Виды кровожадности

Частный самолёт прибыл из Санкт-Петербурга с небольшой задержкой. Погодные условия — вещь проблематичная, но от главного пассажира пока что не требовали колдовства. По трапу спустился кореец неопределённого возраста. Впрочем, Хан Досон не возражал, когда про него думали, что он якут, бурят или китаец. Что с этих русских взять? Для них и казах — чурка. Вот что тремер действительно не любил — когда о Досоне отзывались в пренебрежительном ключе лишь из-за его национальности. С него хватало и обличающих стереотипов Камарильи о тремерах как о властолюбивых и навязчивых культистах, посягнувших на тайны и кровь потомков Каина. Как будто другие сородичи сильно отличаются от Узурпаторов. А ещё его забавляло, когда собеседник удивлялся тому факту, что в России живёт более ста тысяч корейцев. Досон ещё при жизни, в ранние советские времена, всерьёз увлекался оккультными практиками малых народов. Тогда его звали иначе… Переехав в Москву в тридцатые, вместе с тяжёлым трудом чернорабочего на стройках он подрабатывал шаманизмом, вуду и прочим, как он думал, мошенничеством. В какой-то момент он действительно начал верить в своё колдовство — и тогда-то он заинтересовал Адель Пинетти. Седовласая, но достаточно молодо выглядящая женщина помогла Досону поступить на хирурга и посвятила его в кровавый культ, обещающий настоящие чудеса. Парень взялся за новые знания с голодом тигра, и накануне Второй Мировой войны он получил Объятия. Кореец, официально вычеркнутый из списка призывников, ушёл в подполье. Там он испытал не менее кровавый и жестокий опыт бытия послушником. Но его природная сообразительность и изворотливость поднимали его вверх по Пирамиде семимильными шагами. Подставить другого послушника, чтобы взяться за ответственное дело первым? Легко! Сделать вид, что помогаешь ему выправить свою репутацию, а на самом деле руками регента отправить на самоубийственное задание? Проще пареной репы! И не жалеть подопытных. Никогда. Кодекс Дома и Клана Тремер можно было бы описать одной фразой: лижи жопу вышестоящим и никак не ослабляй свой клан. Впрочем, не пойман — не вор. Послушники в обязательном порядке пьют кровь старейшин Совета, а не других послушников. Иногда можно и смухлевать… Главное — знать, кого можно «случайно» столкнуть с пропасти, а с кем шутки плохи. Адель Пинетти при жизни была настоящим магом. Она взяла фамилию своего знаменитого отца уже после его смерти в 1803 году, так как являлась его внебрачной дочерью, которую французский иллюзионист возил с собой как ассистентку. Шокируя публику магией, Адель находилась на волоске от полного исчезновения. Кровь из глаз, головная боль и дезориентация в пространстве — это одни из самых лёгких последствий открытой магии. Однажды едва не сошла с ума от рекурсивного сна и поседела, а из документов и памяти друзей исчезло её имя. Мир начал стирать её существование, и лишь Становление от русского бессмертного спасло девушку от гибели. Получив кров и стабильную крышу над головой, Адель могла больше не помогать ненавистному отцу. Да и бытие бессмертной послушницей открывало множество перспектив. Да, пришлось изучать всё заново, но больше не нужно опасаться Парадокса, когда занимаешься магией — это ли не счастье? Досон знал, что повторяя путь своего сира, дослужившегося до регента капеллы, можно взять от бессмертия очень многое. Хоть кореец и не был уверен, имелись ли у него магические способности при жизни, но он всё равно выражал госпоже Пинетти благодарность за её Дар. «В нашем кодексе ничего не сказано про недопустимость красивых слов, не так ли?» — любил приговаривать он. Ах, разноликая Москва... Разноцветная смесь