Hourglass / Песочные Часы

Время уходит.       — Барьер не будет удерживать их вечно.       — Нет, не будет. — Реджина отвечает, хотя знает, что Снежка, вероятно, задала риторический вопрос. — Даже если мы с Голубой Феей по очереди будем меняться, у нас в конце концов закончится энергия, а мисс Свон еще недостаточно сильна, чтобы чем-то помочь.       — Тогда нам нужен план.       — Я согласен, мы не можем сидеть и ничего не делать, — вмешивается Дэвид, чтобы поддержать свою жену. — Даже если мы не в силах сразиться с ними, должно быть что-то, что мы можем сделать.       — На самом деле нам нужно узнать только их план, — говорит Реджина, протирая глаза. Она чувствует, как уже наступает истощение, и задается вопросом, может быть, они должны были подумать об этом раньше.       — Что ты имеешь ввиду? — Мягко спрашивает Эмма. До сих пор она спокойно наблюдала за обменом мнениями, но теперь почти чувствовала зачатки идеи, рожденной в отчаянии. Что-то подсказывало, что ей не понравится то, что Реджина предложит им сделать.       — Причина, по которой мы сейчас хватаемся за соломинку, заключается в том, что мы не знаем, что они планируют. Мы только знаем, что им нет дела до остальных людей, но они осаждали монастырь с той самой минуты, как мы здесь забаррикадировались, — объяснила Реджина.       Группа людей вокруг нее все еще выглядела немного сбитой с толку тем, к чему она клонила. Кроме Эммы. Реджина не могла не улыбнуться блондинке-спасительнице, увидев, как на ее лице отразилось понимание. Когда все отбрасывали в сторону свои разногласия, они всегда составляли адскую команду. Это и была команда, которая им понадобится против кровожадной орды, пытающейся прорваться сквозь барьерное заклинание, защищающее их.       — Они либо хотят поймать одного из нас, либо что-то, что находится здесь. Нам нужно узнать, каков их план игры, если мы вообще хотим иметь шанс победить их.       Первым всеобщие мысли озвучил Дэвид:       — Ты хочешь поймать одного из них, не так ли?       — Подожди, — бормочет Снежка, подняв руку в универсальном знаке «стоп». — Ты хочешь поймать одну из этих тварей и... допросить? Ты хоть представляешь, на какой риск мы пойдем? Если это вырвется на свободу, каждому из нас, скорее всего, придет конец.       — Но Реджина права, — говорит Эмма, игнорируя неодобрительный взгляд матери. — Какой у нас есть выбор? До сих пор мы позволяли им управлять ситуацией. Если мы узнаем о них больше, это может только помочь нашему делу, даже если это рискованно.       — Скажем, мы попытаемся поймать одну из этих… тварей, — хмурится Дэвид, пытаясь найти правильное описание существ, с которыми они столкнулись. — Мы можем словить их только днем, и даже если мы поймаем одного, оно превратятся в груду пепла, прежде чем мы сможем начать допрос.       — Оставьте эту часть мне.       Эмма поднимает одну бровь на заявление Реджины.       — Только не говори мне, что собираешься пойти туда одна?       — Мы пойдем, — говорит Снежка, быстро переглядываясь с мужем.       — И чем, черт возьми, это лучше?! — Раздраженно спрашивает Эмма.       — Я иду с ними, мисс Свон.       — Твоя магия на них не действует, а Генри сегодня уже потерял одного из родителей. Он не может потерять еще и тебя. — Умоляет Эмма.       Реджина вздыхает. Эмма, конечно, была права, но у них было мало времени и возможностей. Солнце скоро взойдет, они должны были принять решение сейчас.       — Могу я поговорить с тобой, пожалуйста, — просит она Эмму. На вопросительные взгляды Дэвида и Снежки Реджина закатывает глаза. — Наедине, если вы не возражаете?       Эмма молча кивает своим родителям, и после нескольких обеспокоенных взглядов они тихо удаляются.       — Прости, — начинает Реджина. Она ломает руки, избегая пытливого взгляда Эммы. — Я пойму, если ты обвинишь меня в…       — Смерти Нила? — заканчивает Эмма.       Ее глаза наполняются непролитыми слезами, когда она думает о его жертве. Как он пытался спасти своего отца и Белль. Как его разорвали в клочья трое этих демонических существ. Она клянется, что до сих пор иногда слышит его крики, эхом разносящиеся по коридорам монастыря. Его останки до сих пор где-то там, среди десятков других жертв. Эмма не уверена, сможет ли она вообще узнать его, если отправится туда искать, но она все еще надеется устроить похороны должным образом, как только все это закончится.       — Я не виню тебя, Реджина. Если бы не твоя быстрая реакция, все мы могли бы быть уже мертвы. Если это причина, по которой ты хочешь пойти туда, из-за какого-то неуместного чувства вины, пожалуйста, не надо.       — Ты уверена, что тебя не раздражает то, что я пытаюсь украсть всеобщее внимание, видя, что ты Спасительница и все такое?       — Это не смешно, Реджина. — Нахмурилась Эмма.       — Я знаю, дорогая. Но ты должна знать, что даже если я не смогу навредить им своей магией, я все равно смогу защитить твоих родителей. Это тот плащ, который мне нужен, чтобы поймать одну из этих тварей. Я единственная, кто знает, как это работает. Я предложу Снежки и Дэвиду взять с собой Руби, она может служить разведчиком.       — Мне все еще не нравится эта идея, — бормочет Эмма, шаркая ногами и нервно кусая губу. Она долго смотрит в глаза Реджине. Ее сердце учащается, и она чувствует, как ее желудок резко падает. Она входит в личное пространство Реджины и медленно, нерешительно поднимает одну руку, чтобы коснуться щеки другой женщины.       — Просто вернись. Я не знаю, как это сделать без тебя. — Улыбается Эмма.       Реджина громко сглатывает, ее сердце подскакивает к горлу. Она хватает руку Эммы и переплетает их пальцы.       — Мы поговорим позже, хорошо? — Мягко говорит Реджина. В ответ на подтверждающий кивок она улыбается и слегка сжимает чужую руку.       Они стоят перед одним из больших окон, молча греясь в присутствии друг друга еще несколько минут, прежде чем присоединиться к остальным. ***       Когда они наконец возвращаются, остается лишь кусочек дневного света, и Эмма сразу же чувствует, что что-то не так. Она едва различает своих родителей, несущих что-то завернутое в толстую черную ткань. И это «что-то», как предполагает Эмма, является одним из этих существ. Облегчение от того, что миссия увенчалась успехом, сразу же сменяется беспокойством, когда она замечает слегка прихрамывающую Руби, несущую на руках бессознательное тело.       Эмма потрясенно вздыхает и бросается к группе.       — Что, черт возьми, случилось?! — Она почти кричит, когда приближается к ним и присматривается к израненной и избитой фигуре бывшей Злой Королевы. Она никогда не видела Реджину такой нежной, такой хрупкой. Эмма чувствует, как на глаза наворачиваются непрошеные слезы. Голова Реджины лежит на плече Руби, ее глаза закрыты, но подергивания и хмурое выражение лица подсказывали Эмме, что она еще жива.       — Нам удалось без проблем пробраться в одно из их гнезд, — говорит Дэвид. Усталость сияет в каждом его слове. — На самом деле удалось убить двоих, прежде чем все пошло наперекосяк. Мы думали, что их всего четверо, — объясняет он, вытирая струйку крови с одной брови. — Но в соседней комнате было еще двое. Они застали нас врасплох. Реджина спасла нам жизнь, установив барьер, но одному из них удалось отбросить ее через все помещение. Она ударилась о несколько стульев, прошла через стол и с тех пор была без сознания.       Эмма закрывает глаза в попытке установить контроль над своими безудержными эмоциями. Ее наполняет облегчение при мысли, что Реджина, скорее всего, получила лишь легкое сотрясение мозга. Она тянется к одному из запястий Реджины. Ровный пульс, который встречает ее, подтверждает, что женщина не была сильно ранена и скоро встанет на ноги.       — Ты сможешь отнести ее внутрь одна, Руби?       — Да, моя сила оборотня делает ее легкой, как перышко. — Руби зубасто усмехнулась. — Не беспокойся о моей ноге, я просто немного оступилась, когда мы проверяли подвал. Это просто легкое растяжение, ничего страшного. Но у твоих родителей дела куда сложней, — сказала она, запрокидывая голову в сторону Снежки и Дэвида, которые борются со своим новоприобретенным пленником.       — Это… — хмурится Эмма, глядя на скрытую фигуру, движущуюся перед ней. — Один из них?       — Ага, Реджине удалось закрепить его конечности магически усиленными цепями и закутать его в этот плащ, прежде чем нас прервали. Наверное, нам следует отвести его в подвал монастыря. Двери там должны быть достаточно толстыми, чтобы выдержать, если что-то пойдет не так.       Эмма кивает, еще раз смотрит на Руби, входящую в здание, а затем помогает родителям затащить заключенного в подвал. К большому облегчению Эммы, гномам и бабушке удается отогнать большую часть зевак. Она могла бы обойтись без необходимости объяснять каждому любопытному человеку, что это может быть их единственный шанс все изменить, пока не стало слишком поздно.       