Виды кровожадности

Единственная в помещении лампочка висела на проводах и подсвечивала трещины на штукатурке. Стопка бракованной мебели в углу покрылась слоем пыли. Толстые стены поглощали крики двух мужчин. Оба плечисты и стоят уверенно, как бойцовские псы. Тот, что кажется помладше, выше ростом, одет в чёрную кожаную куртку с нашивками и обут в военные ботинки с высокими берцами. Другой же, с густой укороченной бородой, морщинами на лбу и в фабричной форме, хмурится и агрессивно жестикулирует. «Да как ты смеешь спорить со мной на эту тему?!» — громко подумал Шериф и сжал кулаки. Небольшое складское помещение, куда отвёл его Трофим, словно специально сконструировали для драк двух бруха. Нет окон… Камер не видно… Хотя, оно и понятно, почему, ведь этот завод — домен Трофима, рабочего из индустриальной эпохи. И этот «вечный рабочий» нарывался. Шериф с трудом сдерживался, чтобы не избить соклановца за бессмысленный спор. Богдан знал: кулаки — очень слабый фундамент для авторитета. Когда командир говорит, солдаты слушают с открытым ртом, и не важно, что иной солдат постарше тебя будет. — Богдан, хватит молоть пургу, — взывал к здравому смыслу Трофим Панкратович. — Ты не старейшина, откуда в тебе столько паранойи?! Неужто от Князя? Я своими глазами видел твоё птенчество, неужели титул Шерифа так влияет на тебя? Ты вообще слышишь себя, капитан? О шабашите тебе рассказала малкавианша! Шизанутая Примоген малкавиан Элла! Самая старая из всех вампирских психов Москвы! То, что ей послышался голос малкавианского отступника в заброшенной больнице, ещё не значит, что там огромная стая шабашитов! Пятнадцать шабашитов… Откуда ты это взял, малец?! Хотя, нет, иногда врезать всё же стоит. Так, в назидательных целях. Чтобы показать, кто действительно тренировался последние семьдесят лет, а кто молол языком на фабрике. — Панкратыч. Ты достал. Вот ей-богу, как на духу скажу — достал! Ветеран хрустнул суставами пальцев. — Эй, эй, не заводись, Богдан! У меня ещё ребро после твоего последнего раза не срослось! «Я сильнее, — успокаивал Шериф своего бушующего Зверя. — Трофим это знает. Но как же он достал вспоминать про свой возраст вместо веских аргументов! Хорошо, что не он дал мне Становление». — Только одно ребро, Панкратыч? А НУ — СТРОЙСЬ!!! Гаркнул так гаркнул. Наверное, даже с применением Дисциплины. Богдан вкладывал всю силу своего голоса в команды и не отдавал себе отчёта, как именно он начал это делать после становления вампиром. Бородач рефлекторно вздрогнул и выпрямился. И пока Трофим не опомнился, Шериф продолжил говорить: — Слушай сюда, дед! Не ты воевал с хитрым и жестоким противником. Не ты оставлял в окопах своих товарищей. Война непредсказуема, собрат. Джихад — это грязно и мерзко. И лучше, твою мать, мы все перестрахуемся и пойдем толпой в здание с сатанистами, чем обычной командой зачистки! Все мы. Вся Камарилья Москвы. И ты тоже! Помнишь, ты рассказывал мне о несчастных случаях на производстве из своей смертной жизни? И что сейчас не все рабочие носят каски, хотя у них есть такая возможность? Здесь нужно замолчать и дождаться хотя бы кивка. — Помню дело. И что с того? — ответил соклановец. — Предосторожность — это та же каска, Панкратыч! И каждый должен быть на рабочем месте в рабочее время. Это выражаясь твоим языком, старик. Ты тоже нужен! Отставить отговорки! Ты Сородич, у тебя не могут болеть кости! Во сколько тебе дали Становление? Лет в сорок? Тридцать пять? Пятьдесят? Годен! ГОДЕН, я сказал! — Тише, тише, не буйствуй! — служитель поднял ладони в примирительном жесте. — Придумаю я что-нибудь. Но ты и меня пойми! Я должен находиться на заводе! Я не могу