Прелюдия к истине

Она стояла напротив зеркала уже добрых двадцать минут, задумчиво разглядывая собственное отражение. Казалось, Навия была убеждена, что вот-вот на стекле всплывет какой-то особый знак, призванный подсказать ей верное решение всех насущных проблем, что этот знак с радостью заберёт на себя бремя ответственности, что это знак сам во всём разберётся, но отражение было молчаливо, сжимая в одной руке расчёску, а в другой — утюжок для волос. Она — оно — почему-то не улыбалось, и Каспар мутно осознавала, что все происходящее казалось ей совершенно сюрреалистичным, каким-то даже не сном… И не кошмаром… Просто ненормальным. Она действительно собиралась это сделать? Сделать… Что? Поиграть с чувствами? Использовать человека в своих целях? Впрочем, разницы не было, как и другого наилучшего момента, чтобы вернуться во дворец и испробовать последнюю зацепку в попытке достать необходимые архивные записи. Да, поступит некрасиво, но разве у нее есть выбор? Навия подняла глаза и сосредоточилась на голубых, чуть дрожащих зрачках — вот оно! Первое твердое до зубного скрежета решение! Эти бумаги слишком важны для нее, поэтому она приложит максимум усилий, чтобы заполучить их. И метод не важен. Каспар слабо выдохнула с легкой кромкой усталости и закинула голову, разминая затекшие плечи. На периферии сознания вновь раздался вдумчивый, серьёзный голос Люмин, и блондинка зажмурилась, вспоминая вчерашний вечер: На базе стояла такая оглушительная тишина, что она чувствовала себя съедаемой ее тяжестью, пока не опрокинула первый стакан медового виски. Они отослали Мелуса и Паймон составлять письменные проколы доказательств невиновности иллюзионистов, которые завтра предоставят в суде в качестве юридических фактов и поручили Сильверу закупить продуктов на несколько дней, справедливо полагая, что им еще на какое-то время придётся задержаться в Флев Сандре. И вот, спустя полчаса, проведённых в бурных обсуждениях стратегии стороны защиты, пропустив еще по стаканчику янтарного алкоголя, Люмин, недолго помолчав, вдруг озвучила совершенно логичную, но дикую в самом зародыше мысль: чтобы иметь возможность высказать предположение о связи двух циклов убийств, они всё же должны попытаться достать заключение по делу «Семи» — и сделать они это могут только через Готье. — Сама подумай, — тщательно проговорила Люмин, делая паузу на каждом слове. — Он — начальник следственной палаты Жардинаж, считай, почти второй человек в аппарате государственного судопроизводства после Невиллета. У него наверняка есть и ордер, и свободный доступ к делу любой степени тяжести. Но самое главное для нас: он совершенно определённо заинтересован в тебе. Это не заметил бы только слепой. Поэтому, пусть звучит неэтично, но нам нужно воспользоваться этой возможностью. Сказать, что слова Люмин полностью обескуражили Навию, конечно, нельзя — будучи девушкой от природы проницательной и далеко не глупой, она сразу уловила тонкие сигналы, липкий взгляд и напрягающие ее интонации, то и дело проскальзывающие в поведении мужчины, но тем не менее, глава Спина-ди-Росула крепко задумалась, как можно получить необходимую информацию с минимальными вложениями со своей стороны. Безусловно, она не собиралась с ним спать за доступ к архиву, да и за что бы то ни было ещё, но, возможно, согласилась бы выпить по кружечке кофе в более уединённой, неформальной обстановке или обронить где-то абсолютно лишнюю очаровательную улыбку… Да, этого вполне будет достаточно. Итак, сегодня она собиралась во дворец с довольно нетривиальной задачей — ей нужно было сохранять вуаль обворожительной непринужденности и ненавязчивой игривости, при том не подпустить мужчину критически близко к себе и, желательно, заполучить доступ к делу отца всего за одну такую встречу — боже упаси, чтобы это растянулось на несколько «свиданий». Каспар снова взглянула на себя и слегка нахмурилась. Нет. Сегодня нужно выглядеть по-особенному: разумеется, не пошло, но с тонкой поволокой элегантной соблазнительности. Поэтому Навия вздохнула и, вооружившись утюжком, медленно выпрямила прядь у лица. Она обожала свои солнечные, подпрыгивающие, даже по-детски нежные кудри, но сейчас вдруг почувствовала сухую потребность выглядеть недосягаемо, деловито и строго. Ее лицо тоже преобразилось, обрамлённое идеально струящимися волосами — стало взрослее, даже вдумчивее. — Что ж, в конце концов, каждая женщина должна уметь расставлять приоритеты, верно? — уверено пробормотала Каспар своему отражению, нанеся на губы матовую помаду глубокого винного оттенка. А затем прошла к шкафу, вытаскивая оттуда отглаженные брюки и белоснежную рубашку с объемными рукавами.

