Всем привет, с вами Картман-бро, и это мое последнее видео…

— Всем привет, с вами Картман-бро и, видимо, это моë последнее видео. Картман сидел на кресле, пальцем очерчивая склеенную изолентой компьютерную мышку. Прошли сутки с тех пор, как Бебе выложила то злосчастное видео, но состояние Эрика не улучшилось. Мысли путались, даже будучи трижды изложены на бумагу — ещё один заботливый совет Кайла, как поступать, когда хочешь сказать что-то важное и при этом не обосраться. Его трясло, а микрофон пришлось поставить на пару толстых комиксов, чтобы не держать его в руке. Тогда бы все увидели, насколько сильно трясутся его руки, а это ещё один позор в копилку пиздеца. — Я не могу не прокомментировать ситуацию, которая сейчас происходит в нашем ютуб-сообществе, — монотонно говорил он выученный текст. Всë так, как оправдываются другие блоггеры, когда им не плевать на мнение подписчиков. В любое другое время Картман бы начал видео с матов и оскорблений, да и сейчас, если честно, язык чесался. Но вместо этого из него выходило лишь робкое: — Так вышло, что многие паблики новостей про блоггеров решили выставить личную информацию на всеобщее обозрение. Даже ту, которая никак не касалась самой, эм, обсуждаемой пары Ютуба. Ни одного мата за целых тридцать секунд видео. Держался он чертовски хорошо для того, кто несколько часов назад разгромил собственную квартиру. — Я хочу сразу уточнить две вещи, первое: это не попытка похайпить и вы можете воспринимать мои слова как угодно. Да, я… — глубокий вдох. Заботливо оставленная пачка атаракса уже должна была подействовать, особенно учитывая то, что таблеток Эрик выпил на сто миллиграмм больше, чем максимальная суточная доза. Меньше на него просто не работало, как убеждал себя Картман. — …Я употреблял, но этот период давно закончился, так и не начавшись. Я не торчал, как считают сейчас многие, это было баловство, не переросшее в зависимость, но я всë равно честно сожалею об этом. Вот так. Надо вызвать немного жалости к себе. Показать себя жертвой, работающий трюк, к которому он не прибегал довольно долго. Должно сработать, конечно, если эта гнида Бебе не начнёт снова записывать агрессивные кружочки у себя в щитпосте. — Сейчас я не употребляю ни запрещённые вещества, ни алкоголь. Курю как паровоз, конечно, — тут он позволил себе неестественно усмехнуться, — но вы, друзья, знаете мою тягу ко всему такому. Нет ничего лучше, чем после плотного обеда покурить. Но я заранее осуждаю! Не хватало ещё, чтобы Ютуб забанил за пропаганду курения. Да и от темы отклоняться нельзя. — Я ис-крен-не сожалению, что у двух моих дру-зей происходят такие события, — Картман с трудом сдержался, чтобы не поморщится, но продолжал держать маску обеспокоенного человека. Правда, беспокойство было совсем не об этих двух мудаках. — И мне искренне жаль, что администраторы новостных пабликов лишь подливают в конфликт огласку. Я выскажусь только насчёт того, что касается лично меня. Он покосился на телефон, всë так же лежащий на полу у кресла. На него продолжали приходить новые и новые сообщения, но на самом верху так и висело непрочитанным вчерашнее сообщение от Брофловски. Он не смог его прочитать, просто не смог. Мысленно смирился с расставанием и более мучить себя не хотелось. Надо записать злосчастное видео и уже после можно окончательно погрязнуть в злости, ненависти и смирении, прочитав о себе много нового. Или, того хуже, фирменный Брофловский психоанализ. «Мы просто не можем быть вместе, я понимаю тебя и твои чувства, мы оба творили неправильную хуйню, бла-бла-бла, прощай, жиртрест». — Во-вторых… да, между мной и Кайлом Брофловски были определённые… взаимоотношения, не совсем похожие на обычную дружбу. Мы