REmind Me

Представьте, что каждая клетка в нашем организме – это маленький солдат. Все-таки, с генетикой ей повезло. Не хотелось бы иметь синдром Хатчинсона-Гилфорда или фибродисплазию. Хотя склонность к расстройствам сна она успела словить. И все же, это давало ей некоторые преимущества перед одногруппниками. По крайней мере, так думала Перидот, вприпрыжку вышагивая по ступенькам. Сегодняшние пары прошли как нельзя лучше: она прекрасно написала тест, к которому готовилась половину прошлой ночи, и успела проявить себя с лучшей стороны перед преподавателем по нейроанатомии. Да и с Гранат они так приятно поболтали на ланче. На губах поблескивала радостная улыбка. Такими темпами у нее действительно получится зарекомендовать себя перед представителями швейцарской клиники и переехать. Еще чуть-чуть и она сможет полноценно помогать людям. И если этот солдат сильно ранен или заражен вирусом, он не будет тащить весь организм на дно. Вместо этого, он совершит харакири – то есть, запрограммированное самоубийство. Это явление называется апоптозом. Девушка поправляет сползающую лямку рюкзака, закидывая ее на плечо и делает музыку в наушниках погромче. Приятный расслабляющий джаз проникал в слуховые нервы ушей и перекрывал весь городской шум. Глаза лениво рассматривали несущиеся по дороге машины, которые больше напоминали импульсы в нейронах или клетки крови, перемещающиеся по венам. Хризолит имела какую-то страсть к тому, чтобы все сравнивать с процессами, происходящими в человеческом организме. А как иначе, когда вся твоя жизнь крутится вокруг учебы, верно? Да и ассоциации один из лучших способов для запоминания. Почему так происходит? Все просто: больная клетка – это потенциальная угроза для всего организма. Она может стать причиной рака или других серьезных заболеваний. Поэтому организм сам избавляется от нее, чтобы защитить себя. Девушка с облегчением видит, как загорается зеленый свет на светофоре. Уже скоро она будет дома. Сегодня даже можно побаловать себя пиццей или, может быть, китайской едой. Она шагает по свежевыкрашенной “зебре”, стараясь наступать только на белые полосы. Светлые волосы спадают на лицо, щекоча нос. Да, все же лучше пиццу. Наверное, гавайскую. Агат будет бубнить, конечно, но она это переживет. Перидот же как-то терпит ее любовь к оливкам. Она невольно хмыкает себе под нос, а потом видит странно яркий свет на белой полоске и своих кроссовках. А кто же дает команду на самоубийство? Иногда это делают иммунные клетки, которые обнаруживают "больного" и ликвидируют его. Но часто клетка сама принимает решение, благодаря специальному белку p53. Студентка невольно хмурится и поворачивает голову вбок. Круглые очки отражают яркий свет фар, превращаясь в желтые фонари. Она успевает еле слышно вдохнуть, а потом чувствует хлесткий удар по ногам. Один наушник вылетает из уха, заменяя джаз белым шумом. Ее кидает в центр проезжей части, а асфальт, врезающийся в кожу, ощущается как лава вперемешку со стеклом. Все тело пронзает боль, искрясь в каждой клеточке и заставляя глаза слезиться. Как же больно. Из губ доносится всхлип, и где-то на задворках сознания она слышит скрип шин и рев удаляющегося мотора. Как же, черт возьми, больно. Он как внутренний цензор: если видит, что клетка сильно повреждена, то дает команду на самоуничтожение.

///

Teach Me Tiger—April Stevens

Шум от парового крана, нагревающего молоко. Мерное капанье кофе в стаканчик с логотипом. Практически средневековая песня в маленьком радио. Перидот опирается о стойку локтем, полулежа на ладони, лениво наблюдая за тем, как молодой бариста порхает над ее заказом. Какой бы культ не был вокруг чая и его полезности, Хризолит всегда больше нравился кофе. Чай был каким-то усредненным, разбавленным вариантом. Возможно, из-за этого его так все любили пить. Сложно вызвать антипатию чем-то невыразительным и нейтральным. Кофе же был горьким и прогорклым, очень выраженным. Хоть Перидот и предпочитала что-то с большим количеством сливок и сахара, ассоциировала она себя именно с едким эспрессо. Во-первых, так пафоснее. Во-вторых, сахара в ней тоже маловато. Так сказать, на любителя. С перевода Ляпис в третью фракцию прошла неделя. И почему-то этот факт специалистку не отпускал. Все это было как-то скомканно. Отчасти даже неловко. Они довольно мило болтали, пока не появился тот урод, трусливо прикрывающий лицо… Перидот морщит нос. Нет, даже смысла не имеется в том, чтобы это прокручивать. Да, она не успела оповестить об этом сомнатума. Но это не первый такой случай. Она обязана действовать согласно методичке. Это просто один пациент из многих, ничего особенного. Ничего особенного. Ничего… — Заказ для Перидот! Ваш раф с мятным сиропом готов! Хризолит смотрит на бариста с каплей осуждения. Она же буквально стоит перед его носом. Зачем? Она со вздохом отлипает от своей ладони и бормочет тихое “спасибо”, притягивая горячий стаканчик ближе к себе. Господи, видимо, это стажер. Даже имя неправильно написано. “Пиридот”. Класс. Кофе для Пиридот с мятным сиропом и дневной долей жира в сливках. Перидот сдерживает смешок, сжав губы. Стаканчик неприятно обжигал замерзшие пальцы. А ей еще с ним идти до ОнейроТека. Целых пять минут. Девушка кое-как переносит стаканчик до стойки с корицей, салфетками, трубочками и прочими приблудами. Благо, картонная накладка на него имелась. Мысли снова возвращаются к злосчастному цирку. Одновременно с переводом встало (поперек горла) дело Шпинель. Теперь у Перидот не было такой яркой мотивации на его изучение. Аметист и Видалия так и не отписались про амитриптилин и эсциталопрам, а сама Хризолит не горела желанием об этом напоминать. Да и за счет легких сходств оно несколько напоминало о Ляпис. Как бы девушке не хотелось обматерить ее самыми едкими ругательствами, совесть в ней все еще была. Эта пациентка явно была к ней как минимум дружелюбна, а Перидот вот так просто ее понизила. Опять же, не очень красиво. Хризолит наконец натягивает пластмассовую крышку на уже обмундированный картоном стаканчик, думая о том, стоит ли ей захватить пару салфеток или нет. В этот же момент слух цепляется за раздражающий звук. Как будто кто-то водит пенопластом по стеклу. Такой уровень раздражения. Перидот невольно поднимает голову в сторону звука с уже агрессивно нахмуренными бровями. И, да. Это была вилка, скребущая тарелку. Девушка морщит губы в отвращении, поднимая взгляд на этого бестактного человека. И… Что? Перидот округляет глаза. Синеволосая, в каком-то балахонистом тряпье для хиппи. Это точно она. Еще сидит в окружении минимум пяти надкусанных пирожных, занимающих весь столик. Лицо не треснет? Боги. Хризолит хаотично рассматривает девушку, которая предположительно была сомнатумкой, которую она молча понизила на предыдущей неделе. Какие-то голубоватые джинсы, мятая майка. Еще эта то ли накидка, то ли халат в куче узоров, как на тех обоях. Под полупрозрачной тканью рукавов она замечает испещренные кучей татуировок тонкие руки. Симпатично… Перидот поднимает взгляд выше, желая рассмотреть волосы, но тут же встречает пару светлых серо-голубых глаз, которые в таком же шоке смотрят на нее. Сердце гулко ухает, проваливаясь в пищевод. О, нет. Нет, только не подходи. Специалистка сглатывает и нервно поправляет очки, моментально хватая стаканчик с кофе и уносясь к выходу. Главное, чтоб та не пошла за ней. Она чувствует на своем затылке внимательный взгляд, пока дверь за ней не хлопает. И все-таки, разглядеть она успела. Волосы действительно были несколько вымывшимися и собранными в небрежный пучок.

