Rock, drugs and Dee

Девушка двигается в сторону самой ненавистной двери в её жизни — кабинет Отца. Каждый день, кроме воскресенья, он приглашает её в комнату «обучения». Дверь с противным скрипом отворяется, мужчина уже ждёт её. Николь проходит в кабинет и встаёт в специально отведённое ей место. Урок начался. Руки слабели и не слушались от волнения и, возможно, от того что со вчерашнего дня она ничего не ела. Габриель, её отец, пристально следил за каждым её движением. Ни один звук не мог пройти мимо его острого слуха. Взгляд тяжело падает на руки Николь, отчего те предательски дрожат. Виски покрываются испариной. На неё слишком сильно давит общество отца. Она доигрывает последние ноты, пальцы, мокрые от волнения соскальзывают со струн, от чего звук получается противно скрпучим и протяжным. Девушка знает, что её ждёт. -руку, Николь. Злобный голос отца всегда казался ей устрашающим, но в такие моменты он холодным звоном проходил сквозь все её тело, пробирал до самых костей, заставляя содрагаться. Девушка несмело приподняла край рубашки, оголяя изувеченую множеством шрамов и ещё не заживших ран руку. Тяжёлая рука отца вздымается над ней. Удар. Линейка приходится по оголённой коже, заставляя её гореть. Девушка дёргается, жмурится. Снова удар. Кожа снова загорается, но на этот раз, куда больнее. Девушка тихонько взвизгнула. Последовали ещё два удар. По лицу девушки скатилась солёная капля «Отец не любит слёзы» Она быстро вытерла их рукавом. «Обычно, за ошибку я получаю три удара, в этот раз четыре. Видимо он не в настроении». Отец молча убрал линейку. Это означало что девушка может продолжать. Ещё более дрожащими руками девушка продолжила. Предплечье ныло от полученных ударов. Пара движений смычком. Она снова ошибается. Губы отца искривляются злостью. — Руку. Живо! Глаза Николь наполнились страхом. Она понимала, с каждой её ошибкой будет больнее. Дрожащими от страха руками, девушка приподняла край рубашки. Линейка вздымается над её рукой. Звук удара разносится по всей комнате. На месте куда он пришёлся приступают капельки крови. -Ты, ни на что не способная Голос отца подрагивал от кипящей в нём злобы. Снова удар. Николь дёргается и издаёт скулёж, закусив губу. — Как ты будешь сдавать экзамен?! Голос отца переходит на крик. Глаза яростно горят. — Опозоришься сама! Опозоришь меня! Снова удар. Из руки уже сочится кровь. Из глаз градом льются слёзы. Снова удар. Не удержавшись на ногах, девушка падает и хватается за руку. — Вставай! Немедленно! — Сквозь зубы шипит отец. Он снова замахивается, в этот раз удар приходится по лицу. Резкая боль пронзает щеку девушки. Габриель всегда в своём «воспитании» ограничивался ударами по руке. Но сегодня, он перешёл черту. Щека пылала. Его занятие прервал телефон. —Повезло тебе, маленькая дрянь. —Прошипел отец прям над ухом девушки. Развернувшись на пятках, Габриель подошёл к телефону и поднял трубку -Я слушаю. На другом конце телефона раздался взволнованный мужской голос. В эту же секунду лицо Габриеля изказилось от злобы смешанной со страхом. — Ну так сделайте что-нибудь олухи! — Крикнул отец и положил трубку. Николь сидела на полу корчась от боли разрывающей руку и щеку. Подойдя к дочери, мужчина взглянул на неё сверху вниз и злобно процедил. —Урок окончен, убирайся. Дважды девушке повторять не надо. На трясущихся ногах, Николь спешно вышла из кабинета отца и направилась прямиком в свою комнату. Тихонько хлопнув дверью она провалилась на кровать, съежилась и дала волю слезам. «Он сегодня намного злее чем обычно» Промелькнула в её голове «Что же ему сказали по телефону, что на него так повлияло?». За дверью послышались шаги. В следующую секунду она со скрипом отворилась. Николь быстро вытерла слезы. В проёме стоял мужчина. — Время готовится ко сну… мисс — будто бы выплюнул он последнее слово. — Хорошо, Брюс. Дворецкий никогда не отличался добротой, особенно по отношению к девушке. Поэтому, что бы лишний раз не нервировать его, девушка поднялась с кровати и, пряча лицо, двинулась в ванную, провожаемая надменным взглядом дворецкого. Закрыв за собой дверь, скинув с себя одежду, Николь встала под душ. Горячая вода скатывается по её худому бледному телу, обжигая кожу, особенно руку. Вода смешивалась с кровью от ран, оставляя на поверхности ванной бледно-крассные следы. Девушка шипела от боли. Но ловила себя на мысли что ей нравится это чувствовать. Грудь сдавило от душевной боли. Она никогда не понимала и, наверно, не поймёт такого отношения отца к себе. Слёзы градом катались из карих глаз девушки. Тёмно каштановые волосы потемнели от воды. Они неаккуратными прядями липли к плечами. На правом из которых красовалось родимое пятно, которое передовалось «по наследству» в их семье. Девушка тихонько всхлипывала. — Ты что, ноешь там? — послышался за дверью издевательский голос Брюса. — Н.н.нет — голос девушки дрожал, что её и выдало. За дверью послышался очередной смешок. «Да черт с ним. " *** Спустя несколько минут девушка уже лежала на своей кровати. В доме не было ни единого человека, который бы относился к ней хорошо. С мамой она не общалась, потому что все свое время, та проводила в своей комнате за работой над картинами. Но даже в те моменты когда они виделись, к примеру за обедом, женщина не обращала никакого внимания на дочь, будто её не существует. Брюс откровенно недолюбливал Николь. Постоянно доносил на неё отцу, унижал и всячески пытался подставить. Отец — человек которого она просто ненавидела. Она была готова рвать его на мелкие куски, заводить ему иглы под ногти, избивать битой, да хоть сжечь его заживо, только что бы увидеть его страдания. В церкви, которую она была вынуждена посещать каждое воскресенье, никто не был особо приветлив. Даже исповеднику не было особо интересно, что она там ему говорила. Наверное, только её учитель, который был нанять отцом, относился к ней более снисходительно. Даже изредка хвалил её и мог назвать ласковым словом. Николь никогда не забудет, что на её четырнадцатилетие, два года назад, он подарил ей небольшой подарок — брелок с совой, который она хранит в плинтусе, что бы избежать разборок. Николь часто мечтала, как покинет этот ненавистный дом и отправится «куда глаза глядят». Поэтому в её голове давно созрел план побега, вот только не подворачивалось удобного момента…