После того, как заключенного бросили на пол пыльного подвала, Эмма удивляется, когда к ней подходит Дэвид и тащит его в угол комнаты.       — Есть кое-что, что ты должна знать, Эмма, — говорит он ей, устало наблюдая краем глаза, как Снежка пытается справиться с их гостем. — Одним из двух обитателей той комнаты был Арчи. Или, по крайней мере то, что раньше было им.       Челюсть Эммы отвисает. Она прикрывает рот одной рукой, чтобы подавить мучительный вопль, вырывающийся из ее горла.       — Нет… — бормочет она, слезы катятся по ее лицу. — Я думала… я знала, что они берут людей живыми, но…       — Они превращают наших людей в монстров, — подтвердил Дэвид, скрежеща зубами от едва сдерживаемого гнева. Его глаза вспыхнули огнем, когда он посмотрел на фигуру, корчащуюся на грязном полу. — Я хотел убить эту тварь. И сейчас и тогда. Если бы меня не остановила Снежка, я бы это сделал.       — Арчи? — Тихо спросила Эмма.       — Мне жаль, это... это не Арчи, Эмма. Он даже не реагировал, когда мы звали его по имени. Это он травмировал Реджину, и нам пришлось...       Эмма сглатывает комок в горле. Она замечает непролитые слезы, блестящие в глазах Дэвида, и кладет одну руку ему на плечо.       — Тогда давай покончим с этим, хорошо? Чем скорее, тем лучше.       — Но что нам делать дальше?       — Я думаю, как бы мы ни поступили, это будет неправильно, — сказала Эмма, пощипывая переносицу. Она смотрит на Снежку и Дэвида, стоящих перед ней, немного покачивающих на ногах, совершенно очевидно, что они спали даже меньше, чем сама Эмма. — Сначала я попытаюсь расспросить об этом. Реджина, вероятно, сможет помочь, когда проснется. Я уверена, что она знает несколько интересных приемов, которые заставляют людей говорить.       — Эмма… — начала протестовать Снежка.       — Нет. Мэри...Снежка. Смотрите, вы вот-вот заснете. И весь этот инцидент с Арчи… Я не думаю, что сейчас было бы хорошей идеей, если бы вы присутствовали здесь. Мы не знаем, как отреагирует эта тварь. Она может насмехаться, и я не хочу, чтобы кто-нибудь из вас убил ее, пока мы не узнаем, каковы их планы.       Дэвид кладет руки на плечи Снежки и смотрит ей в глаза.       — Заключенный находится под охраной и никуда не денется. Поэтому мы можем позволить себе пару часов сна. — Сказал Дэвид, поворачиваясь к Эмме. — Разбуди нас, когда тебе что-нибудь понадобится, хорошо? Что угодно, я серьезно, Эмма...       — Хорошо, — обещает Эмма. — Прежде чем ты уйдешь, помоги мне привязать эту тварь к чему-нибудь. Я думаю, мы можем повесить его цепи на один из крюков возле той стальной перекладины. Это не идеально, но сойдет.       Им удается довольно легко закрепить скованные руки существа, хотя Эмма непреклонна в том, чтобы оставить темную ткань, обернутую вокруг его головы. Она еще не готова противостоять одной из этих тварей. Не после того, как лично стала свидетелем, что «это» может сделать с людьми.       Только когда родители удалились, она поняла, что у нее нет абсолютно никакого плана. Единственное, в чем она была уверена, так это в том, что заключенный вряд ли будет сотрудничать. Что оставляло ей только одну возможность заставить его заговорить: пытки. В этом была суть проблемы. Одна лишь мысль о намеренном причинении боли другому существу, человеку или нет, вызывала у нее бунт в желудке, не говоря уже о том, чтобы сделать это.       — Они не любят огонь.       Эмма вскакивает от неожиданности. Она с дрожащим взглядом оборачивается и видит Реджину, которая медленно направляется к Эмме.       — Господи, Реджина! Ты чуть не довела меня до сердечного приступа.       — Я постучала. Твои любимые родители сообщили мне, что тебе может понадобиться помощь.       — Я знаю, что вы не в лучших отношениях, но не нужно быть такой саркастичной, — ворчит Эмма, с тревогой качая головой. — И что ты предлагаешь нам делать? Ты же знаешь, что твои огненные шары не сработают.       — Я знаю, дорогая. — Реджина закатывает глаза, когда Эмма констатирует очевидное. Снова. — Возле верстака позади тебя стоит паяльная лампа. Я помню, как видела ее два дня назад, когда мы проводили быструю инвентаризацию этого места.       — Не могу поверить, что прошло всего два дня. Как будто прошли недели, — говорит Эмма, надувая щеки. — Хорошо, тогда давай просто сделаем это? — Она берет паяльную лампу со стойки рядом с верстаком и передает ее Реджине. — Как ты, кстати, держишься? Ты выглядела так, будто тебя там серьезно побили.       — У меня сейчас довольно серьезные проблемы с гневом, если тебе интересно. Я думаю, что это может быть в некотором роде полезно.       — Мне… мне просто тревожно, Реджина, — мрачно бормочет Эмма.       — Ну, я — Злая Королева, помнишь?       С этими словами Регина щелкает пальцами, и ткань, покрывающая существо, слетает. Эмма вздохнула, увидев ужасно искаженное лицо чего-то, что, как она предполагала, когда-то было человеком. Лицо существа было пепельным, а рот больше напоминал человеческий. Глаза были бледно-оранжевого оттенка и казались почти светящимися. Он по-совиному моргнул несколько раз, прежде чем наклонить голову, чтобы изучить своих похитителей. Злая ухмылка еще больше раскрыла его рот и обнажила сверкающий ряд острых зубов. Дрожь пробежала по спине Эммы.       — Вы мое развлечение? — Спрашивает он с самодовольным выражением лица. Его голос звучит так хрипло, как будто он курил десятилетиями.       — Скорее ты наше, — мило отвечает Реджина. Она держит паяльную лампу всего в нескольких дюймах от лица существа. Это было недостаточно близко, чтобы причинить ему вред, но предупреждение было ясным.       — Можешь убить меня сейчас, я ничего тебе не скажу.       — Посмотрим, — сказала Реджина, угрожающе прищурив глаза. Она проводит огнем по скованным цепями рукам существа и улыбается, услышав, как оно вскрикивает от боли. — Приятно знать, что вы, по крайней мере, не застрахованы от боли.       В это время Эмма на автомате ушла в дальний угол подвала. От всего этого ее желудок скрутило, и она решила, что лучше позволить Реджине сделать свое дело, чем выставить себя дурой.       Она не знает, сколько времени прошло, когда Реджина снова стала искать ее. Она выглядела бледной, измученной, что заставило Эмму задаться вопросом, насколько это связано с событиями дня.       — Ты получила от него что-нибудь полезное?       — Да, — мгновенно ответила Реджина. Хотя поникшее выражение на ее лице уже говорило Эмме, что что бы она не сказала, это не будет хорошей новостью. — Боюсь, ничего хорошего. Они здесь ради нас, Эмма. Все остальные для них просто… развлечение.       — Нас… ты имеешь в виду… — Эмма тяжело сглатывает. — Но почему?       — Магия. Они хотят схватить и тебя, и меня, и я думаю, что Фей тоже. Это иронично. Они невосприимчивы к магии, но без нее не могут выйти на дневной свет. Они, или, по крайней мере, их лидер, думает, что экспериментируя над людьми с магическими способностями, они смогут развиваться.       — А это действительно так?       — Я не знаю, — призналась Реджина, заламывая руки. — Я не знаю этих... существ. Они отличаются от нас. Конечно, они способны превращать людей в одного из них, так что, кто знает, на что еще они способны.       — Так каков план?       — Я не знаю, — еще раз признается Реджина. Она казалась растерянной. — Возможно, их станет больше… намного больше… скоро. Мы не сможем…       Она остановилась, потому что дверь подвала распахнулась с громким стуком о стену.       — Реджина! — Голос Снежки звучит отчаянно. — Ты нужна нам там, наверху. Я... это… барьер ослабевает!       Реджина бросает быстрый взгляд на Эмму, прежде чем броситься к двери.       — Просто присматривай за ним и, пожалуйста… не делай глупостей, пока я не вернусь, — кричит она через плечо и исчезает из виду.       Эмма нервно начала кусать губы, когда услышала ужас, доносящийся над ней. Она знает, что Реджина, скорее всего, справится с этим сама, но все же ей нужна вся сила воли, чтобы не рвануть вверх по лестнице, и убедиться, что все в порядке.       Ей требуется несколько долгих минут, чтобы бесцельно смотреть на стену и слушать постоянные стоны, доносящиеся на расстоянии в нескольких футах, прежде чем она снова встретится лицом к лицу с существом.       Он давится смехом, когда видит Эмму, идущую к нему. Его окровавленное и сильно обожженное лицо исказилось в самодовольном выражении.       — Твое время на исходе, и ты это знаешь.       — Как и твое, — парирует Эмма. Она наклоняет свое лицо немного ближе к нему, ее глаза впиваются в его оранжевые. — Я тебя не боюсь.       — А должна бы. — Затем он плюет на нее, и Эмма невольно делает шаг назад, одной рукой вытирая окровавленную слюну со щеки. — Ты видишь это? — Продолжает он. — Знаешь, что делает с тобой наша кровь? Когда вы умираете, она превращает вас в нас. Но когда вы еще живы... то действительно чувствуете это.       Эмма бросает на него пустой взгляд, вытирая кровь о штаны.       — Просто заткнись, — резко отвечает она, поворачиваясь к нему спиной.       — Это медленно и болезненно. И ты почувствуешь, как твое тело постепенно приспосабливается, до тех пор, пока оно не станет для нас идеальным. И ты будешь осознавать это, пока твое существование не исчезнет. — Он снова смеется, и звук искажается в похожем на пещеру подвале. — И ты… будешь такой же, как мы.       Эмма чувствует, что его слова впиваются в нее когтями, но она не отвечает. Она уже достаточно натерпелась этого ублюдка, и была благодарна за тишину, которая последовала после.       Эмме казалось, что она отключилась всего на несколько минут, когда Реджина вернулась, но, возможно, прошли часы. В темноте холодного липкого подвала она больше не имела ни малейшего представления о течении времени.       — Хэй, — начинает Эмма. Она сразу же замечает, как Реджина держится за стену, ища на что можно опереться. — Что не так? Что случилось?       — Это волшебная пыль, — объясняет Реджина, закрывая глаза и прислоняясь к стене. — Почти ничего не осталось. Мне пришлось использовать большую часть своей магии, чтобы укрепить барьер.       Эмма тупо посмотрела на Реджину, не в силах до конца осознать то, что ей говорила бывшая Злая Королева.       — Это выдержит?       — Эту ночь? Да.       — А завтра? — Спрашивает Эмма, не в силах скрыть свой страх перед ответом. — Сколько именно пыли осталось? — Снова спрашивает она, но Реджина отводит взгляд, не желая встречаться с ней глазами.       — Есть… — Реджина колеблется. У нее не хватает духу сказать то, что есть шанс, что барьер рухнет завтра или, самое позднее, послезавтра. Она опускает голову на руки, пытаясь не поддаваться пронизывающей до костей усталости, которая угрожала овладеть ее телом. — У фей должно быть достаточно на завтра. — По крайней мере, это не совсем ложь. Она могла только надеяться, что Эмма остановится на этом.       — Реджина… — Эмма чувствует, как ее глаза наполняются слезами, которые она отказывается проливать. — Сколько времени осталось? Если барьер рухнет...       — Мы что-нибудь придумаем, мисс Свон, — отвечает Реджина. Ее разум слишком затуманен тем, как она устала, чтобы сказать что-нибудь более утешительное. Правда заключалась в том, что прямо сейчас она не знала, какие варианты у них остались. Сейчас она не могла ни о чем думать.       Ее ноги почти подгибаются, когда она пытается отодвинуться от стены, и только руки Эммы удерживают ее от столкновения с полом самым неприятным образом.       — Давай уложим тебя, Ваше Величество. Тебе действительно нужно перезарядить батарейки. Подвал — не самое удобное место для сна, и я ни за что не понесу твое спящее тело вверх по лестнице.       — Хм.       Тот факт, что Реджина даже не пыталась протестовать, достаточно сказал Эмме о том, в каком состоянии она находилась. Она высадила Реджину в уединенной и незанятой комнате. В ней помещался только большой диван, но этого должно было хватить. Большинство спален делили между собой несколько человек, и Эмма знала, что Реджине нужно как можно больше спокойного сна.       Она также чувствует, что могла бы и сама немного поспать, так как слова Реджина все еще эхом отдавалась в ее разуме. Как можно тише она стала спускаться по лестнице, наблюдая за существом, свисающим с цепей. С того места, откуда она смотрит, кажется, что он отдыхает. Выглядит почти умиротворенным, его черты не испорчены внутренним демоном, который брал на себя управление всякий раз, когда он бодрствовал. Она входит в заблуждение. Если бы не магически укрепленные цепи, он бы уже давно был свободен и, вероятно, убил каждого из них.       Взгляд Эммы останавливается на открытой ране, у него на лбу, прямо над одной из бровей. Она наблюдает, как ровный поток крови стекает по его щеке, на мгновение цепляясь за подбородок, прежде чем упасть в маленькую лужицу у его ног.       Она все еще не может выкинуть из головы его слова. Эмма больше не может игнорировать правду о том, что шансы на то, что кто-то выберется отсюда живым, уменьшаются. Может быть, у Руби есть шанс. Из-за своей почти нечеловеческой силы она была почти так же сильна, как и они.       