***

Дверь парадного входа закрылась с глухим хлопком. Навия переступила порог и вошла в холл дворца с гордо поднятой головой и безразличным, слегка надменным взглядом, словно подчеркивая властность своего появления. Просторное помещение, где ещё вчера разразилась буря эмоций, сегодня встретило её напряженной тишиной — во взглядах сотрудников читались негласные вопросы и удивление, некоторые даже привстали на своём месте, пытаясь разглядеть нахалку получше, но Каспар, впрочем, не выдала ни тени смущения или сожаления по этому поводу, даже напротив — ее оледеневшие голубые глаза сияли превосходством и полным контролем ситуации. Двигалась она подобно хищнику — грациозно, изысканно и абсолютно завораживающе, стуча классическими лодочками по мраморной выкладке пола. Сопровождающий главу Спина-ди-Росула Мелус лишь придавал важности ее персоне, заведомо идя на несколько шагов позади. Он служил не только косвенной поддержкой для Навии, но и определенной подстраховкой на случай, если Готье неправильно поймет ситуацию и позволит себе лишнего. Они прошли основной коридор и затормозили у стола мелюзины — малышка оторвалась от отчетов и строго посмотрела на Навию, нахмурившись. Здесь даже догадываться не надо: очевидно, она прекрасно помнила вчерашнее оскорбление ее драгоценного юдекса, и больше не собиралась давать Каспар прямой доступ к его чести — еще вчерашним числом внесла девушку в черный список, о чем не поленилась тут же и сообщить: — Мисс Каспар, я сожалею, но вследствие грубого нарушения дисциплины дворца Мермония, вы внесены в черный список личного приема у месье Невиллета. «Ох, какая жалость!», — пропел внутри ехидный голосок, и на лице Навии разыгралась легкая, едва заметная улыбка: — Как чудесно. Каспар распрямила плечи, приподняла подбородок и вытащила из кармана брюк визитку Готье: — Но юдекс меня не интересует. — Она положила визитку на стол Седэны, придвинув ту к мелюзине, а затем развернулась, зашагав в противоположную от кабинета судьи сторону, даже не обратив внимание на слабый протест малышки. Они обогнули холл и миновали извилистый коридор палаты Жардинаж, поднявшись на второй этаж по уже знакомой со вчера лестнице. Здесь горел болезненно-белый свет, совершенно невыносимый для зрачков, но необходимый для тех, кто работает в следственном комитете. И уже было дошли до нужной двери, как Навия невольно остановилась и глубоко вдохнула. Она понимала, что ей нужно сыграть искреннюю заинтересованность в мужчине за дверью и боялась допустить малейшую ошибку, способную выдать их коварный план. Мелус, прекрасно осведомлённый о ситуации, сжал губы и с осторожностью прикоснулся к локтю Навии, возвращая ту в реальность. Она едва вздрогнула от прикосновения и мягко кивнула, посмотрев на него с благодарностью: — Пожалуйста, подожди меня здесь, если что-то произойдёт, я подам сигнал — ты знаешь какой. Мелус тут же утвердительно кивнул, но глаза его были въедливы, как никогда: — Слушаюсь, демуазель. Навия поправила длинные волосы, откинув пряди за спину, и, ещё раз выдохнув для спокойствия, постучала в дверь. В ответ послышалась тишина. Ни шороха, ни звука, ни перебивки торопливых шагов — ничего. «О, кхм, ладно, надеюсь, он не занят». — Месье Готье? — достаточно громко позвала она, сместив ладонь на позолоченную ручку, а затем, прикусив губу, все же дернула ту вниз — фурнитура подалась без заминок, и Навия тут же скользнула в кабинет, прикрывая за собой дверь. — Месье Готье, я пришла, чтобы…– Навия, наконец, подняла глаза и застыла. Просто застыла не веря тому, что видит перед собой. Из легких будто вышибло кислород приличным ударом под дых: ее легкая, приятная улыбка тут же померкла, а в глазах так остро блеснуло раздражение, что она едва удержалась от мата. А все потому, что в конце кабинета, прислонившись бедром к столу начальника следственного комитета, стоял никто иной, как месье Невиллет. Его облаченные в перчатки ладони держали несколько белоснежных бумажек, похожих на те, что они изучали вчерашним утром вместе с Люмин. Губы судьи были сжаты в тонкую линию, а брови сведены к переносице — было ясно, что он чем-то серьёзно недоволен, но в остальном, как и всегда, выглядел до блевоты безукоризненно. И… он к ней даже не повернулся — так и стоял полубоком, вглядываясь в бумаги. Ее руки непроизвольно взлетели и скрестились на груди, а ноги словно приросли к полу. Навия напряглась всем телом, чтобы вернуть себе самообладание, заведомо понимая, что выйдет у нее это откровенно паршиво. Она коротко сглотнула и бросила ему сухое: — Месье Невиллет, вы здесь, какая неожиданность. Наконец он удостоил ее своим мерзко-аристократичным ледяным взглядом: острая линия челюсти блеснула под игрой желваков. Мужчина тихо выдохнул, словно она ему помешала, и нарочито медленно отложил бумаги на стол: — Мисс Навия. Вы, как я смею заметить, тоже здесь. — Невиллет слегка оттолкнулся от стола и сделал несколько небольших шагов к ней, казалось, перерезая и кислород, и свет одним своим приближением. Навия даже почти сделала шаг назад, как внезапно мозг прошиб болючий импульс: стой на месте! Не смей ему уступать! И она послушно замерла, напрягая ноги до зуда в коленках, а затем вызывающе вздернула подбородок, чтобы посмотреть ему в глаза: — Я ищу месье Готье. Не подскажите, где он может быть? — Мисс Навия, — она уловила, как его голос упал на пол тона, теперь звуча с чистой выдержкой стерильной надменности. И прикусила изнутри щеку, пытаясь удержать себя от необдуманных глупостей. Невиллет продолжал: — К сожалению, месье Готье подал в отставку. Дело будет в скорейшем времени передано его первому заместителю. «Ч-что…?» Навии на секунду показалось, что у нее случилась слуховая галлюцинация, потому что лицо юдекса, как обычно, не выражало ни единой эмоции, а Каспар не могла осознать, что он ей только что выдал. Ее глаза широко распахнулись, она впилась испытывающим взглядом в судью и сделала неосознанный шаг вперёд: — Что? Когда? Что произошло? Он впервые ответил с невозможной для своей фигуры небрежностью: — Использование служебной информации в личных целях. — Невиллет бросил на нее такой двусмысленный взгляд, что Навия почувствовала непреодолимое желание отвесить ему пощечину. «На что он намекает?!» — Что вы имеете в виду, месье? — почти выкрикнула она, ощутив, как сорвался голос. Невиллет выдержал небольшую паузу прежде, чем вернуть своему голосу холодную обертку: — Обычно я не даю каких-либо комментариев по поводу перестановок в палате Жардинаж, но для вас, мисс Каспар, я сделаю исключение: месье Готье давно славился тем, что гоняется за каждой юбкой. Личные слабости не должны ставить под угрозу такие серьёзные дела, как это. А для вас, мисс Каспар, — он едва приблизился, тенью нависнув над ней. — У меня есть совет: таким способом никогда ничего не решается. «Таким способом?! Да как ты смеешь?!» — взревело ее подсознание. Но Навия понимала, что если позволит гневу охватить ее, то красиво из этой ситуации уже не выйдет, поэтому она сделала один незаметный глубокий вдох, стойко выдерживая его взгляд, а затем, сверкнув ледяной усмешкой на винных губах, произнесла: — А вы, полагаю, так беситесь, потому что к вам с такими способами никто не придет? Невиллет на мгновение замер: его глаза слегка прищурились, а на губах мелькнула тень раздражения. И хотя он по-прежнему выглядел невозмутимо, Навия уловила, как в его взгляде заискрилось что-то опасное. — Я бы посоветовал быть осторожнее с такими умозаключениями, мисс Каспар, — его голос прозвучал вежливо, почти любезно, но лед, проскользнувший в его тоне, заставил Навию поежиться. Впрочем, лишь на секунду, перед тем как злость снова охватила ее. Она сделала шаг вперед, ядовито вглядываясь ему в лицо: — Я не из тех людей, которые боятся последствий, месье Невиллет. И если вам кажется, что вы можете манипулировать мной с помощью отвратительных намеков или каких-то жалких угроз, то вы глубоко заблуждаетесь. Уверена, что со временем это станет для вас очевидным, а сейчас, прошу меня извинить, — надменно выделила она последнее слово, — мне нужно готовиться к вашему спектаклю. И, развернувшись на каблуках, Навия уверенно зашагала прочь, оставляя за собой лишь режущее напряженный воздух эхо.

