Небо. Самолёт. Девушка

      Впоследствии в их жизни было бесчисленное множество поцелуев. Разнообразных: от головокружительно-исступлённых до лёгких, мимолётных, почти невинных. Но тот, первый поцелуй Гермиона запомнила навсегда. Он был судьбоносным. Таким, который даришь только очень дорогим людям. Абсолютно не свойственным для первого свидания с незнакомым мужчиной. Он был нежным, родным, благодарным и волнительным до дрожи в коленях. Он выбил из её головы всю аналитику и рационализм, окуная в эмоции, словно в ледяную прорубь. Она не понимала, почему эти новые для неё ощущения кажутся до боли знакомыми. Да и не хотела думать. Наверное, впервые в жизни Гермиона Грейнджер хотела просто чувствовать и наслаждаться этим.       Август пролетел слишком быстро. И вот уже по узким улочкам старого Лондона кружились редкие пожелтевшие листья, которыми играл знакомый ветерок, то подбрасывая их вверх, то просто закручивая в воронки под ногами у зевак-прохожих.       Гермиона устроилась на работу в одну из фирм, куда, будучи ещё в Америке, послала резюме, и погрузилась в неё с головой. У Гарри был напряжённый график с огромным количеством межконтинентальных перелётов и редкими выходными. Поэтому их встречи проходили реже, чем хотелось обоим, но от этого они становились ещё более яркими и запоминающимися. Они были знакомы всего ничего, но иногда казалось, что знают друг друга всю жизнь. Они могли болтать без умолку, делясь впечатлениями, или молчать, сидя в обнимку в каком-нибудь романтичном красивом уединённом местечке.       Они посетили почти все кофейни в Лондоне, любовались городом с высоты колеса обозрения и проходили тысячи шагов по историческим улочкам британской столицы.       Так и сентябрь прошагал добрую половину отведённого ему календарём срока. Что представляли собой их отношения? Они не обсуждали этого, просто с удовольствием проводили вдвоём всё своё свободное время, которое было очень трудно выкроить и совместить при их насыщенных рабочих графиках.       Гарри не торопил события. И если в начале первой встречи Гермиона отнесла его к разряду опытных ловеласов-обольстителей, то сейчас её мнение подверглось существенной огранке. Он не переходил границ, не старался всеми правдами и неправдами затащить её в постель и не использовал никаких дешёвеньких приёмчиков, имеющихся в арсенале у подобного типа мужчин. А она? Она давно призналась себе, что влюбилась в него практически с первого взгляда. Вернее даже с первого звука, услышав его приветственную речь в салоне самолёта. Или ещё раньше, в своих детских снах… Удивительно и необъяснимо, но ей всё чаще казалось, что мальчишка из сновидений и пилот Гарри Поттер один и тот же человек. Как бы фантастически это не звучало и не противоречило всем законам логики и здравого смысла, но Гермиона всё больше и больше убеждалась в этом.       Она по одной только мимике считывала смены его настроения, понимала с полуслова то, что он хотел сказать, и угадывала причины молчания. Пока она не понимала только одного, почему их отношения не идут чуть дальше. Ведь будучи взрослыми и свободными людьми они уже давно поняли, что их взаимно влечёт друг к другу. Да и то, что Гарри был вполне опытен и уверен в себе в сфере общения с женщинами сомнения не вызывало. Но он не спешил, словно чего-то боялся. Не спешила и она, не привыкшая делать подобных шагов вперёд мужчин и давая себе и ему нужное время.

