Последний выстрел

— Вы, конечно, удивительные молодцы! Я даже уверен, что вы будете вознаграждены за это! — таинственно говорил Яков Петрович, отчего Саша недовольно скривил лицо, — А сейчас у вас появился главный подозреваемый. — Да, я почти уверен, что всадник — это, — Гоголь испуганно посмотрел на Бинха, — граф Данишевский. Александра сидела рядом с ним, но заметя, что Александр Христофорович растирает руки, пытаясь их согреть, она вспомнила, что он насквозь мокрый. Она решительно встала, всё равно Гуро ей рассказал всё и больше, зачем слушать второй раз? — Я сейчас вернусь, — сказала девушка и пошла в свою комнатушку за двумя мягкими пледами. Она привезла их с Петербурга, один из них Александр Христофорович должен отчётливо помнишь. Сидя на лавочке на набережной рано утром и встречая рассвет, они укрывались именно этим пледом. С тех пор Саша с ним не расставалась. Зайдя обратно в комнату, Мюллер прошла так тихо, что никто кроме Гуро её не заметил. Развернув то самое покрывало, она бережно накинула его на плечи Александра Христофоровича. Он повернул голову, с благодарностью смотря прямо в серые глаза девушки. Проделав ту же процедуру с Гоголем, она вернулась к Бинху, положив свою голову ему на плечо. — Так и о чём это я? А, я изучал материал об языческий праздниках, и… — Гуро слушал только Гоголь, потому что Саша аккуратно приблизился к уху Александры Львовны и шепнул: — Тот самый плед? Она, улыбаясь, кивнула. — Ближайший забытый праздник — Ночь небесного Сворога. По приданию в эту ночь небеса карают земную нечисть, — продолжал Яков Петрович. — И когда эта ночь? — задал вопрос Николай Васильевич. — Увы, сегодня. Все удивлённо уставились на него. Даже Саше он этого не говорил. — Сегодня? — переспросил писарь. — По коням! В поместье едем вчетвертом! Все стали суетиться. Александр Христофорович тут же схватил свою шпагу и револьвер. — Яков Петрович, Вы не поймите меня неправильно, а нам обязательно ехать вчетвертом? Мне кажется, это слишком опасно для Александры Львовны, — позаботился Бинх, хотя Саша сверила его недовольным взглядом. — Конечно обязательно! Вы если не забыли, она — моя напарница. Ну, я думаю, если поедите Вы, то она под защитой, — с язвительной улыбкой заметил Гуро. Да, он слышит это не в первый раз, но всё получается наоборот: она спасает его снова и снова. Это мысль пугала. — Николай Васильевич, а Вы сохранили мой сундучок?

***

Холод жёг лицо. Они шли по какой-то пещере, которую Гоголь отыскал в особняке Данишевских. Первый шёл Гуро. За ним трясущийся Гоголь и Бинх, с револьвером наготове, при этом прикрывая второй рукой Сашу. Она тоже шла с револьвером, целясь в темноту. Их взору пристала лежавшая на неком ,,столе’’ девушка в белом платье. — Оксана? — в недоумении спросил Гоголь. — Кто эта девушка? Вы её знаете? — сразу спросил Яков Петрович. — А Вы тоже её видите? Все в недоумении уставились на писаря. — В каком смысле? — Гуро испуганно повернул голову к Николаю Васильевичу. Из рта дивчина вытекала вода. Странное зрелище. — Что происходит? — Бинх был просто в недоумении. Все стали подходить ближе. — Господа, вам тут не место, ступайте прочь, — сказал непонятно откуда вышедший Алексей Данишевский. — Граф Данишевский, именем закона… — начал Александр Христофорович, но его перебил ор. — Прочь, я сказал! — он стал поднимать ружьё, которое держал в руках. Тут же из-за спины Бинха раздался выстрел. Все резко обернулись на Сашу, которая не понимая, бегала глазами. Мюллер снова спасла его. Он конечно уже целил свой револьвер, но она сделала это быстрее. Яков Петрович тут же стал подходить к только что убитому Алексею. — Никогда бы не подумал, что всадника можно будет просто так убить одной пулей. Тут девушка, лежавшая на столе, начала откашливаться водой, глотая воздух. Поднося трясущаяся руки к лицу, девушка стала твердить одно и тоже: — Живая! Живая! Тёплая! — приподнимаясь, говорила она. Но счастье её не продлилось долго, вышедший откуда-то всадник схватил бедную дивчину за горло и перерезал его. Гоголь отскочил назад. А Саша завёл Мюллер за спину. Сколько бы раз он это не делал, всё равно не помогало. Оксана, — так звали девушку, — повалилась на тот же стол, где и лежала. Тут поднялся сильнейший ветер. Кровь из горла девушки стала вылетать прямо в рот всадника. А белое платье Оксаны стало тёмно-красным. До отвращения жуткое и неприятное зрелище. Поднялась страшная чёрная пелена, закрывая всадника, но не надолго, через несколько минут взору всех предстала… Елизавета Андреевна. Немой ужас. Все стояли с приоткрытыми ртами. Лиза, тяжело дыша, выдавила из себя: — Свершилось, тринадцать дев и один воскресший. — 12 + 1 — Мне это было необходимо, чтобы выжить, — оправдывалась Данишевская, — Николай… Гуро надел на её шею обруч, от чего та сразу стала задыхаться. Он бережно опустил её на пол. — Вот и славно.