действительно стали друг другу чуть ближе, чем друзья, но это была целиком моя инициатива. Мы не встречаемся, мы не любим друг друга по гроб жизни и уж точно мы не парочка педиков… Э, — он осекся, потирая переносицу, — монтажёр, вырежи последнюю фразу, ок? Сука… Он откинул голову назад, рассматривая потолок. Что сказать? Всë, что он может, чтобы чуть уменьшить удар для Кайла, хоть как-то отплатить тому за заботу. Он как никто понимал, как Брофловски переступал через себя ради него. Тот жалел его, и за это Эрик продолжал ненавидеть злосчастного жида. Он был обязан Кайлу, а ранее такого чувства в его чёрствой душонке не появлялось ни к кому и ни к чему. И, что самое ужасное, такая слабость (именно слабость) Кайла по отношению к нему вызывала не желание поиздеваться лишний раз, а надежду. Надежду, заранее обреченную на провал, ведь, если Картман был нездоров психически и его система координат не ложилась на систему координат нормального человека, то Кайл был «нормисом». Он занимался спортом, благотворительностью, продолжал учиться в университете, помогать родителям, безответно влюбляться в женщин и лишь изредка предаваться греху. Быть с ним, с Эриком Картманом, с осторожностью доверять ему секреты и целовать так, что на мгновение Эрику казалось, что все взаправду и правда что-то значит. А самое страшное, не пугаться и не противиться этому. — Понимаете, — Картман внезапно вскочил и уселся поближе к камере. В глазах вновь появился азартный блеск, а язык словно развязался в ту же секунду, как он принял то, что это конец их с Кайлом совместной истории. — Мы слишком разные люди. Да, у нас были такие приколы, которые вы уже видели благодаря обоссаным уëбкам из новостных паблосов, чтоб они от СПИДа сдохли. Но это шалость, это обоюдный дружеский интерес. Скажем так, мы были в той среде, где это всë одобрялось, и мы не одни такие, если хотите знать. Вся ваша обрыганская тусовка блоггеров — полнейший пиздец, наркоши, пьяницы, вруны, изменщики и любители простого секса на один раз, — его голос стал чуть тише и спокойнее, — и я в том числе. Просто у меня судьба такая: втюхивать вам ебаных капперов и пирамиды, покупать на донаты джакузи просто чтоб была, а ещё делать диссы на всяких кончелыг. А потом ложиться в кровать и думать, что у меня нет друзей, потому что люди попросту не вывозят меня. Трудно быть гением, как говорится. Картман прошелся по волосам рукой, отчего те стали забавно торчать и со стороны он стал больше похожим на сумасшедшего, ведущего свой видео-дневник, нежели на видеоблоггера-миллионщика. В голове проскочила мысль: «Может, не использовать снова кликбейтное название, а окрестить видео исповедью?». И, если это так, он выскажется хоть кому-нибудь. Не Кайлу — с ним все покончено, осталось лишь уйти из дома до его прихода, чтобы не терпеть мучительное игнорирование, не Хайди — она не поймёт и снова начнёт поддерживать его, не давая свариться в упоении собственной грустью и жалостью к себе. Подписчики, жадные руки хейтеров, грязные посты в пабликах — вот аудитория для его последнего видео. Если только не… Кайл увидит это видео. Точно увидит. Даже не по своей воле, оно наверняка расфорсится где только можно. Официальный комментарий самого Картман-бро, паблики будут бороться друг с другом как раки в ведре, лишь бы первыми осветить эту новость и порезать видео на тайм-коды. — У меня есть просьба, дорогие подписчики и хейтеры, мам-ваших-я-ебал. В особенности касается нашей дорогой прессы. Не нужно писать Кайлу с просьбой прокомментировать то, что сейчас всплыло. Не надо травить его, думать, что он гей и уж тем более предполагать, что он как-то связан с нашей общей блоггерской нарко-фазой. Боже упаси, да