в ампуле миллионов жизней. Стёкла и железо отражают свет окон и фонарей, как глянцевая обложка модного журнала. Красивая и порочная, загадочная и доступная… Столица расцветала с каждым годом всё сильнее и сильнее. Досон смотрел на ночной город сквозь тонированное стекло автомобиля, пока незнакомый послушник, встретивший тремера в аэропорту, вёз его в капеллу. — Давно же я не приезжал сюда осенью… — произнёс кореец в пустоту. — Лет двадцать, кажется? Интересно, увижу ли я знакомые лица… Эй, ты. Ты ведь из первого круга, так? «Еще один сопляк-заучка… М-да, долго у нас не продержится», — подумал кореец, оценивая внешний вид очкарика за рулём. — Д-да, старший брат, — ответил водитель. — Это большая честь для меня, сопровождать вас в… — Знаю, знаю, — скучающе махнул рукой Досон. — Сэкономь мне время и лучше вот что скажи… Аристарх Бенедиктович сейчас в Бурденко? Смогу ли я отвесить ему поклон? Самым противным соперником Досона был Аристарх — первое дитя Адель. Этот старикашка вымораживал дотошностью и неприязнью к молодым. Становленный в почтенном возрасте и низвергнутый на дно вампирской иерархии, этот учёный относился к молодняку с презрением и завистью. Однажды Досон предложил ему совместную разработку эликсира молодости для Сородичей, но Аристарх не клюнул на удочку. «Досон, думаешь, я настолько глуп, что ни разу не думал о способностях цимисхов? Да и потом, я куда ближе к созданию похожего ритуала, чем ты. Не мешайся под ногами, мальчишка!» — Нет, старший брат. Аристарх Бенедиктович сейчас в своей капелле. — В каком смысле «в своей капелле?» — нахмурился кореец. Уж что-то, а такие новости он бы ни за что не пропустил. — Несколько ночей назад регент огласила решение о создании второй капеллы, чтобы усилить наше влияние на юге Москвы… Ходят слухи, что её регентом станет Аристарх Бенедиктович. Последний год он всё чаще проводит свои исследования там. «Неужели сир позвала меня назад для помощи этому старику, а вовсе не для изгнания призраков?» — озадачился Досон. — Интересные дела… — Кореец цокнул языком. — И что, Князь так просто выделил для нас ещё один домен? — Этого я не знаю, брат Хан, — ответил послушник. «И опять всё нужно делать самому… — подумал Досон. — Интересно, станет ли сир Лордом, или продолжит быть регентом? Я мог бы помочь ей подняться выше… А сам встал бы на её место». — Что ж, спасибо и на том, что знаешь, — сказал старший тремер. Хан Досон улыбнулся мысли о том, что ещё одна ступенька вверх становится достижимой. В капелле Питера последнее время дела шли не очень гладко. То послушники первых кругов наткнутся на люпина и полягут всем составом, то их регент начал разрабатывать что-то мутное… А если вспомнить некоторые извращенские слухи о Лорде, то так и хочется вырвать этот шатающийся зуб и поставить на его место новый. Мадам Пинетти — неплохой кандидат! Жаль только, что не удалось обойти старика в гонке за лучшее местечко. Может, ещё есть шанс это сделать? Это всё равно проще, чем получить статус вне клана. В Камарилье ты что восемь лет — неонат, что восемьдесят. И пока твои смертные ровесники восседают на постах гендиректоров, ты словно бы никуда и никак не «растёшь». Другое дело — родной клан. Среди послушников постоянно кто-то ошибается в ритуалах, не справляется с заданиями, нарушает Кодекс и вылетает. На тот свет, разумеется. Это игра на выживание, и здесь нужно вертеться. Но успехи постепенно поднимают тебя с Первого до Седьмого круга, а дальше можно думать о должности регента, своих послушниках… И не обязательно ждать двести лет, чтобы подняться. Главное — быть заметным, успешным, вежливым и в меру общительным, а ещё одеваться со стилем. Адель