Цена жизни

      Музыка еще долго громыхала у Эраста в голове, а перед глазами сверкали разные блики ярко освещенного зала, отражающиеся от бокалов, от украшений, от лацканов, эполетов, платьев, ботинок, до блеска начищенного пола. Бокалы подносили бесконечно. От шампанского кружилась голова. Но Петины надёжные руки обнимали за талию и кружили по залу так легко, и так плавно, что коллежский регистратор, совсем как в скоростном экипаже быстро понял, бояться нечего. С Петей ему ничего не грозит. А Пете с ним?       Он ясно слышал нотки досады в голосе Амалии, видел взгляд брошенный на картину. Надо проникнуть туда. Но как? Вот бы роковая женщина допустила ошибку лишней благосклонности к Коле! Тогда можно было заглянуть туда, хоть одним глазком! Хоть чуть-чуть! — Петя, Петенька, — зашептал Эраст на очередном медляке на ухо мужу. — Нам нужно проникнуть в спальню Бежецкой. Там нужно заглянуть за картину, я почти уверен, что там потайной сейф, а там может быть что-то, что нам подскажет, почему она назвала именно тот приют, какой назвала. — Я могу споить Ахтырцева, — нисколько не возмутился речами супруги Кокорин. Уж гулять, так на полную! Медляки и шампанское есть в достатке и дома, а здесь, раз уж приехали, надлежит развлекаться на полную. — Когда Коля берет лишнего, он превращается в Льва Толстого. — Что, у него от алкоголя растет борода? — удивился Эраст. — Как на дрожжах! — рассмеялся Кокорин, разворачивая супругу так, что платье закружилось вокруг неё колоколом, открывая голые ноги.       Эраст ахнул, но возмутиться не успел. Не до того было.       Ахтырцев, меж тем, терпел весьма сокрушительное поражение в очаровывании своей дамы. Амалия была с ним, но и не с ним, да и Петя с Эрастом, будто чувствуя, что всё её внимание приковано к ним, кружились всегда неподалеку. И как у них ноги не устают? Ну, с Петей, положим, всё понятно: из гимнастического зала не вылезает, ему хоть до утра танцуй. А жёнушка его, чего? Дорвалась выходит. Танцевать не было ни времени, ни средств, ни возможностей, а вот поди ж ты, посмотри на неё теперь: выгодно замуж выскочила, и Герлен у неё, и рауты. Откуда она там у Пети? Из сыскной полиции? Смешно! Уже и ежу понятно, что через месяцок, самое большее три, работу она бросит и освоится благополучно в светском обществе. Единственная выгода с этого Пете — эфемерная возможность попасть в дворянское общество, но с этой точки зрения, чем его не устраивал Ахтырцев? Даже с Николаем Степановичем у него шансов было больше: Ахтырцевы богаты и известны, а за Фандоринами кроме шлейфа карточных долгов и дурной славы не тянется ровным счетом ничего. Но Пете ведь надо было выпендриться! — Амалия Казимировна, — заметил Ахтырцев, провожая её покорно к игорному столу, за которым развлекались не танцующие. Среди них и весьма неприятный Николаю Степановичу субъект — граф Зуров. — Вы сегодня явно не в духе. Так расстроены, что дуэль выиграл именно я?       Она дёрнула оголенными плечами, поправила прозрачный рукав платья. — А кто вам, собственно, сказал, что вы что-то выиграли? — холодно осведомилась вдруг она, останавливаясь в каких-то десяти шагах от играющих мужчин. — Но, позвольте! — задохнулся Ахтырцев. — Петя закончил дуэль, значит выиграл я. — Уговор был не таков. — заметила она, чуть вздернув острый подбородок. — Вы должны были стреляться насмерть. А пока вы оба живы, дуэль считается не состоявшейся. И видеть я никого из вас в своем доме боле не желаю! Вон! — Она повысила голос, привлекая внимание гостей за игорным столом.       Граф Зуров, темпераментом и без того драчливый, с готовностью сделал движение, чтобы подняться из-за стола. Сидящий напротив него на позиции понтёра господин в белоснежном фраке и иссиня чёрной сорочке запротестовал: — Куда вы? Партия не закончена!       