***

      Это сентябрьское утро было особенным. Гермиону разбудили мягкие лучи солнца, пробравшиеся в щель между занавесками. Обычно пасмурное лондонское небо сегодня приятно удивляло, будто все облака разбежались по гостям, предоставив людям наслаждаться золотой осенью во всей красе. Она потянулась, радуясь предстоящим выходным. Как-никак предыдущая неделя была изматывающей. Чего только стоило то слушание в суде, где она одержала свою очередную, но довольно сложную победу. Клиент остался доволен, руководитель тоже распылялся в комплиментах в восторге от её профессионализма и въедливости. В общем, гордая собой девушка признавала, что заслужила хороший отдых и взяла несколько дополнительных выходных.       Раздавшийся телефонный звонок перехватил её по пути в ванную. Сердце учащённо забилось в предвкушении чего-то волшебного и не ошиблось. Голос именно этого мужчины она готова была слушать в любое время дня и ночи.       — Приве-е-ет, — протянула она, принимая вызов и заваливаясь обратно на кровать. — Ты прилетел?       — Ага, — хохотнул он. — В общем, буду краток. Мне надо хотя бы часа четыре на сон, а потом я весь твой.       — О-о-о, — протянула Гермиона, пока щёки заливала краска смущения.       Чёрт! Что стало с примерной, правильной и чопорной Гермионой Грейнджер?! Гарри, возможно, ничего такого и не имел в виду, но у неё в голове замелькали картинки весьма неприличного содержания: эротичные и чрезвычайно манящие.       — В общем, я заеду за тобой в два. Одевайся поудобнее. Это будет сюрприз.       — Мне стоит волноваться? Импровизация без плана явно не мой конёк, мистер Поттер, — кокетливо поинтересовалась она, рассматривая свои наманикюренные пальчики.       — Зато он точно мой! Доверься мне, — голос на том конце звучал мягко, убеждающе, но довольно уверенно.       Да, вообще, Гермионе и не требовалось дополнительных уговоров. Она давно доверяла Гарри. Наверное даже дольше, чем знала его лично в этой жизни.       — Хорошо. Буду ждать. Сладких снов тебе.       — Спасибо. Целую.       — И я тебя, — мечтательно протянула девушка. Этот выходной определённо имел все шансы стать ещё более прекрасным, чем обещал вначале.

***

      Выполнив все инструкции, Гермиона нацепила на себя джинсы, ботинки на сплошной подошве и кожаную куртку-косуху. Свои непослушные волосы она убрала в конский хвост. Образ получился даже привлекательным, хоть и слегка хулиганистым и чуждым ей в повседневной жизни.       Гарри всегда был пунктуален. Она нырнула в чёрный «Ягуар», избегая проявления нежности на улице, дабы избежать судачества соседей. Одна из которых — Минерва МакГонагалл — была пожилой благопристойной женщиной и всегда так оценивающе-подозрительно окидывала взглядом всех встреченных ей людей, что становилось неловко. Гермиона, конечно, всегда вела себя прилично, в отличие от других детей с улицы, но всё же с детства не любила попадаться лишний раз на глаза этой строгой пожилой даме.       Поэтому долгожданный поцелуй случился уже в машине. И она поняла, как же ей не хватало его все эти дни. Каждый раз она скучала по Гарри всё больше, разлука натягивала струну чувственности до упора, а его губы пьянили без вина. Целовался Гарри Поттер так же, как и водил машину. Неторопливо, но со знанием дела, уверенно и спокойно и даже как-то профессионально что ли. Если это определение вообще можно было отнести к поцелуям. Но чувствовалось, что он и на половину не использует потенциал своего автомобиля, у которого под капотом явно не одна сотня лошадей. Так и в чувствах Гермиона была уверена, что внутри Гарри скрыт настоящий ураган бешеной страсти, которую он почему-то держит под неусыпным контролем.       — А куда мы едем? — поинтересовалась она, когда они свернули на незнакомую улицу.       — Потерпи немного, — улыбнулся собеседник, не сводя глаз с дороги.       Когда же они, наконец, добрались до места, догадка летящей стрелой пронзила Гермиону, и она вцепилась в рукав Гарри, едва они вышли из «Ягуара».       — Нет! Нет! Скажи, что я ошибаюсь!       — Гермиона Грейнджер никогда не ошибается, — хохотнул он, чмокнув её в нос, и потянул за собой. — Всё будет хорошо.       — Но я… я не хочу… Гарри, только не говори мне, что мы будем на этом летать? — она ткнула пальцем в несколько маленьких самолётов, одиноко стоящих у невысокого забора. — Я ещё пожить хочу!       — Неужели ты настолько во мне сомневаешься? — её спутник был необычайно весел и махнул рукой какому-то мужчине, к которому они и направились.       — Да не в этом дело, — бубнила Гермиона себе под нос, не понимая, почему она не может оказать ему более ярое сопротивление.       Она действительно не могла? Или не хотела? Сопротивляться его природному обаянию, его демоническому взгляду, завораживающему голосу и желанным губам было с каждым днём всё сложнее.       Девушка, что-то ворча себе под нос, всё-таки оказалась в кабине самолёта, до конца не осознавая происходящее. Ведь раньше она думала, что подобным балуются только ненормальные искатели приключений на свою пятую точку и больные на голову люди, желающие побыстрее свести счёты с жизнью. Как Гарри удалось уговорить её на подобную авантюру? Может, он правда волшебник какой-нибудь?       Она вцепилась в подлокотники кресла и одновременно с ужасом и восхищением наблюдала, как Гарри нажимает какие-то кнопки на панели управления, как его крепкие руки ложатся на штурвал, а глаза сияют счастьем и восторгом.       Её же сердце сжималось от страха с одной стороны, и от предвкушения чего-то волнительного — с другой. Это был шаг навстречу неизвестности. В её жизни таковых практически не было. Планирование, рационализм, просчёт рисков и принятие оптимальных решений — всё это всегда было сильной стороной Гермионы Грейнджер. Но ворвавшийся в её жизнь Гарри Поттер заставлял её буквально терять голову, каждый раз окуная в новые ощущения.       Самолёт выкатился на взлётную полосу, в рации раздался голос диспетчера, давшего разрешения на взлёт. Разгон. Единственное, что было понятно Гермионе на замысловатой панели управления, это шкала скорости, которая быстро перевалила за сотню, сто двадцать, сто тридцать… Девушка ахнула, так как земля начала стремительно отдаляться. Она даже не почувствовала, как шасси оторвались от земли, взлёт оказался очень плавным. Вопреки страхам Гермионы, они двигались ровно и уверенно, без какой-либо тряски, несмотря на порывистый ветер.       Она перевела взгляд на окно, ведь никогда не наблюдала картины уменьшающейся земли из кабины пилота. Это было невероятно. Внизу проплывали деревья и стремительно уменьшающиеся дома, по узким лентам дорог бежали крохотные машины, словно сбежавшие из детского конструктора. С высоты даже промышленные районы выглядели не так уж и плохо.       Она скользнула восторженным взглядом по Гарри и мысленно отметила, что сейчас её жизнь полностью в его руках — крепких, привлекательных, уверенно сжимающих штурвал. И напряжение окончательно отпустило её. Это было иррационально, неразумно, необъяснимо, но уровень её доверия к этому человеку, которого она, по сути, знала всего чуть больше полутора месяцев, превышал любые отметки. Гермиона доверяла ему безгранично и безапелляционно.       Сердце чуть успокоилось, дыхание восстановилось, пальцы перестали дрожать, и по телу разлилось что-то непривычно-новое. Будто внутри взорвался какой-то живительный источник, наполняя адреналином артерии, вены, капилляры, вместе с кровью разнося его в каждый уголок, каждую клеточку тела. Это чувство свободы, вдохновения и новых горизонтов. Чувство детского восторга, от которого захотелось закричать.       Панорамы, открывающиеся с высоты полёта, зачаровывали, заставляя провалиться в состояние некой нирваны. Мозг отключился под наплывом сильнейших непередаваемых эмоций, зрачки глаз расширились. Гермиона, казалось, даже не моргала, боясь упустить из поля зрения хотя бы маленький кусочек открывшейся красоты.       — Нравится? — хохотнул Гарри, приподнимая бровь и скользя взглядом по её восторженному лицу. Настолько прекрасному, что хотелось сжать его в ладонях и зацеловать каждый сантиметр её удивительной, бархатистой кожи. Хотелось безумно… Но он сдержался.       — Да, — выдохнула Гермиона. — Спасибо. Это… это правда невероятно. У меня нет слов…       — Уже? Да мы же ещё не начинали развлекаться? — в его глазах мелькнул озорной огонёк и прежде, чем её мозг успел включиться в работу, Гарри отклонил ручку управления, нога вдавила педаль.       Летательный аппарат начало кренить и тут из лёгких Гермионы вырвался весь воздух, сопровождаемый громким воплем. Она судорожно вцепилась в подлокотники кресла, мечтая удушить Гарри сразу же, как только почувствует твёрдую землю под ногами. Сейчас-то он ей определённо был нужен живым и невредимым, чтобы посадить эту чёртову штуковину! Крен становился сильнее, и она поняла, что они пошли на разворот. Но надеяться, что Гарри на этом успокоится, не приходилось. Вираж перерос в восьмёрку. Потом было пикирование и быстрый разворот на сто восемьдесят градусов с набором высоты.       Вопреки демоническому страху, внутри неё творилось что-то неимоверное. Душа ликовала, эмоции били через край. Это было самое невероятное, что она делала в жизни. Гермиона жмурила глаза, сыпала проклятьями, смеялась, а при выполнении медленной «бочки» орала так, что чудом не оглушила Гарри, который выглядел до раздражения невозмутимым, будто ехал на самокате по безлюдной улице, а не болтался в небе, вытворяя невероятные, по меркам девушки, кульбиты.       До «мёртвой петли» дело не дошло, хотя Гермиона не сомневалась, что ему под силу любое сумасшествие. Когда они, наконец, пошли на посадку, её тело обмякло и растеклось по креслу, ноги не слушались, а в голове была блаженная пустота.       Гарри посадил это чудо техники удивительно мягко и аккуратно, будто и не вытворял несколько минут назад то, от чего сердце норовило пробить рёбра и сбежать. Гермиона же не находила в себе сил ни говорить, ни двинуться с места. Гарри выбрался из кабины первым и помог ей покинуть самолёт. И когда к ней вернулись силы, и она приоткрыла ротик, намереваясь сначала наорать на него, а потом поблагодарить за божественные ощущения, он опередил её, властно завладев губами.       И на этот раз пилот Гарри Джеймс Поттер целовал её абсолютно по-другому: так как летал. Головокружительно, стремительно, безудержно и опасно, наплевав на любые рамки и правила. Заготовленные слова возмущения тут же оказались погребены под лавиной чувственного удовольствия и возбуждения, вспыхнувшего в ней яркими искрами по всему телу.       Спустя вечность, за которою она успела умереть и возродиться, сгореть заживо и воскреснуть, он остановился и, заглядывая в её шоколадные блестящие глаза, произнёс:       — С днём рождения, Гермиона.       — Что? — моргнула она, с трудом возвращая себе умение мыслить. — Но как? Откуда ты…       Удивительно, но они почему-то ни разу не затронули данную тему в разговорах.       Его улыбка стала ещё шире и он, оставив вопрос без ответа, просто прижал её к своей груди.       Какое-то время они молчали. А потом он, задумчиво глядя вдаль, продолжил:       — Вообще-то у нас забронирован ресторан на вечер… Но, честно, больше всего на свете, я хочу просто схватить тебя и утащить в свою пещеру, словно какой-то неандерталец.       Она потёрлась носом о его свитер и хихикнула.       — Значит, внутри благопристойного пилота прячется настоящий неандерталец?       — Ещё какой. И он, похоже, влюбился.       Они простояли так ещё минуту, пока мысли в голове Гермионы немного успокоились и упорядочились. Гарри никогда не спрашивал о дате её рождения, но откуда-то это знал. Он устроил ей незабываемый сюрприз. Забронировал ресторан… Наверное, ей сейчас стоило поехать домой, переодеться и пойти на «торжественное» свидание, но ей не хотелось этого. Не хотелось выбирать платье, шпильки, сидеть за столиком в людном месте, соблюдать правила приличия. Ей давно хотелось абсолютно другого.       — Гарри, — она подняла голову и встретилась с ним взглядом, — поехали к тебе.