он от запаха винной пробки улетает, а его натуральности может позавидовать даже наш так обсуждаемый Клайд Донован. Просто… хех, — Картман невесело рассмеялся и окончательно уставился в пол, более не глядя в чёрный объектив, — просто, видимо, такой я человек. С людьми не уживаюсь, а единственного человека, которого я люблю, я проебал. Может, оно и к лучшему. Я могу продолжать купаться в лучах славы, радуя вас видосами, а себя донатами — на меня же не действует отмена. Хэй, нельзя отменить то, что отменено давно, картма-а-ан-бро! Ай, блять, я же сказал в начале, что это последнее видео. Ну, посмотрим. До связи, ютуб, а тебе, паблик ***, чтоб твой админ хуями подавился. Пока! Красный огонёк сбоку камеры потух и Эрик выдохнул. С плеч упала одна третья груза, но ожидаемого облегчения это не принесло. Пододвинувшись к клавиатуре, он принялся перекачивать туда только отснятое видео и звук с микрофона. Параллельно его пальцы быстро застучали по клавишам, то и дело промахиваясь:

Я: Кен, здарова. Вот тебе материальчик, заплачу в полтора раза больше, если смонтируешь за полчаса, там только музыку грустную наложить и в середине я про педиков сказал, это вырезать Кенни Нищенка Монтаж: эээээээ окккк. сча сделаю, думаю за 20 мин управлюсь, материала не много. а че чето срочное? Я: Да так, есть инфоповод один:) Залей за меня, денежку жди на карте своей, подпиши как-нибудь типа ОН ВО ВСЕМ ПРИЗНАЛСЯ Кенни Нищенка Монтаж: сделаю, ты кста читал сообщения от Кайла? Я: Че? Он всем что ли разослал то, как ненавидит меня или что, ахахх? Кенни Нищенка Монтаж: втф о чем ты, он просил тебе передать что их рейс поменяли на тот который пораньше но ты не читаешь соо Я:??? Кенни Нищенка Монтаж: ну тип он будет раньше просит чтоб ты дверь не закрывал на два замка он на таксе щас наверное уже едет

Картман вышел из диалога, с каменным лицом смотря на монитор. Что он написал? Дрожащими руками он взял свой телефон, проклиная чертов тремор и с трудом разблокировывая экран. Сообщение от Кайла, открыть переписку… «Картман, происходит какой-то пиздец, нам опять поменяли рейс, я буду в 17:50 уже в аэропорту. Доеду на метро скорее всего, чтобы не собрать все пробки. Я в шоке, еле успел вещи собрать, это все, видимо, потому, что с утра палестинские СМИ говорили, что планируют совершить атаку. Говорят, Ашкелон будут бомбить. Наш куратор сказал, что мы выезжаем раньше, чтобы аэропорт Бен-Гуриона попросту не закрыли на планируемое время атаки. Upd. Вижу, что ты не читаешь мое сообщение, надеюсь, ты не записываешь сейчас видос обо всем, что происходит. Нельзя совершать опрометчивые поступки, я приеду — обсудим что делать дальше. Лучше просто не отсвечивать какое-то время. Везу тебе подарок». — Ебаный ты хуесос, сука, ненавижу тебя, ненавижу! — телефон чуть было не отправился вслед за мышкой, Картман стиснул его так сильно, что, кажется, погнул алюминиевую рамку. От облегчения он захныкал без слез, чувствуя, что все тяжести мира в один раз рухнули с его сердца и наконец-то он может дышать спокойно. Хуй с пабликом ***, хуй со сливами, хуй с этими Бебе и Клайдом. Надежда вновь медовой патокой заполнена грудную клетку, заставляя на ватных ногах подойти к кровати и просто рухнуть в подушку лицом. Он ещё раз тыкнул по экрану, чтобы убедиться, что это всë не сон. Однако вместо этого внимание его заострилось на времени. «18:43». Дерьмо. Картман тут же вскочил, отчего комната завертелась, двоясь и расплываясь. Грузно сев обратно на кровать, Эрик потёр виски и сдавленно застонал. Сегодня он нажрëтся. Ну, не сегодня, когда-нибудь точно. Словно вспомнив о чëм-то, он быстро начал набирать Кенни новое сообщение. Ебаные пальцы снова не слушались, так не вовремя.