///

Перидот чувствует себя семидесятилетней. Она ловила себя на этой мысли всякий раз, как посещала клубы, бары и тем более стриптиз-клубы. И зачастую это было не по ее желанию. Она бы предпочла поход в кино или компьютерный клуб. Или в парк аттракционов. Всяко веселее кидать дротики в воздушные шары, нежели напиваться до чертиков. Но так уж вышло, что Аметист и Видалия припомнили ей должок за информацию о таблетках, так что ей ничего не оставалось, кроме как согласиться заплатить за их выпивку. И что-то подсказывало, что сегодня она спустит все свои отложенные деньги. В воздухе витал запах сладковатого виски, табака и чего-то пряного. По классике играла громкая музыка. Перидот это выносила только в наушниках и одиночестве, но в целом… Может ей и нужно отвлечься. Может, это к лучшему. А может, это бокал белого русского. К тому же, она не будет наблюдать за воркующими коллегами весь вечер, так как додумалась пригласить Гранат. Она была наименее раздражающим человеком в ее жизни. — Ридо-о, тут еще нужно оплатить наши шоты, — пропевает Аметист ей на ухо, мощно хлопнув по плечу специалистки. Та закатывает глаза так, что велик шанс, что они останутся смотреть на содержание ее черепной коробки. — Ты не можешь просто вырывать кусок из моего имени и называть это прозвищем. Это похоже на чертову кличку! — восклицает Хризолит сквозь музыку, сбрасывая руку фармацевтки со своего плеча. Аметист выпячивает нижнюю губу и округляет глаза, поднимая руки в защищающем жесте. — Дали и Натс все устраивает. — Это тебе так кажется! — фыркает Перидот и вручает коллеге пару купюр. Та сразу по-свойски пожимает плечами из разряда “как скажешь, пупсик” и ретируется к Видалии. Боже, это невыносимо. Если психиаторка хоть немного напоминала вежливого собеседника, то Аметист относилась ко всем одинаково фамильярно. Интересно, с сомнатумами и коллегами из первой “касты” она также общалась? Или это касалось только “лошков” из второй карантинной? Девушка оглядывается на выход. Гранат обещала прийти, но опаздывала на двадцать минут, что было крайне странно. Если она ее здесь кинет, то Перидот будет общаться с ней исключительно через электронные письма. И, как по команде, в толпе ворвавшихся вместе с холодным вечерним воздухом людей она видит свою бывшую одногруппницу, которая немного возвышалась среди других. Неудивительно при ее росте. Но после глаза Хризолит цепляются за единственного человека, кто превосходил Гранат в этом пункте. И, черт возьми, это была Джаспер. Какого черта она здесь делает? Перидот ее не приглашала. Видалия и Аметист, скорее всего, тоже. Значит…чертова Гранат. Теперь понятно, почему она задержалась. С Джаспер невозможно было двигаться согласно плану. Она неохотно машет рукой девушкам, и те шагают к барной стойке. Гранат в привычной манере мягко приобнимает ее и прикладывает подбородок к плечу, здороваясь и тут же отстраняясь, чтобы поприветствовать других. А после ее настигает кара в виде недовольной Джаспер. Она обрушивает пятерню на голову Перидот, взъерошивая светлые волосы, а после хватаясь пальцами за ее череп и подходя ближе. — Ты не просто охреневшая. Ты еще и предательница у нас, да? — басовито вступает сборщица данных, и Перидот хочется провалиться сквозь землю. В какой момент она стала вести себя, как вредная старшая сестра, поучающая ее? Она кое-как скидывает руку Джаспер со своей головы под ее громкий смех и злобно косится на Гранат. — Что она здесь делает?! Девушка на это пожимает плечами и смеется, уже успев заказать себе какой-то коктейль, — вы можете сколько угодно собачиться, но вы друг от друга без ума. И я бы не выдержала твой бубнеж в течении вечера. На такое способна только Джаспер. За этим следует очередной приступ издевательского хохота, только теперь еще и от Аметист. Хризолит еще больше ощетинивается и сжимает пальцы, не находя слов для ответа. О боже. Парад издевательств заканчивает Видалия (спасибо ей), — девчат, может за столик какой сядем? За барной стойкой особо не поболтаешь. Все соглашаются и перемещаются в более комфортное место с диванчиками. Естественно, Джаспер приземляет свою пятую точку рядом с Перидот. Она медом намазана или что? Хризолит предпочла бы сидеть с Видалией или Гранат. С другой стороны, если бы Аметист сидела с этой…неважно, то явно бы случился взрыв. Им приносят очередную порцию коктейлей, и все периодически меняются, чтобы попробовать все сразу, параллельно обсуждая работу и всякие пустяки. Перидот даже чувствует себя вполне комфортно, слушая истории коллег. — Кстати, Перидот, — Видалия кладет ладонь на ее руку, и Хризолит сразу же понимает, что она неплохо так напилась, раз неосознанно это сделала. Впрочем, ничего страшного, — пока я не совсем наклюкалась. По поводу эсциталопрама. Я просмотрела карточку Шпинель и… В этот же момент Джаспер давится своим коктейлем и огалдело смотрит вначале на Видалию, а после на Перидот. Хризолит съеживается, с ужасом смотря то на Видалию, то на Гранат. Ей крышка. Ей крышка. Ей крышка. — Что ты, мать его, сделала?! Низкий голос, кажется, пугает всех. Аметист резко трезвеет. Видалия же практически сразу возвращает себе спокойный вид, видимо, включаясь в свой профессиональный образ. — Джаспер, мы все знаем про твой яркий темперамент, — психиаторка делает глоток своего напитка, а Джаспер неиронично начинает краснеть, — но ничего серьезного не произошло. Перидот нашла некоторые сходства между своим пациентом и Шпинель, предполагая, что аномалии могут быть связаны с определенными таблетками. Поэтому она попросила меня и Аметист, — бешеный взгляд “ныряльщицы” вгрызается в фармацевтку, и та неловко улыбается и пожимает плечами, явно готовая свалить в любой момент, — проанализировать это. Джаспер залпом осушает бокал и тычет указательным пальцем сначала в Видалию, — она принимала амитриптилин, а не эсциталопрам, — а после на Перидот, которая успела немного взять себя в руки, — и какого черта ты копаешься в ее карточке, даже не оповестив об этом меня? — А я должна? — Хризолит вскидывает брови, и ей на секунду кажется, что “ныряльщица” набросится на нее. Ладно, надо помягче, — у Шпинель были повторяющиеся персонажи. И у Ляпис… — Да плевала я на твою Ляпис и на этих персонажей! Почему ты мне не сказала? — с каким-то раздраженным отчаянием восклицает Джаспер. Перидот облизывает резко пересохшие губы и кидает короткий взгляд на Гранат, которая тут же спокойно кивает. После она неловко поджимает губы и непривычно мягко проговаривает, — я не хотела ворошить эту историю. Мне хватило месяца опозданий и хреновых отчетов. И, кажется, Джаспер ее слова трактует правильно. Она пару секунд смотрит на нее, словно пытаясь найти ложь в глазах Хризолит, а после выдыхает и опускает плечи, — ладно. Черт с тобой, одноногая. Теперь расскажите мне про эсциталопрам. Все, кажется, немного расслабляются. Хоть Аметист и более активно всасывает алкоголь через трубочку, а Видалия немного натужно улыбается. Гранат просто молча наблюдает за всеми, не желая накалять обстановку. Хотелось бы Перидот обладать такой стрессоустойчивостью. С другой стороны, с такими идеалистическими взглядами она бы не выжила. Она прокашливается и снова обращается к Джаспер. — Изначально я действительно обратилась к этому дело из-за сходств с Ляпис. Сама знаешь, насколько это редкая аномалия, — Джаспер лишь отрывисто кивает, выглядя несколько… Расстроенной? Перидот начинает заламывать пальцы, вспоминая предупреждения Гранат, и продолжает, — и я подумала, что эти персонажи связаны с ПРЛ или таблетками, которые его глушат. Оказалось, это не так. Тогда я попросила ее ЭЭГ у Гранат, и в третьей “касте” у нее были крайне страшные скачки. Из-за этого я кое-как выпросила полную ее карточку, и оказалось, что амитриптилин заменили на эсциталопрам. И я снова сделала предположение, что хреновые ЭЭГ могут быть связаны с таблетками. Поэтому и попросила разузнать об этом Видалию и Аметист. Как-то так. Перидот пожимает плечами, умалчивая про свой искренний интерес к повторяющимся персонажам. Джаспер, безусловно, заслуживала знать правду, но не эту ее часть. “Ныряльщица” медленно кивает и трет нагревшиеся от алкоголя и эмоций щеки, — поняла, — после она смотрит на коллег напротив, — а вы что накопали? Тут, наконец, вступает Аметист, которая до этого отмалчивалась. Она ухмыляется и придвигается ближе, — в целом, эсциталопрам все еще имеет место быть в связке с литием, но… — Перидот выпрямляется, поправляя очки, — в инструкции сказано принимать его с осторожностью. Возможно, в случае с Шпинель ей просто не подошла эта комбинация. — Я вообще не понимаю, зачем было заменять амитриптилин, если он действительно ей помогал. Разве что люцидные сны ухудшали симптомы… — продолжает Видалия и смотрит наверх в задумчивости. Перидот молчаливо переглядывается с Гранат, а после психиаторка продолжает, — к тому же, меня несколько смутила дозировка. Видимо, назначал ей какой-то новичок. Ей бы хватило 10мг эсциталопрама и 200мг лития. Гранат кивает и добавляет, — учитывая, что сомнатумов и так пичкают дополнительно мелатонином, галантамином и иногда глицином… Джаспер шумно выдыхает, — вы сейчас на что-то намекаете или к чему все это? Аметист мотает головой и хмыкает, — не сказать. Скорее, критикуем знания фармацевта из третьей. “Ныряльщица” раздраженно отставляет бокал, — так может у него и спросим? Нахрена он прописал Шпинель лошадиные дозы? Или он слепой, раз не знал про дерьмовую совместимость с литием? Перидот неловко касается плеча коллеги и мотает головой, — не вариант. Мне отдали карточку только из-за того, что она мне нужна была в контексте Ляпис. Сейчас я ее перевела, и приходить с уточняющими вопросами о сомнатуме, который уволился четыре месяца назад, будет, как минимум, странновато. — Вся эта ситуация странноватая, Пер! — восклицает Джаспер, и Хризолит вынуждена с ней согласиться. Конечно, скорее всего, это была ошибка фармацевта, но тогда почему ее не перевели на что-то другое? ЭЭГ мониторят буквально ежедневно. Скорее всего, компании слишком насрать на третью фракцию, чтобы заниматься такими вещами. К их столику подходит официант с подносом, полным шотов на шахматной доске, и Аметист радостно хлопает в ладоши, — девчат, а мы можем перенести этот дико интересный разговор на завтра? Мой мозг будет лучше работать под пуэром, нежели под алкоголем. Все, в целом, не против закрыть тему. Джаспер выглядит несколько угрюмой, а Перидот задумчивой, пока Гранат и Аметист играют в шахматы шотами. Видалия просто крадет некоторые из них, щебеча что-то про севшего в тюрьму на семь лет кондитера. — Ой, по секрету расскажу вам про один любопытный случай, — щебечет психиаторка с немного пьяной улыбкой откинувшись на диванчик, — пришел сомнатум. Имя и возраст не скажу. Я вот с ним разговариваю, и он мне жалуется на странные сны. Ему снились эротические сны с матерью, что не особо понравилось начальству, очевидно, — Аметист в этот момент разражается смехом, чуть не сбивая половину шотов с доски, а Гранат хихикает, — я, естественно, спросила про его отношения с родителями, конфликты и прочее. Но, черт возьми, иногда теории дядюшки Фройда про Эдипов комплекс не кажутся такими уж и странными. Все трое начинают уже вместе заливисто смеяться, пока Джаспер уже более нейтрально смотрит на светленькую девушку на танцполе. Это не та миленькая администраторка, случаем? День выдался тяжелым. Может, приударить… Хризолит же особо не слушает и наблюдает за игрой, и в какой-то момент ее слишком начинает раздражать ладья, которая ходит по диагонали вместо слона. Она с пассивной агрессией тянет остатки коктейля из бокала, а после все же едко комментирует, — товарищ Шива, может вы начнете ходить ладьей нормально? Или тогда давай у нас пешки будут во все стороны шагать, как ферзь. Аметист закатывает глаза, — ты в курсе, что твоя чрезмерная сосредоточенность на деталях буквально кричит об умершей сексуальной жизни? Расслабься, Ридо. Видалия прикрывает рот кулаком, а глаза Гранат наседают на нее со всей внимательностью. Перидот, будучи уже тоже неплохо подвыпившей, фыркает и показывает средний палец, — по крайней мере мое либидо не управляет моими действиями, как у подростка. Так что посасывай свой манговый кальян, а мы решим, какая это теория Фрейда. По столу разносится громкое “о-о”, а после волна смеха. Причем, Аметист смеется чуть ли не громче всех. Она без капли обиды достает вейп и долго затягивается, а после выдувает плотный дым через весь столик в лицо Перидот, — а ты та еще язва, Ридо. Ты поосторожнее, мне такие нравятся. Хризолит невозмутимо вскидывает брови, а Джаспер присвистывает и отвечает, — пожалуй, следующую партию шахмат я беру на себя. Вечер проходит шот за шотом, в таком же формате подколок и случайных историй из жизни и, естественно, врачебного опыта. Перидот уже гораздо более открыто и искренне смеется над очередной неприличной шуткой Джаспер, и особо не замечает, когда Видалия и Аметист куда-то ретируются. Даже если замечает, то не сказать, что хочет знать, куда. И буквально через мгновение ее буравят внимательные глаза Гранат. Но, что еще больше сбивает с толку, на ее лице хитрющая улыбка, что скорее было свойственно для Аметист, но никак для специалистки по ЭЭГ. Видимо, алкоголь настолько разжижает мозг. Хризолит уже полусонно смотрит на коллегу и кивает с немым вопросом. Гранат тут же наклоняется чуть ближе и спрашивает, совершенно не стесняясь присутствия Джаспер. Хотя, чего стесняться? Хризолит предполагала, что у них какой-то тайный договор по тому, как ее извести наиболее эффективно. — Перидот, я все хотела спросить, — нотки игривости в ее голосе несколько напрягают, — за что ты в итоге перевела Ляпис? У нее вроде всегда были неплохие результаты ЭЭГ. Даже очень неплохие. Джаспер тут же оживляется и хищно улыбается, — о, давай, расскажи нам. Видимо, очень сложный пациент, раз ты выставляла время консультации на более, чем сорок минут? Хризолит смотрит то на Гранат, то на Джаспер, хлопая глазами. Да, тайный сговор присутствовал. Ничего она им не скажет… А после перед глазами поплыли картинки с последней консультации, напуганная до чертиков Ляпис, которая до этого крайне внимательно и заинтересованно составляла ее портрет, невзирая на то, что может показать огрехи в своем сне. В голове возник образ светлых глаз, с удивлением смотрящих на нее в кофейне. И после татуировки, дурацкие джинсы и криво завязанный пучок синих волос. Перидот нахмурилась и потерла правый глаз под очками, подавляя зевок. — Ну, там неловко вышло. Гранат и Джаспер тут же удивленно переглянулись и вовсе облепили ее, нависая сверху. Перидот сжала плечи и по привычке ощетинилась. — И вообще у нее последний результат ЭЭГ был далеко не хороший. Я буквально у тебя лично просила мне все выгрузить. Коллеги, кажется, это полностью игнорируют. Гранат пожимает плечами, — так что там неловко вышло? — Ну, — Перидот снова сонно трет глаза, — да там появился повторяющийся персонаж. Такой мерзкий, он лицо прикрывал, — она морщится и смотрит на шахматную доску с пустыми рюмками, — и Ляпис испугалась его, и нас обеих выкинуло из сна. И я не успела ей даже сказать свой вердикт, и мне пришлось молча перевести ее в третью “касту”. Короче, неудобно вышло. Она не замечает, как сильно заплетается ее язык. Не замечает, как официант уносит с их столика посуду, и как переглядываются между собой ее коллеги. Джаспер хмыкает и трет подбородок, — С каких пор тебя волнует, что что-то “неудобно вышло”? Мне ты жизнь неудобной делаешь ежедневно, и тебя это вообще не парит. Перидот пьяно хмурится и открывает рот, желая сказать что-то, но мысли не собираются во что-то колкое. Отстой. После она чувствует настойчивое прикосновение к своему плечу и переводит взгляд на Гранат, которая продолжала пытливо в нее вглядываться. — Помнишь, Видалия говорила про “закрыть гештальт”? Лицо девушки немного размытое. Перидот кривовато кивает и непонимающе поднимает брови, — ну, помню. Она видит тень улыбки на лице бывшей одногруппницы, но не может понять, почему та улыбается. — Ну, тебе нужно закрыть гештальт. С Ляпис. Может быть, тебе просто нужно как-то сообщить ей, что не хотела, чтоб так вышло… Джаспер и Гранат опять неопределенно переглядываются, а Перидот снова хмурится. И к чему это? Голова кружится. Ей явно пора домой. Бары и клубы все еще отстойные.

