Cognitive Dissonance

Сказать, что Рик Санчез был нарушителем спокойствия, было бы грубым преуменьшением. Галактический террорист, сомнительный торговец оружием и массовый убийца солнечных систем подходят ему гораздо лучше. И все же наиболее точное описание Рика Санчеза достаточно красноречиво дала его собственная внучка: — Боже, дедушка. Какой же ты долбоеб! Безусловно, он таким и был. Рик, мать его, Санчез являлся самым умным человеком во вселенной. Он мог путешествовать по всему космосу — даже разных измерений. Он видел вещи за пределами человеческого понимания, и, неудивительно, что половину из них он отымел — или же был отымет ими. Трехгрудые инопланетяне, кучи слизи, да даже целые чертовы планеты! Если они были готовы играть по его правилам, Рик Санчез был на них. В буквальном смысле. Поэтому тот факт, что два лучших “хвоста”, которые он когда-либо брал с собой в путешествия, представляли собой человеческий род, крайне поражал. Рик застонал. Он с восторженным вниманием наблюдал, как его член исчезает внутри маленькой пещерки раскрытого рта. Прикусив нижнюю губу, Рик вцепился тонкими, длинными пальцами в золотистые локоны; стоило потянуть за них, как они прямо на его глазах превратились в каштановые кудри. Он наслаждался влажным теплом лишь мгновение: всего дважды толкнулся бедрами, прежде чем отстраниться и прошептать. — Давай, детка. Шелест одеяла под подростковыми конечностями сливался с пронзительным скрипом пружин, когда сочные формы сгибались и поворачивались — это продолжалось до тех пор, пока оба, в конце концов, не завалились на спину: груди резво трепетали при каждом глубоком вдохе. Диана была прекрасна. Морти — восхитителен. Рик — благовременно теряющим рассудок. С кряхтением старый гений поднялся на колени, схватил подушку и подложил ее под Морти. Рик сделал так с Дианой, чтобы увеличить шансы забеременеть. Рик сделал так с Морти, чтобы иметь лучший доступ к простате мальчика. Стоило Рику раздвинуть чужие бледные бедра и наклониться, чтобы провести языком по покрытой курчавыми волосами коже, как ему в голову стрельнула мысль: «Черт возьми, да он такой же вкусный, как и она». — А-а-ах! Р-рик, пожалуйста! Заикающиеся крики сменялись отчаянными стонами. — Рик, хватит уже дразниться! Просто возьми меня! Прикрыв глаза, Рик поднял одну руку, чтобы закрыть рот Морти. Он еще не был готов сдаться. Он должен был сделать это медленно. Морти был еще ребенком. Диана — истинной леди. Блядь. Зарывшись лицом между по-детски пухлыми ляжками, Рик резво завертел языком, оставляя широкие мокрые мазки. Но приглушенный визг заставил его открыть глаза и уступить: отнять руку от измученных поцелуями губ. Его мозолистые пальцы провели обжигающую дорожку по шее подростка, остановились на соске, чтобы приласкать и ущипнуть розовую плоть. Гибкое тело под ним могло лишь подрагивать. Морти привык получать боль от него. Для него. Диана справлялась с этим так же хорошо. Но это вовсе не означало, что она перестанет пытаться. Каким образом Морти мог быть так похож на женщину, которую он никогда в жизни своей не встречал? — Р-рик, Рик! Мне нужно... Дедушка, пожалуйста! Так похожи, однако он совершенно не она. Зарычав, Рик оторвался от Морти. Когда он прижался к внутренней стороне бедра подростка, то поймал взгляд изумрудных глаз своими ледяными голубыми. — Что тебе нужно, малыш? — Чтобы ты... чтобы ты любил меня. — Чтобы ты... чтобы ты был во мне. Из-за когнитивного диссонанса в голове, Рик не мог понять, кто что сказал. Для него эти фразы были равнозначны. Любить, брать, метить. Удерживать. Он удержит Морти. Так, как он никогда не смог бы удержать Диану. Он был слишком беспорядочным, чтобы удержать ее. Рядом с собой. Рик обхватил хрупкий торс: проводя носом по животу Морти, достигая его грудины и отклоняясь от прямой дорожки лишь для того, чтобы пососать и прикусить затвердевший сосок, балованный всего несколько секунд назад. Продолжая двигаться все выше, Рик прильнул к уху Морти и ладонью провел по его ключице. Резкие нотки лаванды и апельсина обрушились на Рика как из ведра, и он на мгновение задумался, а не привиделось ли ему это?.. Боже. Морти пах, как она, и даже звучал, как она. Он был идеален для Рика. Как и она. На этот раз он не будет глуп и опрометчив, чтобы позволить совершенству уйти. С той же репрессирующей силой, с которой он удерживал разум и душу мальчика, он перевернул тело под собой на живот. Проведя одной рукой вниз по маленьким позвонкам, он вынудил юношу приподняться, чтобы в последний раз попробовать на вкус его дырочку. Полностью отстраниться от него, чтобы взять смазку, было пыткой для Рика, но тот компенсировал её, улучив момент, чтобы оценить задний вид и нетерпение Морти, стоящего на коленях прямо под ним. Руки Рика легли на его плечи, а затем скользнули на спину. — Ты безупречен, Морти. Я очень горжусь тобой… К-кто такой хороший младшенький внук своего деды? Пыхтя, Морти наклонился вперед