***

— Нет, здесь, конечно, гораздо уютнее, чем там, — зайдя обратно в поместье, распинался Гуро, — там ещё сквозняк, простудитесь, чихать начнёте, или ведьмы не чихают? — обращаясь к Лизе, спрашивал он. Та сидела со связанными руками за своим же столом, молчала, смотря в одну точку. — Мёртвых, господа, несите на воздух! — продолжал командовать он, — пошлите кого-нибудь в деревню, и мне нужен будет экипаж, чтобы доставить арестованную в Петербург, — снимая красное пальто, командовал Гуро. — Как? Вы хотите забрать преступницу? — показывая рукой на Данишевскую, возмущался Бинх, — Я смею Вам напомнить, что мне надо провести допрос и составить рапорт по всей форме. Яков Петрович язвительно улыбнулся. — Я вас освобождаю от этой формальности. Арестованную допрошу я сам. — Ну тогда я бы хотел присутствовать на допросе. — Я бы тоже, — подхватил Гоголь. — Да, я тоже была бы не против поприсутствовать, — поддержала Мюллер. — А я бы хотел, чтобы вы выполняли мои распоряжения! Вперёд! В деревню! За подмогой!

***

—  А вам не кажется, — складывая тела рядом с друг другом, поинтересовался полицмейстер, — поведение Якова Петровича оскорбительным? Мы с вами больше всех сделали для этого расследования. И мы, как никто другой, имеем право присутствовать при допросе. — И что ты предлагаешь? — спросила стоявшая рядом Александра Львовна. — Здесь где-то должен быть тайный вход.

***

— Хватит! Везите меня в Петербург, пусть меня там осудят и казнят. Пока на моей шее этот обруч, повесить меня не составит труда, — троица попала уже на конец диалога, но самое интересное ещё не пропустили. — А что, Вы так торопитесь на тот свет? Дело в том, что я здесь не только по приказу третьего отделения, но и тайное общество графа Бенкендорфа. Это собрание самых влиятельных людей России, — трое посмотрели друг на друга, Саша ни разу не слышала ничего подобного, — Нас интересует секрет бессмертия. И мы очень надеемся, что тайной этой вы с нами поделитесь, — голос Гуро был совершенно не таким, как обычно. Саша просто не узнавала его. Да и не только она. — А что, если я откажусь Вам помогать? — Ну тогда, боюсь, с Вашим возлюбленным молодым писателем может случиться что-то очень нехорошее. Не в силах стоять и просто слушать, Гоголь рванул с места, двое поспешили за ним. — А Вы оказались мерзавцем! — уверенно шагая, заявил Николай Васильевич. Елизавета Андреевна сразу вскочила с места. — Во-первых — подслушивать некрасиво, — медленно разворачивать, отвечал Гуро. Бинх заряжал револьвер, — а во-вторых — почему Вы не выполняете мои распоряжения?! — А мы более не обязаны выполнять ваши приказы, Вы укрываете преступницу от правосудия. Именем закона, Вы арестованы — направляя на него револьвер, проговорил Александр Христофорович. — Тихо, тихо, Александр Христофорович, ну Вы не кипятитесь так, — затараторил Гуро, — ну Вы же всего на знаете, правда? Непременно Ваше усердие будет вознаграждено! У меня с собой приказ о назначении Вас обер полицмейстером Петербурга! Бенкендорф уже подписал, дело за государям, но там проблем не будет. Вы же хотели послужить Отечеству? Как говориться, честь честью, а дело делом.  Вот Вы сейчас меня арестуете, шум поднимите, в лучшем случае Вас ждёт ссылка, а в худшем — виселица. Саша ждала ответа, она и сама не знала, что лучше, и боялась, пойдёт ли он на соблазн? Как он поступит? — Вы правы, — сказал он в полголоса. У Саши застыл ком в горле, а Гоголь сразу обернулся, — выбора у меня нет. — он перевёл пистолет, как на первый взгляд кажется, на Гоголя. Сразу раздался выстрел с попаданием в горло Елизаветы Андреевны. — Лиза!! — закричал что есть мочи Николай Васильевич. — Вы что наделали! — заорал Гуро. — Ну, как Вы сказали, дело делом, а честь честью. — Нет, — подходя ближе, разъярённо орал Яков Петрович, — Я Вас не на каторгу, я Вас в жёлтый дом, к буйно помешанным. Чтобы сгнили в каземате, тупое Вы ничтожество! Пощёчина. — Тупое ничтожество здесь только Вы! Вы врали мне все эти годы! — со слезами на глазах говорила злая Александра Львовна. Бинх, взяв её за руки, пытался оттащить. От неожиданности Гуро сразу замолчал и уставился на Мюллер. Тут за из спинами поднялся какой-то странный шум. Стоило им повернуться, как по полу проехался Николай Васильевич с обручем. Этот дурачок снял его. На том месте, где лежала Данишевская, уже стоял всадник. Александр Христофорович тут же отпихнул Сашу назад со словами: — Быстро уходи! В общем, она его послушала. Зайдя за стену, где всё это время они стояли, девушка скатилась вниз, не зная, что делать. Ей удавалась слышать лишь звуки железа, бившегося друг об друга. Грохот. Мюллер высунула голову, чтобы посмотреть, что происходит. На сломанном столе лежал Гуро без сознания. Это значит, что Бинх остался один… Но что она могла сделать? Тут, жуткий крик Саши. Александра сразу повернулась в его сторону. О Боже… Меч прошёл на сквозь его руку, он был прижат к стене. Бинх пытался его вытащить, но невообразимая, просто адская боль не позволяла. Всадник принял свой человеческий образ и подошёл к Гоголю. Этим Саша и воспользовались. Она по стенке аккуратно проползла мимо них и сразу прибежала к Александру Христофоровичу. Его крик раздавался эхом по всей комнате. — Саша, Сашенька… Как мне тебе помочь? — подойдя к нему, шёпотом говорила девушка. Ей невыносимо больно и страшно было видеть его в таком состоянии. — Сможешь… его… вытащить? — он еле говорил, пытаясь набирать грудью воздух. — Ну, на счёт тридцати лет ты погорячилась, — откуда не возьмись появилась Христина — заместительница Ганны, чем ближе она подходила, тем моложе она становилась. Саша стал вытягивать меч, почти не издавая при этом звуков. Когда она сравнялась с ним, он замахнулся на неё, но остановился. Какая-то невиданная сила держала его. Половина меча со звоном упала на пол, она будто взглядом сожгла его. Сам того не подозревая, Бинх стал выкручивать меч на самого себя! Поняв, что происходит, Саша направила на ведьму свой револьвер. И выстрелила. Конечно, пуля прошла сквозь неё, но ведьма перевила взгляд на Мюллер, это ей и было нужно. Бессильный Саша повалился на пол, бегая глазами то, туда, то обратно. Мария — сестра Елизаветы, управляла взглядом, поэтому Александра сама того не понимая, направила револьвер на Бинха. До неё дошло, что сейчас будет. Она пыталась отвести руку, но не могла. Девушка не придумала ничего лучше, как закрыть дупло пистолета рукой. И через недостижимую боль Мюллер так и сделала. Раздался выстрел. Последний выстрел. Саша испуганно смотрел на девушку, чья рука заливалась алой жидкостью. На девушку, по чьим щекам текли слёзы, оставляя солёный след. На девушку, которую он любил просто до беспамятства. Но это был не конец. Ведьма подняла Мюллер в воздух и резко кинула об пол. Ну а дальше она пошла делать то, что задумала. Изо рта Александры Львовны стекала тонкая струйка крови, но она находилась ещё в сознании. После её падения она слышала только своё имя, вырвавшееся из уст Александра Христофоровича, который кинулся к ней, хотя сам еле стоял на ногах. Сев рядом с ней, он приподнял её голову и стал делать нервные движения рукой по её щеке, будто это могло помочь. — Саша! Саша! — звал он её. Она его слышала, но никак не могла найти силы ответить. Возле них сел Яков Петрович, только что пришедший в себя. — Я говорил! Я говорил, что ей опасно сюда ехать! — чуть не плача, орал Бинх. Гуро было безумно жаль свою напарницу. Да и пожить-то она толком не успела. — Хочу напомнить из-за кого это всё случилось, поэтому вы меня-то не вините, — кинул он и ушёл куда-то в сторону. Из последних сил Саша смогла открыть глаза. Приложив ладонь к его щеке, сказала лишь: — Ты не виноват. Я очень тебя люблю. Больше она его не слышала. Не слышала его слёз, не слышала, как он нёс её, хотя у самого была пробитая насквозь рука, она в принципе больше не слышала ничего.