***

— Демуазель, с пробуждением, — мягко поприветствовал Мелус, раскладывая на столе свежий выпуск «Паровой птицы». Издалека было не разобрать, но кажется кричайший заголовок был посвящен «сенсационному» происшествию в театре «Эпиклез» и всем вытекающим из него последствиям. Ну да. Как же без этого. Навия резко одернула полы пиджака и перешагнула порог кухни. Где-то на затворках забилось: «Этот день наступил. Этот день наступил. Этот день наступил.» — Босс, доброе утро, прекрасно выглядите! — Сильвер слегка приподнялся, по-джентльменски склонив голову, а затем поспешил налить девушке кружку горячего, свежесваренного кофе. — Круассан с малиновым джемом? — услужливо предложил он, и Навия невзначай стиснула зубы — от волнения ее желудок ещё ночью свернуло в горький комок, поэтому думать о завтраке ей совершенно не хотелось, однако расстраивать подчинённого в планы тоже не входило, поэтому она смиренно кивнула и прошла к столу, заняв свое место. «Ты должна расслабиться и вести себя непринуждённо. Ответственно и непринуждённо.» — Отчеканил в голове строгий отцовский голос, и Каспар закусила губу, обхватывая струящуюся терпким кофейным ароматом кружку. — Спасибо, Сильвер, ты как всегда очень любезен, — выдохнула она и поправила изысканный локон, упавший на щеку. Казалось, это утро должно было быть абсолютно неотличимо от всех предыдущих — та же база Флев Сандра, те же приятные, тёплые светильники на стенах, тот же Мелус, потягивающий двойной эспрессо за свежей газетой, тот же Сильвер, заботливо выставляющий перед ней тарелку с завтраком. Но таким оно не было, начиная с легкой, пока едва-едва заметной дрожи в кончиках пальцев, заставляющей нежные подушечки холодеть, заканчивая суетливым взглядом, пытающимся захватить каждую деталь. В дверях мелькнули две тени. — Доброе утро, — легкая улыбка путешественницы даже слегка обескуражила Навию. Безусловно, та уже успела привыкнуть к чрезвычайной сдержанности напарницы и, казалось, полной непрошибаемости в любой ситуации, но не могла перестать задаваться вопросом: как ей, черт возьми, это удаётся? Тем временем Паймон сонно протащилась по воздуху и плюхнулась на стул, протянув лишь ленивое: «Утрееееечко». Люмин взяла поднос с печеньем и переставила его поближе к компаньону. Каспар вдруг подметила, что малышка была слишком уж молчалива — очевидно, невероятно голодная, чтобы сказать еще хоть слово. — Ну что, глава Спина-ди-Росула, вы готовы? — заговорщически улыбнулась путешественница, и блондинка сосредоточено кивнула, пытаясь скрыть свою нервозность: — Как никогда.

***

С ажиотажем в холле перед судебным заседанием по делу Лини и Линетт могла сравниться разве что их собственная премьера несколькими днями ранее, но сегодня здесь, казалось, было даже более шумно. Признаться честно, Навия на секунду невольно затормозила у входа, огорошенная этим столпотворением — слушание было назначено на девять утра, так неужели у этих людей нет никаких других дел, кроме как торчать здесь в ожидании очередного бесполезного спектакля?! Впрочем. А-ха. Глупый вопрос с совершенно очевидным ответом. «Еще бы!» — раздраженно хмыкнула Навия. — «Эти идиоты ни за что не пропустят такое зрелище». Каспар манерно вскинула руку, в желании продемонстрировать некое превосходство над этой толпой зевак и чуть сдвинула солнцезащитные очки к переносице, исподлобья смотря на небольшой коридор, ведущий в основной холл оперного театра. Там, впереди стояло два человека с золотыми значками: «Охрана. Жардинаж.», одетые в чёрную спецназовскую форму и, по всей видимости, донельзя вооружённые — обвес кобуры настойчиво указывал на ее правоту. Это даже смешно: что, уважаемый юдекс так боится за свою безопасность? Навия приподняла уголок губы и ускорила шаг, отбивая звонкий ритм каблуками о мрамор и заставляя близстоящий народ оборачиваться. Ее идеально ровная осанка, острый взгляд и подпрыгивающие в такт движению локоны, собранные в сдержанный хвост демонстрировали неизвестно откуда взявшуюся силу и железобетонную уверенность в себе. Она чувствовала, что идет за победой. Чувствовала, что идет брать реванш. Подойдя к охране, Каспар остановилась и бесстрашно врезалась четким, ровным взглядом в оперативника: — Я — глава организации Спина-ди-Росула, мисс Каспар, представляю сторону защиты по делу магистра Лини. — Ее голос прозвучал так холодно, что по телу невольно пробежали мурашки. Было ясно: эта мисс никаких возражений не допускала. Тем не менее, охранник вздернул брови, удивленно посмотрев на нее: необыкновенно стройная фигура, облаченная в черный брючный костюм с золотой нашивкой логотипа Спина-ди-Росула на вороте пиджака, вся гамма серьёзности в голубых глазах и вишнево-красные губы, застывшие в приветливой полуулыбке. Мужчина хмыкнул и распрямился, шагнув в сторону. Навия удовлетворенно кивнула и пошла вперед. Люмин и Паймон от нее не отставали и, кажется, им даже не потребовалось называть свое имя охране. Спустя несколько минут вся сторона защиты собралась у дверей главного зала — подальше от гогочущего народа и поближе к основному месту действия, встав вокруг Лини и Линетт полукругом, настойчиво отделяя их от злых взглядов толпы. — Не переживайте, мы хорошо подготовились! — Паймон постаралась ободряюще улыбнуться, заглядывая в поникшее лицо Лини, но в ее голоске лишь отчетливее проскользнула плохо скрываемая тревога. Лини робко кивнул. Он сегодня сам не свой — молчаливый и задумчивый — и это совсем не удивительно, когда твоя жизнь висит на волоске. Люмин мягко напомнила о поведенческой линии во время перекрёстного допроса, и в конце ободряюще похлопала Лини по плечу. И пусть иллюзионист и выдавил кривую улыбку в знак благодарности, от Навии не укрылось, как тряслись его руки, пока он прятал их в карманы брюк. Линетт не отходила от брата ни на шаг, но так и не проронила за это время ни слова. Наверняка, она волновалась