Дух зловредный

1914 год, Швейцария. Часы пробили пять часов вечера, когда Штольман закончил разбираться с документами. Они всего пару месяцев назад переехали в Швейцарию и, кажется, обоснуются тут надолго и теперь, после внесения последнего платежа за дом, следовало привести всю финансовую документацию в порядок. Мужчина убрал все бумажки в ящик стола и откинулся на спинку стула, потирая правое запястье, которое слегка занемело после столь длительной письменной работы. Штольман не любил всю эту бюрократию, такого и на службе хватало, но статус главы семейства обязывал его заниматься такими вещами и во внерабочее время. И семейство, ради которого приходилось стараться, всё росло и росло. При мысли об этом Штольман улыбнулся. Да, дети растут, время летит, и вот уже его Вера, которая, казалось, только недавно была малышкой, уже сама стала мамой. И сейчас он держал в руках уже свою маленькую внучку, как держал когда-то Верочку. И она была такой крошечной, что точно так же вся вмещалась в его раскрытые ладони. Конечно, обстоятельства, которые заставили Веру покинуть Париж и снова вернуться под родительское крыло, были не совсем радостными. После того, как её мужа призвали на фронт, она поняла, что без его помощи с маленьким ребёнком на руках она вряд ли справится, тем более, что с каждым днём жизнь во Франции становилась всё более небезопасной. Но ни Вера, ни её родители не теряли надежды на то, что всё сложится хорошо. Вера сохраняла позитивный настрой, ради дочери, ради родителей, да и ради себя самой, иначе было бы слишком легко утонуть в пучине отчаяния. Она и так каждый день с неизменной дрожью в коленках проверяла их почтовый ящик, ожидая увидеть там письмо от мужа или… нет, о печальных новостях она старалась не думать. Штольман с Анной, конечно, во всём помогали дочери, старались её поддерживать и не давать унывать, но у обоих всё равно сердце кровью обливалось, глядя на то, как тоскует Вера. Яков в очередной раз подумал, сколько ненужных и бессмысленных жертв эта развернувшаяся война уже принесла и ещё принесёт в будущем. Он был рад, что его семьи это пока коснулось лишь косвенно — им пришлось сменить место жительства, но никто не знал, что будет дальше. От размышлений его отвлёк откуда-то раздавшийся глухой стук. Это было странно. Вера с малышкой были на прогулке, и, насколько он знал, не планировали возвращаться домой до ужина, то есть ещё как минимум час. Анна и Софья решили съездить в центр Берна, заехать на примерку к модистке, Соне нужно было справить новое зимнее пальто, потому что из старого она немного выросла. Но они тоже собирались вернуться лишь к ужину. И если бы кто-то из его девочек вернулся бы раньше, то они бы уже дали ему знать. Да или просто были бы слышны их голоса. А тут только стук. Кухня, где в данный момент кухарка готовила ужин, находилась в другом крыле дома, так что он бы её отсюда не услышал. В доме сейчас из членов семьи находился лишь Дмитрий, но Штольман знал, что сын, который не жаловал громких и шумных физических активностей, сейчас сидел в библиотеке и увлечённо читал какой-то недавно вышедший роман. Всё это пронеслось в голове у Штольмана буквально за доли секунды после странного звука, но вдруг стук повторился вновь. А потом раздался грохот, звук разбитого стекла и едва слышный Митин вскрик. Яков быстро встал и поспешил из своего кабинета в библиотеку. Когда он распахнул дверь в библиотеку, то ужаснулся. Повсюду валялись раскрытые книги, которые как будто повылетали из книжных шкафов, кресло было опрокинуто, две большие вазы, которые ещё недавно стояли у камина, были расколоты, как будто кто-то швырнул их в стену, а самое главное, там же, на полу, рядом с грудой особо острых осколков, находился Митя. Мальчик сидел у стены, прижав колени к груди, зажав уши руками и закрыв глаза. Он выглядел очень испуганным. — Митя! — позвал Штольман, аккуратно опускаясь на колени рядом с сыном. Тот его не слышал, а на попытку отодвинуть руки от ушей мальчик лишь сильнее сжался и забормотал: — Нет! Нет! Пожалуйста, не надо больше! — Митя! Это я, папа. Посмотри на меня, пожалуйста! Дмитрий наконец открыл глаза и испуганно оглянулся. А Штольман напугался ещё больше, такой неприкрытый ужас был на лице его ребёнка. Потом он понял, что Митя смотрит не на него, а куда-то за его плечо. Смотрит и не отводит взгляда. — Папа! Он всё ещё здесь… Это всё он… Я просто сидел и книгу читал, а тут он… — Кто, сынок? — обеспокоенно спросил Штольман, в принципе интуитивно чувствуя, каким будет ответ. — Я н-не знаю, кто это. К-кажется, это дух. Каких м-мама в-видит. Он п-почему-то злится на нас. И что-то к-кричит. У н-него на голове… с-столько крови! И от него так х-холодно и страшно, — Митя так дрожал, что начал заикаться. Это был первый раз, когда к нему пришёл потусторонний гость. До этого он никого не видел, лишь чувствовал, когда они приходили к маме. А Штольман немедленно разозлился на всех духов вместе взятых. Какого чёрта они смеют так пугать его сына?! Он оглядел его ещё раз и только сейчас заметил, что на бледном личике совсем рядом с правым глазом наливался кровью порез. Наверное, осколок от вазы неудачно отлетел. Якова захлестнула ярость. «Пару сантиметров вверх и пострадал бы глаз», — подумал он. Ещё и такой бедлам устроили! А если бы какая-нибудь книга попала Мите по голове! Он не понаслышке знал, что духи иногда бывают разрушительными. До сих пор помнил, как почти двадцать лет назад нашёл Анну в больнице, прячущейся под каталкой от драки двух неспокойных духов. А ведь это была больница! Куча острых инструментов для вскрытия летали по мертвецкой и кто знал, чем это могло обернуться для Ани! Видя, что сын всё ещё не отрывает взгляда от незваного гостя и всё ещё сильно дрожит, Штольман аккуратно положил руки ему на плечи и негромко, но уверенно заговорил: — Митя! Не смотри на него. Не слушай его. Смотри сюда. На меня. Сосредоточься на моём голосе. Ты слышишь? Слышишь меня? Мальчик медленно перевёл взгляд на отца, наконец в его глазах появилась осмысленность. — Да. Только не уходи. Пожалуйста. Он перестал всё громить, когда ты пришёл. А сейчас замолчал, — сказал Дмитрий и всхлипнул.

***

Анна возвращалась домой в прекрасном настроении. Они с дочерью прекрасно провели время, заказали Соне зимнее пальто, побродили по магазинам, кое-что купили, пообедали в кафе, много болтали, смеялись. И вот теперь с обновками и отличным настроением приехали домой. В гостиной горел свет, и Анна обрадовалась, значит, Штольман уже закончил свои дела и, возможно, вместе с Митей они ждут их возвращения. Она раскрыла двери, но перед её глазами предстала совершенно не та картина, которую она ожидала увидеть. Взъерошенный Митя, укутанный в плед, мертвенно-бледный, заплаканный, с каким-то порезом под глазом, сидел на диване, прижавшись к отцу, который одной рукой поглаживал его по спине, а другой держал перед мальчиком кружку с чаем, чтобы тот потихоньку, маленькими глотками пил и восстанавливал силы. Анна услышала, как Соня, тоже оценив обстановку, сзади неё тихо ахнула. — Что здесь произошло?