Я: кнни отменане пубькуй вижео Кенни Нищета Монтаж: че? ты опять под чем-то? и без меня ((? Я: СУКА не публлкй виден Кенни Нищета Монтаж: я не понимаю крч будут отхода пиши Я: долбоеб не публикуй видео говорю отмена отмена!!! Кенни Нищета Монтаж: ой иди нахуй, я увольняюсь

— Уëбок, блять, — в сердцах пробурчал Картман, на всякий случай удаляя сообщение со ссылкой на гугл-диск, где лежали все исходники. Он поставил телефон на стол экраном вниз прямо в тот момент, когда послышался звук открывания ключом дверного замка. Кайл с облегчением ворвался в квартиру, еле затаскивая за собой тяжеленный красный чемодан. Его бледная кожа, не привыкшая к палящему солнцу жаркого Израиля, местами обгорела: на щеках и носу были покраснения, а плечи и вовсе шелушились. И, судя по тому, как ломился от вещей чемодан, привёз он явно в два раза больше, чем увëз, когда уезжал. Бросив свою пару ключей в ключницу, он снял с себя бежевый пиджак и повесил на один-единственный тремпель. Вид у него был взъерошенный и уставший, а судя по походке, Брофловски ещё и натер себе ноги. Прихрамывая, он затащил чемодан в свою комнату и, даже не переодеваясь, направился на кухню. — Картман, ты дома? Он поставил чайник греться и, напевая себе что-то под нос, полез на верхнюю полку за чашкой. Достав свою любимую, чёрную, с логотипом местного СМИ, он неспешно закинул туда заварку и направился к холодильнику. Его дверь загораживала обзор на коридор, поэтому, достав невскрытый пакет молока и захлопнув холодильник, Кайл испуганно попятился. — Боже, жиртрест, нельзя так пугать! Мог бы и отозваться, я так устал, пока добирался до тебя, ещё и в метро была такая толкучка, что… — он осëкся, разглядывая Картмана, что облокотился об косяк прямо у входа на кухню. — Что с тобой? Эрик был в одних футболке и трусах, волосы торчали во все стороны, а лицо было всë красное. По щекам ползли влажные дорожки, а пухлые губы чуть приоткрылись. Казалось, он вот-вот из себя что-то выдавит, но губы лишь шевелились в воздухе, а после он с силой прикусил нижнюю. Руки его дрожали, но в этот раз он не прятал их, а держал по бокам, будто оловянный солдатик. — Э-эрик, ты… Ах! — его с силой обняли, прижимая к себе так, что аж рёбра затрещали. Кайл удивленно огладил спину своего сожителя, все ещё не понимая, что происходит. Плечо быстро намокло от слез, но подумать о том, что это только постиранная футболка, совесть не позволяла. Брофловски тяжело вздохнул и обнял Эрика. — Отдышись и скажи мне, что случилось. Ты что-то натворил? — Видео с нами во всех крупных пабликах, теперь все знают и о тебе и мне, и о наркотиках, и обо всëм на свете, — речь Эрика едва можно было разобрать от постоянных всхлипываний и шмыганий носом. От былой злобы не осталось и следа, он просто плакал, как девчонка, в плечо своему, пожалуй, лучшему и единственному другу. Было противно от самого себя, но сожалеть об этом он будет позже. Сейчас Кайл вернулся, Кайл рядом и, кажется, Кайл ничуть не ненавидит его, а даже рад видеть. Хотя в любую минуту мог сказать лично то, чего не написал ему вчера. Собрать вещи и уехать навсегда. Или попросить не делать из него педика и вести себя так, словно между ними не было чего-то, чего не мог признать даже Эрик. — Всë кончено, Каел? Это… это конец? Ты пришёл сказать, что не любишь меня и свалить к своей мамаше? Да? Отвечай, жид! — он попытался ударить его в плечо, но вместо этого лишь едва ощутимо толкнул рукой, не выпуская из объятий. — Что? Стоп, Картман, — но один простой жест рукой и Эрик предательски покорно выпустил Кайла из железной хватки, утирая сопли рукавом. Он заплаканными глазами чуть ли не затравленно смотрел на только вернувшегося студента, ожидая, что сейчас тот скажет. Он был готов ко всему. Только не к тому, что тот сказал на самом деле. — Картман, послушай, я знаю, что ты непричастен ко всем этим сливам, по крайней мере, я надеюсь на это, — робкое «н-нет» так и осталось висеть в воздухе, вместо этого Эрик замотал головой. — Хорошо. Слушай, это же такая помойка всë. Ну повисит это в интернете какое-то время, людям плевать на нас и нашу личную жизнь. Просто не надо никак на это реагировать, отрицать