///

Из хорошего – она поспала больше четырех часов. Из плохого – ее голова близка к тому, чтобы расколоться на две части. Тут ни травяной чай, ни кофе не поможет. Девушка перекатывается на бок, пряча лицо от солнечных лучей. Глаза пытаются сквозь размытую пелену рассмотреть время на наручных часах. Двенадцать дня. Отлично, у нее еще есть целых три часа, чтобы привести себя в чувства. Поход до душа еще никогда не был настолько тяжелым. Также, как и чистка зубов и поиск таблеток от похмелья. Кажется, у них истек срок годности. Да и черт с ними. Перидот почувствовала себя человеком только через два часа страданий. Быстрозавариваемая лапша и пол литра воды с таблеткой сделали свое дело. И все же, выглядела она крайне помято. Очки шире ее лица не прятали опухшие щеки и веки. Даже первый глиняный голем в исполнении Ляпис выглядел лучше. Черт, зачем она вообще про нее вспомнила? И хуже того, весь путь от дома до работы в голове крутились результаты ЭЭГ, незаполненная детская амбулаторная, гигиена сна и прочие отрывки, которые засели в памяти и отчете о переводе в третью. И еще хуже, что все еще будучи в похмельном состоянии, она на автомате достала уже закрытое дело №3478290 и начала перелистывать страницы. Черт бы побрал этот цирк-шапито. И все же, сходства со Шпинель именно в результатах ЭЭГ до сих пор присутствовали. Особенно после последней консультации. У Ляпис они были сильно лучше, но предпосылки были одинаковые. Всплески бета-волн, интенсивно работающее миндалевидное тело в совокупности с гиппокампом. Интересно, что он обычно меньше задействован в REM-фазе, чем в медленном сне. А тут активность подскакивает. Может быть, это ключ к пониманию повторяющихся персонажей. Только вот, что становится импульсом, что толкает мозг на их создание? Что такого бурлило в нейронных связях Ляпис, что сознание создает эти образы? И почему они все такие жуткие? Почему кто-то не издает звуков, но всем своим видом хочет привлечь внимание? Кто-то невидимый, но так навязчиво напоминает о себе? Кто-то прячет лицо, но отчаянно хочет прикоснуться? Что это значит? Это просто набор разрозненных факторов, которые мозг соединил в одну кучу подобно межобъектности? Или это герои из фильмов ужасов, которые сложились таким образом еще в детском возрасте? Или это кто-то знакомый? Почему она так испугалась того человека? Наверное, она слишком завалилась в психологию. Нужно, в первую очередь, думать о мозговой деятельности и физических процессах, а не психологических. И все же… Ляпис всю неделю демонстрировала крайнюю решительность и рациональность, когда дело касалось других, но почему-то именно этот ее довел до экстренного прекращения сна. И как назло, именно эта консультация была последней. Может быть… Нет, это глупо. На компьютере высвечивается новое письмо. Кто пишет ей во внерабочее время? Перидот хмурится и переходит по уведомлению, сразу же проваливаясь в сообщение от… Гранат. Разве она просила какие-то данные ЭЭГ? Хризолит вздыхает и пролистывает классическое формальное приветствие, опускаясь ниже. И вместо какого-то лаконичного описания и сути письма, что было свойственно для Гранат, она видит ссылку. Что это, черт возьми? Выпили один раз, и теперь она будет ей слать мемы? Перидот кликает по ссылке и перелетает на сайт Википедии. Боже, она еще дышит? И название статьи “Гештальт-терапия”. “Основатель гештальт-терапии Фредерик Перлз расширил идеи гештальт психологов с когнитивных процессов до миропонимания. Холистична вся наша психика — она саморегулируется и стремится к целостности. В каждый отдельный момент какая-то наша потребность выходит на передний план и становится фигурой на фоне. Когда потребность удовлетворена, когда ситуация доведена до логического завершения, гештальт закрывается. Дальше ее сменяет другая потребность, и так на протяжении всей жизни… Оптимистичненько. …эта механика работает на всех уровнях одновременно — от естественных нужд до глобальных планов на жизнь. С недочитанной книгой, недосмотренным сериалом или недоделанным делом процесс может затянуться, а, например, с неразделенной любовью или конфликтом с родителями и вовсе никогда не закончиться.” Перидот морщится. В голове тут же всплывает “непонятный” разговор с Гранат и Джаспер. Ладно, теперь ей больше понятно, на что намекала бывшая одногруппница. Нет, ну какая ересь. Чтоб она так унизилась, вошла в сон Ляпис без каких-либо официальных предупреждений, так еще и отчитывалась перед ней! Нет, это полный бред. Зачем вообще предлагать ей что-то подобное, если эти аппендиксы хотя бы минимально ее знают? Издевательство, да и только. Чтоб зайти в сон Ляпис. В теле непонятного НПС. Среди туристов. Когда та ее совершенно не будет ждать…Перидот мотает головой и выходит из кабинета. Может все же кофе поможет с похмельем. После пары принятых дел от сборщиков данных и трех с половиной написанных отчетов у Хризолит снова выдается перерыв. И все же, может это не так глупо? Может этот Фредерик Перлз не такой уж глупый? С чего она взяла, что можно обесценивать труды людей из двадцатого века? Там же явно все, как на подбор, были гениями… Нет, насмехаться может и не стоит. Да и Гранат обычно без надобности ничего не говорит. Она, конечно, моментами подбешивает, но Перидот никогда не считала ее дурой. И может легче станет? Нет, конечно, она и не мучилась. Ей было нормально. Даже отлично. Просто…неудобно. Да и никто ее не заметит среди туристов. Единственное, Ляпис найти будет сложнее. И не потому, что она неугомонная, а потому что она обязана быть в отдалении от туристов. И все же, что-то в этой идее очень веселило специалистку. Ее капсулу не мониторят так активно, как это делают с сомнатумами или сборщиками данных. Она отчасти в слепом пятне. А так она сможет сказать какую-то гадость, может увидит интересную локацию, так еще есть шанс увидеть одного из повторяющихся персонажей. Одни плюсы, верно? И все же, надо обдумать это еще раз. Когда на часах стукает одиннадцать вечера, она все еще сидит в кресле. Ее рабочий день официально закончен. И все же, уходить она не торопилась. Она зачем-то перебрала шкаф с делами, распихивая их в алфавитном порядке. Трижды поправила баррикаду на столе из актуальных карточек сомнатумов. Выткнула из розетки электрический чайник. Помыла и протерла кружку. Сделала все, что делает ежедневно. Просто немного медленнее и немного осознаннее. И все же в одиннадцать сорок пять она оставалась в кабинете. В кармане джинсов шуршал обитый фольгой блистер. Прошла неделя с прошлого принятия, зависимости тоже не будет. Они же легкие, как сказала Аметист. И все же, ничего криминального не случится, если она зайдет туда на пятнадцать минут, верно? Девушка торопливо вытаскивает таблетку снотворного и проглатывает ее, словно если она сделает это в обычном темпе, включится сигнализация и на нее направят кучу прожекторов. После она ходит по комнате туда-сюда, хаотично ее рассматривая. Мигающая лампа на потолке раздражала. Надо будет вызвать электрика. Девушка мотает головой и смотрит на дверь. Если сюда кто-то заявится, то точно придется объясняться. Без лишних колебаний она закрывает дверь на замок и пару раз дергает за ручку, проверяя. Все. Кажется, теперь все в порядке. Она смотрит на пробковую доску, закрывающую капсулу, а после ложится в металлическую колыбель. Ровно полночь. Новый сеанс с туристами уже начался. Ну, посмотрим. О. Это же парк аттракционов. Воздух вибрировал от смеси сладковатого попкорна, перегара от сотен выпитых стаканов сладкой газировки и запаха сахарной ваты – удушающе густой коктейль. Карусели кружились по собственной, непредсказуемой логике, переливаясь всеми цветами радуги, и исчезали в пурпурной дымке неба, которое покрывало парк. Американские горки, уходящие за горизонт, и прорезающее облака колесо обозрения сияли неоновыми огнями, переливались миллионами лампочек. Крики радости и ужаса смешивались с грохотом каруселей и басовитым гудением каких-то непонятных машин. Музыка из десятков разных источников сливалась в один гипнотический ритм. Ни тишины, ни паузы, только это умопомрачительное симфоническое безумие. НПС были разнообразными, как и сам парк. Одни бегали в ярких костюмах клоунов, другие летали на крыльях бабочек, третьи плавали в воздухе, как пузырьки в газировке. Никто не обращал на Перидот внимания. Она была невидимкой в этом неприлично ослепительном, нереальном мире, пропитанном весельем и нелепостью. Земля под ногами была мягкой, как пух, и под каждым шагом ощущалась вибрация невидимой энергии. Запах поджаренного миндаля со смесью морской соли откуда-то с края парка добавлял к всей этой картине невероятный сюрреализм. Это уже даже не цирк-шапито, а нечто совершенно иное. Как можно было представить что-то настолько обыденное столь ярко? Перидот еще раз осматривает все это красочное безумие и сливается с толпой. Нужно найти место, где будет мало людей. Вряд ли Ляпис спряталась под стойкой с сахарной ватой и попкорном. Это было бы не в ее стиле. По крайней мере, так казалось Перидот. Тот факт, что каждый раз сомнатум пряталась от нее, позволило специалистке неплохо изучить места, в которые ее тянет. Это всегда что-то неприглядное среди красивого, и одновременно в неком роде особенное. Нарциссизм у Лазурит явно присутствовал. Или как это назвать? Неважно. Что есть необычного в парке аттракционов? Что выделяется на фоне яркого? Перидот оглядывается по сторонам. Тир? Немного не то. Недостаточно загадочно. Комната смеха? Вот это очень подходило Ляпис, девушка практически представила, как та комично стоит перед искажающим зеркалом, делающим ее невразумительно смешной. Но Лазурит бы не была там. Сюр должен быть более тонким. А что если… Комната страха? Вполне подходит. Пожалуй, самое редкое из развлечений в подобном парке. Туда обычно ходили подростки и парочки, и то в малом количестве. Даже Перидот не посещала эту комнату, потому что она как будто портила весь настрой