Цветы Селестии

      Альберих внимательно смотрел, как сводный брат привёл Венти на поле для квиддича, явно собираясь дать урок по полётам. Со стороны все попытки оседлать метлу любимчика Макгонагалл смотрелись ну нелепее некуда. То ли он специально проваливался, чтобы Дилюку приходилось его то и дело подстраховывать, подлавливая за талию прямо у песка, то ли действительно для него полёты — совершенно неестественная вещь, факт остаётся фактом: Фламель с завидным постоянством оказывался на песке, потирая ушибленную пятую точку.       И всё же, по словам Рагнивиндра, декан факультета Гриффиндор хвалила Венти, да ещё так, что брат долго чуть ли не плевался — настолько задела строгая учительница самолюбие старосты Дилюка. По мнению Минервы Макгонагалл, ну по той интерпретации, что он услышал от Дилюка, Венти едва ли святым не был. А с квиддичем такой промах. Странно это всё, иначе и не сказать. Альбериху крайне не нравились эти несостыковки, и он дал себе слово докопаться до правды.

*******

      Дилюк в который раз помог Венти подняться и отряхнуться. То ли Гриффиндорец совершенно несерьёзно относился к его объяснениям, то ли настолько неловкий, кто его знает. Его промахи постепенно начинали бесить, а виноватая улыбка Венти и вовсе вызывать желание дать ему подзатыльник за… Чёрт его знает за что. Его поведение будто было несерьёзным. Словно проверка терпения, иначе и не скажешь! Может, действительно издевается, кто его знает.       — Послушай, ты нервы мои проверяешь или в беспомощного специально играешь, чтобы я тебе внимания побольше уделил?       Венти, сидящий на песке, гневно посмотрел на парня исподлобья, молча ухватился за протянутую руку, чтобы встать, и начал отряхивать школьную мантию. Дилюк хмыкнул, выглядел Венти достаточно жалко.       — Ты просто не понимаешь, какое это для меня оскорбление. Летать на вот этом орудии уборщиков? Позор.       — Какое высокомерие, ты будто летаешь на чём-то другом и понимаешь, о чём говоришь.       Венти вздохнул, щёлкнул пальцем по лакированному держаку метлы. Дилюку начало казаться, что Венти вот-вот выдаст какую-то тайну, но тот лишь, презрительно ухмыльнувшись, оттолкнул от себя метлу.       — Понимаю, о чём говорю. Нет, я не осуждаю тех, кто летает на мётлах, это такой акт суицидальных наклонностей в угоду потешить спортивный интерес и азарт. Летишь, держишься за эту палку с ветками и пытаешься мячом кидать. А где сама суть полета? Где, — Венти опять вздохнул, — само удовольствие от полёта? Полная свобода от гравитации, словно всё, что не нужно, остаётся внизу и ты паришь, играя с потоками ветра, чувствуя его упругое сопротивление, когда камнем бросаешься вниз, раскинув руки… На метле всего этого нет. Хотя это хорошо, что люди нашли хоть какой-то выход. Так летать тоже можно.       Рагнивиндр только и смог, слегка наклонив голову, вслушиваться в восхищённую речь юноши. Звучало поэтично и отчего-то горько.       — Будто людям кто-то крылья подарить сможет. Бог, если он есть, конечно, не настолько добрый, да и зачем ему это.       Венти с тоской вспомнил о ветряных планерах Мондштадта. Люди могли обуздать ветер и, пусть ненадолго, но летать, парить и чувствовать счастливые мгновения полёта.       — Как это поэтично, чувствуется душа романтика, — протянул Кейя, до этого стоявший в стороне. — Рагнивиндр, расписание на тренировки бери.       Дилюк взял пергамент из рук Кейи, удивляясь, зачем тот решил вмешаться.       — Дилюк! Дилюк, одну минуту, можешь со мной поговорить по поводу тренировок?       На поле для квиддича выбежала Керолл с ещё одним пергаментом. Девушка была в форме для игры с метлой в руке, чем несказанно удивила Венти. Дилюк отошёл в сторону, даже не замечая, насколько внимательно за ним и девушкой наблюдает Венти. А вот Альберих подметил.       — Она ловец команды Когтеврана. Талантливая, несмотря на всю свою поэтичность. В Гриффиндорской команде паршивый ловец. Нужен кто-то лёгкий, юркий, внимательный. Увы, им такое счастье не вышло найти. А жаль, Дилюк был бы очень рад, — подлил масла в огонь Кейя, наблюдая за тем, как Венти не то что ревнует, будь у того какие-то огненные способности, горела бы эта Керолл, заправляющая волосы Дилюка за ухо и тянущая его за рукав с мольбой уступить сегодняшнее время для тренировки.       Альберих, не скрывая того, ухмыльнулся. Как Дилюку мозгов хватало игнорировать Фламеля, да он же как открытая книга!       — Дам тебе совет в качестве благодарности за прекрасную работу по зельеварению. Хочешь привлечь его внимание — удели внимание квиддичу. Именно благодаря квиддичу когда-то Дилюк и Керолл начали…       — А зачем мне его внимание? — Венти убрал руку с метлы, и та упала на землю. Кейя сжал губы, сдерживая ухмылку. Неожиданно Венти с вызовом посмотрел на самого Альбериха, и капитан команды Слизерина понял, не так-то прост дедушкин любимый внучок.       — Да так, казалось, ты специально лажаешь, чтобы он вокруг тебя крутился?       — Я? Просто смысла не вижу ни в этой игре, ни в этой метле. Просто выполняю просьбу профессора Макгонагалл, она просила присмотреть за Дилюком, с ним неладное творится. Квиддич в целом — пустая трата времени, бестолковая детская возня. Даже с олухами можно составить грамотный план и победить. Немного тренировок, чуточку упорства — и вуаля.       Альберих расхохотался, Дилюк резко обернулся и уставился на спину Фламеля, словно желая сжечь его. Керолл замерла с пергаментом в руке и, видя, что Дилюк вот-вот устроит выволочку новенькому, решила вмешаться. Да и самого Венти давно пора поставить на место.       — Да? Вот только люди стараются, и обесценивать их старания глупо и жестоко! Я думала, ты…       — Ты ведь поэт. Человек творческий, сердцем должна чувствовать и понимать очень многое. Как тебе видеть, что игрок твоей команды может покалечиться? Что кучка идиотов радуются боли того игрока, который страдает, просто потому что он не из любимой команды? Жестокая игра, где все пытаются угодить зрителям и собственному высокомерному желанию быть лучше.       Девушка часто-часто заморгала, слушая грустный тон Венти, который смотрел на неё с такой печалью, будто пытался достучаться до неё, насколько это неправильно.       — А стихи буквально кладезь полезности, — процедил Дилюк.       — Они могут тронуть за сердце. Согреть, рассмешить, пролить свет на измученную тёмной горечью душу. Так же могут и расстроить, но всё же они не несут зла и кучи травм! От написания стихов ноги не ломаются, руки целы и так далее по списку! А ещё именно творчество способно на великие вещи. Квиддич — игра. А вот стихи — совершенно иное. Впрочем, игроком в квиддич стать куда проще, чем пытаться раскрыть свою душу целому миру и подарить нечто большее, чем выбитый зуб или пойманный снитч.       Девушка слегка опустила голову. Конечно, звучало высокопарно, но как же верно. Какой удивительный этот новенький. Настоящий поэт, судя по всему. И в то же время он внук самого Фламеля, знаменитый и богатейший род. Симпатичный, пусть и невысокий, да и без мускулов, но… обаятельный. Рагнивиндру до него далеко. Нужно брать его, пока другие не увели.       — Ты бесконечно прав во многом. И всё же я считаю, квиддич не так плох. В школе, конечно, — тут же поправила саму себя Кэролл, видя, что Венти начал смотреть на неё слишком неодобрительно.       — Здесь за нами следят учителя, и никаких травм серьёзных нет. А насчёт всего остального не сочти за наглость, но можно почитать что-то из того, что ты пишешь? Кажется, я смогу многому научиться, — тут же перевела тему девушка.       