отштамповать себя для похода в ХЗБ! Богдана поражало, как порой мыслят сородичи, которые годились ветерану Второй Мировой в дедушки. Не видящие ничего и никого дальше своего собственного носа, эти замшелые вампиры вызывали негодование. Прямо как распоряжения вышестоящего начальства о самоубийственных манёврах, чья единственная цель — доказать что-то там на мировой политической арене. Или как простой разговор с отцом невесты, который не разбирается в теме дебатов и пытается перетянуть на себя всё внимание и любовь дочери. Другое дело — Князь. Тот, Кто Не Ошибается. Ходячий учебник истории, тактики и стратегии. Главнокомандующий главнокомандующих. Это не та ситуация, где над тобой стоит заплывший жиром увалень в чистом костюмчике. Это ты подходишь к небоскрёбу, поднимаешь голову — а последнего этажа не видишь. И в этот момент небоскрёб начинает говорить с тобой. Вот Филин-то легко бы завербовал Трофима. — Пусть я и неонат… — спокойнее сказал Богдан. — Пусть я и младше тебя… Но когда на твоём заводе объявится Шабаш… Когда твоего гуля подвесят за его собственные кишки, а тебя разорвут пополам и будут делить, чтобы совершить Диаблери… Когда твоя душа окажется в разуме маньяка и убийцы, и ты будешь вечно наблюдать за его деяниями через чужие глаза… — Шериф презрительно сплюнул. — Я посмотрю, как тебе поможет твой завод. Как твои обожаемые рабочие попрутся всей толпой на неведомых тварей, будто это входит в их обязанности и происходит в рабочие часы. Ещё раз повторяю, Трофим. В Ховринской заброшенной больнице три крыла. Считай, это три стаи. В каждой стае — от трёх до десяти членов. Как мне рассказала Элла Олеговна, не все шабашевские стаи жалуют отступников малкавиан… Это психи среди психов. И если там действительно скрывается такой субъект — значит, либо его стая такая же... ебанутая на всю голову, либо он один. Но если он не вместе со стаей, это не значит, что он один на всю грёбаную больницу. Нет, вышло не так же убедительно, как сказал бы Князь. Дисциплин не хватает, что ли… Но Трофим задумался. — Ладно, Богдан. Я посмотрю, как ты станешь посмешищем. Хочу это видеть своими глазами. — Посмешище — это сильный служитель, которого Князь не назначил Шерифом, — процедил бруха. — Который даже Примогеном не стал. И который из-за этой дребедени с титулами точит на Князя зуб. — Неправда, сопляк! — нахмурился Трофим и оскалился, обнажая клыки. — Да что ты знаешь о Князе! Лижешь этому ублюдку жопу, как сучка! Тьфу! Ручной мальчик на побегушках, стыд какой! — мужчина указал пальцем в соклановца. — А ты не задумывался, что он гонит тебя и всех нас в ловушку, чтобы устранить угрозу к его царствованию? Ты вообще знаешь, как Георгий Филин стал Князем? Он грохнул моего сира! Он хитрый и безжалостный ублюдок, для которого давняя война нашей Камарильи и Шабаша — не более чем средство от скуки! Вот что я думаю, Богдан. Князь специально не сносит ХЗБ годами, чтобы заманивать туда своих врагов и натравливать на них других врагов. Якобы, ради праведного дела. Вот смотри. Ты сейчас, как по команде, уговариваешь весь свой клан и всех своих знакомых пойти с тобой в ХЗБ. Ты ведь помнишь, что вентру и бруха — отнюдь не друзья. Вспомни Карфаген! Мы построили утопию, а эти поганые римские вентру всё разрушили! Ничего не изменилось с тех пор. Вентру не меняются, они всегда выбирают себе подобных. Хрен с ним, с титулом Примогена… Видеть рожу Филина не хочу! Он, подонок, плюнул мне в душу почти сто лет назад! Я это никогда не забуду! Ноздри и верхняя губа Бодана нервно подрагивали. Он выслушал монолог Трофима со скрещенными на груди и очень напряжёнными руками. — Панкратыч, вот поработал бы ты с