там или пытаться набить ответственному за распространение слухов морду. Это наше дело — твоё и моë. Остальных это не касается и не будет касаться. Пусть говорят что хотят. — Ты! — Картман не верил своим ушам и сделал шаг назад, потрясённо глядя на Кайла. — Я думал, ты придёшь тут и скажешь, чтоб шёл я нахуй со своей любовью, начнёшь выебываться на меня и кинешь мне ключами в лицо! — Л-любовью? — Кайл хотел было продолжить нравоучения, но осекся, в ожидании смотря на Эрика. В его зелёных глазах читалось непонимание и вместе с тем желание услышать уточнение — что же хотел сказать этим Картман. — Еврей… Жид… — тихо зашептал Картман, пораженно глядя то на свои руки, то на Кайла. — Послушай меня, сегодня я уже сказал это на видео на всю свою аудиторию, скажу и сейчас. И нет! Я удалил это видео, не выкладывая, прежде чем ты сейчас начнёшь снова меня жулить! Так вот, я не хочу, не хочу прекращать то, что между нами было всë это время. Мне насрать на мнение других, ты мой самый близкий человек и я думаю о тебе каждую минуту. Боже, блядь, небесный, я так обосрался вчера, что ты меня бросишь… Ну, не бросишь, но уйдёшь как минимум. Я знаю, что для тебя это просто шалости, секс и секс, но, блядь, подумай ты секунду своей рыжей башкой, я ухаживаю за тобой, даю тебе таскать свою одежду, плачу за тебя где только можно, перечислил деньги твоей конченной мамаше на операцию, чтобы тебе не пришлось тоже рекламировать ебаных разводил или, того хуже, организовывать сбор средств! Я просто пиздец тащусь от тебя, я готов снова и снова отсасывать тебе, — он прижал палец к губам Кайла, когда тот был готов нахмуриться и сделать замечание, — нет-нет, дослушай! Не потому что мне нравится заниматься с тобой сексом, хотя это тоже. Просто мне… мне нравишься ты! Я знаю, что это невзаимность, я знаю, что это, выражаясь по-зумерски, кринж, но ебать меня натрое, вот так вот. Вот так. Да. Вот так. Глядя куда-то через Кайла, Картман прижался к стене и прикрыл глаза. Он сказал это. Может даже больше, чем планировал. Эмоции слишком долго копились и эти сутки были для него настоящей пыткой. «Да, вот так» — всë ещё шептал он про себя, вслушиваясь в воцарившуюся тишину и тиканье часов. Ему было впервые за всë время плевать на реакцию Кайла, всë лучше, чем недосказанность и неуверенность в том, бросит ли его Брофловски ради очередной девочки с синдромом отличницы или пирсингованной онлифанщицы. Вдруг тёплые ладони аккуратно взяли его за щеки. Картман открыл глаза, смаргивая вновь нахлынувшие слёзы. Так тупо, боже. Как же всë это глупо и странно. Но Кайл смотрел не брезгливо, не с упреком и даже не с жалостью, которая означала бы, что он сочувствует Эрику и его тяжёлой доле. Кайл смотрел нежно и, господи, Картман мог поклясться, что в этих дьявольских глазах прыгают озорные искорки. Хитрый лис, что он задумал? — Ну и надумал же ты себе, жиртрест. Меня не волнует чужое мнение ещё со школы. И я уж точно не стал бы прекращать общаться с тобой из-за каких-то школьников в интернете. А что касается твой тирады — спасибо, что наконец-то сказал мне то, что действительно думаешь, пусть и в своём чрезмерно эпатажном стиле. — Это значит, что… что мы будем… что ты не… Но здесь слушать Эрика Кайл не стал, очень нежно целуя его. Совсем аккуратно, едва касаясь и чуть приминая чужие губы своими. От удивления Картман даже не сразу ответил на поцелуй, рассеяно приобнимая того за талию. Ощущать такой родной запах и всë сильнее разгорающийся огонёк надежды стало в один миг так хорошо, что Эрик блаженно прикрыл глаза. Они простояли так с минуту, а после Кайл обнял Эрика, прижимаясь носом в его макушку. Для этого пришлось встать на цыпочки, но, благо, ноги Картмана подкашивались, что делало его чуть ниже Брофловски. — Я потный и не мыл голову два дня, — пробурчал Эрик, подуспокоившись. — Фу, — рассмеялся Кайл, всë так же его обнимая и зарываясь глубже носом в чужие волосы. — Ну так… Ты любишь меня или пошёл я нахуй? — уже в привычной хамоватой манере спросил Картман, неосознанно прижимая рыжика поближе к себе. Стало совсем хорошо и тепло. — Всё возможно, жиртрест. Всë возможно. Но пирамиды больше не рекламируй.