веселья и скрипящего на зубах сахара, за которым ты и приходишь в парк аттракционов. Девушка гуляет по парку в поисках той самой пресловутой комнаты. Она обошла практически весь, прежде чем заметить полузаброшенное затертое здание, как будто стоящее здесь со времен мезозоя. О боже. Да, она точно там. Перидот неосознанно ухмыляется и шагает туда. Она смотрит вперед, в темный тоннель, в конце которого, скорее всего, сидел этот цирк-шапито в мятой майке. И девушка не особо ожидает, что она врежется в турникет. В смысле, он закрыт? Тут даже законов физики нет, но турникет закрыт? Она уже хочет перелезть через него, как ее окликают. — Молодой человек, комната страха закрыта на ремонт! Она не слушает, продолжая взбираться на какой-то резко ставший высоким турникет. — Молодой человек! Перидот злобно оглядывается на приторно-вежливый голос, и… Господи, ну естественно. Ляпис во всей красе. Если красой можно было назвать кепочку и полосатую рубашку сотрудника парка. И Хризолит уже видит немного выпирающие под тканью воланы. Это нелепо. На губах специалистки вырастает ухмылка, и она двигается прямо к стойке. — Привет. Лазурит вежливо улыбается, но до глаз это не доходит. Они изучающие и серьезные, несмотря на приветливый вид. Эй! — Здравствуйте. Приносим извинения, что интересующий вас аттракцион не работает. Перидот хмурится и мотает головой, — Ляпис, это я. Серо-голубые глаза вспыхивают огоньком недоверия. Она немного отклоняется от стойки и сужает глаза. — Молодой человек, предлагаю Вам насладиться американскими горками или нашими фирменными вращающимися грибами. Там Вы получите не меньше удовольствия и адреналина, чем в комнате страха! Хризолит вздыхает и трет глаза. Потом рассматривает не-свои мужские руки. Потом пару секунд смотрит в лицо девушки. Видимо, ее нужно убедить, — почему я вообще молодой человек? Мы что, зря старались над моей прической? Ты обещала, что запомнишь образ. И тут глаза Ляпис становятся растерянными. Потом снова настороженными, осматривая специалистку с ног до головы. И потом немного загораются. Уголки губ приподнимаются вверх, а сама сомнатумка снова наклоняется к стойке. Перидот мысленно выдыхает. И голос звучит более привычно. Ветрено и безрассудно. И как-то серебряно. Как эти пресловутые колокольчики. — Перидот? Хризолит и сама невольно улыбается, опуская взгляд, и кивает, — нет, Иисус Христос. Улыбка Ляпис становится шире, и она издает смешок, мотая головой и раскидывая по плечам волосы. Сейчас они тоже были вымывшимися, какими-то ненавязчивыми, но все еще синими. Выглядело… Неплохо, — какого черта ты делаешь у меня во сне? И тут Перидот немного отрезвляет. Впервые за день. Она неловко мычит и чавкает, смотря куда-то в сторону, — ну, мне хотелось проверить качество сна… Даже вокселей нет, представляешь! Бровь Ляпис поднимается наверх, и она упирается локтями в стойку, укладывая на ладони лицо, сверкая глазами, — ты уже не мой босс. Если ты забыла. Хризолит открывает рот и тянется рукой к лицу, желая поправить очки, а после трет свою щеку, — ну, технически, я и не была. Я тебя лишь курировала. Сомнатумка пфыкает и деланно пожимает плечами, — раз уж так, то ты и не мой куратор. И ты не просто курировала меня. Ты буквально понизила меня и ничего не сказала. Даже через координатора. И ты что-то говорила про формальности? Это верх бескультурности. — Я не-! — Перидот возмущенно вздыхает и складывает руки на груди. Кажется, у нее появилась грудь? — я не виновата, что тебя вытурило из сна. Ляпис сужает глаза и ухмыляется, — то есть, ты даже ответственность за свой поступок брать не будешь? Хризолит шумно вдыхает через нос и колко смотрит в ответ, — не заговаривай мне зубы. Причина, по которой я была вынуждена тебя перевести в третью, как раз таки была в этом. Ты боишься повторяющихся персонажей и все это время скрывала это. Сомнатумка цокает и мотает головой, — а вот и нет. Просто тот был отвратительный. — То есть тот, что сожрал гнома, тебя вообще не смутил?! — Он безобидный. А гномы за мной потенциально следили. — Это бред. — Бред – это болтать про корпоративную этику, а потом трусливо оставлять в неведении. — Ладно, я виновата. — Что? Ляпис от удивления даже отклоняется от стойки снова, округляя глаза. Перидот сжала губы в тонкую линию и смотрела себе под ноги, ковыряясь обувью в песке. Унизительно. Просто унизите… — Ну, мне стоило предупредить через координатора. Она не замечает, как на губах Лазурит снова вырастает улыбка. Причем лукавая, прямиком из их первой консультации. — Допустим. И почему ты появляешься здесь через неделю? Ты могла бы сделать это также через координатора, а не влезать в мое рабочее время без предупреждения. Ну, черт возьми! Зачем все так усложнять? Она же извинилась. Искренне! Что еще ей надо? Перидот не решается смотреть на девушку. Урок усвоен, никакой искренности. Девушка намеренно понижает голос, чтобы звучать немного осуждающе, — ты не умеешь выигрывать, я была права. — А ты проигрывать, — уже с меньшей хитростью и на выдохе произносит Ляпис, а после говорит более возбужденно и недовольно, — но, честно говоря, ты меня неплохо так подставила. Тут платят меньше. Кормят какими-то…помоями! И тут… Перидот не сдерживает смеха, смотря на крутящуюся карусель через проем и потирая переносицу, — боже, а сама издевалась над тем сомнатумом из первой “касты”, устроившим скандал. — Когда я тебе такое говорила? И, серьезно, “касты”? Хризолит выдыхает и вновь красноречиво смотрит на девушку. Та выглядела возмущенной и почему-то немного взъерошенной. Она всегда так цеплялась к словам? — в клубе ты говорила. Ляпис отмахивается от ее слов, — черт с ним. Мне больше интересно, почему ты назвала фракции “кастами”, — она морщится, — это у вас все сотрудники так говорят? Перидот раздраженно трет лицо руками. И вместо щетины чувствует гладкую кожу. Неужели тот голем делался не зря? Она выдыхает уже в свои ладони и проговаривает сквозь них, — почему тебя вообще это волнует? И мы так и будем стоять в фойе комнаты страха? Ляпис, судя по шагам, выходит из-за стойки. — А ты хочешь уединиться? И голос звучит неожиданно близко, теплое дыхание щекочет ухо, отчего Хризолит подскакивает на месте и убирает руки от лица, — нет! Если хочешь, можем торчать здесь. Мне вообще все равно. Как ты сказала, я больше не твой куратор. Ляпис натягивает ей на голову свою полосатую кепочку сотрудника парка. Перидот сглатывает свое секундное смущение от близкого контакта и с досадой наблюдает, как сомнатумка пожимает плечами и наигранно невинно убирает синюю прядь за ухо, немного петляюще отходя обратно к стойке. Да почему нельзя ходить нормально?! Платье колышется в такт шагов, и Хризолит замечает прилипший к ее пяткам песок. Фу, — не хочешь, как хочешь… Но мы все равно прогуляемся, раз ты здесь. Да уж, во сне она гораздо увереннее, чем в кофейне за баррикадой тортов. Ляпис стягивает с себя полосатую рубашку и небрежно закидывает ее за стойку, а после безапелляционно хватает специалистку за предплечье и ведет в сторону турникетов. И, естественно, теперь они безотказно открываются. Наверное, приятно чувствовать власть хотя бы во сне. Хотя бы с турникетами. Лазурит без капли сомнения тащит ее в темный тоннель. Перидот всегда удивляло, как девушке не страшно делать это каждый раз, зная о том, что в любой момент может выскочить какая-то дрянь, которой ты не управляешь. Может быть, и хорошо, что Хризолит сны если и снились, то максимально посредственные. И то большую часть она забывала при пробуждении. Со временем глаза привыкают к потемкам, а где-то даже работают одинокие лампочки. Первый пролет представлял из себя какую-то заброшенную шахту. Они петляли между двумя рельсами, заполненными вагонетками. — Ты в курсе, что раньше в Индии была кастовая система? Перидот отвлекается от разглядывания искусственной паутины и кивает, — ну, что-то слышала. Тупая у них система была. Ляпис хихикает и мотает головой, — поражаюсь тому, как ты умудряешься обесценить буквально все, что создают люди. Хризолит хмыкает и пожимает плечами, — я не виновата, что большая часть из этих “изобретений”, — она делает воздушные кавычки, — действительно глупые. Касты же даже не мотивируют. Сидишь ты в самой лоховской и все. И дети твои тоже будут лохами. Бессмыслица. Лазурит цокает, — и да, и нет. Но у них интересная трактовка и история. Это же очень древняя система, ей где-то три тысячи лет. Вроде их мотивировало перерождение. Мол, если будешь хорошо себя вести, то переродишься в касте повыше. Я ничего особо не помню, но мне нравится, что касты как бы определяют часть тела одного из божеств, Брахмы. Перидот заинтересованно мычит и смотрит на несколько задумчивую Ляпис. Откуда у нее столько случайных знаний? У девушки складывалось ощущение, что она общается с рандомайзером случайных фактов. — А сколько их всего? И что они олицетворяют? Ляпис некоторое время вспоминает, пока они проходят по локации заброшенного дома, который фигурировал в каждом втором фильме ужасов. Старые куклы, потрескавшиеся картины, забитые досками “окна”. Перидот проводит рукой по чуть пыльной поверхности стены и добавляет с кривой ухмылкой, — только не думай так усиленно, а то они материализуются. Лазурит улыбается и наконец подает голос, — вообще там много делений, но если говорить про индуизм, то их вроде бы всего четыре. Первая, самая крутая – брахманы, уста Брахмы. Название второй, к сожалению не помню. Но это руки. Третья – Вайшьи, ноги. И последняя Шудра, — Ляпис останавливается и приподнимает босую ногу, кивая в ее сторону, — это ступни. Перидот останавливается и разворачивается в сторону девушки. Пару секунд хмуро смотрит то на ее ноги, то на лицо, обрабатывая информацию, — зачем такой акцент на ногах? Лазурит смеется и пожимает плечами, делая шаг вперед, — если бы я знала, — после она с каким-то удовлетворением осматривает Перидот сверху вниз и добавляет, — ну, ты была бы в третьей. В ногах. Хризолит почесывает кончиком ногтя подбородок и вскидывает бровь, начиная идти по коридору спиной к выходу, — это из разряда, что первая – это начальство, вторая – первая фракция, а я во второй работаю? Ляпис выпячивает нижнюю губу и отрицательно мотает головой, — не-а. Перидот хмурится в непонимании, — а почему тогда? В глазах Ляпис промелькнула искорка, и она широко улыбнулась, — из-за выдающихся бедер. Специалистка округляет глаза и оторопело на нее смотрит, — они обычные. Лазурит смеется и пожимает плечами, — ну, может в среднем и да. Но в кафе мне так не показалось. Грудную клетку моментально сжимает в волнении. Перидот отводит взгляд и разворачивается к ней спиной, хаотично пытаясь придумать, что ответить. Значит, это действительно была она. И в этот же момент Хризолит спотыкается о какой-то идиотский муляжный череп и летит на пол. Боги, какой позор. Нельзя было споткнуться минутой ранее? Она шипит в полутьме, а после слышит колокольчиковый смех. — Не знала, что мои фразы для подкатов настолько хороши. Хризолит злобно смотрит на сомнатумку, вставая на четвереньки, — просто заткнись. Зачем нужно было генерировать этот череп? Тут и так деталей хватает. — Оно само, ты же знаешь, — Ляпис пожимает плечами и протягивает ей руку, немного наклоняясь вперед и упираясь другой рукой в колено. Перидот сужает глаза. Пару секунд смотрит на бледную ладонь с покрасневшими словно от холода кончиками пальцев. После рывком хватается за нее и тянет на себя. Сомнатумка только успевает ойкнуть, уваливаясь на пол. — Так тебе и надо, — шипит Хризолит, а после слышит кряхтение где-то сбоку. Ее пробивает на смех, и она давится им, кое-как вставая на ноги. После она осматривает Ляпис, которая буквально провалилась в кучу своих воланов на платье, и сжаливается, протягивая руку. Лазурит пару секунд смотрит сначала ей в глаза, потом на волосы и фыркает, основательно схватившись за запястье девушки. — Ты просто заноза, — бормочет она, поднимаясь, и отряхивает свое и так пыльное платье от нового слоя песка. — Ты бы была из касты стоп, — все еще со смешинкой отвечает Перидот, игнорируя ее комментарий. Ляпис псевдообиженно на нее смотрит, — это почему? Хризолит ухмыляется и цокает языком, загибая пальцы на каждый аргумент, — во-первых, ты в третьей фракции, во-вторых, ты ходишь босая. И в-третьих, мне просто хочется поиздеваться. Лазурит закатывает глаза и кивает в сторону следующего пролета, двигаясь туда же, — статус куратора сильно сдерживал твою вредность. Перидот перестает улыбаться, осознавая, что она и забыла, что это не очередная их консультация. Она слишком отвлеклась на… Сон. Это безумно непрофессионально. Она на секунду отводит взгляд, но сразу стряхивает эту мысль, еле заметно покачав головой. Затем снова ухмыляется и кивает, — да, теперь я официально могу над тобой издеваться. Ляпис кидает на нее быстрый взгляд и задумчиво рассматривает свои ногти, — пока я не пожалуюсь об этом персоналу. Хризолит качает головой, протягивая, — о-о, ты этого не сделаешь. — Ага, конечно. Они продолжают разговаривать, параллельно шагая по какой-то пыточной. С потолка свисало куча муляжей. Ножи, топоры, цепи. И, естественно, все это в искусственной крови и паутине. Правда, кровь скорее напоминала розовый пунш, что, в целом, было в духе старой комнаты смеха со времен мезозоя. Единственное, что смущало – здесь совершенно не было выпрыгивающих пугалок, что было неотъемлемой частью этого аттракциона. Неважно, были они качественные или же просто дешевыми куклами с напомаженными мордашками. В любом случае, комната страха не была страшной. В случае Перидот это было даже плюсом. К счастью, эта локация быстро обрывается, и они, видимо, доходят до конца коридоров. Встречает их маленькая комнатка с запертой дверью, на которой немного расплывающимися буквами написано “самый страшный монстр скрывается за этой дверью”. Девушки насмешливо переглядываются, и Ляпис открывает дверь. Посреди маленького помещения размером с лифт стояло…гигантское зеркало во весь рост. Серьезно? Перидот хохочет, — это все, до чего они додумались? Ляпис несколько скептично на нее смотрит, — ты имеешь в виду мои нейроны? Хризолит заходится в смехе еще сильнее, упираясь руками в колени, — боже. Всегда забываю, что это все бредни твоей головы. Лазурит хмыкает и еле касается ее плеча, — пойдем обратно. Мне лучше не пялиться долго в зеркало, это мешает концентрации. Перидот успокаивается и на секунду смотрит на свое отражение. И, черт возьми, это действительно была она! С некоторыми неточностями, которые было сложно определить, но все же она. Единственное, привычный образ нарушала нелепая полосатая кепка. И все же на лице вырастает улыбка, и она трогает себя за щеки, — черт, это гораздо приятнее, чем быть старушкой в стриптиз-клубе. Ляпис хохочет, — а я тебе о чем говорила. Специалистка еще секунду смотрит на себя, а после оборачивается к сомнатумке и хлопает ее по плечу, — ладно, идем. Здесь же можно есть сахарную вату? Девушка пожимает плечами, — было бы славно, — а после открывает дверь.

Mirror Lover — Jam & Spoon,Dolores O'Riordan

Они обе озадаченно хмурятся. Вместо муляжей холодного оружия и полумрака их встречает куча зеркал. Только красный свет от неоновых лент вырывался из монохромного безумия зеркал, петляя, исчезая и вновь появляясь за поворотами. — Эм, — Перидот приоткрывает рот и смотрит на Ляпис, замечая, как та передернула плечами и сжала губы в тонкую линию, — как думаешь, тут есть выход или можно даже не пытаться? — Выход точно есть, — немного задумчиво и тихо отвечает Лазурит, смотря перед собой. Красный неон освещал нижнюю часть ее лица, придавая её глазам странное, неестественное свечение. После она промаргивается и кивает в сторону двери с полуулыбкой, — ты иди первой, я за тобой. Хризолит непонимающе вскидывает брови, но не спорит, проходя внутрь, в холодный и бездушный коридор зеркал. Эта локация явно была более современной. В таких обычно любили пафосно фоткаться. Она осматривает кучу своих отражений с полуухмылкой. Ее пальцы не оставляют грязных отпечатков на гладкой поверхности, что достаточно приятно для ее внутреннего перфекциониста. На углах коридора зеркала причудливо соединялись, заставляя ее отражение глупо искажаться и множиться, и она обернулась, желая показать это Ляпис. Та особо не была впечатлена этой комнатой, просто спокойно шагая за ней и смотря себе под ноги. — Ляпис, глянь, — девушка машет рукой, и сомнатумка кисло улыбается, послушно подходя ближе. Перидот тычет в угол, показывая свои отражения. Она слышит, как девушка подходит сзади, а после до нее доходит. В зеркале виднеется только сама Перидот. И в других тоже. Только десятки ее копий в бесконечном повторе. И больше ничего. Специалистка озадаченно разворачивается, и перед ней все еще стоит призрачно-неподвижная Ляпис. Теперь понятно, почему ее не особо впечатляли зеркала. Хризолит пару секунд смотрит на девушку, думая, стоит ли вообще что-то говорить. У нее было ощущение, что в этом есть какая-то дурацкая метафора, но она не настолько хорошо знала Лазурит, чтобы действительно что-то понять. Поэтому Перидот снова улыбается, только теперь немного ободряюще. — Ты знаешь, как можно пройти любой лабиринт? — с долей неловкости спрашивает она, немного перекатываясь с пяток на носки. Ее взгляд невольно цепляется за ботинки. Хризолит сжимает и разжимает пальцы левой ноги. Целая и...живая. Она сжала губы и выдохнула. — Понятия не имею, — несколько севшим голосом отвечает Ляпис, пожимая плечами и по прежнему смотря в пол. Она выглядела очень понурой и потерянной, что даже немного разжалобило специалистку. Перидот неуверенно потянулась к рукаву пыльного платья, хватаясь за один из его воланов. Лазурит подняла на нее глаза с небольшим удивлением и немым вопросом. Хризолит же снова неловко улыбнулась, а потом тут же посерьезнела, желая избавиться от застенчивости. — Чтобы найти выход, нужно держаться одной стены, — пояснила специалистка и кивнула в сторону, — и, учитывая, что здесь полно зеркал, велик шанс врезаться в одно из них. Так что, ты будешь касаться свободной рукой стены, а я возьму на себя нашу сохранность. Один уголок губ Лазурит немного поднимается на наигранно серьезный тон, а глаза немного оживляются, и она кивает, — ну, давай попробуем. Перидот псевдосамодовольно хмыкает, выставляя согнутую в локте руку вперед, и они продолжают путь. Ляпис буравила взглядом спину Хризолит, периодически постукивая пальцами по поверхности зеркал. Вообще лабиринт все еще был странным местом. В нем не было ничего особенного, но он все равно вводил в какие-то раздумья. Словно отдельный мир с кучей твоих копий, но ни одна из них тобой не являлась. И то, как искажается пространство в этом месте, тоже вводило все в какой-то сюрреализм. У Перидот уже рябило в глазах от собственного лица и красного неона. Наверное, даже по пустыне идти привлекательнее, чем здесь. Зеркала искривляли перспективу, играли с расстояниями, превращая прямую линию в бесконечную спираль. И вдруг она видит в отражении не себя. Что-то другое. Они останавливаются. Перидот трет глаза под очками до звездочек, пару раз промаргивается, и… видение исчезает. Хризолит снова вытягивает руку, продолжая движение, но натыкается на зеркало и врезается в него пальцами, затормаживая и себя, и Ляпис. Даже тактильное ощущение было раздвоено. Размыто, словно призрачный отпечаток. После она чувствует шевеление рукава платья, которое все еще сжимала в руке. Потом с удивлением ощущает холодные кончики пальцев на своем запястье, которые еле прикоснулись к нему и застыли. Брови неосознанно приподнимаются. Хризолит неопределенно выдыхает и медленно отпускает волан, невольно касаясь тыльной стороной руки чужих пальцев еще раз и застывая. Они тут же скользят по выпирающей косточке над ладонью и мягко обхватывают запястье Хризолит. Перидот поворачивает направо, желая продолжить путь, но ее тут же дергают левее. Ой. Девушка