отослала Досона в Санкт-Петербург именно из-за его подковерных склок с Аристархом. Уж сильно начали расходиться мнения мужчин: Аристарх опирался на столетия передовой научной мысли, а Досон — на тысячелетия традиционного колдовства и шаманизма. Аристарх называл разработки корейца «бессмысленной ересью», а Досон выражался об Аристархе не иначе как о «несостоявшемся технократе». Такое поведение не нарушало Кодекс, но вводило сумятицу в налаженную работу капеллы, и Адель послала Досона делиться его разработками с питерскими тремерами. Но кореец догадывался, какова была настоящая причина его затянувшейся командировки. — Остановись после светофора, — неожиданно попросил старший тремер у младшего послушника. — Хочу взглянуть кое-на что… — Как скажете, брат Хан. Машина припарковалась возле массивных сталинских домов. На первом этаже соблазнительно сверкали окна модных бутиков одежды. Кореец хлопнул дверью и неспешно подошёл к витринам с застывшими манекенами в брендовых костюмах. «Вот как теперь предлагают одеваться в московских салонах… — подумал Хан Досон. — А что, мне нравится. Будет что заказывать из онлайн-магазинов. Жаль, что мой гуль поехал с моими вещами на съёмное жильё… Но ничего, разберётся и с этим». Вампир сделал несколько снимков витрины и скинул их в один из чатов с сообщением: «Поищи что-то такое на досуге». По мнению и опыту Досона, внешний вид специалиста по магическим услугам всегда был не менее важен, чем актёрское мастерство. Среди клиентов тремеров бывали и педантичные вентру, и утончённые тореадорши, и что уж говорить про бесчисленное множество смертных, ведущихся на пафос и лоск. Досон даже не чурался подглядывать за модой Южной Кореи — как-никак, это отличный маркетинговый ход! Но не только дизайнерские рубашки и брюки интересовали послушника Седьмого круга. Здания, в строительстве или ремонте которых он участвовал ещё при жизни, Досон воспринимал как собственных детей. Он радовался, когда их реставрировали, и печалился, когда их сносили. Кореец провёл рукой по стене около витрины и вернулся в машину на заднее сидение. Тремеры продолжили путь. — Надеюсь, хоть основная капелла больше никуда не переезжала? — спросил он у соклановца. — Хм… Если вы интересуетесь адресом, брат Хан, то капелла, в которую мы едем, находится в Институте нейрохирургии. На нашем, одиннадцатом этаже. Мне рассказывали, что до строительства нейрохирургического корпуса на Маяковской капелла располагалась в Московском госпитале, на Бауманской. Вы застали переезд? Сигнал о грядущем повороте автомобиля защёлкал как метроном. — Увы, — вздохнул кореец. — Но я знаю, где это. Хоть я и был в командировке, но не в ссылке же. Видел когда-нибудь белые ночи, собрат? — Нет, брат Хан, — ответил водитель после поворота. — Что, ни разу не был в Питере при жизни? — удивился тремер. — Как же так? — Да как-то не застал… А смотреть на ютубе — некогда. Да и незачем. Досон фыркнул. — Вот пошлют тебя к Лорду — вмиг узнаешь. И будет у тебя в июне выбор: или бездействовать в торпоре месяц, или приезжать в Москву вместе с толпой других сородичей. Ну или для самых отчаянных и стремительных есть вариант с превозмоганием. Вставал когда-нибудь при сумерках? Пробовал? — Ну… — протянул парень. Кореец посмотрел на него через зеркало заднего вида. — Всего четыре часа в сутки на всё. И кажется, что солнце — вот оно, вот-вот выйдет из-за горизонта. И так все четыре часа. На улицу сунуться страшно, вдруг сгоришь? И это давление… Как будто ты утром проснулся… бах! — Досон ударил кулаком о ладонь. — А уже пора спать! Я всё не мог понять, почему наш Лорд там, а не здесь? Куда смотрят Понтифики? Почему Совет всё