***

      Полёты сводят с ума. Возбуждают. Оголяют нервы, швыряя тебя в гормональный коктейль, опаляя взрывом эмоций. Страсть клокотала в каждой клетке, бежала по венам, хозяйничала в мозге, подкидывая работу разыгравшемуся воображению. «Ягуар» летел по дорогам явно быстрее, чем раньше, а рука Гарри периодически возвращалась на колено спутницы. И даже через джинсовую ткань это лёгкое касание, впивалось огнём в поры, скручиваясь внутри живота в тугую пружину, готовую взорваться в любой момент.       Она хотела его. А он, без сомнения, хотел её, и это читалось в потемневшем глубоком взгляде и исходящих от него флюидов возбуждения.       С трудом добравшись до места, они ввалились в дом на площади Гриммо, слившись в огненном поцелуе, параллельно избавляясь от части одежды. Её кожаная куртка, ботинки и его свитер оказались на полу прежде, чем они добрались до лестницы.       Когда Гарри подхватил её на руки и буквально взлетел наверх, будто не чувствовал её веса, Гермиона рассмеялась и даже попыталась краем глаза рассмотреть интерьер этого старинного особняка. Но в ту же секунду дверь спальни оказалась распахнута ногой, а она — бережно опущена на кровать.       Он отстранился, выпрямился и, окинув её жадным взглядом, потянулся к пряжке ремня. Гермиона облизнула пересохшие губы и с интересом наблюдала, как играют его мышцы на жилистом натренированном теле. Звук расстегнутой молнии — и его брюки упали на пол, оставляя его в одних боксерах, не сильно-то скрывающих силу возбуждения.       Пальчики девушки метнулись к пуговицам на собственной блузке.       — Не надо. Я сам, — это прозвучало немного властно, заставив её замереть и удивлённо взмахнуть ресницами.       Гермиона Грейнджер не любила, когда ею командовали или отдавали приказы. Но в Гарри было что-то, что побудило её принять эти правила игры, что-то, заставляющее доверять ему безоговорочно, что-то, вызывавшее в ней жгучее желание чуть ли не с первой встречи.       Он опустился рядом, несколько бесконечных секунд лаская взглядом её лицо, а затем в ход пошли губы. Сладко и пылко. Требовательно и трепетно. Восхитительно-безжалостно. Гарри целовал её мучительно долго, выбив из головы все мысли, заставляя рассыпаться на атомы и провалиться в нирвану.       Она даже не заметила, когда он успел справиться с пуговицами блузы. Лишь горячие пальцы, нащупавшие затвердевший сосок в чашке бюстгальтера, вернули её с небес на землю. Она призывно выгнулась и застонала, впиваясь ноготками в кожу на его спине.       — Ты прекрасна, — раздалось у самого уха, и Гермиона лишь закрыла глаза, утопая в этом кисельном тягучем блаженстве.       Его кожа горела под её губами, пока он стягивал с неё мешающую блузку вместе с бюстгальтером. Пискнула молния ширинки, и девушка послушно приподняла бёдра, позволяя ему стащить с себя джинсы вместе с невыносимо влажными трусиками.       Гермиона, разгорячённая до предела, готова была кончить уже от одного его взгляда. Для смущения не осталось места в этой заполненной феромонами страсти комнаты. Она, закусывая губу, позволила ему разглядывать себя несколько секунд, будучи обнажённой. Его ладони снова накрыли грудь, потом спустились на плоский живот осторожно пробираясь вниз, туда, где уже пылал адский котёл греха и дьявольского желания.       Он смотрел на неё с нескрываемым восхищением, как художник на своё лучшее полотно.       — Ты невероятная… даже лучше, чем в любых фантазиях, — его голос зазвучал более хрипло. — Намного лучше…       — Ты что, представлял меня голой? — не выдержав, хихикнула она, вспоминая его сдержанность во время свиданий.       — Конечно. Я хоть и ношу очки, но не слепой же! И не больной… — при этих словах он снял данный аксессуар и поместил его на тумбочку, при этом вторая рука уже добралась до её промежности и поглаживала половые губки. — Ещё тогда, в самолёте, мне захотелось затащить тебя к себе в кабину и задрать твою чертовски сексуальную юбку.       — Оу, а вы оказывается, маньяк, мистер Поттер, — почти простонала она.       Голова кружилась, а тело горело. Гермиона снова выгнулась, прикрывая ресницы, испытывая жгучее желание уже почувствовать его внутри себя, отдаться дикой, неконтролируемой страсти, но он словно дразнил её.       Пальцы проникли чуть глубже, купаясь в её смазке, а сам он, наконец, навис над ней, прикусив венку на шее, вызывая оргазм кожи от остроты ощущений.       — Ага, сексуальный…       Гермиона, постанывая, проникла под резинку его боксеров и сжала ягодицу, заставляя уже его зарычать от возбуждения, теряя контроль и наконец-то избавиться от последнего элемента одежды, выпуская эрегированный член на долгожданную свободу. Она не успела ничего толком рассмотреть, так как он тут же медленно, но решительно погрузился в неё, хороня между ними тихий стон.       Восхитительно. Ярко. Остро.       Она почувствовала заполненность и близость. Необъяснимо-невероятную, которую и на десять процентов не ощущала ни к кому другому, даже зная их годами. Как Гарри Поттер проник в каждую мысль, каждую клетку её тела, каждую слезу или улыбку она не знала. Мистика.       Незримые дорожки поцелуев бежали по её шее и ключицам, она стонала, когда он подключал зубы и при каждом новом, мучительно-медленном блаженном толчке. Этот неторопливый темп распылял её всё больше, заставляя в нетерпении двигать бёдрами ему на встречу. Гарри втянул в рот до боли возбуждённый сосок, отчего она вскрикнула и вцепилась пальцами в его растрепанные волосы.       Дразнящие движения постепенно переходили в более интенсивные, а затем и вовсе в подчиняюще-властные, выбивающие из неё последний дух, заставляющие внутренний пожар по телу переместиться в мозг, а сердце биться в такт тому, как он врезался в неё. Она отслеживала метаморфозы поцелуев от лёгких, почти невинных, в обжигающие, грубые, требовательные; свои собственные стоны, перерастающие в крики:       — О, да! Гарри! Ещё!       Гарри полностью утратил контроль. Слишком долго он сдерживал себя, был осторожным, старался не напугать и не опалить её своим сумасшедшим желанием, пронзившем его молнией с первого взгляда. Его мечта. Его фея из волшебных снов. Его Гермиона.       Она была восхитительно тугой, влажной и податливой в его руках. Каждый толчок был новой вершиной витиеватого серпантина, подводящего его к пику наслаждения. Её внутренние стенки вибрировали вокруг центра его возбуждения, окутывая его жидким шёлком.       Сливаясь в единое целое, сгорая, словно астероиды, пробирающиеся сквозь слои атмосферы, они подходили к экстазу. Гарри почувствовал, как она напряглась, а следом задрожала под ним, дойдя до финала. Пальчики Гермионы впились в его плечи, сдавливая и притягивая его к себе с невероятной силой. Было непонятно, откуда только она берётся в столь хрупком женском теле. Ещё пара резких движений, и удовольствие вспышкой взорвалось где-то внутри него самого, а в глазах на мгновение потемнело. Гарри излился на её плоский живот и тяжело задышал, пытаясь прийти в себя от остроты испытанных ощущений.       