Дилюк ошеломлённо посмотрел на ехидную мину Кейи и промелькнувшее недовольство Венти. А вот сама Кэролл списала недовольство Венти на совершенно другое, она явно приняла это за то, что сама игра и разговоры о ней ему не по душе.       — Конечно. Ты права, в школе куда безопаснее. Может быть, даже вместе что-то напишем, я рад творческим людям, — неожиданно сменил гнев на милость Венти.       — Тогда на выходных сходим в Хосгмид, я знаю прекрасное уютное место, — предложила Кэролл.       — Жаль, что нельзя просто побыть в тишине возле леса. Здесь всё как-то… Я привык к иному, конечно, можно спросить дедушку на предмет какой-то доставки вкусностей, но он говорил будто даже моих карманных на это не хватит. Поэзия поэзией, но не сидеть же нам голодными, а правила тут явно построже, чем у меня дома.       От одного упоминания о дедушке Венти Кэролл расцвела. Венти сделал вид, что не заметил этой меркантильности. Кейя молился, чтобы не выдать, насколько его развеселила эта сценка, о, ему очень хотелось досмотреть до конца, что задумал Венти и как глупа Кэролл в своей попытке угнаться за кем-то популярным любой ценой.       — Спасибо, Дилюк, что выделил мне время раньше тренировки вашей команды, — даже не глядя на капитана команды Гриффиндора, промурлыкала девушка, рассматривая Венти.       — Полагаю, на этом наш урок окончен. Кэролл, мне неловко навязываться, но я опять могу потеряться. Проведёшь меня в замок? — с обаятельной улыбкой попросил Венти, и та, просияв, закивала, уходя с парнем с поля.       Только когда оба вышли с поля, Кейя дал себе волю для хохота. Это было самое шикарное представление, которое он видел в последнее время. Сколько раз Альберих говорил Дилюку, что Кэролл не только на его внешность падкая, но и знатность фамилии и тугой кошелёк, тот не верил, называя её милой дурой. А тут всё раз — и вскрылось.       — Итак, Венти Фламель, — словно читая досье, негромко сказал Альберих, глядя на брата с настоящей насмешкой, — опустил тебя как капитана до уровня дна. Отбил девушку. Вывел её на чистую воду. Отказался от моей невинной провокации, я уж надеялся понаблюдать, как он пыжится в квиддич играть, чтобы ты на него поласковей посмотрел. Талантище, а не парнишка. Говорю сейчас серьёзно, ты не присмотришься — я клинья подобью, он мне уже нравится.       Рагнивиндр сжал в руках чёртов пергамент. Его провела чёртова Кэролл, выпросив удобное место в расписании тренировок. Его довёл Фламель, который решил, что он самый умный. Сбоку потешался брат. Восхитительно!       На поле прилетела записка, перетянутая какой-то бирюзовой ленточкой. Кейя попытался её поймать, но та маячила перед лицом Дилюка, и парень молча схватил её.       «Она отказалась от того времени тренировок. Бери команду и тренируйся, раз уж твой квиддич так тебе важен. И больше не щади Райвенклов.       P.S У тебя ужасный вкус, она манипулятор уровня идиотки. Впредь думай головой — выручать Гриффиндор не буду. Не давай пользоваться твоим добрым сердцем!»       Альберих заикал от смеха. Дилюк достал палочку и поджёг бумажку. Ленточка плавно опустилась на песок.       «Добрым сердцем», — наконец отсмеявшись, протянул Кейя. Дилюк зло смотрел на злосчастную тряпочку на песке.       — Он умный. И действительно за тебя переживает. Ох и попляшет Кэролл у него, чувствую, не просто так он её увёл, будет за тебя мстить. Ну и тебе мстить, чтобы ты так показательно не помогал дуре. Он так тебя ревновал, вот это чувства.       Дилюк молча пошёл на выход с поля. Брат, как всегда, преувеличивал, потому что каждый поступок этого несчастья с косичками, которое свалилось в несчастный Гриффиндор, — это попросту нервотрепка для нормальных людей. Даже Снейпа умудрился довести, а он ведь непробиваемый!       