устраивает? Я даже закалял свою выдержку, иногда оставался на этот период в Питере. Да и надо же кому-то присматривать за капеллой… Знал ли ты, что сетиты в Питере настолько обнаглели, что ещё в начале прошлого века устроили себе доходный дом в египетском стиле? До сих пор работает, представляешь! А ведь для них солнечный свет ещё более губителен, чем для нас! Анекдот, ха! Сетиты в летнем Ленинграде… В голове не укладывается. На самом деле, если бы не Лорд, проиграли бы тремеры битву за северную столицу. Но это знали лишь те, кто был в ней продолжительное время... Досон в том числе. — У нас сетиты тоже наглые, — сказал младший послушник. — Ночной клуб с пропускной системой, отель, букмекерская контора, фармацевтическая компания… Там целая сеть предприятий! Можно жить, пользуясь только их услугами… Сектанты грёбаные. — Что, на пятки наступают? — позлорадствовал кореец. — А я говорил ещё в девяностые, что туго нам придётся, если мы их не выгоним. Но Аристарх Бенедиктович настаивал, что в мире науки и ярких ночей их чародейству придёт конец… А меня в командировку отправили. Теперь уже всё, поезд ушёл. А я, как всегда, был прав. — Вампир развёл руками. Так, за промытием костей «мерзким змеям», тремеры и подъехали на узкую улочку. Четырнадцать этажей возвышалось над соседними историческими зданиями. На каждом этаже то тут, то там горел свет. На каждом… Вот только не числился одиннадцатый этаж ни в списке этажей, ни среди кнопок лифта. Девять, десять… и сразу двенадцать. А стоя снаружи, и не поймёшь, что под выступающим двенадцатым этажом есть что-то наглухо замурованное. Куда лучше, чем подвал. Не так просто взять и попасть в капеллу. Сначала нужно получить пропуск — должна быть официальная причина визита в центр неврологии. Потом тебя регистрируют камеры и незримые охранные контуры с духами. Проходишь через турникет в красивое фойе со статуей — а о тебе уже знают наверху. Надо подождать, пока к тебе спустятся и отведут в приёмную. Только тремерам позволено заходить в святая святых, ведь там не только коридоры тайных лабораторий, но и своё общежитие, своя «столовая», своя библиотека, своя серверная, а также много другого интересного и засекреченного. Хан Досон, разумеется, прошёл вместе с младшим послушником без лишних хлопот. Даже надел медицинскую маску, халат и именной бейджик для пущей конспирации. Простых смертных здесь в сотни раз больше, чем вампиров. Сородичи вышли на десятом этаже и встали на лестничной площадке. «Ну-ка, интересно, не изменился ли пароль…» — подумал Досон и посмотрел на парня, чьё имя вылетело из головы ещё в аэропорту. — Кхм, активировать вход, — немного взволнованно произнёс послушник и сплёл пальцы в особом жесте. Воздух словно бы стал холоднее. В затылок подул ветерок. Можно идти. Тремеры начали подниматься. На одинадцатом этаже они остановились около неприметной двери, которую любой другой человек или вампир не заметил бы совсем. Послушник приложил пропуск к электронному датчику — и капелла предстала перед Досоном во всей красе. Коридор направо, коридор налево, зал прямо по курсу. Всё в современном минималистичном стиле, чтобы в случае чего пожар легко тушился, а кровь легко отмывалась. Нужно навестить регента в её кабинете. И кореец даже помнил, где этот кабинет находится. — Теперь ты свободен, ээ… брат, — сказал он сопровождающему. Тот учтиво поклонился. — Был рад помочь вам, — сказал парень и ушёл в сторону спален. Кореец подошёл к двери между двух мраморных колонн — ну не могла Адель отпустить привычные интерьеры так легко и без компромиссов — и не успел постучать, как дверь открылась. «Интересно, это дух или призрак?» — подумал Хан