Ипполит хищно оскалился, сверкнув чёрными глазми. — Не беспокойтесь, сударь. Чтобы разделать вас в чистую, мне много времени не понадобится. — О, нет, Петя! — дернул собравшегося было за закусками мужа Эраст, взглядом показывая на намечающийся конфликт. — Нужно это срочно остановить, мы не можем уйти отсюда не заглянув за картину! Да и там остался мой фрак! — Не ехать же домой в платье, в самом деле. — Сейчас разберемся, — кивнул Кокорин, вооружаясь той беззаботной улыбкой, с какой прохаживался по Александровскому саду. — Знаешь как в штосс играть? — Понятия не имею! — испугался Эраст. — Там знать ничего не надо, — отмахнулся Петя, беря напуганную супругу за локоть. — Просто садись на место того господина, отвлеки Зурова. Пока ты в платье, с кулаками на тебя не полезет. А я остужу Бежецкую и быстренько заправлю Колю шампанским. Когда он так мямлит, я сам ему на дверь готов показать.       Не дав супруге толком приготовиться, студент Московского Государственного подвел её к игорному столу. — Прошу прощения, сударь. Вы доиграете свою партию после. Моя супруга хочет сыграть. Вы же не проявите невежество? — задал риторический вопрос он, взглянув поочередно и на понтёра и на банкомёта.       Зуров, с секунду поколебавшись, придвинулся к столу обратно. Юноша-супруга? Это что-то новенькое. Интересно.       Эраст с готовностью глупо улыбнулся и вытаращил на гусара голубые глаза, предполагая, что так будет выглядеть если не привлекательнее, то хотя бы смешнее. — Играть умеете? — вопросил гусар, отодвигая колоды предыдущего господина и доставая новые.       Эраст помотал головой и посмотрел на сурового господина со смущенной надеждой. — Я думал, вы научите. — брякнул он как можно наивнее. Эффект был достигнут: гусар от души загоготал. — А муженек ваш против не будет? У вас, кажись, на роду играть написано!       Эраст пожал плечами, обтянутыми легким, как облако, голубым шифоном, как будто невзначай коснулся под столом ноги гусара собственной. — Я ему надоел с танцами, — залепетал он беззаботно, краем глаза следя за Петей. — Умотал танцами. Нет, ну а что такого? Я не танцевал с гимназии! Петенька-то каждый вечер тут бывает! Ах, наверное, и я теперь буду! Петенька так танцует! Видели? — Не особо. Я тут был немного занят, — усмехнулся Зуров. — Ну-с, глядите, новобрачная. Вот эта колода слева — моя. Справа ваша. Вы сейчас достаете из своей карту. — Какую? — Любую. Доставайте.       Эраст подчеркнуто изящно протянул руку, тянясь через стол к колоде, выудил даму пик. Прямо как у Пушкина. Не закончить бы еще так же, как у него. — Что дальше? — осведомился юноша. — Дальше кладите ее обратно, я тасую. И потом открываю карты поочередно с вашей и со своей колоды. У кого она откроется быстрее, тот и в выигрыше. — И все? — подивился простоте Эраст. — А я думал, тут нужно много думать и считать. — Думать и считать надо, — согласился Зуров. — Но уж точно не вам, вы уже обо всем подумали и все рассчитали.       Кокорин, оставив супругу сдерживать тяжелую кавалерию Амалии, подскочил засадным полком к другу. — Умотал он вас, Амалия? — улыбнулся Пётр, становясь рядом с другом. — Это с ним бывает. Я его вам сейчас быстренько в форму приведу! Коля, ты почем даму уморил? — как фокусник, Пётр достал два высоких бокала, до краев полнящихся волшебными пузырьками, вручил их рассорившейся паре. — Давайте, до дна! За благополучное окончание дуэли! Мы прямо как Пушкин и Данте! — Дантес ты хотел сказать, — сквозь зубы процедил Коля, сверкая на друга из-под стекол.              