Любимый лидер

— Хён, тебе не кажется, что Минхо странно себя ведёт? — развалившийся на диване Джисон поднял взгляд на вошедшего в гостиную Бан Чана. — Правда? Как? — тот удивлённо склонил голову, останавливаясь рядом с диваном и опираясь руками на спинку. — Ну, — Джисон неопреденно махнул руками в воздухе, — странно. Он слишком тихий. Даже «хореографию» свою включает редко, настолько, что моя задница уже скучает без его рук, — Джисон фыркнул, шлепнув себя по бедру, а Чан подавился смешком. — Я не знаю, Чан, он просто странный, не могу объяснить, но это очень напрягает. — Я поговорю с ним, — Чан мягко улыбнулся и потрепал Джисона по волосам, — не переживай.       Но Чан тянул с разговором — все время было будто бы не до него: то безумные тренировки, то сведение звука, то Чан засыпал сидя с открытым текстом новой песни на экране ноутбука. Да и Минхо не спешил откровенничать с лидером, всё чаще сбегая от него под любым предлогом обратно в свою часть общежития, избегая контактов и слишком часто и более злобно на всех огрызаясь. Младшие ничего не понимали и расстраивались, поэтому Чану все же пришлось вырвать вечер для их разговора. Он позвал Минхо в свою комнату, попросив младших что-нибудь смотреть в гостиной, а не подслушивать. — Я сделал что-то не так? — поинтересовался Минхо, встав у двери и не торопясь пройти вглубь комнаты, где Чан сел на кровать. — Садись рядом, Ли, я же не кусаюсь, — Чан обезоруживающе улыбнулся, сощурившись и продемонстрировав ямочки на щеках, отчего Минхо нервно вздохнул и сделал несколько шагов вперёд, остановившись напротив, но не садясь. — Что я сделал? — Ты пугаешь остальных ребят, Ли, — глядя снизу вверх ответил Чан и потянулся, чтобы погладить напряженную руку Минхо. — Уже все заметили, что ты ведёшь себя странно, слишком напряжен, часто ругаешься, Джисон жалуется, что ему не хватает твоей «хореографии», — Чан коротко усмехнулся, но глаза его оставались серьёзными и встревоженными. — Извини, — Минхо дёрнул кистью, сбрасывая с себя руку Чана, — у меня плохой период. Я постараюсь не показывать это другим, чтобы не волновать. — Что? Нет, Ли, так нельзя, я не хочу, чтобы ты переживал всё один, закрывался и изображал, что всё нормально… — То есть не вёл себя как ты? — Что? — Чан замер, — я не… — Не ври, я достаточно внимательный и все это замечаю. — Ты же не из-за этого? — Отчасти, — Минхо поджал губы, — возможно, я слишком много смотрел на тебя и это стало проблемой. — Я… Я могу помочь? Я не знаю, что делать, — признался Чан, слишком потрясенный новостью о том, что он является частью проблемы его друга и не понимая, как это произошло. — Помочь? — Минхо усмехнулся, иронично изогнув бровь, — не думаю, что ты захочешь мне помочь. — Я хочу, как я не могу хотеть помочь тебе, Ли? — отчаянно выпалил Чан, хватая Минхо за руку, — что мне делать? Что ты хочешь? — Я хочу всю душу из тебя вытрахать, вот что, на такую помощь ты способен? — горячо выдохнул Минхо в лицо Чану, а тот с усилием сглотнул и потрясённо отпустил руку. Спустя почти минуту молчания Чан набрал в грудь воздуха, чтобы ответить. — Хорошо, давай, я… — Чан осекся, встретившись со взглядом Минхо. — Чанни, ты совсем дурак? — тот презрительно прищурился, отодвигаясь, но был вновь схвачен и прижат рукой к чужой груди. — Я не… я, — слюна стала вязкой, как смола, слова не хотели рождаться, взгляд бегал от лица к руке Минхо, теперь прижатой к груди где-то в районе сердца, в надежде, что это поможет Минхо поверить в его искренность.       