проглатывает чувство неловкости из-за своей невнимательности и двигается влево, стараясь игнорировать тепло вперемешку с холодом на своем запястье. Она… Подумает об этом позже. Они еще какое-то время идут в полной тишине. В таком положении действительно получалось двигаться слаженнее. Или, может, Перидот так показалось, потому что Ляпис уже не комментировала дорогу в духе “сейчас направо”. За счет немного возросшего темпа они достаточно быстро добрались до выхода из этого нескончаемого лабиринта. Вместо очередного зеркала специалистка врезалась бедрами в турникет, шикнув от боли. В этот же момент тепло на ее запястье исчезло, и она услышала смешок за своей спиной. — Аккуратнее. Голос Ляпис теперь такой, как обычно. Перидот что-то показательно бурчит себе под нос и проходит через турникет. Она поворачивается полубоком к девушке, дожидаясь ее, и в ту же секунду в нее врезается какой-то идиот с приступом глупого смеха. Хризолит практически отлетает обратно к турникету и с каким-то чистым гневом смотрит на, скорее всего, туриста. Женщина неопределенного возраста, но очень худого телосложения, держала в охапке кучу ведер с попкорном и наворачивала круги в фойе комнаты страха. После она также весело унеслась обратно. А ведь за пределами капсулы это скорее всего уважаемый и состоятельный человек... — Это отвратно, — выплюнула Перидот, сморщив нос. Ляпис поравнялась с ней и пожала плечами с легкой улыбкой. — Они всегда такие. Стараются выжать максимум из своих оплаченных часов. Перидот хмыкает, — ну, за такие бабки я бы тоже носилась как угорелая. А так у меня вип-пропуск, — она вскидывает бровь, кинув взгляд на Ляпис, а та закатывает глаза. — Напоминаю, что это, скорее всего, против правил компании. — Без скорее всего. Я проверила. — Кто бы сомневался, — Ляпис с улыбкой кивает в сторону выхода из крытого фойе, и Перидот идет следом, — ты же сахарную вату хотела? — О, ну только если ты оплатишь, — с издевкой ответила Хризолит, немного жмурясь от обилия красок. После темноты и потока красного неона глазам было тяжело привыкнуть. — Если так подумать, то я директор этого парка, так что да, — с гордым видом проговаривает Ляпис. Они идут сквозь толпу НПС или туристов, которые верещали, прыгали и делали прочие вещи, которые не могли сделать в реальной жизни. Перидот смотрит на них, как на инопланетян. В этом плане она до сих пор их не понимала. Шутки шутками, но Джаспер и какая-нибудь Аметист, несмотря на свои раздражающие качества, вели себя максимально верно. То есть, вели себя так, как хотели. Таким людям не нужна была симуляция, чтобы быть собой. И Хризолит отчасти причисляла себя к той же группе. Да, она априори тише и “нормальнее” коллег, но у нее не было никаких проблем с тем, чтобы делать то, что ей заблагорассудится, даже если это не сильно социально одобряемо. Она поворачивает голову к Ляпис, шедшей рядом. Интересно, ей тоже было все равно? Хотя, если бы она была сильно стеснительной, то явно бы не взяла в кофейне пять видов сладостей. После двадцати в целом сложно быть типичной серой мышью со всеми обязанностями, которые на тебя возлагаются. Но Перидот все еще не могла сказать наверняка. Такое не замечаешь с первого взгляда. — Ляпис? — Перидот неуверенно тыкает девушку в плечо, отвлекая от рассматривания орущих на карусели людей. Будь это в жизни, им бы точно сплохело от такой скорости. Ладно… — Дот? — Ляпис широко улыбается, ожидая какой-то реакции на это прозвище. Хризолит закатывает глаза. Если бы она слышала все прозвища, которые использовала Джаспер или Аметист, то явно бы не пыталась вывести ее чем-то настолько безобидным. Даже Ридо было хуже. Ладно, Ридо было ужасным прозвищем. — Как ты поняла, что это была я? В кофейне, — задала интересующий вопрос Перидот. Конечно, базовые характеристики были на руках Лазурит, но тот голем все еще сильно отличался от реальной внешности девушки, как они не старались сделать его точнее. Лазурит мычит, а после отпрыгивает в бок, чтобы очередной бегущий турист в нее не врезался. После она оглядывает специалистку сверху вниз и хмыкает, — ну, мне помог пирсинг и очки. Ты не врала, когда говорила, что проколов много. Но удостоверилась я в этом из-за твоего недовольного выражения лица. Я его успела выучить даже несмотря на вечно сменяющихся НПС, в которых ты сидела. Неужели у нее настолько живая мимика? Хотя, первые морщины на лбу уже присутствовали. Так что… Перидот кивает, — поняла. Ляпис еще пару секунд о чем-то думает, а потом добавляет с улыбкой, — а еще ты мило прихрамываешь. Я обратила внимание на это еще при первой консультации, но удостоверилась только в кафе. Хризолит тут же удивленно вскидывает брови. Мило? Это…сомнительно. Но Ляпис сказала это с улыбкой. И Ляпис не знает ее. Было сложно это списать на ложь. И после этого умозаключения специалистка неуверенно опускает взгляд. Уголки ее губ еле заметно дергаются, но голос звучит максимально скептично, — я не хромаю во сне. Какие мне причины это делать? Ляпис с улыбкой мотает головой и кидает на нее игривый взгляд, — ты мне скажи. Перидот не говорит ничего, молча складывая руки на груди с неопределенным выражением лица. Из беспорядочных размышлений ее довольно быстро вытягивают, а потом вытягивают и из толпы НПС вперемешку с туристами. Она замечает киоск с сахарной ватой. Любопытно, как вкусы отображаются во сне. Ляпис беседует с “продавцом”, а после ей протягивают гигантский шар ваты на палочке. Он был вдвое больше ее головы. Смотрелось достаточно комично, отчего Хризолит усмехнулась. Ляпис оторвала кусочек, закидывая его в рот и морщась. Перидот засунула руки в карманы, с долей задумчивости на нее поглядывая. — Она просто никакая, — комментирует сомнатумка, все еще с недовольным выражением лица. Специалистка посмеивается и тоже отрывает кусочек, параллельно проговаривая. — Что, не так сладко, как десять видов тортов? Ляпис приоткрывает рот в наигранном возмущении и пихает палочку с ватой в руку Перидот, — эй! Тебе не понять, насколько голодные сомнатумы после рабочих часов. Я не знаю, что происходит с организмом за эти восемь часов, но там даже миниатюрные девчонки объедаются как прожорливые гусеницы. Специалистка кладет кусочек сахарной субстанции на язык, и…Она действительно никакая. Как будто просто вата. Отвратительно. Хорошо хоть, быстро на языке растворяется, как обычная. У нее больше было запаха, нежели вкуса. Словно жуешь уже пожеванную жвачку. Очередной минус симуляции, — ладно, она реально отстойная. Торты получше будут. Ляпис хихикает, и Хризолит с отвращением морщится, рассматривая гигантский розовый шар. Перед глазами все еще маячат НПС. А что если… Она поворачивается к девушке и ухмыляется, — я сейчас кое-что сделаю. Ты главное не паникуй. Сомнатумка с недоумением поднимает брови, наблюдая за тем, как Перидот подходит ближе к движущемуся потоку. Потом она словно в замедленном действии видит, как специалистка нахлобучивает сахарную вату на голову случайного ребенка. Ее глаза округляются от ужаса. — Что ты делаешь?! А после она видит сложившуюся пополам от смеха девушку, которая все еще смотрела на удаляющегося мини-НПС, — боже, может быть это и не так уж скучно, — Перидот стирает слезу, продолжая заходиться в приступе веселья, — смотри, он похож на чупачупс. Лазурит огалдело смотрит на почти исчезнувшего из поля зрения мальчика, и… Он правда был похож. Ее прорывает на смех, но она кое-как его подавляет, уводя специалистку под руку подальше от толпы, — ты просто хамка! Хризолит хохочет еще громче, позволяя Ляпис вести ее куда-то вдаль от общей локации, — да брось, это всего лишь частичка твоего мозга. Где мне еще сделать что-то настолько абсурдное? Ляпис ударяет ее в плечо своим и улыбается, — и все равно это ужасно. Они бредут вдоль лавочек, которые постепенно начинают редеть, также как и яркость огоньков, звуков и людей. Перидот выдыхает. Да уж, там было тесновато. В пустынных локациях были свои плюсы. Девушки обходят просто неимоверно большое колесо обозрения, и тут их встречает просто степь. Немного пасмурная, но спокойная. Они даже на время полностью затихли, наслаждаясь слабым завыванием ветра и тишиной. Спустя пару минут ходьбы Ляпис замечает вдалеке одиноко стоящие качели. Не совсем обычные, а двойные. В парках аттракционов их обычно называли лодочкой. Сомнатумка показывает рукой в их направлении, — нам нужно туда. Перидот фыркает и качает головой, — вечно тебя тянет к чему-то заброшенному и одинокому. Ляпис поджимает губы в неловкости и теребит воланчик на рукаве, — ну она же практически манит. Хризолит закатывает глаза и кивает, — ну пойдем. Они бредут дальше, и Лазурит еще больше теребит волан, а после спрашивает, — возвращаясь к прошлой теме. А как ты поняла, что это была именно я? Я понимаю, что ты знаешь, как я приблизительно выгляжу, но лицо у меня достаточно обычное. Да и синеволосых пруд пруди. Перидот усмехается. Ожидаемый вопрос. Что-то ей подсказывает, что Ляпис просто интересно, какое впечатление она производит со стороны, — ну, совокупность факторов? У меня хорошая память на лица. А еще, это очень по-ляписовски шумно ковырять вилкой тарелку. И носить разлетайчатые накидки в стиле хиппи. Да и кофейня недалеко от компании. Девушка смеется и мотает головой. Ветер подхватывает ее волосы и убирает сбившиеся пряди с лица, полностью его открывая. Перидот невольно обращает внимание на розоватый румянец, а после уводит взгляд к качелям. Ляпис отвечает, — ну, я правда была голодной. И перед этим ждала открытия двадцать минут. Я была в отчаянии, — Перидот коротко смеется, и они подходят к качелям, — а еще у меня изменился рабочий режим. Так что раздражающая вилка отчасти твоя вина. Перидот ухмыляется и заскакивает на качель, отчего та сразу же наклоняется за счет ее веса. Девушка опасливо хватается за поручень, кивает Ляпис, и та тоже залезает, пока Хризолит подстраховывает ее свободной рукой около спины. Наконец они усаживаются друг