Князем… Или пошёл бы на одну из войн, а не притворялся трупом… Ты бы так не рассуждал. Ты не прав, Панкратыч. Князь, может, и имеет скрытый умысел и личные интересы, но мы от его умыслов и интересов только выигрываем. Может, он и грохнул твоего сира сто лет назад, чтобы самому стать Князем, но если бы он был недостоин командовать нами, Марта не признала бы за ним власть. Она ведь тоже Дитя твоего сира… Она рассказывала мне, как долго она была гулем до Становления. Она сравнила две золы и выбрала лучшую. Наверное, ваш с Мартой сир был тем ещё ублюдком для неё… — ЗАТКНИ ПАСТЬ! Трофим оскалился и кинулся вперёд, на Шерифа. Невероятно быстро, словно это слайд-шоу, Богдан увернулся от бешеного сородича и несколькими точными и массивными ударами пришпилил соклановца к полу. Сломать кровососу кости, чтобы обездвижить его — один из способов остановить неуправляемого Зверя. Пока это всё не зажило, Богдан зафиксировал Трофима и продолжил наносить удары по лицу. — Хва… кхтит… — прошептал мужчина разбитыми губами и выплюнул зубы. Шериф встал и вытер платком руки. — На двух ублюдках, которых мы с моей командой грохнули, дело не закончится, — процедил он. — Это были просто лазутчики… Нам очень повезло, что теперь есть какая-то зацепка, где спрятались остальные. Я ещё до сообщения Примогена малкавиан подумал про ХЗБ. Но в Москве очень много заброшек, все не проверишь. Надо с какой-то начать. А знаешь… Если ты снова струсишь и решишь отсидеться на заводе, у Князя будут все основания полагать, что ты перебежчик. Вдруг ты сливаешь Шабашу все наши места? — Да сдался мне ваш Шабаш, кх-х… — Трофим с кряхтением перевернулся на бок. — У тебя есть личная обида. Наверное, если бы Марту убрал новый Князь, я бы тоже его ненавидел. Хотя… Если бы это из-за неё я в детстве утолял голод травой, я бы ещё подумал. — При императоре было не лучше, Богдан… Шериф осмотрел свою куртку на предмет капель крови и присел на относительно целый стул. — Что, и его портрет висел на каждом углу? — хмыкнул он. — Ишь, портреты ему не нравятся… — проворчал Трофим. — Ядрёный пень, как же ты поколотил меня… Больно, зараза! — А вот звереть надо меньше. Старший бруха сплюнул сгусток крови и пощупал грудную клетку. — Всё к чертям сломал… — прохрипел он. — Не так уж и всё, — безразлично сказал Шериф. — Вон, даже говорить можешь. Значит, мозги и сердце целы. — Небось, и девчонку свою на дело потащишь… Богдан кивнул: — А как же без этого? Дитя же. — Пожалел бы ты её… Не женское это дело — воевать. — Почему же? Мы сородичи. Люда справляется, и моя тоже справится. Трофим забулькал воздухом, пытаясь набрать его побольше для ответа: — Лучше бы к Марте послал, ей-богу… С бумажками возиться всяко спокойнее… Кха-кха! Ептить… кха!.. твою... Вампиры обычно восстанавливаются быстро, если они сыты. Харкающий кровью Трофим, возможно, уже залечил себе всё кроме рёбер, чтобы казалось, что он беззащитен. Шериф смотрел на недобитого кровососа и пытался держать себя в руках. Сильная воля — залог ясного разума, свободного от ярости Зверя. А на войне поддаваться эмоциям опасно. Бешеный вампир чрезвычайно предсказуем. — Значит, Антону ты дал Становление, чтобы он возился с бумажками? — спросил ветеран, пытаясь утихомирить свои нервы. — Он образован… кха… Одним Севером я сильнее не стану… Северу мозги на ринге отшибло… Шериф недовольно цыкнул. — Это тебе мозги отшибло, Панкратыч. Семён, кстати, давно согласился пойти вместе со мной. — Вот же… А, чёрт бы с ним. — Трофим встал на ноги и покрутил запястьями. Что-то в его теле захрустело. Шериф встал и посмотрел на дверь. — Пойду сейчас Антона твоего вербовать… — А Харон-то тебе на кой