Кассета, пластырь и кроссовки

Кирилл перевернулся на бок и зажмурился. Он всегда зашторивал окна, чтобы утренние лучи солнца не беспокоили, но вчера, видимо, забыл. Забыл. Или не закрывал. Макаров потянулся в постели и открыл глаза. Перевернулся на спину и провел ладонью по лицу. Вспомнил. Все вспомнил. Крики, скандалы, очередные обвинения, слезы, промозглый ветер и весеннюю прелость, что била по носу сильнее любого удара за дворами. Кирилл всё вспомнил. И растекся от счастья. Первое свободное утро ознаменовалось далекими звуками готовки на кухне. На их теперь совместной кухне. Мурашки пробежали по телу, ноги сами по себе скинули одеяло. Кирилл приподнялся на локтях, тряхнул головой, чтобы удостовериться в том, что это не сон. Посмотрел на другую сторону кровати. Подушка была продавлена и явно пахла Шурой. Смятая простынь говорила о том, что он — любитель ворочаться во сне. А еще, видимо, Саша — пташка ранняя, иначе почему не повалялся в кровати подольше? Макаров до сих пор ощущал его тяжелую руку на боку, и от этого факта стало так приятно и удивительно спокойно. Защита Шуры, его стремление обезопасить родного человека трогали сердце Кира и с особым трепетом распаляли чувство влюбленности. Кирилл накинул на себя футболку, надел мягкие тапочки и прошлепал в сторону кухни, что была освещена утренним белым золотом. Шура стоял у плиты, готовил завтрак. Омлет, кажется. Свободной рукой выключил кипящий чайник и вслепую достал банку с кофе. С Кириным любимым. И как только запомнил? Кажется, когда-то он обещал научиться готовить самый вкусный кофе. Что ж, теперь у него будет для кого и зачем. Макаров облокотился на дверную арку и влюбленно вздохнул. Конечно, Шура его услышал, повернул голову и мягко улыбнулся. — С добрым утром, детка, — удивительно, но даже глубокий бас Саши для Кирилла казался самым чистым звуком на земле. — С добрым утром, родной, — отозвался Макаров, зевнул, потер кулаком глаз и зашел на кухню. Нежно обвил руками со спины и прижался к любимому. Шура игриво щелкнул парня по носу, и тот посмеялся. Их первое совместное утро было тихим и спокойным. С короткими ленивыми поцелуями и поглаживанием ладоней друг друга. С возвращением в успевшую стать прохладной постель и валянием на ней еще пару часов. С обсуждением планов на день и тут же их отменой. С заливистым смехом от щекотки и запутыванием в большом одеяле. Шуре льстил тот факт, что он выкрал у целого мира Кирилла, а сам Кирилл и рад был быть украденным. У них будет еще много прекрасных утренних моментов, но самый первый, такой непринужденный и будто бы сам собой разумеющийся, останется в их памяти навсегда. Как тонна голубых незабудок под окнами. Как птицы в ясном небе. Как запах первых лучей солнца, что ласкали горки снега. Как звонкий ручей на асфальте. Как весна, соединившая их навек.