Почти.       И тогда Эмма с поразительной ясностью понимает, что выход все-таки есть.       После этого она долго смотрит на кровь, стекающую по лицу существа. ***       Реджина проснулась от знакомого голоса, разговаривающего с ней. Она пока не могла понять, кто именно это был, но почувствовала две маленькие руки на своем лице, пытающиеся разбудить ее.       — Хм, — выдыхает она, моргая от ослепляющего света, который сразу атакует ее глаза. Реджина полностью дезориентирована, и ей требуется немного времени, чтобы она смогла лучше осознать происходящее.       — Мама? Пожалуйста, вставай! — Тогда она, наконец, поняла кто это. Генри. — Пожалуйста, ты должна проснуться!       — Генри? — Спрашивает она, неуверенно передвигаясь в полулежащем положении на диванных подушках. — Что случилось?       — Эмма, она… я… — его голос замолкает, и Реджине, наконец, удается достаточно сфокусироваться, чтобы увидеть его заплаканное лицо.       — Помедленнее, милый. Просто скажи мне, что случилось.       — Она ушла. О-она разбудила меня несколько часов назад, велела передать тебе кое-что, но я был слишком сонный, я не... я не знал, — бормочет он, всхлипывая. — Она взяла с собой дедушкин меч.       Реджина немедленно вскакивает, игнорируя затекшие мышцы. Она чувствует, как к растущей тревоге примешивается небольшой гнев. Но она не высказывает своих подозрений относительно того, куда, по ее мнению, Эмма отправилась. Генри уже был не в своем уме от беспокойства, Реджина не хотела еще больше его пугать.       — Что она сказала тебе, Генри?       — Что ты не была злой, и я должен помириться с тобой. И что ты... очень любила меня.       Реджина не могла остановить собственные слезы, катящиеся по ее щекам. Конечно, Эмма сказала ему это. Она всегда была Белым Рыцарем, Спасительницей.       — Я очень люблю тебя, Генри, — прошептала Реджина, заключая своего сына в крепкие объятия. Она не знает, что еще сказать ему, и целует в макушку.       Ее взгляд скользит от мальчика к часам на стене, и глаза почти мгновенно расширяются от шока. Неужели Реджина так долго спала? Ее сердце начинает биться в два раза чаще, когда она думает о том, сколько часов осталось до рассвета.       — Генри, а что насчет барьера? И феи…?       — Мэри Маргарет сказала, что феи снова укрепили его, но существа не пришли этой ночью, мам, — сказал он, и его лицо сморщивается в замешательстве от собственных слов. — Почему их нет? Эмма…       — Все в порядке, Генри, не беспокойся об этом прямо сейчас, хорошо? Ты можешь сделать кое-что для меня? — Когда он кивает, Реджина сглатывает комок в горле и молится, что поступает правильно. — Скажи Сне… своим бабушке и дедушке, чтобы они держали всех внутри, пока не наступит рассвет, хорошо? Никто не должен выходить за барьер.       — Чем ты планируешь заняться?       Реджина отводит глаза от его пытливого взгляда. Иногда он слишком сильно напоминал ей свою биологическую мать, когда на его лице появлялось слишком мудрое для его возраста выражение.       — Мне нужно кое-что сделать. Пожалуйста, просто сделай, как я прошу? Я вернусь через несколько часов, обещаю.       В ответ на его безмолвный кивок она делится с ним сладко-горькой улыбкой и в последний раз целует Генри в лоб, прежде чем уйти к черному входу в монастырь. Никто не должен знать, куда она идет. Реджина чувствует, как у нее поселилось острое чувство страха от осознания того, что может там обнаружить, и она не хочет, чтобы мальчик присутствовал.       Реджина останавливается прямо перед барьером и вглядывается в расстилающуюся перед ней тьму. Она замечает, как края горизонта уже светлеют с надвигающимся рассветом.       — Думаю, он немного слабеет, — раздается голос из кустов сбоку от монастыря.       — Эмма… — Реджина выдыхает ее имя.       — Но барьер все еще удивительно силен, я не могу его сломать. Ну, по крайней мере, пока. Это немного иронично, тебе не кажется? Я хотела попрощаться с родителями, но, наверное, не должна. Не так, — шепчет Эмма последние слова, подходя к барьеру и касаясь его одной рукой. Невидимая сила останавливает ее, и Реджина беспомощно наблюдает, как магия искрится на руке Эммы.       — Что ты сделала? — Тихо спрашивает Реджина, глядя на Свон. Эмма по-прежнему в основном похожа на себя, но в ее глазах есть мельчайшие намеки на оранжевый цвет, который ярко горит в ночной темноте. — Боже, Эмма, что, черт возьми, ты сделала?!       — То, что должна была сделать! — Кричит Эмма, ударяя кулаком о барьер перед ней. Сразу после этого она отступает на шаг назад, шипя от боли. — Ты бы сделала то же самое. Я убила большинство из них. Думаю, даже прикончила их лидера. У него была светящаяся сфера, которую я уничтожила. Я полагаю, так он мог создавать больше себе подобных. Хотя в процессе я сломала меч Дэвида, но я уверена, что он не будет сильно сердится.       — Эмма, — тихо шепчет Реджина. Она тянется одной рукой, но убирает ее прежде, чем она успевает коснуться барьера. Несколько слезинок скатываются по ее щекам, когда она сдерживает всхлип. — Черт, — выдавливает она. — Почему?       — Почему? Я могла бы спросить тебя о том же... почему ты не счастлива? — Спрашивает Эмма, и ее глаза на секунду загораются ярче, когда она смотрит на Реджину. — Я всех спасла.       — Кроме себя.       — Невозможно спасти всех.       — Это не смешно, Эмма, Боже. — Реджина качает головой и наконец перешагивает барьер. — Возможно, мы сможем это исправить. Я могла бы попытаться найти способ вернуть тебя обратно, это может занять время, но…       — Нет, — быстро отвечает Эмма. Она входит в личное пространство Реджины и протягивает руку. Жгучая боль пронзает ее где-то в животе, и она вздрагивает. Становилось все хуже. Времени оставалось все меньше. Эмма останавливает свою руку прямо перед лицом Реджины, ожидая действий другой женщины. Она выдыхает, не осознавая, что сдерживала дыхание, когда Реджина стояла на месте, не сводя глаз с Эммы. Эмма медленно проводит по щеке Реджины, как и несколько часов назад. Мысль о том, что это последний раз, поражает ее тут же. Она не может сдержать слезы от этих мыслей.       — Это была бы не я. Я была бы как тот парень в подвале монастыря. Монстр в клетке. Я не хочу, чтобы это было так, Реджина, пожалуйста, ты должна понять.       — Но с помощью магии мы могли бы…       — Я буду невосприимчива к магии, помнишь? — Эмма грустно улыбается, отпускает руку и делает шаг назад, создавая некоторого расстояние между ними. — Я уже помирилась с тобой, Реджина. Я лучше умру, чем буду жить, как они. Как монстр.       — Не… не говори так, — выдавливает Реджина. — Еще есть время. Генри…       Глаза Эммы опасно вспыхивают, и она сжимает челюсти при упоминании имени их сына.       — Я уже попрощалась. Так что, пожалуйста, не надо. По крайней мере, теперь он будет в безопасности. Все вы будете. Я не могла… — Эмма опускает глаза, вытирает слезы со щек. — Ты видела, что они сделали с Нилом, с Арчи. Это была бы вся наша судьба, Реджина. Генри, мои родители, все были бы мертвы. Они взяли бы нас и, возможно, фей живыми, экспериментировали бы над нами, пока мы не стали бы такими же, как они. Я просто не могла этого допустить. Почему ты не можешь принять это?       — Я… — Реджина почувствовала, как слова застряли у нее в горле. Как ей, черт возьми, обьяснить, что не может представить себе будущего без Эммы? Как она могла объяснить то, что после всех этих недель и месяцев сближения это был не тот конец, который она представляла для них? Как она могла объяснить, что ее сердце разрывается с каждым вздохом, с каждой секундой, когда неизбежное приближается все ближе? Как ей объяснить то, что она не хочет, чтобы восход солнца, которого она так сильно ждала, наступал…?       Эмма хочет протянуть руку Реджине, но увидев опустошенное выражение ее лица, новая волна боли полностью переполняет все ее тело сразу. Она воет в агонии и сгибается пополам, опускаясь на колени. Ее руки впиваются в утрамбованную землю, отчаянно пытаясь хоть немного облегчить боль.       Реджина оказывается рядом с ней через секунду, чувствуя себя не в своей тарелке от беспокойства.       — Эмма, что случилось? Чем я могу помочь?! — Реджина вскрикивает, нерешительно протягивая руку к измученному болью телу.       Эмма выдыхает, чувствуя, как ее желудок болезненно сжимается. Ее внутренности горели, и ей потребовалась вся сила воли, чтобы сосредоточиться на безумном голосе Реджины, зовущем ее.       — С-сколько магии в тебе… осталось? — Бормочет она между мучительными всхлипами.       — Я думаю, достаточно много, — отвечает Реджина, поддерживая Эмму, когда она снова пытается встать. — Зачем? О чем ты думаешь?       — Одна последняя услуга. Можешь перенести меня на пристань? Если я смогу увидеть ещё только один рассвет, я хочу, чтобы он был там.       — Эмма… — Это больше похоже на сдавленный всхлип, чем на что-либо еще.       — Пожалуйста? — Умоляет Эмма. — Для меня. Я-я хочу, чтобы это было там. С тобой.       Реджина безмолвно кивает, а горячие слезы обжигают ее щеки. Она хватает обе руки Эммы и закрывает глаза, сосредотачиваясь на том, куда она хочет их направить. Каждое прикосновение к коже Эммы ощущается покалыванием, и Реджина понимает, что никогда больше не испытает этого. Острое чувство потери поражает ее. Через мгновение они материализуются на твердых деревянных досках пирса.       Почти сразу, как только они прибыли, Эмма снова рухнула на землю. На этот раз Реджина, не задумываясь, заключает ее в свои объятия, позволяя голове Эммы лежать на своих плечах, пока ее продолжают сотрясать волны боли.       — Я не представляла, что это будет так, понимаешь? — Мягко говорит Эмма, когда боль немного утихает. Она тянется одной рукой к лицу Реджины и заправляет прядь темных волос за ухо.       — А что ты представляла? — Реджина задается вопросом вслух, глядя в огненно-оранжевые глаза, уставившиеся на нее. Зрелище гипнотизирует, хотя должно было пугать. Она знает, что скоро Эмма полностью превратиться. Ее взгляд останавливается на горизонте, где видны первые признаки восхода солнца, и сомнения снова затуманивает ее разум.       — Что-то более романтичное, не знаю... — Эмма улыбается, глядя на ошеломленное выражение лица Реджины. — Изысканный ужин в какой-нибудь интимной обстановке, свечи, немного музыки для поднятия настроения. Ты знаешь, это работает.       — Что ты имеешь ввиду?       — Признаюсь, я давно влюблена в тебя.       — Эмма… — шепчет Реджина в ореол светлых волос, окружающих лицо Эммы.       Эмма бросает взгляд на грязные деревянные доски пирса, затем переводит взгляд на море, где видит дюжину оранжевых и желтых цветов в небе, отмечающих начало нового дня.       — Я просто подумала, что ты должна знать. Я не могу... без... — Эмма дрожит. Осталось не так много времени, а ей еще так много нужно сказать. — Это важно для меня. Ты важна для меня. Ты всегда была такой, даже когда мы не ладили, и я продолжала набираться смелости, чтобы сказать тебе, что я на самом деле чувствовала.       — Ты не должна… — тихо всхлипывает Реджина.       — Что не должна?       — Любить меня.       — Не говори так. — Эмма немного приподнимается на руках Реджины и берет ее за подбородок. — Просто не надо. Ты заслуживаешь того, чтобы тебя любили. Женщина, с которой я познакомилась за последние пару месяцев, достойна любви. Ты просто должна позволить другим увидеть этого человека.       — Я тоже не представляла, что будет так, — через мгновение признается Реджина. Она наклоняется вперед и первый раз касается губ Эммы. И последний. Реджина клянется, что там, где соприкоснулись их губы, есть намеки на что-то волшебное, искра чего-то, что было бы здорово. В другой жизни. Через секунду они отстраняются, и дыхание смешивается, когда они смотрят друг другу в глаза.       Реджина подавляет всхлипы, когда первые лучи солнца падают на подножие пирса.       — Я не знаю, как сделать это без тебя, — отвечает она на признание Эммы.       — Тебе это не понадобится. Я всегда буду здесь, в каком-то смысле. — Горько усмехается Эмма, наблюдая как слезы катятся по щекам Реджины, а затем проводит пальцем по дрожащей нижней губе другой женщины. — Не отпускай меня, пожалуйста, — тихо просит она. Они обе знали, Эмма говорила не только о том, что Реджина держит ее на руках.       — Не буду.       Эмма отводит взгляд, когда свет попадает ей в глаза, почти ослепляя своей интенсивностью. Вскоре после этого начинается жжение, и она прячет голову в груди Реджины, шипя от ощущения. Ее кожа начинает отслаиваться.       — Я-я не чувствую... Ты... держишь меня?       — Всегда, — шепчет ей Реджина, нежно целуя ее в макушку. — Всегда, Эмма.       Реджина крепко зажмуривается, когда мгновение спустя Эмма начинает кричать от боли. А потом наступает лишь тишина. Тело в ее руках становится все легче и легче, пока не начинает казаться, что его больше нет.       Когда Реджина снова открывает глаза, она ничего не может сделать, кроме как тупо смотреть, как пепел медленно развеивается по ветру.       И когда она смотрит вниз на последнюю горсть пепла, ускользающую из ее пальцев, время истекает.