Виды кровожадности

«Давай встретимся в отеле», — написал он. Дамы с идеальным макияжем и маникюром. Мужчины в костюмах. Духи и одеколон. Персонал, который смотрит за тобой. Изящные люстры, настенные светильники, ковровые дорожки, лепнина, цветы, паркет, мрамор, гранит… Всё это кричит: «Ты здесь нежеланный гость». «Ты лишняя». «Ты здесь не нужна». «Это не для тебя». «Боже, какое посмешище пришло! Оно совершенно не смотрится здесь». Анжи сидела на своей кровати и представляла, что будет, когда она встретится с Марком в его стихии. Он — тореадор. Она — нет. Хоть, по его словам, у него и мало денег, он хорошо смотрится среди богачей. А она, малкавиан, даже если будет иметь все деньги мира, никогда не добьётся такого эффекта. Каждый выход девушки в новое место сопровождался тревогой. А что, если она облажается? Все будут смеяться! Это же катастрофа! Чтобы такого не случилось, нужно внушать страх или уважение, а как его внушить, если у тебя до сих пор спрашивают, учишься ли ты в школе или колледже? Только через анонимность в интернете это и возможно внушить. А в играх можно выбрать любой скин. От воспоминаний про поход к бруха Анжелику трясло со стыда. Никто не сказал, что она классная — значит, все посчитали её плохой. Люда даже сказала прямо, какая Анжи слабачка. Ещё чуть-чуть, и её бы освистали с улюлюканьем. Такое не должно повториться! Нужно идти только туда, где все выглядят как Анжи: мелкие, слабые, в толстовках и дешёвых кроссовках. И с такими же комплексами неполноценности! Чтоб никто не был уверен в себе больше, чем она! Но в приличных отелях все уверены в себе. «Не хочу никуда идти… Не хочу! Хочу просто пообщаться с Марком наедине! Он назвал меня своей подругой… Порекомендовал своему Примогену… Мне ведь ещё предстоит встречаться с ней! Как мне следует с ней говорить? Без понятия… Но меня могут признать хотя бы тореадоры! Мне будет не так стыдно появляться в Элизиуме! И это только благодаря Марку! Жаль, что я не могу пригласить его к себе… Да и нет у меня «себя». Убежище-то не моё. Блин… Так стрёмно идти в отель!» Хорошо хоть не предложил погулять по центру или посидеть в сквере. Улица — это тропа одиночества. Никакой незнакомец не восхитится тобой и не предложит свою кровь или дружбу. Если ты вышел один, то и вернёшься один. Тогда смысл покидать комфортную комнату? Единственный смысл улицы — в расстоянии до места, которое тебе очень-очень важно. Снаружи вообще враждебная среда: все друг друга оценивают, внутренне осуждают, смотрят недовольными взглядами и никогда не улыбаются. Анжелика никогда не выходила на улицу просто «погулять», ведь это можно сделать и с помощью интернета и хорошего воображения. Вспоминая встречу с Егором, она вообще хотела рвать на себе волосы. Вот чем обернулась та встреча? Чем? Разве Анжи начала больше зарабатывать? Или она узнала что-то такое, что помогло ей решить насущные проблемы? По сути, она потратила кучу времени на пустую болтовню с тем, кому в кайф собирать информацию о других сородичах. А то, что он поднял её на руки — вообще стыдоба! В этом мире быть слабой — это очень плохо. Это нельзя. Это значит, что тебя будут бить, насиловать и презирать, как будто ты совершила преступление. А если тебя подняли на руки против твоей воли и ты ничего не смогла с этим сделать, значит, ты слабая. Значит, ты преступница. «Егор наверняка смеётся надо мной!.. — думала девушка. — Думает, что я ни на что не гожусь! Ни в прямом столкновении не выживу, ни в словесном! Слабая, ничтожная, ничего полезного сделать не в состоянии! Врачи лечат, журналисты узнают, художники рисуют, а что я? А ничего! Даже Дисциплины толком не учу… Позорище…» Может, стоит всё отменить? Отказаться