не меньше других, но ее скрытность и замкнутость от всего внешнего мира не позволяла кому-либо об этом догадываться. Вскоре полотно монотонного гула разорвал звонкий голос Фурины. Навия аж вздрогнула от неожиданности и резко обернулась: Архонт принимала овации от восхищенных ее персоной людей, рукоплеща то в одну, то в другую сторону. Сразу за ней в холл вошёл Невиллет. Каспар вмиг почувствовала, как заледенел ее взгляд. Он шел вслед за Фуриной, словно серый кардинал, опустив глаза. Осознав, что она уже несколько секунд следит за его высокой фигурой над головами зевак, глядевших на судью, разинув рты, Навия нахмурилась и поспешила отвернуться, вернув все внимание команде. Но Лини, казалось, только увидев представителей власти Кур-де-Фонтейна еще больше побледнел. Каспар выдохнула, успокаивающе коснулась его плеча, и проследовала в зал. Она уловила, что сегодня им точно придётся нелегко. Спустя считанные минуты все заняли свои места: и сторона защиты, и сторона обвинения, и многочисленные зрители — большинство из которых были свидетелями страшного преступления. Зал снова был забит под завязку, и снова гудел, ожидая нового шоу. Не хватало только Его. Было бы здорово, если бы он вообще не пришел, но, к сожалению, он был нужен, чтобы ударить своей дурацкой тростью об пол и признать Лини невиновным. Навия с трудом сдержала себя, чтобы не закатить глаза — заместо этого она заняла место по правую руку от Линетт и разложила перед собой три черные папки с крошечным штампом золотой розы посередине — это неопровержимые доказательства невиновности их подсудимых. Вскоре грузная фигура судьи уже восседала на своем троне на верхнем ярусе. Навия старалась вообще на него не смотреть — было противно, что помимо того унизительного разговора трёхлетней давности в его кабинете, их теперь связывало еще несколько дерьмовых воспоминаний. Каспар легко поймала себя на мысли, что отчаянно хотела бы забыть, что Невиллет вообще существует, хотя бы до момента, пока слушание не будет объявлено начатым. Она мысленно сосчитала до десяти, чтобы не выйти из себя, и постаралась сконцентрироваться на первом пункте плана защиты — показать устройство фокуса и полную физическую невозможность Лини и Линетт оказаться рядом с резервуаром. «Ладно, Каспар. Вдох и выдох. Справимся.»

***

— Ну, дорогой народ Фонтейна, вы сами все видели! Замаскированное под зрелищное шоу жестокое убийство, принесшее в наш родной Кур-де-Фонтейн страх и отчаяние! — Фурина театрально приложила руку ко лбу. Она играла свою самую любимую роль. Все происходящее на сцене: смерти людей, ужас зрителей, свобода Лини и Линетт, все это для нее — лишь сценарий, декорации. Навия возвела глаза к потолку и, вглядываясь в каждый завиток изысканной лепнины, пыталась вернуть себе самообладание, а затем вновь мазнула абсолютно незаинтересованным взглядом по трону Архонта, и только сейчас уловила, что в тени прожектора, по левую руку от театралки, стояла она: еще одна бессердечная, холоднокровная тварь, не имеющая ничего общество с честью и человечностью. В тени стояла судебная дуэлянтка. Клоринда. Навия не видела ее около трех лет — быть может они и пересекались где-то издалека пару раз, но никогда еще не были на расстоянии нескольких метров. Каспар уже почти почувствовала волну беспорядочного гнева, бегущую по позвоночнику горячей волной, как решительный голос Люмин вернул ее в реальность: — Протестую. Давление на слушателей дела. — Напарница была коротка, но выразилась предельно ясно. Навия самодовольно кивнула. Лицо Люмин даже не дрогнуло, и, к удивлению Архонта, юдекс принял ее протест. «Как же все-таки хорошо, что мы выбрали Люмин ведущим адвокатом», — неожиданно пришло в голову Навии, и она невольно снова восхитилась стойкостью и выдержкой этой девушки. С такой-то безупречной рациональностью они отлично справятся! Фурина же бросила полный растерянности взгляд на юдекса, будто почувствовав, что в ее игру никто не верит без его поддержки. Но не встретив его ответного взгляда, за мгновение сменила тактику и продолжила более серьёзно: — Люди Фонтейна, уважаемый Верховный судья, после этих доказательств у вас не останется сомнений, что перед нами не просто искусный фокусник, а настоящий виртуоз жестоких убийств! Навия взглянула на Люмин, сжимая зубы до скрежета. Но путешественница на этот раз проглотила выходку Фурины — только лишь Паймон, словно отражение ее внутренних мыслей, презрительно сжала губы, сложив руки на груди. Лини был бледен, словно меловая стена: он прекрасно знал, какой исход ждет его и его сестру, если правосудие признает за ними вину по статье за убийство. Присутствие судебной дуэлянтки на слушании это только подтверждало. Его неморгающий, стеклянный взгляд был направлен прямиком на Оратрис — он будто заговаривал машину склонить чашу весов в свою пользу. Навия старалась держать себя в железных рамках, несмотря на все провокации обвинения, беря пример с Люмин — ни одной лишней эмоции, ни одного компрометирующего их слова. Она внимательно следила за всеми движениями Фурины, на ходу считывая ее попытки скрыть неуверенность в предъявленных уликах за манерным, певучим голоском и актерскими вдохами. К счастью, для защиты чего-то нового не прозвучало: Легко воспламеняемые веревки — подмена инвентаря. Нужные тросы были найдены в подсобном помещения театра: фотография-протокол ОМП-приложение. Установленный следствием специализированный отсек в резервуаре для поступления цианида — наглая подтасовка. Был необходим по изначальной задумке для подачи блесток и конфетти, найденных на том же складе, что и тросы: фотография-протокол ОМП-приложение. На оба предмета у Лини имеются копии накладных, по которым была закуплены целая партия веревки: её требовалось много, для разных фокусов и организации движения под сценой и над ней. Конфетти же и вовсе использовались повсеместно: каждый трюк