сдался?! Он же сопляк патлатый! Всего десятый год с нами! Окстись, он мешаться только будет! Трофим остановил Богдана рукой. В глазах сородичей пылал огонь ненависти. Внезапно служитель отшатнулся от соклановца. — ЭТО! МНЕ! РЕШАТЬ! — рявкнул Шериф и со всей дури отпихнул бородача. Тот отлетел в стену, как мяч. Выйдя в коридор и оказавшись в одиночестве, Богдан звонко ударил себя по щеке. После Становления его стало куда легче вывести из себя. Если Трофим подавлял свои эмоции привычным тяжёлым трудом, то Богдан переключился на тренировки своих новых способностей. Как бывший подпольный пропагандист, Марта разбиралась в людях куда лучше Трофима. Один звонок — и Богдан уже ехал на встречу к Харону. Шериф нисколько не удивился, что этот позер назвал в качестве ближайшего удобного места кладбище. «Надеюсь, он понимает, что умничать со мной — это ужасное решение, — думал бруха. — Образованный… Жизни не видал, а болтать о жизни горазд! Философ недоделанный, тьфу…» Рёв мотора понемногу успокаивал мужчину. Но его гнев не переставал бурлить в руках. Даже когда Шериф припарковался возле кладбища, он с удовольствием бы свернул смотрителю шею, а не искал дырку в заборе, о которой сказал Харон. Потом, конечно, Богдан стыдил бы сам себя за необдуманный поступок, но чего только не сделаешь сгоряча… «Памятник ещё искать… или обелиск?» Шум ветра извивался между чёрными, как негатив молний, деревьями. Луч карманного фонарика падал на множество крестов и надгробий с лицами. Этим мертвецам повезло… Их нашли, опознали и похоронили в отдельной могиле. Много жертв ДТП… А также тех, кого выдали за жертву ДТП. Шериф старался не вглядываться в фотографии и гравюры. Не хотел наткнуться на знакомые лица. Памятник нашёлся довольно быстро — у Харона тоже имелся палевный фонарик. — Здра... — Почему мы здесь? — вместо приветствия сказал Шериф черноволосому готу. — Ну… Я подумал… Что это куда лучше, чем бар, полный обычных людей… — Долговязый парень поднял ладони в примирительном жесте. Какая-то логика в этом была. — Что, к драке готовился? — прищурился Богдан. — С чего бы это? — Нет, нет… Расслабься, Шериф, у меня нет плохих новостей. — Обычно спокойный голос Харона подрагивал. Этот парень не любил конфликты. — Оглянись… Здесь столько тем для размышлений и грусти. Хотя бы я сам буду уверен, что не взбешусь, если ты назовёшь меня Харей… Или того хуже… «Он что, что-то скрывает, или это просто я выгляжу так, словно собираюсь прикончить его?» — задумался мужчина. — Ладно, извини… За тот раз. — Шериф похлопал гота по плечу и постарался выглядеть дружелюбнее. — Я же как-то по-своему хотел… Вырвалось, понимаешь? «Его мышцы напряжены… Почему он ожидает от меня удар?» — Возможно… — с подозрением предположил неонат. — Легко говорить тому, кто фанатеет от тренировок. — Когда-нибудь ты поймёшь меня, ... Харон. Кстати, о понимании. Не хочешь набить кому-нибудь морду? — Что, опя… Шериф не дал ему договорить и взмахнул указательным пальцем, отвечая на свой вопрос сам: — Нет, не хочешь, я знаю. С тобой нужен другой подход… Есть не очень приятная новость для твоего сира. Рассказать? Харон скрестил руки на груди и фыркнул: — Что на этот раз? Готовит митинг наподобие апрельского? Забастовку на предприятиях Князя готовит? Хочешь, чтобы я ему набил морду? Богдан покачал головой. — Хуже… Всё очень плохо, парень. Если Трофим не явится на зачистку ховринской заброшки от Шабаша, его самого могут к Шабашу приписать. А с ним и тебя… И Семёна тоже. Да как минимум заставят кровь на анализы сдать… — Еба-а-а… Харон хоть и очень удивился, но нервничать перестал. «Странно, — подумал Шериф. — Даже я бы затрясся от таких новостей