Бронхи в соцветьях

Сегодня не хочу, прости

Очередное сообщение, пятая отмена встречи за последнюю неделю — Эвелине совестно отказывать собственному парню в свидании, но неужели он не понял со второго раза? Казалось, плохое самочувствие достаточно хороший аргумент в её пользу, однако парень не прекращал попыток. Быть может, чувствовал, что дело не совсем в боязне заразить его першением в горле или отсутствием моральных сил. К тому же, опека и забота в отношениях теперь полностью лежит на мужских плечах. Сама же девушка отрицала «иные» причины затворничества, подкрепляя слова плотным графиком и банальной усталостью. Хотя мысли об усталости из-за Ромы все чаще посещали голову — они быстро отвергались и заносились в папку «хлам». Сердце то и дело наровило сказать о смене интересов, а точнее незаинтересованностью, но «здравые мысли» твердили, что все пройдет и обязательно изменится. А надменный голосок вторил: «измениться только в худшую сторону, ты только подожди!». Оттого даже страшно становилось, мурашки по телу бегали, в горле першило и вода не помогала. Снова? Ладно. Может, тебе стоит взять отпуск?

Подумаю над этим

Она смотрит на скупые сообщения, короткие диалоги, инициатором которых является не она, и, вроде бы, это должно огорчать. И сердце мечется, только не в трепетных чувствах дело, а их пропаже: не ясно вовсе, почему все так безразлично? Поступки и слова кажутся бессмысленными, глупыми, будто любовь, которая буйным цветом цвела и пахла ещё месяц назад, постепенно угасает. Она лишь цинично подмечает, что нарушение любовных клятв ненаказуемо, иначе штрафов скопилось бы слишком много для четырёх месяцев отношений. Пока все в «Ромочке» теряет цвет: от его внешности до характера, привычек или фраз — Лина осмеливается изменить его контакт на простое: «Рома» — теперь уже он печатает сообщение. Прости, в последнее время ты уж слишком часто ссылаешься на усталость. Я могу приехать!

Нет, не нужно

Определенно, кризис в отношениях волнует его в первую очередь и, девушка почти уверенна, отчётливо ощущает её безразличие. Удивительно, но грызёт только чувство вины за то, что он стал очередным в списке контактов и даже не закреплён в чатах телеграмма, стыдно за появившуюся мысль удалить из «близких друзей». Она знает, что это не очередной каприз или желание завладеть его вниманием, оно с недавних пор не столь желанно: объятия не согревают, а сообщения на ночь с пожеланием сладких снов будут прочитаны только на утро. Зачем они, когда есть вечерние прямые трансляции? Тот же Ярик пожелает хороших сновидений не хуже, да и голос у него… Однако от саднящих голову мыслей хочется убежать или спрятаться, никогда не вспоминать, а лучше вообще забыть. Эвелина знает, что наутро история повторится: ей снова будет побоку, ей снова будет незачем отвечать, ей снова захочется отключить уведомления. Как и всю прошлую неделю, она пару минут попытается отыскать любовь и наткнется лишь на тяжесть в груди, возникшей в пустоте — отсутствии влюблённости. Потому просмотр роликов на ютубе кажется вполне развлекательным и утешающим делом, точно под настроение. В ленте сразу же проскакивают несколько новых телешоу, влоги из-за границы и фрагменты стримов друзей: из всего множества глаз цепляется за байтовое название: «дилблин неизлечимо болен?». Она хмурит брови и нажимает на него, так, на всякий случай. Устрашающее название заставляет нервно просмотреть видео с удалённого стрима от начала до конца, убедиться. Руки так и тянутся написать Ярику, но разум подсказывает: будь это что-то серьёзное, он бы непременно рассказал. Вместе с тем, его сообщения кажутся подтверждением нечто плохого и уверенность быстро покидает девушку. И пока беспокойые мысли терзают ее мнительное сердце, Лина не в силах уснуть, в груди что-то настойчиво давит, ощущается физическая боль. Это разнообразие даже радует, чередовать моральную и физическую нагрузку кажется занятной идеей.

***

День за днём — проходит неделя, другая, а отношения с Ромой скатываются в непонятное месиво из её безразличия и его вопросов. Эту кашу должна расхлёбывать Эвелина и она делает это из чувства долга. Парень упорно пытается узнать проблему, помочь с решением и даже предлагает поход к семейному психологу — делает всё, что бы сохранить любовь отношения. Она делает все, что бы сохранить здравый рассудок и его (относительно) здоровую психику. И вот, наступает момент, когда нелепые потуги начинают смешить — это грустный смех, она почти уверена, что обезумела, ведь влюблённость сошла на нет, на её место пришли «давай потом?», «все ок» и «я занята» в их диалоге. В бездушном, скучном и однообразном, стоит заметить. Ведь можно принять и понять разлад из-за бытовых проблем, и нельзя, когда он заключается в одном человеке, точнее его безразличии. Тарханова поговорила с психологом и, как ей кажется, достаточно хорошо объяснила, что спасать тонущую лодку их любви не намерена. Женщина лишь посеяла зерно неуверенности, сказав, что дело, вероятно, в третьем человеке. Прийти к ответу на сеансе так и не удалось, однако часом позже, сидя в такси, рой мыслей и догадок пронесся в сознании. Самыми страшными были о бывшем парне и верить в то, что она хочет вернуть прошлое — совершенно не имело смысла. Куда разумнее звучали те, что напористо твердили: "Ей вообще не нужны отношения!". Но их перебивала та, что мелькнула быстро и оглушительно: Рома не тот. Потому она продолжала гнуть линию, изгибаясь и так, и этак, лишь бы расставание было спокойным, но бывший парень называет это «паузой» — бесконечной и бессмысленной, вероятнее всего. Только ему нужно время подумать и осмыслить происходящее, для неё все решено: короткая влюблённость, ошибка, которую она допустила, понадеявшись, что его любви хватит на двоих. Прогорела. Их переписка лишь служит подтверждением: Я люблю тебя. Давай попробуем решить проблему?