Досон и вошёл внутрь. Скорее гостиная, нежели рабочее помещение, кабинет регента ничем не уступал кабинету главврача или какого-нибудь ректора старинного европейского университета. Просторный зал с множеством книжных стеллажей, несколько диванов, витражи, картины с городским пейзажем в стиле гипер-реализма, яркий свет… И Она. Восседающая на кресле с книгой в руках, как королева. — Приветствую вас, Регент Пинетти, — ошеломлённо сказал Досон, приложил руку к сердцу и поклонился. — Послушник Седьмого круга Хан прибыл. Вы… вы очаровательны, сир… Это ритуал по изменению внешности? Давно он не видел такой красоты. По памяти тремера, Адель выглядела старше, чем сейчас. Её глаза едва заметно отсвечивали розовым, а седые волосы на бледно-болезненной коже будто блестели серебром. Досон сделал несколько шагов к ней и забыл сесть. — Верно, дитя, — ответила она и отложила книгу в сторону, на журнальный столик. — С возвращением. Расскажи мне, что ты чувствуешь, глядя на меня. Что бросается в глаза? — Я… Что тут сказать — женщина. Узы к ней подпитывали чуждую нежность, которую каждый тремер питает к Совету старейшин. Не полные, к счастью, но и без них при взгляде на новый образ регента можно было потерять дар речи. — Линзы, я полагаю? — подсказала она, явно заметив растерянность послушника. — Да-да, линзы… У вас, сир, глаза странные. Как будто розовые… — пробормотал парень и сел напротив. Адель посмотрела в сторону. — Недавно я обнаружила любопытную закономерность между добавочным ядром глазодвигательного нерва и энергополем элоквентных зон мозга… Я разрабатываю ритуал, позволяющий создать линзы эфемерного омоложения. Но его эффект плохо изучен. Что-то становится розовым в обе стороны, а это недопустимо. Аристарх бы точно не стал этим пользоваться на людях. К слову, о нём… Мы на пороге того, чтобы Князь выделил нам домен. — Адель улыбнулась и торжественно подняла ладони вверх. — В награду за нашу успешную борьбу с Технократами. И так как Аристарх тоже приложил к этому немало сил… Я выдвинула его кандидатуру на должность регента второй капеллы. Но я не забыла про тебя, дитя. Я бы хотела, чтобы ты закончил свою командировку в Петербурге и взял на себя некоторые функции Аристарха здесь. Раз уж теперь вы не будете друг другу мешать… Досон сказал совсем не то, что сказал бы в обычной ситуации: — Какая же вы красивая, госпожа… Красивее, чем Примоген тореадоров! Вы бы произвели фурор в Элизиуме… А если бы все наши братья и сёстры одевались так же, как вы и я, мы были бы не только самым умным и могущественным, но и самым красивым кланом! — Ах, перестань, Хан, — старейшина махнула рукой. — Присмотрись ко мне внимательнее, и ты увидишь прежнюю меня. Твоё знание Прорицания позволяет это сделать. Кореец отстранился от первого впечатления, сосредоточился и заглянул как бы вглубь кожи регента. Постепенно лицо Адель приобрело привычные черты. — Я смотрю на вас настоящую, сир, но с точки зрения современного мира, вы не так стары внешне, какой себя называете. Морщины — ещё не признак старости… «Что я несу! Надо остановиться!» — Досон нахмурился, мысленно похлопал себя по щёкам и привёл мысли в порядок. — Рада слышать, что прядь Александры Михайловны произвела должный эффект… Жаль, что у меня больше нет такого редкого материала. А то, что я использовала в ритуале против злых слухов, расходовать на эксперименты нельзя. «Вот оно что! Материал аж от тореадорской старейшины! Хм, надо достать ещё, намёк понят». — Получается, вы не сможете повторить этот новый ритуал? — уточнил кореец. — Пока у меня не будет тех же ингредиентов — не смогу. Но я возлагаю надежды на дитя Аристарха… Регина однажды ходила на