и облокотился плечами на изголовье кровати, обманчиво целомудренно скрестил руки над головой. Новая поза призывно выставила его расставленные ягодицы, демонстрируя свою сущность единственному подлецу, которому посчастливилось претендовать на него. — Весь твой, Рик. Что нехарактерно для такого опытного гения так это то, что тот ненавидел, как всего каких-то три коротких слова могли вогнать его в ступор. Морти, по крайней мере, был достаточно милосерден, чтобы не использовать другие три коротких слова. Диана вырезала ему сердце ими десятилетия назад. Откупорив смазку, Рик нанес щедрое количество себе на руки и вошел двумя пальцами в тугое и разгоряченное отверстие Морти. Они проделывали это уже достаточное количество раз, чтобы плоть юноши легко поддалась; однако, внезапное болезненное шипение заставило Рика приостановиться. Какое-то время он молча наслаждался ощущением окутывающего тепла Морти, целовал и покусывал бледную спину, пока мышцы подростка все плотнее обхватывали его, словно хватаясь за спасательный круг. Через мгновение Морти закачался: он пытался трахать себя сам, используя кисть Рика; жалобные крики срывались с его губ; исподтишка он бросал отчаянные, похотливые взгляды через плечо. Рик, блядь, аж содрогнулся. Несмотря на то, что Морти был буквально обведен вокруг пальца, старик знал, что охотно надорвал бы себе спину, подчиняясь того воле. Лишь бы Морти никогда не переставал так смотреть на него. С тем самым нежным, понимающим взглядом, который Диана посылала ему даже в самые тяжелые моменты. Взгляд, который говорил, что он чего-то стоит. Заранее обреченный, Рик вытащил пальцы из Морти и нанес остатки смазки на свой член. Приблизившись к анусу подростка, Рик совершил решительный рывок и блаженно выругался, погружаясь в тело под собой. Морти был невообразимо узким. Невообразимо крохотным. Невообразимо хрупкой. Все внутри Рика призывало к самоуничтожению. К калечению и нанесению увечий. К тому, чтобы разорвать подростка на части и сделать его достаточно слабым, чтобы тот никогда не сбежал. Чтобы никогда не покинул его. В груди Рика все затихло, стоило Морти начать покачиваться, хныча и пытаясь глубже вогнать в себя старшего. Стиснув зубы, Рик медленно и ритмично задвигался. Одна рука крепко вцепилась в чужой бок — чтобы наверняка оставить отпечатки пальцев, — а другая прошлась вверх по спине, чтобы запутаться в намокших от пота кудрях. Используя свой ствол, гений с новым толчком насаживал Морти обратно назад; вялые удары раскочегаривали томительное пламя в его животе. На мгновение Рик оказался во власти воспоминаний: шаблонное, белое, свадебное платье в развратно выглядящей куче помятой одежды на полу, он сам, заикающийся и нервничающий. Это был первый раз, когда он был с кем-то, с кем секс значил для него нечто большее, чем просто быстрый перепихон. Он любил ее. Это было обещание. Это было навсегда... — Р-рик! Рик, пожалуйста... Быстрее... Я выдержу! Гения вернули в настоящий момент — он замычал. Покрасневшая кожа, удушающая страсть, стоны слишком зрелые для мальчика, извивающегося под его началом. Диана убила бы его, если бы увидела, что он вытворяет. Рик не мог заставить себя волноваться об этом... или, может быть, наоборот: он волновался слишком сильно?.. Не думай об этом, пронеслось в голове, когда он обхватил руками худую грудь, поднял подростка над койкой и усадил сверху к себе на колени. Морти вскрикнул, когда головка члена Рика коснулась его простаты, а маленькие ручки вытянулись, чтобы вцепиться в жесткие кислотно-голубые волосы. Робкие поцелуи оставляли свой едва ощутимый след на щеке старшего; каштановые кудряшки защекотали кожу, как только Морти положил голову на его плечо. — Не... не останавливайся, дедушка. Не оставляй меня... п-пожалуйста. Я буду хорошим! Не оставлять? Не оставлять? Как будто он посмел бы. Как будто он мог бы. Еще одно воспоминание. Крошечная планета. О, Боже... Рик не хотел уезжать, никогда не планировал отсутствовать так долго. Рик всегда знал, что вернется за Морти. Всегда и лишь за Морти. Он выругался и вновь потянул мальчика на матрас, взметнув его бедра вверх; Рик вцепился в него, как одержимый. Обезумевший. Отчаявшийся. Одинокий. Морти кончил первым. Нетронутое и неукротимое, его худенькое тело конвульсивно сжималось вокруг члена Рика; разрозненные мысли наконец постепенно сменялись единым фокусом, пока старший продолжал совокупляться со скулящим и чрезмерно чувствительным кусочком хаоса во вселенной — со своим внуком. От Рика исходила стисняющая зубы и обжигающая своей интенсивностью дрожь: каждый толчок наполнял Морти доказательствами всего, в чем старший не мог заставить себя признаться. Он не мог признаться в этом и ей. Неважно... Слова хороши лишь настолько, насколько добросовестны действия, стоящие за ними. И когда они упали рядом в бездыханном сплетении тел, Рик понял, что сделает все, что потребуется, чтобы удержать Морти здесь. В вечности.