Это, определённо, была ЕГО женщина. Он интуитивно понял это, когда впервые увидел её наяву, а не во сне. И эйфория от близости с ней лишь подтверждала это.       Он улёгся рядом, притягивая её, разморённую, растаявшую в его руках, к своей груди. Легко, почти невесомо коснулся губами волос, испытывая что-то одновременно пугающее и прекрасное, и хрипло произнёс:       — Выходи за меня…       Гермионе показалось, что она ослышалась. Она подняла на него глаза, в которых ещё теплились огоньки возбуждения, ведь каждая её клетка по-прежнему находилась в сладкой истоме, от пережитого сильнейшего оргазма.       — Что?       — Я серьёзно, Гермиона, — он, не моргая, смотрел на неё.       Она нервно усмехнулась, не веря в происходящее.       — На тебя что, секс так повлиял?       — Вообще-то, нет, — сверкнул он жемчужной улыбкой. — Заниматься с тобой любовью — волшебно, но я бы сделал тебе предложение и без этого.       — Оу, — Гермиона, смутившись от его проницательного взгляда, опустила ресницы и принялась бессознательно водить ноготком по его груди. — И когда же ты это решил?       — Как только увидел тебя. Вернее, нет, раньше… Не сочти меня ненормальным, но ты мне снилась. Много лет. Правда, — Гарри пошёл ва-банк, обнажая перед ней душу, признаваясь в самом сокровенном и важном. В том, о чём он не рассказывал никому и никогда.       Вот он произнёс это, чувствуя себя подсудимым, выступающим перед присяжными и ждущим приговора. Если бы Сириус был жив, то непременно бы поиздевался бы над ним, предлагая тост за то, что в этом мире нашлась женщина, заставившая его крестника испытывать настоящее волнение.       Её глаза распахнулись, ресницы взмыли вверх, а ротик приоткрылся в непритворном удивлении. То, что происходило, не могло быть в реальном мире. Ведь это просто невозможно, чтобы им с Гарри снились одинаковые сны. Гермиона Грейнджер не верила ни во что, что противоречило законам логики и не имело научных доказательств. Ни в волшебство, ни в параллельные миры, ни в судьбоносные встречи. Не верила и всё. Но то, что творилось сейчас в её жизни, нельзя было объяснить ничем рациональным. Это была МАГИЯ, как она есть. Гермионе казалось, что она теплом растекается по телу, заполняя её, плескаясь океаном внутри её живота… И у этой магии было более понятное человеческое определение — любовь. Настоящая, всеобъемлющая, проникающая сквозь года, миры, системы. Не имеющая границ… Стоящая жизни и того, чтобы сказать ей «да».       — Что? — вопрос Гарри привёл Гермиону в чувства, и она только сейчас поняла, что произнесла это вслух.       — Да! Да! Да! Я согласна, — повторила она, сжимая его в крепких объятиях и припадая к губам.       Гарри с радостью и нескрываемым облегчением поцеловал её в ответ. Завтра. Завтра он подарит ей самый огромный в мире букет роз, красивейшее кольцо и все рестораны мира, а сегодня… Сегодня он никуда её не отпустит.       Неважно сколько тебе лет: одиннадцать или двадцать восемь. Гарри понял, что волшебству всегда есть место в этой жизни. Оно может просто постучаться в твою дверь или встретиться в салоне самолёта. Может кормить в парке голубей или читать книгу на лавочке, пить кофе за соседним столиком в кафе или пытаться перехватить твоё такси. И сейчас, обнимая Гермиону, трудно было усомниться в чуде. Этот мир слишком глубок и разнообразен, чтобы пытаться понять его человеческим мозгом. Иногда, вопреки всем законам логики, сердце даёт гораздо больше ответов.