от встречи с Марком и Примогеном тореадоров… Если просто сидеть в этой комнате, ничего плохого не произойдёт. «Как я могу влезать в политику, если я к ней не готова? Может, я бы и поиграла в шпиона, но я не хочу становиться им на самом деле! Скорее… Хочется, чтобы меня просто признали. И больше ничего. Чтобы я могла когда-нибудь в будущем съехать от сира в свой собственный домен. Чтобы у меня были связи не только среди малкавиан». Гуль Эллы как-то раз сказал, что побег от проблемы — это не её решение. Эта фраза терзала Анжелику, ведь она привыкла избегать сложностей. Однажды в школе, когда у Анжи были обычные русые волосы, учитель пристыдил её за низкую успеваемость и сказал, что она, Анжелика, будет никому не нужна. Некоторые одноклассники повторили эти слова на перемене. Анжи расплакалась, а дома пожаловалась маме. Но вместо утешений получила грубое: «А что ты хочешь услышать, когда у тебя плохие отметки?» Девочка пришла к выводу, что если бы она не училась вовсе, то её бы любили, потому что никто бы не узнал, что у неё не получается получать пятёрки. Она и волосы покрасила лишь потому, чтобы понравиться окружающим. Она старалась не пропустить ни одного локона на затылке, терпела жжение на протяжении тридцати минут каждый месяц. Но это не помогло. Это вообще не могло помочь. Анжелике был нужен дорогой психолог и репетиторы, но разве может бедная семья это позволить? Покупать алкоголь и сигареты куда важнее, чем помочь дочке полюбить учёбу и знания, которыми она не интересовалась. Тратить свободное время на телевизор и ссоры куда важнее, чем читать книги и тем самым показывать дочери личный пример. То, что она не справляется с нагрузкой — целиком и полностью её вина. Ложь, конечно же. Все в чём-то виноваты. А если хочешь справляться с трудностями, нужно плевать на всех. Идти по головам и расталкивать зазевавшихся локтями. А если случилась трагедия, то стиснуть зубы и двигаться вперёд. И не жалеть тех, кто похож на прошлую тебя. Не искать их любви и уважения. Думать только о себе. Не обращать внимания на тех, кто осуждает тебя. Анжелика схватилась за голову и начала усиленно думать об этом. Но каждый раз, представляя чьи-то косые взгляды, она хотела умереть. Зачем жить, если тебя никто не любит? Ни как дочь, ни как сестру, ни как ученицу, ни как девушку. А словам сородичей о дружбе доверия нет. Все сородичи — больные на голову одиночки. Все несчастливы и пытаются выживать за счет других. Вот бы внезапно появилась вторая личность, которая во всё врубается с первой попытки, не ошибается и сохраняет контроль над ситуацией! Прямо как у сира. «Может, я представлю у себя в голове какого-нибудь андроида из игры — и тогда я смогу встретиться с Марком? — подумала малкавиан. — Если я представлю, что я просто робот, то отрешусь от навязчивых мыслей. Но это не будет заболеванием, так как я осознаю это и контролирую. И я никого не убью. Всё же будет хорошо». Стоило только представить, что окружающий мир — это игра, как все тревоги прошли. Есть лишь цель и необходимость её достигать. Встать, выбрать одежду, написать несколько сообщений в смартфон. Зашить дырку в толстовке. Чтобы её зашить, нужно взять нитки подходящего цвета и иголку. Удобно сесть. Вывернуть толстовку наизнанку. Продеть нитку в ушко иголки. Сложить нитку вдвое, отмерить подходящую длину и отрезать. Завязать узелок на конце. Сделать первые стежки. «Вау, я наконец-то села это делать! — удивилась сама себе девушка. — Без больных мыслей жить легче. Но что, если я отодвинула в сторону что-то важное? А если я сделаю что-то очень плохое, если не буду задумываться о последствиях? На меня снова наорут? Блин… Всё-таки мне очень важно, чтобы