Минхо втянул воздух сквозь зубы и с силой сжал подставленную под руку грудь, вызвав удивлённый вздох. Чан смотрел на Минхо отчаянно и невинно и от этого тому должно было стать совестно, но вместо этого кровь отлила от головы и правильных мыслей осталось совсем немного. — Ты хоть понимаешь на что соглашаешься? — спросил Минхо медленно, его взгляд безотрывно следил за стремительно краснеющим лицом Чана. — Мне не пять, — тот смущённо отвёл взгляд, но потом вновь посмотрел Минхо в глаза, — я знаю, что такое секс, хоть это и будет впервые, когда кто-то меня… Если это ты… — И почему же «если это я»? Потому что ты как лидер переживаешь за психическое состояние своих «детей» и готов пожертвовать даже собственную задницу в угоду их благополучия? Ты, хён, у нас такой жертвенный… — Нет, боже, Ли, о чём ты, я бы никогда… — Даже если бы к тебе приполз Чонин?       Чан сжал зубы, готовясь возмутиться, но в голове мгновенно вспыхнуло жалостливое лицо макне и на секунду, даже на долю секунды, Чан подумал, что Минхо был близок к правде. — Ага, так и думал, — словно читая мысли выдохнул Минхо, опускаясь одним коленом на кровать рядом с бедром Чана. — Я не понимаю, то ли ты святой мученик, готовый свою жопу за группу порвать, то ли извращенец, которого где-то внутри возбуждает мысль, что им будут так пользоваться. — Перестань, — простонал Чан, чувствуя как горят лицо и бедро, к которому прижималась нога Минхо. — Я не… ты особенный для меня, Ли, — Чан чувствовал, что ещё немного и он просто сгорит со стыда, слова Минхо, против воли, заставили его возбудиться, он чувствовал, как все внизу напряглось, а в груди сердце забилось ещё быстрее, хотя казалось, что оно итак уже работало на полной мощности.       Минхо молчал и потому Чану пришлось поднять на него взгляд, но стоило ему это сделать, как сердце замерло и все внутри скрутило от страха и возбуждения — настолько тёмным, пугающим и обжигающе страстным был взгляд Ли. Минхо невыносимо долгие полминуты просто смотрел на него, потом высвободил руку из ослабших пальцев Чана и подошёл к двери. Он вышел за неё и Чан понял, что конченный извращенец, раз почувствовал из-за этого разочарование, но вскоре послышался голос Минхо, который командовал остальным младшим разойтись по комнатам, потому что старшие, исключительно в терапевтических целях, будут ругаться и деткам этого не стоит слушать. Вскоре послышались звуки хлопающих дверей — последнее время Минхо особенно сильно всех пугал и потому в качестве исключения младшие решили действительно послушаться, лишь бы все пришло в норму. Чан весь обратился в слух — каждый шаг Минхо в сторону комнаты заставлял его вздрагивать и чувствовать, как разум, словно во время гипноза, покидает его.       Дверь открылась и закрылась вновь, щёлкнул замок. Чан задержал дыхание, опустив голову и не в силах поднять взгляд на вошедшего. Он сжал покрывало по обе стороны от себя, пытаясь уцепиться за реальный мир хоть немного, но потом тонкие, но сильные пальцы приподняли его голову за подбородок и мир окончательно поплыл, растворяясь в темных глазах напротив. — Такого я не ожидал, — Минхо усмехнулся, его голос был чуть ниже и тише обычного. — Да, кажется, и сам ты тоже такого от себя не ожидал. Думал, что весь такой хороший и правильный, а на деле возбудился от мыслей, что младшие будут пользовать тебя как секс-куклу, — Чан хотел запротестовать, но голосовые связки словно парализовало и вместо слов вырвался жалобный скулеж, вызвавший хищную ухмылку Минхо.       Пальцы Минхо до боли сжимали подбородок, не давая скрыться от липкого и горячего, как мазут взгляда, в котором Чан тонул без шанса на спасение. Его член встал ещё тогда, когда Минхо возвращался в комнату, а сейчас Чан, кажется, и вовсе готов был кончить, если бы только Минхо попросил об этом. — Зачем я так долго сдерживался, Чанни, зачем в тайне надрачивал на тебя в душе, когда стоило только позвать, как ты бы примчался и послушно открыл для меня рот, — Минхо потянул челюсть Чана за подбородок вниз, — и высунул язык.       И Чан сделал это раньше, чем осознал, что сделал. Минхо отпустил его подбородок и с довольной ухмылкой легко погладил по щеке. На секунду он остановился, почувствовав лёгкий страх — вот сейчас он и проснётся, не может же быть так хорошо на самом деле, все слишком нереально, но Чан вопросительно наклонил голову, став слишком уж похожим на глупого щенка и тут же уничтожив все страхи — если было суждено проснуться в мокром белье, то стоило хотя бы насладиться сном.       Минхо запустил большой палец Чану за щеку, второй рукой торопливо растегивая ремень и вздрогнул, когда на помощь пришли руки Чана — тот не отрывая взгляда от лица Минхо, только немного закатывая глаза от поглаживаний щеки изнутри, ловко расправился с ремнем и пуговицей с ширинкой и в нерешительности замер, положив одну руку на стояк Минхо через трусы, словно только сейчас осознав происходящее. Минхо подумал, что возможно он сейчас придёт в себя и оттолкнет, потому торопливо скинул его руки с себя, вытащил член и на пробу шлепнул им Чана по вновь послушно высунутому языку. Чан вздрогнул, удивлённо, но с интересом глядя на Минхо и сжал руки на своих коленях, не зная куда ещё их деть. — Ты же догадываешься, что нужно делать? — хрипло спросил Минхо, прижимая член к языку Чана и легко толкаясь бёдрами вперёд, останавливаясь перед зубами.       Чан медленно моргнул, издал похожий на согласие звук и округлил рот, спрятав зубы за мягкими пухлыми губами, позволяя Минхо толкнуться в них и скользнуть вглубь рта по языку. Минхо издал судорожный вздох, не в силах отвести взгляд от открывшейся ему картины и при этом мечтая закрыть глаза, чтобы полностью погрузиться в ощущение тёплого рта вокруг его члена. Больших волевых усилий ему стоило не толкнуться дальше до упора, в самое горло, которое бы точно приятно сжалось, но на этом все бы закончилось, а Минхо не мог этого допустить. Он так же радовался, что успел перед этим разговором подрочить в душе и потому не кончил позорно с первым же толчком. Он отвёл бёдра назад, с влажным звуком почти полностью выйдя изо рта Чана, а тот словно боясь, что Минхо вовсе собрался уйти, вцепился в его бёдра и сам потянулся вслед за членом, самостоятельно насаживаясь ртом и немного давясь, перестаравшись. — Не торопись, Крис, — выдохнул Минхо сквозь сжатые зубы, пальцами зарываясь в осветленные кудри и потянув назад. Чан открыл глаза, услышав свое имя и поднял затуманенный взгляд на Минхо. — Я сделаю всё сам, просто расслабься, позволь мне взять над тобой полный контроль, тебе, может, и самому понравится.       Чан согласно прикрыл глаза и действительно постарался расслабиться, оставив только руки напряжённо сжатыми на бёдрах Минхо. Тот одобрительно погладил его по волосам, а потом за них же притянул голову Чана к своему паху, заходя чуть глубже, но так, чтобы не вызвать рвотный рефлекс. Положив и вторую руку ему голову, он начал осторожно двигаться, входя на комфортную обоим длину и выходя почти полностью, постепенно ускоряясь и вызывая лёгкие короткие стоны у Чана, пускающие волны мурашек по спине. — Ча-ани, — протянул Минхо, чувствуя приближающицся оргазм, — посмотри на меня.       Чан послушно открыл глаза и этот его томный затраханный взгляд заставил Минхо ускориться, а потом кончить и с пошлым хлюпающим звуком вынуть член, мазнув мокрой от спермы и слюны головкой по щеке. Чан сжал припухшие, покрасневшие губы, не зная что делать, но вернувшийся в реальность Минхо приподнял его голову за подбородок и приблизившись к лицу выдохнул: «Глотай».       Минхо остранился, наблюдая как дёрнулся кадык Чана, как Чан пытался отдышаться, прийти в себя, как из уголка рта его скатилась белесая густая капля, которую он словно не заметил, не став стирать и позволив упасть на колено, как он не решался посмотреть на Минхо вновь и как сильно выпирал его стояк в мягких спортивных штанах. — Это не всё, — предупредил Минхо. — Тебе понравилось, как я трахал твой рот, Чанни? — Я не знаю, — соврал Чан, ещё ниже опуская голову, но тут же вскрикнул и вскинул её, испуганно глядя на Минхо, который прижал его член ногой к бедру. — Правда не знаешь? — Мне понравилось, — простонал Чан обнимая ногу Минхо и пытаясь уменьшить её давление на член, — пожалуйста, не надо, мне больно… — У тебя есть смазка? — Минхо убрал ногу и огляделся. — Откуда бы… — Тогда сиди смирно, я схожу за сумкой.       Минхо быстро подтянул трусы и джинсы, на всякий случай застегнув их и приведя себя в порядок, чтобы не уничтожить психику младших, если те вдруг решили ослушаться его. Он вышел из комнаты, но в гостиной было пусто и только издалека из комнат доносились разные звуки — музыки, смеха, фильмов. Минхо быстро вернулся со своей сумкой назад в комнату, где Чан ждал его так же на краю кровати, неловко сложив руки на коленях. Минхо вынул из глубины несессера презерватив и небольшой тюбик смазки, вызвав у Чана удивлённый вздох. — Это я должен удивляться, что у взрослого парня нет такого набора с собой, мало ли в кого жизнь занесёт… — фыркнул Минхо, отставляя сумку в сторону и подкрадываясь обратно к Чану и стараясь заглянуть ему в лицо. — Ты всё ещё согласен мне помогать? — Хватит спрашивать, — простонал Чан, пряча красное лицо в ладони, — согласен, разве не видно, что согласен? — Я мог бы тебе просто подрочить и закончить на этом, — серьёзно сказал Минхо и поймал лицо Чана за подбородок, заглядывая в глаза. — Ты не в ответе за мои чувства и не обязан мне помогать с ними. — Во-первых, ты должен был сказать это до того как трахнул меня в рот, — Чан усмехнулся, а потом перехватил удерживающую его руку Минхо, поцеловал ладонь и потёрся об неё щекой, — а во-вторых, я же сказал, что ты особенный для меня. Это правда. Просто это не было чем-то сексуальным, пока ты не выдал то свое желание и пока я не понял, что меня это возбудило… И та часть про остальных ребят — это неправда, это было возбуждающим просто потому, что это говорил ты, — Чан вздохнул, притягивая Минхо к себе и заваливаясь на кровать. — И пока у нас есть время, нам нужно разрешить твою проблему… нашу проблему.       Минхо уткнулся лицом в широкую грудь Чана, признавая свое полное поражение перед этим человеком — он был невыносимо хорошим, и Минхо уже давно понял, что безумно влюблен в него. Он выучил все его привычки, видел когда ему плохо и страдал, что не мог нормально помочь. А потом страдал от сценических костюмов Чана, оголявших рельефный пресс, от его движений, от голоса и чуть не кончил в штаны, впервые увидев готовый клип к Red lights, и чуть не прожёг в Хёнджине дыру, жутко ревнуя. Быть влюблённым в своего лидера, старшего, мужчину, в конце концов, было невыносимо и потому и сам Минхо под конец стал совсем невыносимым. Настроение было плохим постоянно, Минхо бесился даже оттого, что младшие могли спокойно тискаться с Чаном, а Минхо боялся, что выдаст себя, если просто коснётся, поэтому со временем даже других перестал трогать — боялся, что из-за раздражения шлепнет сильнее, чем надо. Минхо знал, что ведёт себя глупо и нечестно по отношению ко всем, но и сделать с собой ничего не мог — слишком болело.       И вот они здесь — такой до боли желанный Чан лежит под ним, смущенный, но улыбающийся нежно и поглаживающий по волосам, привычно успокаивающе, будто бы Минхо его расстроенный ребёнок, а не тот кто беспринципно воспользовался им, даже толком ничего не обсудив. — Я люблю тебя, — Минхо поднялся на локтях нависая над Чаном, который молча потрясённо смотрел на него. — Я к тому, что это не просто сексуальная неудовлетворенность, понимаешь? Я до одури влюблен и уже давно, просто последние месяцы стало совсем невыносимо.       Чан всё ещё молчал, Минхо выдохнул и опустил голову, уткнувшись лбом в его ключицы. Он не ждал взаимности, в принципе того, что сегодня случилось было достаточно, чтобы немного успокоиться и стать собой прежним на пару месяцев, а там он что-нибудь придумает. — Ли, будет нечестным сказать «я тоже», но ты мне нравишься, правда нравишься, не так как остальные. Надеюсь, на первое время тебе будет этого достаточно… — Мне и молчания твоего было достаточно, — Минхо коснулся его ключицы губами, не понимая, что чувствует и не сильно веря в то, что он действительно как-то по-особенному нравился Чану. — Это неправильно, Ли, ты нравишься мне и однажды я смогу сказать, что люблю тебя, если мы постараемся… Если ты этого хочешь… — Ты предлагаешь встречаться? — Минхо удивлённо вскинул голову. — Ну да, — Чан закусил губу, — а ты не хочешь? — Хочу, — Минхо качнулся к лицу Чана и прижался, наконец, губами к его губам.       Ему стоило сделать это раньше, а не перескакивать сразу на последнюю базу, но тогда Минхо торопился, боясь проснуться, а сейчас он был уверен что это не сон, ведь во снах такого никогда не было. Во снах его всегда отвергали.       Губы Чана были мягкие, идеальные для поцелуев, и Минхо целовал их, чувствуя как вновь начинает возбуждаться. Он углубил поцелуй, исследуя рот Чана языком, а потом прикусил его нижнюю губу, лизнул её и отстранился, тяжело дыша. — Вернёмся к тому, на чём остановились? — поинтересовался он у разомлевшего Чана и тот, прикусив губу, кивнул.       Минхо забрался руками под его футболку и медленно ведя по коже от живота к шее задрал её, оголив накаченный торс Чана, на который так давно пускал слюни. Теперь он мог сделать это буквально и потому тут же размашисто влажно лизнул его от рёбер до соска, прикусил последний и вновь провел мокрую дорожку до пупка и чуть ниже к резинке штанов. Чан вздрагивал и часто дышал, чувствуя слишком многое — горячее дыхание, прикосновение языка, вызывающее щекочащее чувство внизу живота и прохладу от влажных участков. Задранная футболка мешалась, закрывая обзор и, когда Минхо ненадолго оторвался от вылизывания пресса Чана, тот одним движением стянул её и откинул в сторону, вызвав одобрительную улыбку Минхо. Почти спавшее за время их разговора о чувствах возбуждение вернулось к Чану с новой силой и, когда язык Минхо подбирался к низу живота, Чан вздрагивал, вскидывая бёдра настолько насколько позволяли прижимающие его к постели руки. — Опять спешишь, — Минхо легко прикусил кожу на тазовой косточке и ухмыльнулся, глядя в умоляющее лицо Чана. — Не переживай, у меня терпение тоже не безграничное.       И с этими словами он потянул спортивные штаны вместе с боксерами Чана вниз, тут же легко кусая его за оголившуюся внутреннюю часть бедра и вызывая удивлённый вскрик. Чан прикусил палец, чтобы сдерживать эти смущающие, но вырывающиеся против воли, звуки. Минхо гладил его бёдра, целовал, прикусывал, но старательно игнорировал подрагивающий и истекающий предэякулятом член. — Убери руки ото рта, Чанни, нас никто не слышит, но я хочу слышать тебя, я так давно об этом мечтал, позволь мне, — Минхо потёрся щекой о бедро Чана, захлебываясь словами и чувствуя, как из-за предвкушения дальнейших действий начинает отказывать разум.       Чан послушно опустил руки, сжав покрывало по обе стороны от себя и резко, до треска ткани, потянув вверх, когда Минхо выдавил на пальцы смазку и приставал их к входу, начав мягко массировать его снаружи, стараясь расслабить. Минхо потёрся щекой о бедро Чана, опаляя горячим дыханием его член, и впервые легко и быстро коснулся головки губами. — Ты должен расслабиться, Чанни, я не хочу сделать тебе больно, — Минхо приподнялся на локтях, заглядывая в лицо Чану и оставляя дорожку поцелуев от груди, обратно к члену, — ты должен будешь сейчас внимательно слушать меня, хорошо? — Да, — выдохнул Чан, чувствуя, что на большее количество слов сейчас не способен. — Тогда начнём, сделай глубокий вдох, Чанни, — Минхо поцеловал внутреннюю сторону бёдра Чана и, когда увидел, что тот сделал вдох, надавил на его анус, медленно проникая пальцем внутрь и одновременно с эти командуя, — медленно выдыхай.       Когда первый палец оказался внутри, Минхо вновь приподнялся. — Больно? — Нет, — Чан прикусил губу, собирая мысли, понимая, что этого мало, чтобы успокоить Минхо, — Правда не больно, Ли, ты можешь продолжать.       Минхо облегчённо выдохнул, на пробу немного согнул палец внутри, языком тем временем проходясь по всей длине члена, вырывая у Чана хриплый удивлённый стон и чувствуя, как он сжимается внутри. — Будешь так сжиматься — палец мне сломаешь, — Минхо усмехнулся, вновь проходя языком по стволу и смыкая губы на головке. — Прости, — выдохнул Чан зарываясь пальцами в покрывало ещё сильнее и откидывая голову назад.       Минхо медленно, в такт движениям своей головы на члене Чана, двигал пальцем внутри, поглаживая напряжённые мышцы. Когда он поднимал взгляд, то видел напряженную линию шеи и вздымающуюся от частых вздохов грудь, ещё местами влажную от его, Минхо слюны, и от этой картины так сильно кружило голову, что приходилось свободной рукой иногда щипать себя, чтобы не сорваться. Ему нужно было сделать все правильно, так, чтобы Чану точно не было больно и понравилось, даже если это занимает так много времени… — Ли-и, — протянул Чан хрипло и в его голосе слышались нетерпеливые капризные нотки, от которых по телу Минхо прошла стая мурашек, — это пытка, Ли, так медленно… Пожалуйста, я не сломаюсь, ты можешь просто вставить? — Нет, не могу, — Минхо прикусил кожу на бедре Чана, вызвав звук похожий на всхлип. — Ли… — Хорошо, я понял.       Минхо добавил ещё смазки и скользнул внутрь вторым пальцем, вызвав удивлённый вздох и, прежде чем он успел спросить про боль, Чан поёрзал насаживаясь глубже и простонав: — Пожалуйста, не останавливайся.       Минхо пораженно хмыкнул и начал действовать активнее, нащупав простату он начал массировать её, не забывая переодически почти полностью вытаскивать пальцы и разводить их в стороны, растягивая вход. Минхо устроился удобнее, сев на колени и положив ноги Чана на свои, чтобы немного приподнять его таз и иметь лучший доступ. Второй рукой он поглаживал бёдра Чана, иногда легко проводил по подрагивающему члену, по низу живота, размазывая по нему предэякулят и свою слюну, дотягивался до груди, стискивал между пальцев сосок, аккуратно тянул на себя, чувствуя как от этого Чан сжимает его пальцы внутри… В голове шумело от возбуждения, казалось, что ещё немного и он потеряет сознание из-за того, что вся кровь отлила от мозга к члену. Чан выгибался навстречу его пальцам, замер только, когда Минхо добавил третий, тогда несколько мгновений он только глубоко дышал, даже попытался отползти, когда Минхо вогнал их глубже. — Больно? — Нет, — Чан мотнул головой, — просто странно… я не знаю… кажется, что я переполнен так, что дышать тяжело. — Я больше не могу, — признался Минхо, наклоняясь к лицу Чана. — О чём ты? — тот выглядел растерянным и ухватился за руку Минхо, боясь что тот сейчас уйдёт. — Если я сейчас же не вставлю, у меня член взорвётся, — Минхо криво улыбнулся. Чан несколько секунд озадаченно смотрел в его лицо, а потом до него дошло и он расслабленно хихикнул. — Я боялся, что ты устал и решил так все закончить, — сказал он и положил руку на плечо Минхо, пока тот осторожно высвобождал пальцы. — Я бы себе такого не простил, — Минхо коснулся носом носа Чана и потянулся за презервативом. — Я просто хотел подготовить тебя ещё лучше, чтобы точно не было больно. — Ты и так хорошо поработал, Ли, — Чан обвил второй рукой шею Минхо и притянул к себе, чтобы чмокнуть к губы. — Ты невыносимый, — Минхо прикрыл глаза и упёрся лбом в лоб Чана одновременно с тем, как приставал свой член к его входу. — Ты же помнишь, что нужно сделать?       