сопровождался блеском для пущей эффектности. Каждая накладная была подписана Коуэллом, реже — лично месье Лини. Заведомо настроенный рандомайзер на конкретную жертву — также ответственность господина Коуэлла, как начальника проверки и заготовки оборудования. Должностная инструкция мистера Коуэлла-протокол допроса труппы. На каждое слово Архонта Люмин бойко отвечала своим, а Навия — передавала секретарю судебного заседания папки с фотографиями и проколами. Они работали, как идеально слаженный организм, обрывая на корню все возможности выставить Лини и Линетт в неблагоприятном свете. Благо, Готье успел помочь, чем мог, пока чертов юдекс не влез своими цепкими лапами не в свое дело. Навия тут же презрительно сморщилась, вспомнив его грязный намек вчерашним утром. «И хватило же ему мозгов заподозрить меня в этом! Совсем идиот!» Навия чертыхнулась про себя. Да и ведь наверняка этот следователь бы еще пригодился… «Ладно. Вдох-выдох. В очередной раз.» Как и предполагалось, все обвинения леди Фурины строились лишь на том, что раз убийство произошло на представлении, организованным Лини — значит, он и подстроил его. Навия лишь тихо радовалась, что Фурина настолько плохо подготовилась, насколько их сторона и надеялась. Ее аргументы один за другим бились о высокую непробиваемую скалу в виде их структурированной защиты, отчего вся команда будто бы воспряла духом: даже Лини и Линетт пару раз переглянулись, когда Фурина вновь засмеялась, пропуская острый вопрос Люмин. Победа казалась такой близкой, что сердце быстрее забилось в груди. Навия расправила плечи и даже слегка размяла шею, чувствуя превосходство их стороны. — Таким образом, механизм фокуса, что подтверждено протоколом осмотра места происшествия и показаниями сотрудников оперного театра Эпиклез, которые занимались установкой оборудования, доказывает, что месье Лини, как и его сестра, не могли присутствовать в той части сцены, где произошло преступление. — Навия поднялась на ноги и передала секретарю суда последнюю папку с подробным описанием организации всего фокуса, пока Люмин продолжала: — Напомним, что проверкой всего реквизита и организацией перемещения погибшей за кулисами занимался никто иной, как месье Коуэлл, сам в последствии трагически погибший. Однако, по расчетам месье Лини, он не должен был находиться в ящике. — Да-а-а? — Фурина не то, чтобы протянула, она почти пропела этот вопрос. И пока ее губы растягивались в ехидной улыбке, Навия осознала, что терпеть не может ее визгливый голос. Фурина сделала ответный выстрел: — И каким же тогда образом, многоуважаемая сторона защиты, произошло падение резервуара, если это лишь случайность? — Позволю себе напомнить, что вы уже задавали этот вопрос, Леди Фурина, — парировала Люмин. — У стороны защиты есть все основания полагать, что Коуэлл был замешан в организации преступления, более того, что он действовал не один — и его смерть, ничто иное, как попытка избавиться от свидетелей. Удачная попытка. Мы имеем дело с преступлением, куда более масштабным, поэтому требование со стороны защиты — немедленно освободить наших подсудимых и начать более широкое расследование. В зале в который раз за сегодняшнее утро ахнули. Со всей сторон послышался взволнованный шепот. — Нет-нет-нет! Нет! Постойте! — Фурина нервно замахала руками, придвигаясь ближе к краю своего места. — Мисс Люмин, я правильно понимаю, что вся логика вашей защиты основана на доверии вашим подзащитным? «А-ха, посмотрите на ее жалкие попытки не остаться ни с чем». Навия не смогла сдержать улыбки уголками рта — абсолютно очевидная, очередная бесполезная уловка, которая просто тратит их время. И на которую Люмин уж точно не поведется. — Я верю своим подзащитным. А это разве что-то незаконное у вас в Фонтейне? — Хм. Нет. — Она выдержала интригующую паузу, а затем повернулась к судье. — Я бы хотела вновь обратиться к обвиняемому, месье Невиллет, с Вашего позволения! Невиллет молча сделал широкий, размашистый жест рукой в качестве позволения и перевел ничего не выражающий взгляд на сторону защиты. Лини, нервно кашлянув, поднялся и побрел к пьедесталу, где он уже стоял получасами ранее. — Господин Лини, скажите, вы были откровенны со всеми своими адвокатами? По его лицу пробежала короткая, испуганная тень. Навия нахмурилась и вгляделась в магистра — тошнотворное предчувствие поползло между ребер. — Да, мисс. Фурина все не унималась и от того, как она «тянула резину», Навию начало передёргивать. — И что же, с мисс Люмин вы также были целиком и полностью откровенны? — Фурина почти мурлыкала. Она, точно кошка, играющая с добычей, явно растягивала время, будто мятную жевачку. Но только вот Навия совсем не понимала — зачем? Лини сглотнул, Каспар неосознанно повторила за ним. — Да. — И то, что вы и ваша сестра принадлежите к группировке Фатуи, об этом, полагаю, мисс тоже осведомлена? «Черт возьми!» Навия резко повернула голову на Люмин. Та была шокирована: янтарные радужки глаз расширились вокруг узких зрачков и устремились на того, кого она уже больше часа отстаивала со всей уверенностью. Малышка Паймон затряслась то ли от возмущения, то ли от удивления, вытаравшись на свою напарницу, но Люмин куда лучше умела держать лицо и поэтому ее эмоции можно было увидеть лишь по пылающему огню в глазах. «Вашу ж мать!» — В Фонтейне организация Фатуи не имеет дурной славы. — Навия подхватила так быстро, что сама не заметила, как ее губы и язык произнесли эти слова. — Она легальна и, более того, немало занимается благотворительностью. Так в чём же вина месье Лини в таком случае? Послышался резкий стук металлической трости, после чего откуда-то сверху погремел бас судьи: — Мисс Каспар, прошу вас дождаться моего позволения говорить. — Невиллет на ней не задержался: перевёл взгляд на Лини. — Господин Лини, отвечайте на заданный вам вопрос. — Нет. — Прохрипел Лини, устремив взгляд куда-то