меня не критиковали. И любили. Вот бы кто-нибудь сейчас обнял меня…» Анжи представила объятия с Марком. Приятно, тепло, расслабон. Тореадор казался куда более взрослым и надёжным, чем она. Впрочем, таковым казался кто угодно кроме самой девушки. Марк был самым красивым парнем из тех, с кем она заводила связь. И таким раскрепощённым… «Хочу сделать его своим и ни с кем не делиться». Больные мысли порождают больные желания. Борьба с этими желаниями порождает новый виток больных мыслей. И так по кругу. «Нет, я хочу его настоящей любви! Не буду я слушать сира и пытаться посадить его на Узы! Не буду! Я спрошу у Марка в лоб, как мне нужно себя вести, чтобы понравиться ему. А хотя… Если он полюбит ненастоящую меня, то устроит ли меня это? Но это же всё равно буду я… Просто не дефектная. Как будто я нормальная, и нет ничего странного, чтобы полюбить меня. Логично же? Я бы почувствовала себя комфортно, если бы ко мне относились, как к нормальной. Точнее… Как к своему идеалу. Норма, увы, больна. Говорят «нормальная», а подразумевают «не имеющая недостатков». Хотела бы я быть такой…» Время до встречи с тореадором пролетело почти незамеченным. А в дороге тревожные мысли беспокоили меньше, чем в одиночестве. Так что о своём намерении заполучить любовь Марка Анжи вспомнила уже в номере гостиницы Златы, когда они сидели на кровати немного поодаль друг от друга. — Марк… Скажи… Что ты думаешь обо мне? — Она смотрела на поверхность одеяла и горбилась. — В каком смысле? — Он разглядывал узор на обоях. — Я… мне… — «Нет, не время признаваться в любви!» — Ну… Мне важно, чтобы такой красивый и правильный сородич думал обо мне что-то хорошее. Марк усмехнулся. — Это я-то правильный? «Ах да, наверное, он тоже не любит ошибаться и не чувствует себя идеальным. Но я-то знаю, как выглядят психи. Он не псих». — А где же ты неправильный? Потащила бы я неправильного в лав-отель за свои деньги. Да ещё и в день знакомства. — У меня мало денег, нет московской прописки, нет машины, нет своего бизнеса. Я лох. Честно. — Хочешь сказать, правильными бывают лишь богатые сородичи? Тореадор лёг на спину и подложил руки под голову. — Ну… Мои соклановцы все богатые. Я тут как белая ворона. Ну или как чёрный лебедь… — Да плевать на то, сколько у тебя денег! У тебя есть руки, голова и ноги. Ты легко можешь обнять меня, и это всё, чего я хочу. И ты выглядишь правильным. Наверное, этого достаточно, чтобы тебя любили. — Не-ет… Не-а. Я выгляжу несерьезным. Мне нужна борода и короткая стрижка. Я уже понял это. Анжи представила, как бы выглядел Марк с бородой и короткими волосами. И отрицательно мотнула головой. — Не, это тебе не нужно. Ты бы выглядел менее красивым. — Именно! Мне нужна некрасивая мужественность! — Ты что? Ты мне именно таким понравился. Женственно-красивым. Марк посмотрел на девушку внимательней. Он увидел её смущение и потупленный взгляд. — Правда? Ты… Ты влюбилась в меня? — Ну… да… — Анжелика нервно улыбнулась и сдавила пальцами одной руки пальцы другой. — В кого мне было ещё влюбляться? — Но я живу за счёт женщин. Тебя это не напрягает? Его честность только усилила чувства Анжи. — Ну ты же сородич. Нам сложно найти хорошую работу. Я вот донатами на стримах зарабатываю. А ты собираешь донаты непосредственно. — Я это делал и до того, как стал вампиром. — Не мне тебя осуждать за это. Ты мне кажешься довольно милым парнем, с тобой весело. А ещё… ещё… ещё… — Она говорила всё тише и тише и перешла на шёпот. — Ты словно из игры вышел. «Стыдоба! Он всё узнал!» — вампирша закрыла лицо ладонями. Марк в удивлении приподнял брови. Затем он сел рядом с Анжеликой и неуверенно обнял её. — А мне говорили, что только тореадоры