С другой стороны… а ведь забавно выходит. Как ни крути Фламель умудряется зацепить хотя бы теми рассуждениями о полётах. Его видение того же квиддича отличается от остальных, и в целом его интересно слушать. Конечно, бесил он невероятно, но и каким-то образом цеплял за что-то внутри, будто нечто родное вернулось на место. С той самой поры, когда он очнулся без сознания в больнице и ему сообщили, что он попал в жуткую аварию, утратил память и отца, он постоянно считал себя едва ли не инопланетянином. Казалось бы, он должен что-то помнить, ан нет — совершенно ничего.       Разумеется, основное осталось при нём, как есть, одеваться и так далее, но всё остальное, банальные принципы существования в этом мире, различие между магглами и волшебниками — совершенно неизвестно, больше того в какой-то степени непонятно. А амулет? Он всегда был с ним, а сейчас пропал, и этому тоже нет никакого объяснения.       Всё это навевало странные ассоциации и смутно хотелось сходить к мадам Помфри и честно сказать, что, возможно, у него крыша едет. Интересно, есть ли у неё что-то для лечения подобных вещей?

*************

      Дилюк, проклиная себя, спрятался за колонну, оттуда было прекрасно видно худенькую фигурку юноши, сидящего на борту огромной ванны. Венти весь был в белой пене с распущенными мокрыми волосами, которые на удивление оказались ниже плеч. Вода сгладила неровную, слегка хулиганистую прическу, а пена, словно воздушное покрывало, подчеркнула молочную кожу.       До безумия красиво. Вроде бы ничего особенного, вот только одно только осознание, что эта красота — то самое несчастье с прескверным характером, почему-то добивало своим диссонансом.       Венти нырнул в воду, смывая пену, выбрался, быстро укрылся длинным, как плед, полотенцем и, взяв другое, начал вытирать волосы.       Юноша неожиданно остановился, Дилюк даже дыхание затаил, кажется, его заметили, но Венти продолжил сушить волосы, как ни в чём не бывало, только начал что-то петь. Высокие стены ванной старост были будто созданы для идеальной акустики, а голос, это просто… Нечто неземное, пусть и непонятно ничего, но от каждого звука шли мурашки по коже, хотелось остаться тут за колонной и слушать, слушать как в последний раз. Всё остальное, включая время, место и человека, что пел, отошло на второй план, парень прислонился к колонне, закрывая глаза, а четверокурсник пел, да так, что внутри всё откликалось на это пение.       — Так ты, стало быть, музыку любишь? Или за чем-то другим пришёл? — звонкий голос эхом разнёсся по огромной комнате, Венти встал и подошёл к колонне, слегка склонившись перед парнем обнявшим свои колени с палочкой в руках. Дилюк, всё ещё околдованный пением, поднял голову.       — Что это за язык?       — Древне-Мондштадский. Язык истоков алхимии и музыки.       Дилюк помассировал виски. Древне-Мондштадский. Звучало будто бы знакомо. Но откуда он знать мог? Наверняка профессор Бинс, как обычно, бормотал что-то по древней истории и его никто толком не слушал, а ему что-то в голову врезалось.       Венти внимательно всматривался в парня, судя по его виду, он что-то начал вспоминать, о, святое Сидровое озеро — пусть хоть что-то начнёт вспоминать!       — Ничего не помню про Мондштадт. Что за место? Надо этого призрака чаще слушать, кажется, там люди мудрые жили. Определённо история магии не такая бесполезная, как могла бы показаться.       Венти округлил глаза. Вновь всё разбилось в пух и прах. Забыть о своей родине, да ещё и всё свалить на бредни старого призрака. Верх глупости! Неужели магия ему настолько голову промыла?       — Прекрасное место. С чудными людьми и изумительной природой. Регион свободных людей, — сквозь зубы процедил юноша, кутаясь в длинное полотенце-плед.       — Похоже, что-то интересное, поищу книги в библиотеке. А ты-то откуда их язык знаешь? — Дилюк встал из-за колонны и тут же себя поправил. — Точно, дедушка-то у тебя древнее всех вместе взятых!       