Ром, она не решится.

Точка, которую она никогда не ставит в конце сообщения, должна показать, что разговор пришел к завершению. Рома, наверняка, подавлен и страдает, переживая странный разрыв, ей же больно только от поступка столь жестокого, ведь он человек прекрасный, добрый, милый. Не правильно вот так бросать его, оправдывая наличием денег, друзей и поддержки «извне», а отправить контакт хорошего специалиста слишком неловко, будто это ранит его самолюбие. Все в нем было хорошо, неужели она сама придумала проблемы? Не может того быть! Ведь смех в его компании не искренний, натянутый, всегда из надобности; стремление стать главным партнёром в её жизни, самым незабываемым, сошло на то, что она порой забывает, была ли любовь; а потому быть собой, расслабленной или пьяной в его компании — страшно: «вдруг не примет, вдруг стыдно станет?» — для Ромы важен статус, вид со стороны. Наверное поэтому он интересовался, как расставание выльется в медийное пространство. И теперь, когда минусы, один за другим, вскрываются — разочарование отступает. Приходит даже глупая обида, почти детская — он больно невнимательный: постоянно забывал, какие сладости она любит и почему предпочитает чай с двумя ложками сахара, отчего прогулки под дождём не просто повод заболеть и катание на роликах в ночь так приятны. Эвелина не любит сравнивать, но делает это неосознанно и с каждым сравнением становится всё хуже. Зацикливаясь, наворачивает круги, ходя вокруг да около, так и не осмеливаясь взглянуть правде в глаза — а они зелено-карие, такие притягательные, искренние, вовсе не голубые. По ним тоска нещадно душу рвет на части. И все б осталось на словах, вот только кашель рвет вполне реально: сухой, он, кажется, царапает горло до крови — так ежедневно, день за днем забирая больше сил. Эвелина уверяет всех вокруг, что это грипп на нервной почве и две таблетки септефрила в сутки скоро решат проблему. Обманывает Уверяет себя и окружающих. Теперь проблемы стали исключительно личными, никто не должен в них ввязываться. Чем дольше думает об этом, вспоминает и пытается выкинуть из головы — тем сильнее сжимаются легкие. А когда вдохнуть будет нечем, на ладони останется пурпурный лепесток, маленький, с фолангу пальца. Мелкая дрожь охватывает девичье тело: из трясущихся рук на кухонный стол падает телефон, ноги подкашиваются и она присаживается на край стула. Бабушкины рассказы о «цветах влюбленных» оказались жестокой правдой, а не романтичной сказкой. Единственный выход, приходящий на ум — хвататься за голову и плакать навзрыд; следом проскакивает мысль рассказать друзьям — она отвергается практические сразу, ибо: «что угодно, но не это». Впервые открытие бутылки вина, оставленной на непредвиденный праздник, станет красной датой в календаре с обратным отсчётом для Лины. Пара бокалов красного полусладкого, подаренного на двадцатидвухлетие, отлично справляются с задачей расслабить не только тело, но и дух. А пока здравый рассудок преобладает, смартфон теряется в подушках дивана, подальше от пьяных мыслей и оттого ненадёжных рук. Грустная музыка любимых исполнителей разделяет тоску, стены квартиры выслушивают вопросы о смысле жизни, а коты в ногах отдают тепло удрученной хозяйке. Когда алкаголь заканчивается, Эвелину клонит в сон и телефон, наконец, оказывается в руках: она проверяет соц.сети, по привычке листая переписки, просматривает каждый диалог, что б синий кружочек непрочитанного уведомления не мозолил глаз. Запрос по рекламе, который придётся перечитать, предложение прогуляться завтра от Анютки, сообщения от Ромы, просьба закрыть нос на новых фотографиях Ярика и признание в любви от Амины — всё перемешалось в голове, пока слипались глаза. И ей было вовсе не до ответов, да и дела подождут утра — когда трезвые мысли будут в большинстве. Но вот загвоздка, наутро память как отшибло, осталось только воспоминание, что сообщений было пять, не меньше. По итогу же: четыре. Обманчивое чувство корило и разъедало изнутри, вторя, что она упустила нечто важное. Наростающий кашель служил подтверждением, только со вчерашнего вечера в памяти остался лепесток флокса и открытая бутылка вина. А значит, это просто игры пьяного сознания.