влюбляются. Да и то… ненадолго. «Неужели он тоже?.. Как приятно чувствовать его так близко рядом…» — удивилась вампирша и заметила: — Но мы же все любим кровь. Значит, мы можем чувствовать желание к чему-то… — Ты хочешь меня так же, как выпить кровь? Анжи сконцентрировалась на своих эмоциях. У них был особый вкус. Похож ли этот вкус на вкус жажды? — Нет… Не так же. Скорее, рядом с тобой я чувствую себя в безопасности, как в убежище. Понимаешь… Чаще всего мне приходится общаться с больными сородичами или людьми. Сир даже может ударить меня острым предметом. А ты отличаешься от них. И мне очень комфортно… — Хм. Интересно. «Как-то сухо он реагирует на моё признание… Наверное, я ему не нравлюсь…» — А что чувствуешь ко мне ты? — спросила девушка. Тореадор пожал плечами. — Я сам не понимаю. Ты напоминаешь мне мою младшую сестру, с которой я проводил много времени. Что-то очень привычное… Но это не любовь. Я знаю это, потому что я… Гм… Ладно, скажу. Я на Узах у двух сородичей. И то, что я чувствую к тебе, не сравнится с тем, что я чувствую к ним. Несправедливость. Может, если бы не Узы, Марк тоже признался ей, Анжелике, в любви. Её затрясло от ненависти к неизвестным сородичам. — Тебе хоть комфортно со мной? — тихо спросила она. — Да, вполне! — бодро ответил Марк. — Ты милая и красивая. Этот сладковатый вкус слишком пресный. Он должен быть приторным! — Правда? — Малкавианша посмотрела на парня снизу-вверх. Ещё слаще. Ещё ярче. — Правда… Гм. Я даже не припомню никого милее тебя. — Ха-ха… А если я сделаю так? — Анжи сложила кулачки под подбородком на манер кошачьих лапок. — Мур-мяу? «Больше сладкого!» Тореадор зажмурился, затряс головой и засмеялся. — Что ты делаешь, Анжи? — задорно спросил он и очень сильно сжал девушку в своих объятиях. — Ха-ха, это что, Дисциплина? Меня распирает от твоей милоты! Это Восторг? Ты знаешь Присутствие? Погоди, но я же не смотрел прямо в твои глаза, в чём дело? А-а-а, я не могу, ты такая миленькая! Марк повалил Анжелику на кровать и защекотал, как игрушку. Анжи залилась в истерическом хохоте и попыталась защититься от рук парня. Им было очень весело. Через несколько секунд Марк остановился и устало выдохнул. — Фух, отпустило… Анжи! Что это было? Что это за эмоции на меня нахлынули? Он нахмурился и выглядел серьёзным. — Я… Не знаю… Я ничего такого не делала… Анжи чувствовала себя виноватой и втянула голову в плечи. — Я знаю, как ощущается Присутствие, Анжи. И я не склонен так себя вести в трезвом виде. Признайся, о чём ты думала? — Ну… Ты сказал, что тебе комфортно со мной… И что я милая. Но ты на Узах у кого-то… Мне захотелось, чтобы ты чувствовал ко мне свои чувства посильнее… — То есть это Присутствие, да? Анжи напрягла память и вспомнила, что говорила Элла про Дисциплины. — Возможно, это Помешательство… — Это что ещё такое? — Марк испуганно округлил глаза. — Ну… Сначала там можно усилить или уменьшить уже существующие эмоции. Но я не специально… Я не подумала, что использую Дисциплину… Марк сложил руки на груди. — Ах вот как? Тогда я совершенно не специально буду пытаться использовать на тебе Восторг. Мне как раз нужен подопытный кролик… — Но ведь я уже сказала тебе, что влюбилась в тебя! Я уже в восторге от тебя. — Вот и замечательно. Значит, ты не обидишься, если его станет больше. «Да куда уж больше?!» — Анжелика зажмурилась, втянула голову в плечи и заслонила себя руками. — Это так не работает, — сказал Марк и развёл руки Анжелики в стороны. — А ну-ка… Кто это у нас тут? Малкавианша всё-таки полюбопытствовала, встретилась взглядами с Марком и увидела своё отражение в его серых, как пух лебедёнка, глазах. «Мамочки!» — З-зачем ты это делаешь, Марк? Ты и так