Чан кивнул сделав вдох, но выдох не получился плавным, было тяжело, дыхание сбилось, из горла вырвался жалобный стон и Чан испуганно посмотрел в лицо Минхо, боясь, что тот прекратит, но тот только закусил губу. Чан чувствовал в уголках глаз слезы, но решил, что если он попытается их стереть, то точно привлечёт к ним внимание, поэтому просто подбадривающе гладил Минхо по спине и глубоко дышал, чувствуя как член Минхо распирает его изнутри, заполняет, словно пытаясь добраться до желудка, выбивает воздух из лёгких… И к своему удивлению Чан понял, что испытывает от этого странный восторг. Болезненное удовольствие растекалось по низу живота, хотелось скорее коснуться себя, казалось, что он готов был кончить от любого прикосновения к члену, но Чан сдерживался, сжимая пальцы на плечах Минхо. — Блядь, — выдохнул тот всё ещё держа глаза закрытыми, — это слишком хорошо.       Минхо сделал вдох и немного приподнялся, наконец открывая глаза и вглядываясь в лицо Чана. — Больно? — Нет, боже, Ли, перестань переживать за меня, ты хорошо постарался, растягивая и дразня, а теперь если не начнёшь двигаться, то мне придётся оседлать тебя, но потом я, наверное, от смущения уйду из группы жить в лесу. — Я понял, — Минхо расслабленно улыбнулся и Чан улыбнулся в ответ, хоть и чувствовал, как от сказанного и без того горящее лицо вспыхнуло куда сильнее.       Минхо медленно качнул бёдрами назад, чувствуя как мышцы вокруг члена сжимаются, словно не желая отпускать его, а Чан шумно выдохнул, до боли впиваясь пальцами в плечи Минхо, но тому было все равно, даже если потом там будут синяки. Это была малая плата за то удовольствие, физическое и душевное, что он сейчас испытывал. Он начал размашисто двигаться, выходя почти полностью, оставляя внутри только головку, и потом вновь входя внутрь полностью, вжимаясь лобком в мошонку Чана. Тот же выгибался, насаживался сам поглубже и негромко постанывал, не пытаясь больше сдерживать рвушийся голос и тем самым ещё сильнее заводя Минхо. — Ты такой хороший, такой послушный, такой горячий и тугой, в тебе так потрясающе, — бессвязно шептал Минхо дрожащим голосом, чередуя слова с поцелуями куда придётся: в уголок приоткрытого рта, в оголенную из-за откинутой головы шею, в ключицы, в покрасневшую уже от ласк грудь… — Я так люблю тебя, люблю, люблю.       Минхо и сам не заметил как перешёл на более быстрый темп и стремительно приближался к оргазму. Чан под ним стонал и хныкал, прикусывая губу, влажные от пота кудряшки прилипли ко лбу и вискам, брови были болезненно сведены, а взгляд, если не был прикрыт пушистым ресницами, никак не фокусировался на лице Минхо. И это всё было для Минхо слишком. Он сжал зубы, переместил одну свою руку на член Чана, вызвав протестующий возглас, но пробормотал что-то вроде «Давай вместе» и задвигал рукой в темп ускорившихся движений своих бёдер, довольно скоро доводя и себя и Чана до пика. Чан выгнулся дугой, вскрикнув, пока кончал, и Минхо чувствовал как внутри него все сильно пульсировало и сжималось. Минхо уткнулся лбом в грудь Чана, переводя дыхание и не торопясь вытащить — паническая мысль, что это может быть первый и последний раз заставляла оттягивать момент расставания с горячим телом до последнего. — Эй, Ли, я не уверен, что готов к повторному заходу… сегодня, — усмехнулся пришедший в себя Чан, особенно выделив голосом последнее слово, словно бы читая мысли Минхо и стараясь сразу же избавить его от них.       Минхо поднял на него взгляд и, коротко кивнув, все же вышел, придерживая презерватив, чтобы не добавлять ещё к уже творившемуся беспорядку. Чан приподнялся на локтях и потянулся в сторону тумбочки за салфетками. Его ещё немного трясло и упаковка салфеток не поддавалась пальцам, поэтому Минхо пришлось прийти на помощь, а потом так же помочь вытереть сперму с живота и смазку с бёдер. Чан молчал, следя за его действиями, не мешая, не пытаясь всё сделать самостоятельно и вообще словно бы мысленно находился сейчас не здесь, иначе его бы точно всего скрутило от смущения, потому что пьянящее возбуждение прошло и осталась только стыдная реальность. — Прости, — сказал Минхо, боясь поднять взгляд на лицо Чана и увидеть там сожаление. — М? — Чан легко потряс головой, — за что ты извиняешся? Ты жалеешь о том, что было? — А ты? — Нет, — Чан сел, протягивая руки к Минхо и приподнимая его лицо за подбородок. — Мне понравилось, думал, что это заметно, но ты выглядишь так, будто совершил преступление. — Не могу перестать думать, что вынудил тебя. — За кого ты меня принимаешь, Ли? — Чан жалобно свёл брови. — Я просто напоминаю, что в зале я провожу гораздо больше времени, а ещё я не дурачок какой, а твой старший и лидер. И если бы я был тем, кем ты там себе напридумывал, то это был бы точно не первый мой раз. Знаешь, у меня были старшие, которые проявляли ко мне симпатию, пока я был трейни. И продюсеры которые предлагали простой путь наверх. И младшие, которые буквально висли на мне, признаваясь в чувствах. И ты первый, кому я ответил. — Правда? — О, нет, Ли, только не плачь — это запрещённый приём, — Чан потянул Минхо за руки на себя, заваливаясь обратно на постель и укладывая Минхо себе на грудь, ласково поглаживая по волосам. — Я же уже говорил, что хотел бы встречаться с тобой. Будет непросто, я думаю, но когда вообще что-то было просто… Некоторые вещи точно стоят сложностей, что за ними стоят.       Минхо уткнулся лицом в грудь Чана, вдыхая запах горячей кожи, сдерживая рвущиеся слёзы и потерявшись в море чувств, что сейчас испытывал — от умиротворения от принятых чувств до восхищения человеком перед ним. Тревога и страх тоже были тут, но под успокаивающими прикосновениями Чана казались мелкими и слабыми. Спустя какое-то время он немного пришёл в себя, стало стыдно за свою реакцию, поэтому он приподнялся на руках и хитро ухмыльнулся. — И всё же хоть ты такой сильный и главный, тебя заводит, когда над тобой доминируют младшие? — О, нет, Ли, не делай этого. — Почему? Мне правда интересно, никогда не замечал за тобой таких увлечений. — У меня их и нет, — Чан отвёл взгляд, — но ты выглядел довольно горячо. — О-о, значит я пробудил твоего внутреннего сабмиссива? — Возможно, — Чан задумчиво прикусил губу. — Обычно меня бесило, когда кто-то пытался доминировать надо мной — в жизни или в постели. Впервые мне захотелось ни о чём не думать и довериться… Может, потому что я правда доверяю тебе, Ли, потому что ты не подводил меня, потому что ты заботливый и ответственный. Я знаю, что ты не сделал бы мне больно… но при этом ты готов ранить себя самого и этого уже я не могу допустить, — Чан ласково улыбнулся. — Тц, — Минхо цокнул языком, пряча смущение и легко прикусывая сосок. — Хватит меня смущать. Я чувствую себя слишком особенным для тебя. — Так и есть, — Чан усмехнулся, — рад, что достучался до тебя. — Ты невыносимый. — Не спорю.       Чан рассмеялся, Минхо в ответ тоже коротко усмехнулся и после ненадолго повисла тишина, которую Минхо нарушил первым. — Но мы пока не должны никому говорить о нас, боюсь, что ребят это может смущать… Пусть это останется между нами. — О, — Чан задумчиво кивнул, — да, думаю, ты прав, но если между нами все будет хорошо мы должны будем рассказать им. — Конечно, однажды, — Минхо вздохнул с сожалением отрываясь от тёплого тела. — Ты же не будешь ревновать, что я жамкаю не только твою жопку? Ты же знаешь — это часть хореографии. — Ли, — Чан рассмеялся, запрокидывая голову, — если ты не будешь делать этого, то мне придётся утешать некоторых членов группы и тогда, боюсь, ревновать будешь ты. — Черт, да, буду, — Ли надул губы и потянулся вперёд, — раз уж ты сам подписался на это, тебе придётся постараться, чтобы я все ещё чувствовал себя особенным. — Я постараюсь, — ответил Чан и приподнялся, чтобы прижаться губами к губам Минхо.