Раскаты грома

Кайо очнулась от холода и неприятной ноющей боли в груди. Она не сразу поняла, что забытье ее наконец отпустило, она снова вернулась в безумную реальность. Реальность, где ее уже ждали. Кайо распахнула глаза и тут же невольно охнула. Она лежала на огромной постели посреди незнакомой слепяще светлой комнаты. В каждой клетке снова разлилась тупая боль, которая тут же отдалась в грудине. Кайо опустила взгляд: ее тело было будто сковано, стянуто платьем ярко-синего цвета странного покроя. Несмотря на то, что явно дорогая ткань была удивительно приятна на ощупь, дышать в этой новой одежде было очень сложно. Кайо казалось, еще немного, и она снова упадет в беспамятство. На этот раз насовсем. Она осторожно приподнялась с постели, осторожно выдохнула. Перед глазами снова все потемнело: каждое короткое движение стоило ей невероятных усилий. Кайо всего на мгновение задумалась, что, может, Кайгаку все-таки успел свернуть ей шею и отправить в мир иной, вот только боль в каждой клетке тела не давала ей зацепиться за эту спасительную мысль. Кайо явно все еще была жива. Кайгаку явно решил продолжить свои издевательства, притащив ее куда-то в свой новый дом. Кайо тихо всхлипнула, в глазах противно защипало от слез. Воспалившееся сознание забилось в страхе неизвестности. Кайо не знала, сколько ей нужно было просидеть в томительном ожидании, пока Кайгаку наконец снова не соизволит показаться перед ней, довести свое дело до конца. Устав ждать неизвестно чего, она безвольно опустилась обратно на постель, зарылась в складках своего же нового пышного платья. Ей понадобилось совсем не много времени, чтобы заставить себя успокоиться. Все-таки если она сейчас закатит самую настоящую истерику, Кайгаку точно решит расправиться с ней особенно изощренно: он же никогда не терпел соплей, слез. Особенно ее. Кайо прикрыла глаза, заткнула уши руками: нужно было постараться прийти в себя. Обо всем остальном она подумает потом: где она, что с ней сделают тут дальше — на эти вопросы все равно придется отвечать кому-то другому. Кайо не знала, сколько она так просидела, прижав колени к груди. В голове, на удивление, теперь плескалась леденящая пустота. В комнате продолжала стоять мертвая тишина. А Кайо продолжала трястись от страха. Стоило ей на мгновение расслабиться, как в сознании тут же снова зароились бессвязные тревожные мысли. Совсем недавно ей исполнилось целых шестнадцать лет — на этой некрасивой дате жизнь ее и оборвется; совсем недавно она начала всерьез задумываться о замужестве с человеком, которого она долгое время даже не старалась воспринять всерьез; совсем недавно она наивно верила, что вот-вот все должно было перемениться, наладиться. От каждой этой мысли на душе становилось особенно паршиво, тошно. Кайо не верила, что ей придется закончить свою жизнь именно здесь, именно так. Кайо не знала, чем именно она это заслужила. Неужели Кайгаку настолько сильно обозлился на нее, раз решил пробраться за ней в дом аж к бывшему Столпу? Неужели этот риск стоил того? Неужели он и правда мечтал рано или поздно лично расплатиться с ней? За что? За то, что когда-то она сама не догадалась положить ему онигири в дорогу? Или за то, что когда-то она ему писала письма, хотя он не просил? Или за то, что когда-то она принесла ему два одеяла вместо трех на ночевку? Все эти вопросы начинали сводить Кайо с ума. Все это казалось каким-то бредом, безумием. Кайгаку не мог настолько сильно озлобиться, тронуться рассудком. Тугой ком снова начал подкатывать к горлу, Кайо снова захотелось куда-нибудь забиться и разреветься — утопить приступ подступающей паники хотя бы в своих же слезах. Никак иначе она успокоить себя больше и не могла. — Я думал, ты еще день проспишь. Хорошо же тебя вырубило. Я уже и поохотиться успел — двух уродов сожрал. А ты чего, так тут и просидела? Я уж думал, ты во дворе меня по привычке встретишь. У меня там, кстати, сад разбит большой, нашла бы, чем себя занять, ты же всегда любила в грязи всякой копаться. Кайо не сразу осмелилась поднять голову и посмотреть на вошедшего, шаги которого она даже не заслышала. Ей вдруг подумалось, что Кайгаку мог стоять у нее над душой не один час, а она этого просто упрямо могла не замечать. От этого осознания ее тело задрожало еще сильнее. С приходом Кайгаку в этой комнате стало еще холоднее — до покалывающих судорог. — Эй, посмотри на меня, — грубый голос снова разрезал гнетущую тишину. На этот раз Кайо не удалось услышать в нем и намека на привычную насмешливость. Кайгаку и правда был недоволен ее запоздалой реакцией на его появление. Кайгаку, наверное, ждал, что она будет с трепетом заслушиваться каждым его словом. Как раньше. Кайо, сдержав очередной всхлип, подняла глаза. Лицо Кайгаку было напряженным, непроницаемым. Кайо даже на мгновение показалось, что он вот-вот все-таки кинется на нее, наконец разорвет, оборвет все ее страхи одним хлестким ударом. Кайо зажмурилась, приготовившись к неизбежному. Слезы снова побежали по ее щекам. Нет, не так она думала закончить свою жизнь. Слишком это все было глупо, жестоко, страшно. — Ты чего трясешься, а? Думаешь, я кроме тебя тут ужин себе не найду, что ли? Не переживай, тут есть одна деревня недалеко, голодным не останусь. Кайо шмыгнула носом, плечи ее снова дрогнули. Кайгаку явно хотел с ней еще и поиграться напоследок, довести до ручки. Ему ведь всегда так нравилось издеваться над кем-либо — она никогда не была в этом плане исключением. — Разве ты… Разве я… — Кайо захлебывалась в собственных словах вместе со слезами, она все никак не могла остановиться, никак не могла унять истерику внутри. Прямо перед ней сейчас стоял человек, которого она когда-то любила, знала. Человек, который предал, отвернулся от всего, что у него когда-то было. Прямо сейчас этот человек решал ее судьбу, играя на ее последних нервах и терпении. Нет, Кайо больше не могла ждать, не могла мучиться. По комнате прокатился короткий вздох. Кайо невольно дернулась — Кайгаку подошел ближе. — Думаешь, ты здесь, потому что я захотел с тобой красиво попрощаться? Слишком много ты о себе думаешь, дура. Если бы я хотел тебя убить, я бы тебя еще там в воду скинул и все. Делов с тобой возиться-то. Кайо рассеянно кивнула: и правда, если бы Кайгаку хотел, ему не нужно было шевелить и пальцем, чтобы от нее избавиться. Значит, он привел ее к себе для какой-то иной цели — и уж явно не погостить на пару дней. — Тогда зачем я здесь?.. — Кайо попыталась взглянуть Кайгаку прямо в глаза, но не прошло и мгновения, как она, не сдержавшись, опустила голову. Смотреть на Кайгаку в обличии демона было страшно, невыносимо, больно. — А ты сама подумай. Времени у тебя на это еще много будет. Видишь, я уже нашел, чем ты тут себя займешь. Пока мы ждем кое-кого. В комнате снова застыла звенящая тишина. К горлу Кайо снова подкатила паника. Она ничего-ничего-ничего не понимала. Кого они ждали? Что, Кайгаку еще кого-нибудь к себе сюда привел? Зеницу?.. — Ты хочешь… — губы мелко задрожали, Кайо больше не смогла выдавить и слова. По ушам опять ударил раздраженный вздох. — Я хочу, чтобы каждый получил по заслугам. Кажется, мы с тобой об этом когда-то уже говорили. — А что… заслужила я? — Кайо зажмурилась. Ей казалось, что именно сейчас Кайгаку вот-вот должен был озвучить ей приговор. И все закончится — для нее. Кайо боялась боли, боялась смерти — но сейчас это все казалось каким-то не важным. Неизбежным. — Я еще не придумал. Это будет зависеть от того, насколько сильно ты будешь меня тут бесить, поняла? Кайо растерянно качнула головой. Нет, она ничего не поняла. Но Кайгаку, судя по всему, и не собирался ей ничего объяснять. Видимо, он очень хотел бы, чтобы до нее все дошло как-то само — чтобы она удивила его хотя бы раз своей способностью хоть иногда соображать. Кайо не очень надеялась, что у нее это получится. — Поешь, тебе тут принесли. Только сейчас Кайо заметила, что позади Кайгаку стоял небольшой столик с едой: с красными кусочками рыбы, которую она еще никогда не видела и не пробовала; с какими-то фруктами, названия которых она даже не знала; и с разными видами сладостей, о которых она не слышала даже на рынке в их маленьком городе. Кайо похлопала глазами: вот теперь она окончательно запуталась, забылась — она все-таки была тут на правах пленницы или гостьи? Кайгаку сейчас, наверное, вел себя странно даже для демона. И оттого Кайо стало еще больше не по себе. — Спасибо?.. — она не смогла скрыть своего забитого удивления. — А зачем это все… для меня? От последнего вопроса в глазах Кайгаку вспыхнуло ядовито-зеленое пламя. Кайо вжала голову в плечи. Видимо, она сказала что-то совсем глупое, хотя она так не считала. Она все не могла понять, с чего это Кайгаку решил удивить ее всякими вкусными сладостями — может быть, все это было отравлено? Может быть, Кайгаку просто захотелось посмотреть, как она будет умирать от его яств в адской агонии? Сейчас от этого монстра можно было ожидать чего угодно, но уж точно не гостеприимства и заботливости. — Тебе совсем мозги отшибло? Хочешь с голоду сдохнуть — ладно. Кайо слабо мотнула головой. Нет, если все-таки еда и не была отравлена, то все это было не просто так. Может, он захотел откормить ее, а уже потом съесть не прожевывая? Кайо прижала к груди свои худощавые белые руки: конечно, все дело могло быть в этом — какой смысл голодному зверю довольствоваться одними костями? Тем более, ею он наверняка еще и подавится. Кайо невольно всхлипнула, не сдержалась. Все, что сейчас происходило, казалось ей каким-то бредом, сюром. Неужели она и правда сейчас всерьез раздумывала, как же Кайгаку собирался сожрать ее живьем? Неужели она и правда в это верила? Кайо снова подняла глаза — Кайгаку все еще смотрел на нее не отрываясь с нескрываемым раздражением. Да, она верила. Верила, что Кайгаку в новом своем обличии мог придумать что-нибудь и похуже. Кайо сжалась еще сильнее, едва не вскрикнув, когда тяжелая дверь резко со звоном захлопнулась. Кайгаку все-таки сдался, отступил — решил дать какую-никакую передышку. И ей, и себе. Наконец оставшись одна, Кайо снова опасливо покосилась на столик с едой. Забивать желудок сейчас не хотелось даже шоколадом, который наверняка был вкуснее всего, что она когда-либо успела попробовать за свою короткую жизнь. Кайо отчего-то была уверена, что, что бы она сейчас ни потянула в рот, ее все равно вывернет наизнанку — стошнит. Она ведь все еще ни на секунду не забывала, у кого «в гостях» она находилась. Не забывала, что задержится она у Кайгаку все равно не надолго: либо он ее убьет в очередном приступе ярости, либо же она сойдет с ума в очередном приступе паники. Кто-нибудь кого-нибудь точно доведет до ручки. Кайо снова опустилась на постель, ее снова затрясло, платье как будто еще сильней сдавило ребра. Кайо больше не хотелось ни дышать, ни плакать. В этом уже не было совершенно никакого смысла. Скоро за ней вернутся, скоро ее заберут. Кайо просидела без движения еще несколько часов — никто о ней так и не вспомнил. Она больше не пыталась судорожно цепляться за каждую пробегающую в сознании мысль: «а для чего же Кайгаку сюда ее притащил». Для нее вдруг все само по себе стало ясно и понятно. Больше всего на свете Кайгаку любил издеваться, показывать через свои насмешки и издевки собственное превосходство над другими даже в мелочах. Кайгаку любил всех ставить на место. И больше всего он любил измываться не над ней, а над Зеницу. Может, через ее похищение он вот так решил его унизить? Нет, это было глупо и совсем уж безрассудно — Кайгаку не мог не знать, что его за это ждало. На этот раз Куваджима-сан точно не позволит издеваться над своим единственным преемником, Куваджима-сан спасет и ее, и отправит Кайгаку в мир иной, не дав Зеницу погибнуть в его лапах. Кайо все еще хотелось верить во что-то светлое — в лучшее. Кайгаку в любом случае зашел слишком далеко — никто ему больше ничего не спустит с рук. Рано или поздно охотники вырежут всех демонов — и Кайгаку уже точно не сможет сбежать от своей же незавидной участи. Сбежать из тупика, в который он себя сам же и загнал. Вместе с ней теперь на пару.