красивый до невозможности!.. — Я не хочу, чтобы меня считали просто красивым. Что-нибудь чувствуешь? «Засосать бы тебя…» — Конечно, чувствую. Я же г-говорила, что люблю тебя… Просто делай со мной, что хочешь. Вот. У Анжелики перехватило дыхание от такой долгой близости с сасным тореадором. А он ещё и держал её руки так, что у неё не оставалось возможности сбежать! Кукуха поехала конкретно. — Тогда поцелуемся? Он ещё и издевается, зараза. — Конечно… Угу… — промямлила девушка. Пока они страстно целовались, они снимали с себя одежду и гладили кожу друг друга. Анжелика впервые делала это не для получения крови, а ради удовольствия. Она вошла в транс и теперь просто наслаждалась таким желанным для неё телом. Шутка ли — фэнтезийный персонаж прорвался в реальность! Теперь его можно потрогать везде, даже там... Спустя некоторое время они лежали в обнимку обнажёнными и думали над своим поведением. — Наверное, ты думаешь, что я девушка лёгкого поведения… — приуныла вампирша. — Почему? — Потому что тебе даже ухаживать за мной не пришлось... Тореадор погладил Анжелику по голове и пропустил между пальцами локон её обесцвеченных волос. — Ну, я привык к такой реакции на меня… И к гейским шуточкам в мой адрес тоже… Девушка прыснула. — А ты видел свою задницу? Уж как на такую не заглядеться-то и не захотеть пощупать! Прямо как ты щупал меня. — Хорошо бы, если только пощупать… — смутился Марк. — Это только если в Элизиуме или у брух, — поняла намёк девушка. — Да и то там бывают гули… А так — сомневаюсь. — Хм… Он о чём-то задумался. По его лицу читалось, что он хочет в чём-то признаться, но стесняется. — Что-то случилось? — заволновалась Анжи. — Да… Не знаю, как ты отреагируешь… Ну… Я тебе уже говорил, что я на Узах у двух сородичей… Один из них, как бы… парень. Вот… И… Мы с ним сделали то же самое, что и мы с тобой… Гм… Прости. Анжи напряглась и даже особо не размышляла. — Это тот тореадор с галереей? Как его… Виктор?.. — Да… Боже, даже ты о нас думала… — Тореадор закрыл лицо рукой. Анжелика осмотрела тело Марка, словно видела его впервые. — Ты! — она тыкнула в грудь парня пальцем. — Гейская шлюха. Как давно вы… эм… сделали это? Ты был снизу? Ты… делал минет? С каждым вопросов оба сородича смущались всё сильнее и сильнее. — Вчера… — нехотя ответил Марк. — Мне стыдно это говорить! Я… я просто не смог терпеть, что меня прёт от него, а мы даже не целуемся… А-а-а, какой позор! — А вы… просто целовались и трогали друг друга, как мы? Или… с проникновением?.. — Второе. Но я не отсасывал ему! Этого не было, нет. Я просто сошёл с ума и попросил то, чего не следовало просить. И мы всем об этом расскажем, чтоб не шептались за спиной. Анжелика смотрела в пустоту широко открытыми глазами. — А почему ты у него на Узах?.. — Потому что один старейшина, Мигель де Агилар, использовал на мне Восторг, когда учил меня ему. Ты его видела, смуглый такой и тёмно-рыжий. Я стал терять голову от него, испугался и подумал, что Узы к Виктору помогут обзавестись постоянными чувствами. Ну, знаешь, клин клином вышибает. Виктор вошёл в моё положение и даже в убежище пригласил. С тех пор я постоянно думаю, а правильно ли я поступил. Любовь и восхищение, как оказалось, вполне совместимые, а не взаимоисключающие вещи. С одной стороны, я точно знаю, что не люблю Мигеля, потому что то, что я испытываю к Виктору, называется любовью, а там что-то другое совсем. Но, с другой стороны, это не помешало Мигелю соблазнить меня… Фак! Хорошо, что в том случае мы просто целовались и трогали друг друга. Так что, получается, я действительно гейская шлюха… Я в растерянности, Анжи! — Марк привстал и взял руки девушки. — Я не знаю, что правильно, а что нет! