Она возвращается. Она крошечная, словно атом. Бог — есть космос. Она пыль. Проходит несколько лет, а то и больше. Космические потоки подхватывают её снова и снова. Это конец. Это длится слишком долго. Она измотана. Она не может шевелиться. Может она умирает, а может, уже умерла. Парад планет, вальс звёзд, яблочное желе, кантри, потоки разума: все прекращается. Остаётся только он — Бог. Он возвращает её к жизни, поднимая измотанное тело. Прекращается все. Яркие фонари проплывают мимо неё. Они улетают вдаль, оставляя приличное расстояние, между реальностью и космосом. У всего есть начало, значит есть смысл, конец. Это наверное....конец. Веки тяжело опустились. Её поглотила тьма. *** Она просыпается. Девушка поднимает тяжёлые веки. Затёкшие конечности, словно прилипли к полу. Она на полу? Она с усилиями приподнялась, приложила руку ко лбу и закрыла глаза. Лёгкая дымка всё ещё окутывала её мозг, а в темноте закрытых глаз вспыхивали яркие фейерверки. Она огляделась. Рассвет. Она вздохнула от боли. Болела голова, кости. Тошнота снова подступила к горлу. — с возвращением. Ну как тебе, полет нормальный? — раздался голос с кухни. Девушка повернула голову. За столом сидел Чес, пил кофе. Его футболка была пропитана солёной водой, на ней красовались разводы от потёкшей туши. — я тебе тут кушать принёс, садись. Девушка с трудом поднялась и на трясущихся ногах подошла к столику, села, положила голову на стол. — мне так плохо... — хах, ещё бы, несколько часов тебя крыло...Потом спала ещё. — он усмехнулся, — не знал что ты веришь в бога. Девушка подняла голову. — чего? — а тооочноо, — протянул мужчина, — ты же не помнишь нихера наверное. Они помолчали. Чес подвинул ей коробочку. Внутри оказались её любимые наггетсы из соседней забегаловки. От этого запаха свело желудок. Она жадно набросилась на еду. Тошнота отступила. Чес обеспокоенно смотрел на девушку. — когда ты успел все купить? Отрываясь от еды спросила девушка. — пока ты спала, извини что оставил тебя. Девушка помолчала -спасибо тебе. — за что? Вопрос мужчины остался без ответа. Они ели молча. Потихоньку Николь начала вспоминать почему оказалась на полу, почему футболка чеса в слезах и почему он спросил про веру. Горячая волна стыда хлынула к щекам девушки, наливая их алым румянцем. — что-то не так? Чес обеспокоено глянул на неё. Девушка схватился руками за голову. — боже, мне так стыдно, прости меня, Чес, я такой бред несла я… Мужчина положил ей руку на плечо. — успокойся, всё нормально. Он ласково улыбнулся ей, её родной человек.