напротив друга и немного раскачиваются. Перидот наслаждается видом бледной степи, краем глаза посматривая на рукава платья Лазурит. Интересно, а под ними тоже куча татуировок? Созерцание тишины заканчивается на моменте, когда Хризолит улавливает раздражающий металлический скрип качели. Ну, черт возьми! Так хорошо сидели, и снова что-то раздражающее. Ляпис безмятежно откидывается на спинку скамейки и вытягивает ноги, укладывая их на сиденье, где сидела Перидот, и та снова обращает внимание на голые ступни и не может это не прокомментировать, — почему ты вообще босая? Лазурит поворачивает голову в ее сторону, а после и сама смотрит на свои ноги, пожимая плечами, — а ты почему в обуви? Сон на то и сон. Мне нравится ходить босиком. Перидот морщится, — но у тебя же ноги в песке! А песок неприятный. И в метро ты босиком ходила. Это же… — она вскидывает руки перед собой, пытаясь описать свои ощущения, — фу! Ляпис лишь хмыкает, — а ты ходишь в скучных ботинках. Небось даже сейчас ноги потеют, — Перидот кидает на нее колкий взгляд, и та усмехается, — мы же во сне. Ты можешь хоть в доспехах ходить, но одета как скучная взрослая. Вот попробуй снять. — Я не выгляжу, как скучная взрослая! — с протестом восклицает Перидот, и Лазурит тут же кивает на ее белую футболку, а после на синие джинсы. Хризолит фыркает и с толикой раздражения стягивает с ног ботинки. На полпути ее охватывает небольшой дискомфорт, который был всегда, когда она разувалась вне дома. Она напоминает себе о том, что это действительно сон, и стаскивает берцы вместе с красными носками, которые были единственным цветным акцентом в ее “скучном” образе. После она с протестом разваливается на лавке и пихает ступни на чужое сиденье, повторяя за Лазурит. Та хохочет и вскидывает бровь. — Ну, и как? Хризолит сжимает губы и пару секунд просто пялится на свои ноги. Одинаковые. Все еще необычно и странно. И приятно. И ветер по ним щекотно пробегает. И деревянные доски холодят кожу. Она кидает быстрый взгляд на девушку и складывает руки на груди, — неплохо, но по песку я бы все равно не ходила. Ляпис лишь качает головой, — ты, видимо, и на пляже ходишь в каких-нибудь сапогах. После она отталкивается рукой от железной опоры, потому что с вытянутыми ногами было несколько затруднительно раскачиваться. Перидот делает тоже самое и мотает головой с ехидной улыбкой, — а ты, должно быть, в каком-то рябом халате. Ляпис псевдораздраженно выдыхает и метает взгляд в девушку, — что ты так привязалась к нему? Перидот пару секунд на нее смотрит, а после отводит взгляд. Честно говоря, она и сама не знает. Но халат ее волновал (или татуировки под ним?). И все же наряды были странные. Хотя специалистка не сказать, что разбиралась в моде. Она в целом не особо акцентировала внимание на одежде, и ходила в том, что вытянет из шкафа. Может быть, она неосознанно искала причины докопаться до девушки? В любом случае, если ляпнула, то нужно объясниться, — я просто в целом не понимаю, чем ты руководствуешься, когда подбираешь себе наряд. Вслепую или как? Ляпис цокает и мотает головой, — нет, я долго выбираю! И у меня классная одежда, она дышащая, — она поднимает руку и начинает загибать пальцы, все еще красноватые на концах. В жизни они такие же? — и одновременно с ней не холодно, и выглядит она классно. Лазурит разводит руки с немым выражением из разряда “ну, достаточно понятно?”, и Хризолит неоднозначно вскидывает бровь и выпаливает, — да просто с твоей внешностью было бы достаточно той же самой белой футболки и джинс. Ты же красивая, — когда эти слова покидают рот, Перидот хочется прикусить себе язык. Она на секунду сбивается и нервно облизывает губы, отводя взгляд, — ты бы и без рябых шмоток бы… Выглядела нормально. Наступает непонятного содержания тишина. Перидот хочется провалиться сквозь землю. Она буравит взглядом поле, прикрывая нижнюю треть лица ладонью, сжав пальцами щеки. К ее несчастью, очевидно нагревшиеся. — Я красивая? — слышится какой-то непривычно тихий ответ, и Хризолит кидает короткий взгляд на не менее сбитую с толку Ляпис. И все же, специалистка не могла отказаться от своих слов. Она действительно была привлекательной. В объективном смысле, естественно. Девушка снова поворачивается к сомнатумке и выдыхает, проговаривая. — Мне нет смысла лгать, потому что это объективно, — Ляпис опускает взгляд и начинает теребить волан на юбке, и Перидот говорить становится значительно легче, — Сама подумай, ты и высокая, явно стройная, хоть за этим балахоном особо не разглядишь, — специалистка слышит смешок и сама улыбается, снова отводя взгляд к полю, — и глаза у тебя выразительные… Пальцы длинные, и все такое… — серо-голубые глаза взметаются наверх, глядя на нее из под ресниц, и Перидот снова осекается и торопливо добавляет, — но вкус в одежде все еще сомнительный. Она заканчивает и сжимает губы, кое-как сдерживая порыв начать заламывать пальцы, и просто сложив руки на бедра. Ляпис хмыкает, видимо, тоже в попытке избавиться от неловкости, а после отвечает. — Значит, я красивая, — на тон тише проговаривает она, но уже не так неловко, и Перидот фыркает и морщит нос. Зря она все это выдала. Лазурит усмехается и стаскивает ноги с сиденья, опуская их на пол, и опирается локтями в колени, укладывая на них голову. Хризолит замечает игривую нотку в ее взгляде и сглатывает, — и все же щедрой на комплименты ты можешь быть. Спасибо. Специалистка закатывает глаза, но ничего не отвечает, снова избегая прямого зрительного контакта. Уже договорилась. Хватит с нее. Пусть Ляпис сама думает, куда выводить этот диалог. Почему-то в нос ударяет запах озона и древесной смолы. Как будто только что прошел дождь, и кто-то решил постругать дерево. Свежий и одновременно теплый запах. Откуда он? Здесь есть какой-то плотник? Перидот все еще чувствовала на себе внимательный взгляд. Она нервно вдыхает и резко поворачивает голову, пялясь в ответ. — Ну и что тебе нужно? — процеживает Перидот, на что Ляпис безмятежно пожимает плечами с легкой улыбкой. — Да просто все думаю, что в кепке ты похожа на кирпич. Хризолит мгновенно закипает и уже открывает рот, чтобы сказать что-то гаденькое, как Лазурит привстает и стягивает с нее головной убор, тут же усаживаясь обратно. Сомнатумка пару секунд оценивающе на нее смотрит и кивает, — да, так определенно лучше. Перидот предупреждающе вскидывает руку с вытянутым указательным пальцем, — чтоб я. Еще хоть раз. Сказала тебе что-то приятное, — с каждой фразой дурацкая улыбка на лице Ляпис становится шире, а брови специалистки все больше хмурятся, — никогда в жизни! Лазурит пожимает плечами и смотрит на свою ладонь, — от этого мои пальцы короче не станут. Чертова! Чертов цирк-шапито! От безысходности Хризолит психованно отталкивается рукой о поручень, раскачивая качель. Ветер порывистее раздувает волосы обеих. Озон и смола еще больше забиваются в нос. Ляпис все еще выглядит очень довольной. Черт бы ее побрал. — И все-таки, — Лазурит снова подает голос, и Перидот мысленно ей скручивает шею на 360. Ее голос все еще звучит очень лукаво, а Хризолит все еще не готова к личным нападкам. Девушка продолжает, — теперь, после такого откровения, ты дашь мне хоть намек о том, кто тебе нравится? Специалистка огалдело на нее смотрит, — ты сейчас серьезно? Ляпис пожимает плечами, хоть уверенность в ее глазах немного уменьшается, — ну, да? Перидот задерживает на ней буравящий взгляд, — ты думаешь, что один комплимент позволяет тебе копаться в моей личной жизни? Мы уже проходили это. Лазурит гортанно усмехается и мотает головой, складывая руки на груди, — мне стоит напомнить, где ты сейчас находишься? Ты, видимо, тоже думаешь, что твое курирование во второй позволяет тебе залезать в мои сны сейчас. И это дельный аргумент. Ей, наверное, стоит пожалеть об этом своем поступке, но почему-то такой потребности не возникает. Хоть где-то ей весело. Хризолит медленно вздыхает и цокает, — я в любом случае ничего тебе не скажу. Из принципа. — Ты невыносимо упрямая, — Ляпис почему-то снова улыбается и откидывается на спинку лавочки. Перидот хочется треснуть ее по лбу. Раз так пять. Чтоб не больно, а обидно было. Она прокручивает в голове все разговоры с сомнатумкой и осознает, что та, по факту, тоже ничего о себе не рассказывала. На это можно надавить. Хризолит лукаво улыбается в ответ и облизывает губы, — может и так. Но и ты мне никакой информации про себя не дала. Какой мне толк распространяться о чем-то личном незнакомке? Вот сейчас она и полетит. Сольется, также, как и специалистка. И тогда посмотрим на ее реакцию. И посмеемся. Лазурит хмыкает. После вскидывает бровь. После потирает пальцы меж друг другом. Ну, давай же. Уйди от ответа. Переведи тему. — Ну, раз ты так заинтересована во мне, то расскажу, — Ляпис безмятежно улыбается. Нет. Нет, так не было запланировано. Перидот угрюмо на нее смотрит, пока сомнатумка продолжает весело говорить, — ну, началось все с одноклассника. Мне было, получается… — Лазурит вытягивает губы вбок и жмурит один глаз, вспоминая, — около двенадцати. Он оказался козлиной, рассказал секреты из моего личного дневника всей параллели. Потом я встречалась с мальчиком в лагере в четырнадцать. Началось все там и закончилось тоже. Потом была крайне романтичная девочка в шестнадцать. Классная, но с ее биполярным расстройством было сложно уживаться. Нас хватило на год. Она неплохо так помотала нервы. Потом я решила, что все это было чем-то странным, и снова переключилась на парня на первом курсе универа. Он был таким паинькой, пока я не поняла, что он хочет, чтобы я корячилась на кухне и рожала ему детей. Так что, когда он убедился, что я не хочу быть его служанкой, он меня бросил. И потом мне нужно было съехать из родительского дома, — Ляпис прикусывает щеки и делает небольшую паузу, видимо, проваливаясь в воспоминания. Голос потерял оттенок веселья и стал просто нейтрально-отстраненным, — и меня приютил один парень. Был полной