Амалия невольно прыснула: — Не будьте к нему так строги, Николай, — заметила она, всё же бросив взгляд на стол и убедившись, что чёртова конкурентка в платье обставила её и здесь. — Вы студенты технической специальности, к тому же, в университет уже поступившие. Можете себе позволить спутать Данте с Дантесом. — Я тоже так думаю, — поддержал Кокорин, ловко меняя бокалы и заставляя друга выпить и второй залпом. — Не правда ли, чудесно все устроилось? — стрекотал Пётр, стоя между рассорившейся парой и боковым зрением следя за тем, как развивается ситуация за игорным столом. — Коля весь ваш, я не претендую, ибо теперь человек обремененный брачными узами. — Да-а, -пригубила еще шампанского в задумчивости Амалия. Если бы они сидели, она бы побарабанила пальцами по столу. Следовало что-то делать. Пусть напиваются, выгнать их будет проще.       Однако, Ахтырцев удивил ее. После второго бокала залпом «зутулый шкубент» должен был пасть, как солдат под Аустерлицем на руки друга, но вместо этого, Николай Степанович вдруг резко убрал песне в карман, решительно взяв её за руку, он повел хозяйку вечера на мазурку так, будто давал его вместе с ней.       Пётр ухмыльнулся: сработало. Теперь Коля не подведет, доведет дело до победного. Меж тем, за игорным столом горели свои страсти, и Кокорин поспешил уже к жене. — Вы подменили колоду! — вскричал Эраст. — Вы шулер! Я видел! Я выиграл, а вы просто платить не желаете! — Я шулер? Оскорблять меня изволите? — прищурился недобро Зуров. — Дуэли захотели? — Стоп-стоп, — прервал конфликтующих Пётр. — С дуэлями у нас в семье покончено, граф. Сколько вам Эраст проиграл? — Но я не проиграл! Я выиграл! — запротестовал Фандорин. Кокорин погладил его по руке, взглянул характерно. — Будет тебе, котёнок. У нас с тобой на вечер были планы повеселее, — напомнил Эрасту повестку вечера Петя, вытаскивая кошелек и выкладывая на стол купюры. — Хорошей игры, господа. Мы пойдем еще потанцуем.       Мазурка уже доигрывала, молодые люди припозднились. Да и переговариваться была куда менее удобно, чем в медленном танце. Зато добраться до лестницы и незаметно подняться, сливаясь с беспорядочно колыхающейся в едином ритме толпой, было просто. Этого молодым людям и было надо. — Где говоришь картина с сейфом? — спросил Петя супругу тихо. Но Эраст все равно приложил палец к губам: — Просто иди за мной. Если кого встретим, скажем хотим уедениться. — А может правда хотим? Ты в таком провокационном платье… — Потерпи до дома, будь добр! — шикнул на супруга Эраст, оставновился, дернул дверь.       Открыто. Значит, он не ошибся. При нем хозяйка вечера дверь на ключ не закрывала, прислуга вся занята внизу, раз она даже сама шнуровала ему корсет. Со стены на них глядел Мане. — Вот, — указал Эраст на картину.       Петя обошел кровать, попробовал снять картину так, стоя сбоку, не достал. Пришлось все-таки забираться прямо на матрас. Пружины добротные, не заскрипели. Эраст затаил дыхание, Петя снял картину. Под ней ничего не было.       Как же так? Неужто она действительно посмотрела на нее случайно? Однако, Петя в очередной раз подтвердил титул лучшего мужа во Вселенной: перевернул картину, отодвинул задвижки, вынул картон. Между ним и полотном лежал конверт. — Скорее! Бери это и вешай картину обратно! — заторопил Эраст, заслышав шаги в коридоре, подозрительно приближающиеся к комнате. Неужто запоздавшая прислуга? Али сама хозяйка?       «Только бы нас тут не заперли!», запоздало подумал Фандорин. А муж уже схватил его за руку, и они юркнули в тот самый шкаф, из которого Амалия доставала платье и в который Эраст вешал свой фрак.       «Заодно и переоденусь обратно», захотелось нервно хихикнуть коллежскому регистратору. А еще прятаться на своем первом рауте в чужом шкафу с собственным мужем было ужасно смешно и романтично.       Петя, меж тем, пока Эраст пытался одновременно вылезти из корсета и подглядеть в щелку за тем, кто зайдет в комнату, распечатал конверт. Внутри был какой-то список из номеров. Кокорин смотрел на него в течение пяти минут, беззвучно шевеля губами. Затем поднес к свету конверт. Обратный адрес лондонский. — Петя! Петя, это же Коля! — невольно прижал пальцы к губам Эраст, взглядом показывая на вошедших.       