в пол, видимо почти физически чувствуя весь гнев Люмин и Паймон на своих плечах. — Об этом я не сказал. — Протестую! — Навия резко стукнула ладонью по столу. — Не относится к делу! Невиллет смерил ее таким тяжелым взглядом, что Каспар невольно зависла. Он смотрел на нее, кажется, целую вечность, но все же кивнул: — Протест принят. — У меня больше нет вопросов, высокоуважаемый юдекс, — пропела Фурина. — В таком случае, сторона защиты, вам слово, — процедил он. И пусть пауза возникла всего на пару секунд, для Навии все стало казаться, как в замедленной съёмке: Люмин продолжала прожигать взглядом несчастного Лини, пока тот все же нашёл в себе смелость поднять на нее глаза и молча признать свою вину. Паймон застыла в нерешительности и лишь растерянно бегала взглядом от путешественницы к Навии, моля обеих одними глазами: «Нам нужно что-то сказать!» Лицо Линетт не изменилось: оно в целом всегда оставалось одинаковым. И когда она исполняла опасный фокус на сцене перед сотнями человек, и когда на сцену выплыл ярко-розовый труп, и когда оторванная конечность бедного Коуэлла со шлепком приземлилась на сцену, и когда их с братом жизни оказались висящими на одном волоске. Фурина же излучала полное удовлетворение: она, развалившись в своем глубоком кресле из-под полуприкрытых век разглядывала маникюр. Архонт уже вкусила победу: раскрытие тайны Лини призвано было разбить уверенность Люмин. Сыграть на ее принципиальности: путешественница не станет защищать того, кто ее обманул. Тем более того, кто принадлежит воинственной организации. Оказывается, не только у Навии хватило смекалки навести все справки перед знакомством с ней. Нет. Нельзя просто так сдаваться! — Ваша честь, — ой как ей захотелось сплюнуть в этот момент, аж скулы свело: Навия почувствовала, будто язык окунули прямиком в дерьмо от этого «че-е-есть», — сторона защиты требует снять все обвинения с мистера Лини. Ни для нас, ни для этого дела не имеет значения его причастность к Фатуи или к любой другой организации, не являющейся преступной. Люмин медленно кивнула в подтверждение ее словам: можно было только догадываться, как ей тяжело дался этот кивок. — Сторона обвинения? — Невиллет снова перевел взгляд на Фурину. Та самодовольно пожала плечами, наигранно хмыкнув: — Хочу лишь напомнить, что раз Лини обманывает собственного адвоката, да ещё и принимает помощь от организации с действительно плохой репутацией, — взгляд ее насмешливо переместился на Каспар, — то от такого человека можно ожидать чего угодно, не так ли? Навия чуть не взорвалась от этого выпада: — А я хочу напомнить, что Спина-ди-Росула никогда не признавалась замешанной в каких-либо преступных деяниях! — Навия даже привстала, с вызовом посмотрев на нахалку. — Мисс Каспар! — судья вновь стукнул тростью об пол, да с такой силой, что звук напомнил собой раскат грома. Зрители все мгновенно затихли. — В зале суда открывать рот разрешается только с моего позволения. Это последнее предупреждение. «Да он совсем …!» — на губах уже почти сформировалась неосознанная брань, но Навия вдруг прикусила язык и с трудом проглотила ядовитую порцию собственной желчи: скандал им на пользу не пойдёт. Не сейчас. — У меня все, многоуважаемый судья, — брякнула Фурина, вновь развалившись на кресле. Каспар почувствовала непреодолимое желание ее в этом кресле и придушить. — Сторона защиты, теперь вам слово. Навия глубоко вдохнула, уравновешивая дыхание, и поднялась на ноги, собираясь произнести финальную речь. По плану эта часть была также закреплена за Люмин, но Каспар встала и прокашлялась до того, как путешественница успела что-то сказать: — Сторона защиты требует снять обвинения с месье Лини и мисс Линетт ввиду невозможности их причастности к делу. — Медленно повторила Навия, будто вбивая эти слова в подкорку сознания всех присутствующих. Далее она отчеканила без каких-либо остановок: — Мы рассматриваем здесь конкретное происшествие и должны объективно рассуждать о виновности и невиновности. Мы также должны объективно рассматривать и оценивать все предоставленные суду улики и потенциальные мотивы совершения преступления. Сторона защиты представила немало оснований того, что месье Лини и мисс Линетт, во-первых, физически не имели возможности организовать данное преступление, во-вторых, не имели на это никаких разумных мотивов. Наконец, Каспар посмотрела на Люмин. Та одобрительно кивнула. Паймон тоже успокоилась и с благодарностью улыбнулась Навии. На этом речь можно было бы и закончить, но блондинка чувствовала потребность говорить, пока никто не затыкает ей рот: — Помимо всего прочего, у стороны защиты есть все основания полагать, что в данном деле определённо замешано третье лицо, а возможно и группа лиц! Мы требуем продолжения расследования! — Мисс Навия! — в который раз за вечер прозвучал ледяной, обжигающий тон. — Высказывать предположения — не ваша задача. Она даже не повернулась в его сторону: — Более того, с учётом всей жестокости преступления, мы уверены, что убийства будут продолжаться! Очередной раскат грома. Очередной удар гребаной трости. В зале мгновенно поднялся шум. Жандармы у всех входов подняли глаза на судью — ожидали приказа. Невиллет прогремел: — Мисс Каспар! Призываю вас соблюдать порядок судебного заседания, иначе будут приняты меры! «Ой, да брось, какие ты можешь принять меры? Постучать палкой об пол?» Навия слегка усмехнулась, не замечая вопросительного взгляда Люмин: — Да! Поэтому, будьте внимательны, сограждане — вы можете стать следующими. Ваша безопасность только в ваших руках! Автор убийств «Семи» вернулся и готов показать свое превосходство! — Навия! — тихо зашипела Люмин, почти протягивая руку, чтобы одернуть ее, но вдруг была прервана резким: — Я, юдекс Невиллет, объявляю пятнадцатиминутный перерыв! Просьба всем встать и покинуть зал. Решение будет оглашено после перерыва! Просьба не опаздывать.