противоположностью того паиньки, ничего особо от меня не требовал. Правда, когда я уже думала выйти за него, выяснилось, что он сидел на каких-то веществах. Причем плотно и довольно долго. Так что…спустя время мы расстались. После этого были только какие-то интрижки. Перидот просто на нее смотрит. Несколько удивленно. Кто же знал, что Ляпис действительно расскажет. Она бы так не смогла. Хризолит неуверенно трет свои колени и выдыхает, все еще пораженная такой откровенной искренностью, — охренеть ты Дон Жуан. Ляпис застенчиво улыбается, опуская взгляд, и издает смешок, — ну, вроде того. Как там говорилось? Всегда невеста и никогда жена? Хризолит пожимает плечами, рассматривая девушку, — ну, я тоже женой никогда не была. Это же из Шрэка? Лазурит заливисто хохочет и весело на нее смотрит, — нет! Это из другого мультика, Дот. В нос снова ударяет запах озона и смолы. Перидот и сама улыбается, почесывая затылок. Дот звучало куда лучше Ридо. Она немного задумывается, смотря куда-то вдаль. Ей показалось, или вдалеке люди ходят? Ее отвлекают легким пинком в колено. Специалистка недоуменно смотрит на Ляпис. Та вскидывает бровь и кивает на нее. — По-моему, я заслужила хоть каплю информации в ответ. Правда на правду. Хризолит глубоко вздыхает и кивает, — не поспоришь. Ну, я лесбиянка. Уголки губ Лазурит еле заметно приподнимаются, и она кивает, — так. И? Перидот хмурится и мотает головой, — что “и”? — Это все, что ты собиралась сказать? — недоуменно спрашивает сомнатумка. — Ну…Типа. — специалистка пожимает плечами, ухмыляясь. Девушка напротив явно недовольна таким раскладом. Она цокает и разваливается на скамейке, запустив ладонь в свои волосы и перебирая пряди. За ней поле подозрительно стало похожим на асфальт. Почему локация изменяется? — Мне для одной крупицы информации придется пересказывать свою биографию, или на что ты рассчитываешь? В это же время поле окончательно видоизменяется до асфальта, а где-то между облаками начинают мелькать верхушки небоскребов. Видимо, Ляпис уже не так сильно вкалывает, как во второй фракции. Перидот снова смотрит на нее и лукаво улыбается, пожимая плечами. — Мне не нужна информация, с кем ты встречалась в двенадцать. Хотя, признаю, это было увлекательно, — Хризолит хмыкает, — мне важнее знать, кем ты считаешь себя сейчас. Я вот лесбиянка, а ты? Лазурит хлопает ресницами, а после прикусывает губу в задумчивой манере, — ну, я понятия не имею… Перидот непонимающе мотает головой, — в каком плане? Людей вокруг становится все больше, как и небоскребов. Теперь качель выглядела еще более нелепо, будучи в центре оживленной городской улицы. Хризолит недоверчиво оглядывается по сторонам. Бездонное поле ей нравилось больше, чем бездонные лица НПС. Ляпис теребит уже десятый волан на платье и начинает с какой-то особой воодушевленностью говорить. — Мне кажется, это все зависит от восприятия. Или, как говорил Будда, — Перидот беззлобно закатывает глаза, но кивает, чтобы девушка продолжала, — глаз, который видит все, кроме самого себя. Хризолит скрипуче смеется и трет переносицу, — это все замечательно, но ты сейчас льешь воду. Давай называть вещи своими именами, Ляпс. И снова прикусывает свой язык. К счастью, сомнатумка не обратила на это особого внимания, будучи в усиленных размышлениях. Ляпис неудовлетворенно сопит и поднимает руки, начиная жестикулировать, — да не могу я так. Я знаю, как это выглядит со стороны, но я действительно не знаю, что можно приписать мне, а что нет. И если я себе что-то припишу, то могу неосознанно обмануть людей вокруг. О, вот это уже совсем глупость. Перидот цокает и мотает головой в отрицании. Ляпис немного хмурится и сжимает свои руки в замок. В этот же момент в качель залезает какой-то НПС и садится рядом с Хризолит. Та практически начала говорить, но тут же закрыла рот, с недоумением косясь на человека. Лазурит морщит нос и отмахивается, — не обращай внимания. Они как овощи. Человек и правда был овощеват. Сидел идеально ровно и держал руки строго на коленях. Перидот невольно вспоминает, что Ляпис периодически сидит также. Забавно. Но не обращать внимания не получается. Человек как бы ненавязчиво придвигается ближе к ней, все еще смотря прямо перед собой. Ляпис сдерживает смешок и закусывает щеки. Специалистка с презрением смотрит на НПС, а потом делает попытку его отодвинуть, но тот только расслабляется, опираясь на ее ладони. Черт возьми. Что за прилипала? Злобно выругавшись, она резко встает и убирает руки, отчего человек сваливается на скамейку. Перидот складывает руки на груди и плюхается рядом с Ляпис, все еще поглядывая на НПС. Та в свою очередь издает смешок и шепчет, — это тебе ответочка за сахарную вату. Хризолит невольно хмыкает, прикрывая рот рукой, — это того стоило в любом случае. После она кидает взгляд на слишком уж непринужденную Ляпис, а потом на НПС, который и не думал вставать со скамейки. Она, конечно, не хотела незаслуженно обвинять Лазурит, но был шанс, что сомнатумка намеренно заставила кого-то сюда прийти. В любом случае, сейчас они уже сидели на одной скамейке, слабо покачиваясь между толпами людей. Благо, тут не было звуков шумного города, все еще только ветер. — Ну так, о чем это я? — прокашлявшись, произнесла Перидот. И Ляпис тут же кисло цокнула. Ага, слабоватый вариант уйти от темы. Хризолит слишком дотошная для таких трюков, — я понимаю, о чем ты говоришь, но по-моему это какая-то чушь. Ляпис недовольно мычит себе в руку, опираясь локтем на перила, — естественно, для тебя это чушь. Я и не сомневалась. Хризолит отмахивается от нее и продолжает, — я имею в виду, какая разница, что там люди подумают? Ну считаешь ты себя, допустим, бисексуалкой. Комфортно тебе так думать. И все, насрать на то, что ты кого-то “обманешь”. Это только твое дело. Даже если потом ты решишь, что было бы славно жениться на пицце. Лазурит с сомнением на нее смотрит и отлипает лицом от руки, — не знаю, я не такая, как ты. Это тебе легко обесценить все религии мира и все нравственные постулаты. Я не считаю, что имею на это право. — На свое мнение? Перидот вскидывает бровь и поднимает один уголок губ. Ляпис выглядит сконфуженной. Видимо, попала. Хризолит вздыхает и поворачивается корпусом к девушке, положив руку на спинку скамейки. Лазурит с еще большим сомнением глянула на ее ладонь. — Ляпис, вся прелесть ярлыков в том, что они дают чувство безопасности. Я имею в виду, если ты их себе приписываешь. Если это делают люди, то это пустой звон. Ты знаешь себя лучше, чем кто-либо другой. И доверять нужно больше всего себе, нежели каким-то чертям, прыгающим у тебя во сне или просто окружающим тебя. Если ты соберешь все уважение к себе в кучу, то ты тоже сможешь смешать с дерьмом Иисуса Христа. Я, естественно, утрированно. Ляпис хихикает и закрывает лицо руками, мотая головой, — боже, это все звучит правильно и одновременно глупо. Я не знаю, — она трет веки и опускает руки на свои колени, на секунду глянув на уже сросшегося со скамьей НПС, — мне нужно подумать. Перидот цокает. С одной стороны, это то, что Лазурит действительно нужно сделать, чтобы понять свою собственную позицию. С другой стороны, кто, как не Перидот, знает лучше? Она облизывает губы и наклоняется чуть ближе в каком-то заговорщическом жесте, — естественно. На это нужно время… И все же! — Ляпис снова кисло на нее смотрит, — попробуй меня послать. У тебя явно проблемы с тем, чтобы говорить хоть что-то четко. Ты даже про свои сны не дала мне ни одной четкой характеристики. Так что пошли меня. Глаза Перидот горят какой-то довольной хитростью. Она и так была в курсе, что ей нравится выводить людей из эмоционального равновесия, но тут это смешивалось с каким-то желанием… Помочь? По крайней мере, помочь так, как она умела. Ляпис же ее энтузиазма не разделяла. — Какой толк мне это делать? Я не хочу тебя задевать. Хризолит мотает головой и касается рукой ее плеча, немного его потрясывая, — да забей ты хоть раз. Ляпис неуверенно сжимает губы. Потом косится на ее руку. Потом снова смотрит в глаза. И говорит максимально неуверенно, — иди к черту. — Громче и злее. — Иди к черту? — Ляпис, пошли меня хоть по-человечески. — Иди к черту… — Боже, у тебя просто ужасное платье. И эти пошлые воланы! Такая безвкусица… — Иди к черту! Перидот ухмыляется и кивает, — наконец-то. Ляпис злобно на нее глянула и обняла себя за плечи, — нормальное у меня платье. Нормальное же? — Она неуверенно осмотрела себя и вздохнула. Хризолит с ухмылкой пожала плечами, — тебе решать. Лазурит беззлобно толкнула ее в плечо со все еще недовольным выражением лица, и та засмеялась. Люди вокруг слились в единый поток, уносясь куда-то за горизонт. За ними уплывали и здания, снова возвращая на место поле. — Оно крайне старомодное, но, — Перидот и сама осмотрела девушку, наблюдая за тем, как воланчики обдуваются ветром, — но тебе идет. Я же уже говорила. Ляпис пару секунд на нее смотрит с нечитаемым выражением лица. Хризолит снова чувствует себя неудобно, но не отводит взгляд, лишь вскидывая бровь для пущей уверенности. — Я не знаю, что можно себе приписать, но… — она еле заметно улыбается и смотрит на пейзаж позади, где уже снова покачивалась от ветра серовато-зеленая трава. После сомнатумка вновь смотрит на специалистку и продолжает, — но мне точно нравятся женщины. Перидот немного сконфуженно хмурится, потом снова поднимает брови, снова хмурится, и в конце концов коротко кивает, — рада, что ты это выяснила, — в этот же момент она чувствует слабую вибрацию на запястье и смотрит на него, — кажется, мне пора. Ляпис смиренно кивает и быстро проговаривает, — надеюсь, ты нарушишь правила компании еще раз. Перидот улыбается уголками губ, и бледное лицо девушки со слабым румянцем размывается в розово-синее пятно.

Нужно быть очень слабым, чтобы так часто падать

Нужно быть очень глупым, чтобы снова потом подниматься

Я сижу в грязной луже в тонком прозрачном платье

И не знаю, что делать: плакать или смеяться