Кокорин невольно присвистнул: — А он хорош! — Господи, Петя, тише! Нас же найдут! — Может и хорошо? Не хотелось бы наблюдать за собственным другом из чужого шкафа, — резонно заметил на это студент. — А может у нас есть возможность просто тихонько уйти, пока они будут м-м заняты? — попробовал Эраст, впрочем, сам не веря в успех затеи. — Может, — пожал плечами в темноте Кокорин. — Ты там переоделся? — Более-менее. Галстук только не могу завязать. А ты посмотрел, что в конверте? Как его теперь обратно вернуть? — Посмотрел. Можно сунуть в какое-нибудь из платьев. Да хоть в твое. Где оно? — Где-то тут, на полу.       Стараясь как можно тише возиться, молодые люди сунули конверт за корсаж Фандоринского платья и принялись беспокойно смотреть, во что выльется ситуация на кровати. А ситуация на кровати продвигалась как Бородино: шампанское брало свое, и Коля, уверенный в себе, но плохо отличающий Амалию от занавески, пытался расстегнуть наволочку на подушке рядом, в то время как Бежецкая явно осматривалась в поиске чего-нибудь потяжелее.       Сообразив, что в данной ситуации предложение супруги выглядит не просто разумным, но в отношении Ахтырцева даже спасительным, потому что чёрт его знает, насколько сильно Коля Амалии надоел, Кокорин резко распахнул дверцу шкафа. — Простите, прошу прощения что помешали, — объявил он, ловко стаскивая с кровати друга. — мы с женой подумали это спальня для гостей, решили уединиться, но мы уже уходим.       Эраст, выпрыгнувший следом и вовремя заметивший, что в руках у женщины сверкнул кинжал, запустил многострадальное платье прямо в лицо его хозяйке. — Благодарю за платье! Чудесно в нем провел вечер, но нам уже пора домой. — протараторил он, выпихивая обоих студентов за дверь и захлопывая её за собой.       По лестнице слетели едва не бегом, уже не особо заморачиваясь о том, что о них подумают, впрыгнули в экипаж и рванули с места как на пожар. Седце колотилось как бешеное у всех троих. — Как ты там оказался? — возмущался Ахтырцев. — Ты все испортил! — Всего-то не дал тебе изменить ей с подушкой, как коту налакавшемуся валерьянки, — хохотнул Кокорин. «Всего-то не дал ей убить тебя», поправил мужа про себя Эраст. — Я что опять должен ночевать у вас? — возмутился Николай, когда экипаж остановился у дома друга. — А где ты хотел? В ближайших кустах? Или в участке? — осведомился Пётр расплачиваясь с «ванькой» и помогая выбраться супруге, а потом другу. — Нет уж, проспись, завтра к себе поедешь, после завтрака.       Дотащив непризнанного героя вечера до его спальни, молодые люди пошли в спальню сами, но ложиться не собирались. Петя сразу же сел за стол и от руки переписал шифры на листок чертежной бумаги. — Что это? — присел рядом насторожившийся Эраст. — Это было в конверте. А вот адрес, — переписал адрес по памяти Кокорин. Эраст нахмурился, изучая номера. — Я завтра узнаю, что располагается в Лондоне по этому адресу. — сказал он. — А что это за номера? — Первая часть это индексы стран, — подчеркнул часть шифра Петя. — Вторая часть, я еще уточню у папеньки, но похоже на коды в табели о рангах. Возьму завтра у папеньки газету, сверюсь. Все международные назначения печатают в свежем номере, в разделе «в мире». — А последняя? — спросил Эраст, хотя уже догадывался, какой будет ответ. — Не знаю. Но разгадаю. — пообещал Петр решительно. Эраст и не сомневался ни разу, когда Петя говорит что-то таким тоном, пощады не жди.       Под впечатлением от вечера, от бушующего в крови адреналина, Фандорин обнял мужа за шею, зарылся в темные Петины волосы, пахнущие чем-то древесным. — Ты еще хочешь уединиться? — прошептал он в них. — Платья на мне больше нет, но ты можешь меня в нем нарисовать по памяти. — Не нужно тебе никакое платье, — ухмыльнулся в объятиях Кокорин. — Ты хорош во всем, но особенно без всего. Ну-ка, иди сюда!       