***

— Навия! Ты вообще в своем уме?! Что ты наделала! Теперь Невиллет точно подумает, что мы все, включая Лини и Линетт, причастны! — Паймон почти визжала от страха, гневно ругаясь на девушку. Каспар привалилась спиной к прохладной кладке стены и уперлась в нее каблуком, сложив руки на груди: — Вы тоже хороши! От слова «Фатуи» встать в ступор! Все наши старания могли пойти к чертовой матери! Люмин поражено распахнула глаза: — А как бы ты отреагировала, если бы узнала, что защищаешь одного из злейших врагов?! — Да уж! Наверняка, неспроста они все скрыли от нас! Как мы теперь будем им верить?! — не унималась Паймон, крича на весь коридор. — Все, прекрати! — резко оборвала Каспар и выпрямилась. Ее голос прозвучал тихо, но требовательно. Она даже удивилась, как так быстро смогла взять эмоции под контроль. — С Лини и его ложью разберёмся потом. Действительно, правильно, что они все скрыли, ожидая подобной реакции от вас… видели бы вы свои лица, когда Фурина произнесла слово «Фатуи». Но я вот вам что скажу: не знаю, как там в других регионах, но в Фонтейне «Дом Очага» — это благотворительная организация под покровительством «Отца». Они заботятся о сиротах и помогают тем, кто оказался в трудной жизненной ситуации. Никакого криминала. Никаких стычек. Они такая же легальная организация, как и Спина-ди-Росула. Фурина просто узнала о вашем личном конфликте и использовала это в своих целях. Нам нельзя на такое вестись. Это откровенная провокация. Люмин тяжело, устало выдохнула. Пробежалась взглядом по служебному коридору, куда они вышли подальше от любопытных глаз и, подумав пару минут, наконец ответила: — Ты права. Не стоило так эмоционировать. Извини. Паймон тоже опустила виноватый взгляд в пол и пробормотала извинения. Навия кивнула в знак согласия и примирения: — И вы меня извините. Правда на нашей стороне, напарницы, а аргументы о связи с прошлой цепочкой убийств только сыграют нам на руку. Поверьте. — Если бы мы только были в них уверены… — прошептала Люмин. — Не знаю, почему, но я — уверена. — Навия ответила еле слышно, одними губами. — Что ж, давайте дождемся решения суда. Будем надеяться, что все изложенные доказательства окажут больший вес, нежели наша эмоциональность. Навия кивнула и обворожительно улыбнулась — она не обратила внимания на упрек Люмин, потому что снова почувствовала — победа на их стороне.

***

Главный зал оперного театра «Эпиклез» снова наполнился липким напряжением, от которого Навию предсказуемо заворотило. Она зашла сюда после пятнадцатиминутного перерыва с ясным чувством собственной правоты, но теперь, вместе с головной болью, ощутила ещё и трель смятения — в конце концов, на заседании по делу отца Навия точно также, всеми фибрами души верила в его абсолютную непричастность и оправдательный приговор, однако у правосудия оказались совершенно иные взгляды, и, несмотря на очевидную, как ей казалось, абсурдность ситуации, исход дела пошёл вразрез её ожиданиям и надеждам. Каспар удобнее устроилась на стуле, сглатывая сухость во рту — стенки горла обжигающе сжались, и ей пришлось поморщиться, чтобы не зайтись в кашле. Едва ли Навии хотелось сейчас привлекать к себе внимание — все нужные суду факты были озвучены, улики — переданы, даже эмоции оказались выплеснуты, поэтому блондинка помассировала виски кончиками пальцев и глубоко вдохнула. Вдох получился рваными и неровным: ползучее по позвоночнику волнение никак не давало ей успокоиться. Хоть она и старалась держать лицо независимого президента широко известной организации, который не выдает и капли эмоций, губы то и дело покрывались вспышками боли от нервных покусываний, а ногти впивались в ладони. Кроме того, ее тело вымоталось, а маска уверенности адвоката уже с трудом держалась на её лице. Глаза бегали по залу хаотично, не останавливаясь на деталях: яркая до пульсации точек под веками, хрустальная люстра, переливающаяся неуместной роскошью в свете прожектора; Леди Фурина, незаинтересованно развалившаяся на своем троне, будто уже ознакомилась с вердиктом юдекса; судебная дуэлянтка, так и не показавшая лица из тени, и Он. Стоящий почти по офицерской выправке, так идеально, что Навия поспешила отвести взгляд. «Подумать только, даже просто замерев в одном положении он не способен выглядеть человечно.» Спустя секунду Навию неожиданно настигла навязчивая мысль: ей до ужаса захотелось вернуться домой или хотя бы встать с этого кресла и, не дожидаясь приговора суда, сбросить обременительный статус адвоката. Никуда не исчезнувшая вероятность победы стороны обвинения толкала тошноту по горлу, и девушка вновь побледнела. Впрочем, притихшей толпе, замершему в ожидании Лини (судя по его судорожно дрожащим губам, молящегося всем архонтам в этот момент) и непреклонной в своей сдержанности Линетт, старательно скрываемые метания адвоката были безразличны, и, скорее всего, даже незаметны. Этот факт успокаивал. А ещё больше радовало то, что с минуты на минуту это всё закончится. Никакое представление не длится вечно. К счастью. Наконец, новым раскатом грома взлетел в воздух удар металлической трости, означающий лишь одно — Невиллет готов огласить приговор. Навия невольно скосилась на Люмин и Паймон, застывших, как и весь остальной народ, и будто бы даже воздух в зале, в ожидании решения юдекса. Пропустив глоток накаленного воздуха, она перевела взгляд на сцену. Невиллет сделал короткий шаг вперед, поднявшись на небольшое возвышение — к диспенсеру приговоров, и, обведя зал твердым взглядом, произнес: — После тщательного рассмотрения всех представленных суду улик и объективных аргументов, — на одно незаметное мгновение аметистовый лед его глаз скользнул по Навии, но Каспар этого не заметила — всем ее вниманием завладела гудящая машина на возвышении, чаша весов которой подозрительно пульсировала, перекачиваясь то в пользу обвинения, то в пользу защиты. Навия ощутила, как холодок спустился по спине, осев где-то на пояснице. Тревожное