свидание с дитя Александры. С тех пор прошло достаточно времени, чтобы конфликт между ними утих, так что у неё есть шансы заполучить этот бесценный компонент. А, возможно, это сделаешь ты? Поговори с Хранительницей Элизиума и Гарпиями, чтобы слух о твоём окончательном возвращении дошёл до всех. Регина, послушница Четвёртого круга. Как бы выразился гуль Досона — «девушка Шелдона Купера». Как и Аристарх, полная противоположность Досону. Незапоминающаяся, тихая, в неподходящей оправе и не в женственной одежде… Хотя под очками скрывалась очень даже симпатичная мордашка. Кореец видел её мельком несколько раз, когда она помогала регенту в чём-то, и не уделил ей должного внимания. А зря. В тихом омуте черти водятся. — Так и сделаю, сир, — сказал Досон. — А Регина… как там её по фамилии? — Крамер. Регина Крамер, — ответила Адель. — Крамер? — удивился послушник. — Она родственница того самого Василия Васильевича Крамера? Сооснователя нашего центра? — Врачи рожают врачей, учёные находят учёных себе под стать… — загадочно развела руками тремерша. — Да уж, и правда затянулась моя командировочка… — выдохнул под нос кореец. — Получается, что сейчас я кроме вас, сир, и Аристарха особо никого не знаю? — Получается, так, Досон. Хотя, откуда мне знать, как часто ты разговаривал с моими послушниками во время летних, кхм, «каникул»? Кореец недовольно прищурился. Сложно стать регентом без поддержки неонатов. — Время от времени, как и вы, сир. Но сейчас у меня будет больше времени, чтобы влиться в жизнь моей родной капеллы. Кстати… Я ведь приехал из Петербурга не с пустыми руками. У меня есть прекрасные новости, они вам понравятся. Я узнал, как нашему Лорду удаётся сдерживать Последователей Сета на севере. После того, как об этом узнаете вы, вас могут назначить следующим Лордом. Если, конечно, вы прислушаетесь к моим советам… Понимаю, что Технократия куда более опасный враг, но, как говорил мой дед, дракон появляется из ручейка. Госпожу Пинетти определённо заинтересовала эта новость. — Могут назначить Лордом, говоришь… А ты, Досон, хочешь стать регентом, так? Как второй Высший послушник ты единственный, кто претендует на мою текущую ступень. Хороший ход, дитя... Похвала от вышестоящего сородича придала Хану Досону сил и энергии двигаться дальше. — Что вы, я не стою такой высокой оценки, сир, — притворно заскромничал кореец. В этот момент откуда-то издалека раздался хлопок, как будто что-то взорвалось. Адель посмотрела в сторону звука. — Оставь эти манеры за порогом, дитя, — сказала она. — Я бы не стала дарить Объятия кому-то не стоящему. Сейчас мне надо сходить и проверить, что случилось в лаборатории опять. Потом обязательно расскажешь мне о своей командировке. Она встала и направилась к вешалке, где висело меховое пальто, медицинский халат и церемониальная мантия с капюшоном. Последнюю Адель и накинула на себя. Очевидно, чтобы не запачкать кровью прекрасное старинное одеяние. — Сир, пока мы не вышли… Забыл спросить, а обязателен ли в вашем ритуале с линзами локон Александры Канари? — Теоретически — не обязателен. Хватит и любого другого мастера Присутствия. Однако, у Князя я стараюсь брать более серьёзную оплату за услуги, так что он не подходит. Да и вдруг нужен локон сородича того же пола, что и я? Нужно больше опытов. — Понял. Примоген резко остановилась около двери и обернулась. — Ах да, и если тебе подвернётся удача… Лучше бери ампулу с витэ. Ресницы тоже можно. — А глазные яблоки нужны? — больше для галочки уточнил тремер. — Любые части тела пригодятся. И, к слову, к твоему заказу от дитя Шерифа это тоже относится… Хоть призраки и не обладают плотью. Регина тебе объяснит детали.