Опрокинув жену на кровать, студент Кокорин под смех и протесты, впрочем, ничего не значащие, принялся праздновать медовый месяц.       Утро наступило неожиданно. Оно пришло даже не с первыми лучами летнего ранненого солнца, бьющего в окно, а с легкими, летящими на крыльях ночного ветра аккордами пианино. Пианино! Петя сказал, что его сестра играет на пианино! Фандорин резко сел, придерживая на себе простыню, принялся тормошить мужа. — Петя, Петя! Вставай! Алиса приехала! Кокорин зажмурился, пробормотал что-то неразборчиво, попытался отвернуться, но юная супруга пресекла капитуляцию. — Алиса говоришь? — потер глаза Кокорин, садясь. — Точно, она. Тебе так не терпится познакомиться? Смотри, приревную! — щелкнул супругу по носу он. — Эх, рано она, прямо как мама не спящая. Я бы еще покемарил.       Молодые люди встали, наскоро оделись. Обнаружилось, что пока они ездили на раут Афанасий забрал в стирку мундир Эраста. Пришлось одеваться в роскошный, на взгляд Фандорина, сюртук, спускаться к завтраку при полном туалете.       В столовой их ждала ожившая Уэнсдей Адамс из «Завещания Чарльза Адамса», черной комедии, которую они с Петей смотрели в Большом. Девушка черными волосами, забранными в две толстые купеческие косы, но не по купечески тонкими острыми чертами лица сидела за пианино и играла без всяких нот. — О, — развернулась она к вошедшим, и Эраст смог убедиться воочию, что девушка и правда накрашена своеобразно, но не вульгарно. — Мой брат с супругой! Маменька меня вызвали. — Алиса поднялась, легко подошла к молодым людям. — А вы очень хорошенький! Я всегда знала, что у Пети отличный вкус! Теперь только убедилась, что мой брат в надежных руках. — Она ухмыльнулась, чёрные, как две ночи глаза блеснули веселыми чёртиками. — Все, кто не нравится маменьке, автоматом одобряется мной, Эраст Петрович. — В нашем полку прибыло! — весело подпрыгнул Пётр, поцеловал жену в щеку. — А ты переживал! Лиса классная, я тебе говорил! — Маменька сказали вы на раут ездили? — спросила она. — Жаль, а то я б вам сыграла, вы бы потанцевали. — Потанцевать мы и сейчас не прочь вообще-то, — весело заметил Пётр. Эраст, у которого от сердца отлегло, утвердительно кивнул. С Петей он потанцует и не раз. — Тогда танцуйте! — приказала Лиса, но совсем не как Амалия. Села за пианино, и веселая быстрая музыка полетела из-под её пальцев. Петя закружил супругу по залу, заставляя хохотать и жмуриться от солнечных лучей.       В сумбуре грохочущей музыки, в компании Лисы, молодые люди не услышали Афанасия, объявившего о прибытии статского советника Бриллинга, желавшего увидеть своего помощника, коллежского регистратора Фандорина. Присутствие гостя молодые люди заметили только споткнувшись о него и чуть не упав.       Иван Францевич, у которого и так уже начинало порядочно рябить в глазах, прочистил горло и осведомился: — Который из вас Фандорин? — Я, — несколько удивленно произнес Эраст. — Петя, сколько у тебя родственников? — Я ваш шеф. Иван Францевич Бриллинг, статский советник. И в вашем возрасте я жил скромнее. — хмыкнул статский советник, оглядывая хоромы.       Петя фыркнул. — Если это родственник, — заметил он, — то, видимо, тот самый — бедный. Позавтракаете с нами, Иван Францевич? — Нет, благодарю, — отклонил предложение Бриллинг. — Я подожду вас на улице.       Эраст заметно нахмурился. Вот тебе и начальство. А куда дели милого добродушного Ксаверия Феофилактовича? — Хорошо, я быстро, — попрощался он, хотя торопиться как раз совершенно не планировал.       По сравнению с шефом Петина семья просто душки. Да и Петя хотел проверить свою теорию про коды рангов по газете, надо дождаться, что он установит, а уж потом идти к этому новому шефу.