От злости хотелось взвыть. Дилюка ничего не пробрало: ни песня, ни намёки. Пусто, и всё тут! Неужели совсем память отшибло, да что за человек, любой бы вспомнил, этот же будто специально его нервы проверял! Ну ладно не вспомнил, как однажды чуть его в озере не утопил, случайно сорвавшись с утёса, на котором дрался с магами бездны. Хотя там история была та ещё, сложно не вспомнить! Но Древне-Мондштадский-то должен был хоть как-то в сердце отозваться.       — Что ты здесь забыл? — рявкнул Венти, удивляя в конец Дилюка, которому изначально показалось, Венти в прекрасном настроении, смотрел с таким озорным видом, когда только закончил петь. Сейчас же, очевидно, Фламель был готов его чем-то стукнуть. М-да уж, ну и скачки настроения.       — Весенние златоцветы, — услышали оба парня, и Дилюк буквально потащил Венти в пространство за колонной, ведь в комнату, на ходу раздеваясь, входила злосчастная Кэролл, которая, судя по всему, торопилась быстрее помыться, поэтому размахивала волшебной палочкой, чтобы скорее плюхнуться в чистую воду. Голая барышня на глазах удивлённых и пока незамеченных парней наколдовала пару полотенец и, опустив ногу в воду, стала регулировать нужную ей температуру.       Венти неосторожно дёрнула, и на пол упала расческа, которую тот держал в руках. Кэролл взвизгнула, хватая полотенце.       — Кто здесь? Я спрашиваю, кто здесь?! Я…       — Что за крики среди ночи, студентка Митчел, — на истошные крики девушки в ванную старост заглянула сама Макгонагалл и, увидев сбоку ошарашенных в край Гриффиндорцев, кричащую у ванны Кэролл, быстро ткнула палочкой в сторону парней, делая их невидимыми.       — Тут кто-то был! Я слышала! Что-то упало, профессор, здесь кто-то был!       Макгонагалл на мгновение прикрыла глаза, чтобы призвать всё, абсолютно всё спокойствие.       — Оденьтесь и выйдите, я всё проверю. Вам могло показаться, студентка Митчелл.       Кэролл, поджав губы, схватила мантию и, на ходу набрасывая плотную ткань прямо на голое тело, опрометью выскочила из ванны.       — Живо в мой кабинет! И не испытывайте моего терпения. Невидимости хватит на семь минут. Не успеете — пеняйте на себя, — вполголоса приказала женщина.       Невидимки быстро пошли на выход, в коридоре стояла ошарашенная Кэролл. Минерва Макгонагалл вышла из ванной и, как обычно, без тени нервозности или ещё какой крайне неуместной эмоции хмуро возвестила:       — Там никого нет и быть не может. Запирайте на два заклинания за собой дверь, если опасаетесь чего-либо, и не устраивайте бедлам в замке посреди ночи!       Кэролл с сомнением кивнула и вернулась в ванную. Несколько секунд пыталась понять, вдруг действительно ей показалось, но тут девушка заметила, что возле колонны что-то лежит.       Красивая деревянная расческа, расписанная бирюзовым и золотым цветом. Редко у школьника найдётся такое. Больше на раритет похоже. Кэролл взяла вещицу и пошла к ванне, на ходу выискивая малейшие детали, чтобы понять, кто может быть владельцем такого антиквариата.       В голову резко пришло озарение. А ведь Макгонагалл ни балла с Когтеврана не сняла, хотя следовало бы, она действительно подняла шум. Она будто не хотела, чтобы о ночном происшествии кто-то узнал, а значит, прикрывала кого-то из своих, явно собираясь устроить выволочку студенту своему факультета наедине.       Дорогая раритетная вещь. Факультет Гриффиндора. Тёмная длинная волосинка на расчёске. Митчелл подняла вверх брови, её озарила догадка. Фламель! Точно, Фламель за ней решил подсмотреть! Вот уж, поэт, ничего не скажешь. Точно влюбился, надо брать его тёпленьким! И теперь у неё даже повод есть, помимо стихов, она как минимум знает про его маленькую тайну и вернёт эту расчёску. О, любопытно посмотреть на его лицо, когда он увидит эту вещицу у неё в руках.       Девушка плюхнулась в тёплую воду, всё время глядя на лежащую расчёску рядом. Вечер воистину выдался великолепным.