на его месте…» — Да, собрат. Получается, если ты не пойдёшь со мной в ХЗБ… то ты не пойдёшь туда со всей Камарильей. Это попахивает предательством. — Нет, погоди! — Харон сжал пальцами переносицу. — Туда что, пойдут вообще ВСЕ наши сородичи? Даже те, кто ни разу даже в тир не ходил пострелять? «Мда, а ведь я точно не успею всех оббежать… — подумал Богдан. — В качестве пушечного мяса лучше выступать сородичам, а не моим ребятам из Росгвардии». — Все, может, и не пойдут… — сказал он. — Но у Трофима есть причины предать Князя. Если он хочет доказать ему свою верность, ему бы пойти в первых рядах. А если не пойдёт — советовал бы я тебе паковать чемоданы… — Твою мать! — Харон схватился за голову. До него как будто только сейчас дошло. — А я могу что-нибудь сделать, чтобы как-то на него повлиять? — Правильно рассуждаешь, пацан. — Шериф похлопал соклановца по спине. — Сходи со мной и Семёном вместе в заброшку. И пар на шабашевцах выпустишь, и Трофима выманишь. Глядишь — сильнее их обоих станешь! Тебе даже не обязательно никого бить. Главное — чтобы твой сир руку к зачистке приложил. Ты ведь не ссыкло, как он? Харон подавленно вздохнул, достал вейп и закурил. Странный ритуал для того, кто не нуждается в никотине. — Нет… Не ссыкло. Видишь во-о-он то надгробие? — Бруха посветил фонариком вперёд. — Ну? — Я читал в интернете… про этого парня. Какая-то гопота всадила ему нож прямо накануне новогодних праздников. Говорят, что пацан тогда с девушкой гулял. И есть у меня подозрение… Что он гуляет с ней до сих пор. — Боишься призраком стать, что ли? — не понял Богдан. — Я уже призрак… Только с нетлеющим телом и жаждой крови. А вон, глянь… Как дорого-богато сделано. Только зачем? Люди же не верят в призраков. По крайней мере, большинство… — Зубы заговариваешь? Харон выдохнул клуб пара и посветил в него фонариком. — Ты спрашивал, не ссыкло ли я… Вот я и отвечаю, Богдан. До того, как я стал вампиром, я совершенно не верил в сверхъестественное. Я любил мифы и легенды, но они все такие противоречивые, знаешь? А когда мне сир рассказал парочку кул-стори, ууу… Знаешь, такие вещи, от которых даже холодная кровь стынет в жилах. Я тогда не перестал ходить на кладбища. В смысле, не то чтобы я совсем бесстрашный или типа того… Просто здесь не получается… ну знаешь… звереть. Смотришь на одинаковые концовки самых разных историй — и свои проблемы как-то меркнут, что ли… Богдан заметил, что голос Харона снова дрожал, когда свет фонарика падал на белые клубы дыма. В голову Шерифа закралась не очень приятная мысль... — Ты что, видел призраков, что ли? — на полном серьёзе спросил он. — Не знаю… — прошептал Харон. — Но здесь мне не по себе. Значит, здесь я никого не убью… случайно. Интересно… водятся ли тут призраки детей? А то прочитал я недавно про одного мальчика… Он ранил домушника ножом, чтобы защитить свою сестру от изнасилования. Ну, девочка убежала, а грабитель затыкал мальчика ножом в ответ и сбежал. Его-то потом поймали, правда… Нашли повесившимся в камере. — Тоже мне, «страшилки»! — махнул рукой Шериф. — Мальчику дали звание героя посмертно, — пожал плечами Харон. — Хотя, если бы грабитель был их отцом, а сам мальчик выжил, полетели бы камни не в ту сторону. — К чему ты это вообще начал? Неонат посветил фонариком за спину Богдана. — Ты хотя бы слушаешь, в отличие от сира… Хотя твоих призраков не меньше, чем его. Ветеран рефлекторно обернулся, а потом сердито посмотрел на гота. — Хватит на моих нервах играть, парень! Ты бередишь во мне совсем не те воспоминания… — Я-то поучаствую в этой войне… Куда мне деваться-то теперь? Но интересно… А за кем увяжутся призраки тех, кого мы убьём?