предчувствие, смешанное с воспоминаниями, общей измотанностью и нежеланием слышать окончательный приговор буквально пригвоздили ее месту — она едва заметно вжалась в спинку стула и скрестила руки на груди, нечитаемо уставившись на пульсацию индемнитиума в центровине Оратрис. Черт возьми, какое странное чувство расползалось в ее груди — Навия была полностью уверена, что Лини и Линетт не причастны к убийству на шоу, более того, она могла поклясться собственной жизнью, что в этом виновен тот же ублюдок, что подставил ее отца, но гудящий шум машины, тишина в зале и монотонный, мертвый голос судьи на фоне не позволяли ослабить хватку, потерять бдительность и облегченно выдохнуть. И чем больше Невиллет пропускал секунд молчания, тем сильнее Каспар охватывало мерзкое нетерпение. «Ну почему так долго?!» Навия бросила нервный взгляд на Люмин, но путешественница выглядела привычно невозмутимой. Невиллет наконец продолжил: Каспар невольно вздрогнула от неожиданности и стремительно повернулась к судье. — После детального анализа предоставленных сторонами аргументов и фактов, а также выводов, сделанных во время судебного прения, я, юдекс Невиллет, готов вынести окончательный вердикт по делу подсудимых иллюзионистов Лини и Линетт, подозреваемых в совершении особо тяжкого уголовного преступления по ч.6. ст.272 УК КДФ «Убийство двух и более лиц». Навия ощутила, что пропустила несколько вдохов и теперь начала задыхаться — от волнения лоб ее покрылся испариной, а перед глазами разбежались черные искры. Невиллет положил свободную от трости руку на диспенсер приговоров — Навия придвинулась ближе к столу, стараясь не упустить из виду ни одну деталь. Ее золотистые волосы слегка подлетели, когда мимо начала проплывать аккумулированная энергия «правосудия». Эти голубые переливы искрились и стягивались к центральному столбу Оратрис, выравнивания чаши справедливости между собой. Навия уловила, как в зале стало на несколько градусов холоднее — словно реки морского сияния забирали тепло жизни людей. Дерево их стола покрылось тонкой, едва ощутимой мерцающей плёночкой — замершие частички влаги закристаллизовались, сияя в свете прожекторов. И в любом другом случае ей бы показалось это красивым, но не сейчас, когда Оратрис загудела с тройной силой и, отправив мощный поток колыхающейся голубой материи прямиком к судье, выдала тому пергамент с принятым вердиктом. Время остановилось ровно в тот момент, когда юдекс внимательно пробежал взглядом по строчкам, а затем поднял голову и прогремел: — В соответствии с решением Оратрис Меканик д’Анализ Кардиналь Лини и Линетт признаются… невиновными в преступлении, произошедшем шестого сентября во время шоу «Зрелищные фантасмагории». Зал отреагировал молниеносно, взорвавшись беспокойным гулом: кто-то переглядывался с недоверием, кто-то с облегчением вздыхал, а кто-то уставился на судью в ужасе, потому что нераскрытое, жуткое преступление едва ли можно назвать поводом для успокоения взволнованных масс. Только вот Навия всего этого не слышала: всеми силами пытаясь сдержать на месте и твёрдую маску, и усталость, и страх, она даже не заметила, как сознание затянула звенящая пустота, а голос юдекса звучал, словно со дна океана, укрытый толщей воды. Слова до раздражения медленно добирались до разума. Навия оторвала потерянный взгляд от мерцающего стола, невольно повернулась к вскочившему на ноги Лини: румянец на его щеках казался лихорадочным, а широкая улыбка едва ли здоровой. Но он был так непомерно счастлив, что порывисто стиснул Линетт в крепких объятиях. Люмин и Паймон обменялись забавным, деловитым рукопожатием, и малышка что-то затрепетала про прекрасно проделанную работу. Стойте. Что? У них… Получилось? Они выиграли? Они справились? Навия моргнула. Затем еще раз, пытаясь переварить эту мысль и, словно ее подтолкнули изнутри, подняла полный растерянности взгляд на Фурину. Ту словно окатили ведром ледяной воды — даже привычные завитки волос странно побледнели. Архонт сжала губы и, удостоив Каспар лишь мимолётным взглядом, поспешила скрыться от общественности вместе со своей дуэлянткой. — Навия! Навия! Навия! — кто-то настойчиво дёргал ее за рукав пиджака, и девушка слегка ошарашено повернулась, почти нос к носу столкнувшись с Паймон. Малышка тут же отпрянула, зазвенев тонким голосом: — Навия, мы справились, справились! Мы выиграли! За ней показалась Люмин, учтиво протягивающая руку, чтобы помочь блондинке подняться: — Навия, прекрасная работа. Мы справились. — Мисс Каспар! — певуче растянул Лини, подлетев к девушке в порывистом, нервном объятии. Навия даже слегка растерялась от такого напора — ее руки остались безвольно висеть вдоль тела. — Огромное-огромное тебе спасибо! Спасибо вам всем! — Ух… Ага. Да. Поздравляю! — едва выдавила она, вновь сползая на стул, чтобы перевести дыхание. — Справились…! Не успев она переварить эту потрясающую для всей команды новость, к которой, как ей казалось ещё сегодня утром, она была абсолютно готова, как разнородный гул в зале был расколот басом судьи: — Всех слушателей дела прошу немедленно покинуть зал заседания. Каких-либо комментариев по делу не будет. Навия, подняв глаза, успела увидеть, как, развернувшись, юдекс спешно проследовал «за кулисы». У сцены уже толпились досель тихо сидящие в зале журналисты. Они были взволнованы, разочарованы — они пришли сюда, чтобы получить ответы, но, как и всегда, двери, за которыми пряталась правда, закрылись прямо перед их любопытными носами. Некоторые из них покорно развернулись и обреченно побрели к выходу. Проследив за ними глазами, всё ещё не до конца осознавая победный исход, Каспар с удивлением обнаружила, что люди в зале и не думали уходить: на лицах читалась целая гамма различных эмоций — от животного страха до удивления; от подозрительных взглядов на своих соседей до неприкрытого недовольства. Ещё бы! Ведь эта история закончилась для Лини и Линнет, но для всех остальных — это только начало.