*******

      — Что. Вы. Там. Забыли? — чеканя каждое слово, спросила Минерва, в упор глядя на Дилюка и Венти, который и не оделся, только кутался в полотенце, по забывчивости не надев на себя даже вещи, которые мог наколдовать.       — Я купался, а потом зашел Дилюк, и мы начали говорить, тут зашла Кэролл, и мы не сориентировались, она сразу раздеваться начала, а потом кричать.       — Перепуганная девушка! Вы, невесть чем там занимавшиеся! Говорили они, — Минерва фыркнула, — в таком виде. Верно, Фламель в одном полотенце лучше беседа идёт? Как она попала в ванную? Как Рагнивиндр попал в ванную? Когда входишь в комнату, то запираешь её заклинанием, никто другой попасть в неё не сможет! Значит, вы условились встретиться там или по какой-то нелепой причине не заперли двери!       Рагнивиндр мысленно хоронил репутацию. Венти искренне сочувствовал Макгонагалл, которая, пусть и ругалась, но всё-таки им очень помогла.       — Дверь была не заперта, я вошёл в ванну и увидел Фламеля в воде. Это его вина, он забыл запереться, — нашёлся Дилюк.       — И, как честный человек, Дилюк решил там остаться, а не напомнить мне, что я дверь не запер, — ехидно заметил Венти.       Макгонагалл закрыла глаза, тихо проклиная всё на свете. Олухи!       — И почему же студент Рагнивиндр не напомнил Фламелю о необходимости запирать двери? — звенящим от недовольства тоном продолжила допрос профессор.       — Он там песни распевал, я заслушался. Ну действительно голос приятный, — буркнул Рагнивиндр, видя, что у Венти округлил глаза, он явно ожидал куда большей похвалы.       — Идиоты. Оба. На всякий случай обоим поясню, вы в школе, — профессор смотрела в упор именно на Венти, явно признавая основным виноватым именно его.       — Наказаны. Завтра я объявляю вам меру наказания. А сейчас спать! И если кто-то что-то опять забудет закрыть, — Макгонагалл начала прожигать Венти взглядом и тут же перевела взгляд на Рагнивиндра, — или другой некто окажется слишком ярым поклонником музыки, я сделаю так, что эти желания у них исчезнут!       — Простите, пожалуйста, — виновато начал Венти.       — Оденьтесь, полотенце не форма школы! — рявкнула женщина, наколдовывая пижаму, которую вручила парнишке. Венти ещё виноватее посмотрел на профессора, и та, будто бы слегка смягчилась, а может, и просто устала, раз махнула рукой, дескать, идите.       Оба парня вышли с комнаты. Дилюк тяжело вздохнул. Венти отвернулся от парня и пошёл в Гриффиндорскую гостиную, он всё так же выглядел злым. Настоящая катастрофа, а не парнишка.       И всё же…       Дилюк стоял, словно статуя, глядя вслед невысокому юноше. Как бы ни хотелось отрицать, он увлёкся. Будь оно всё проклято.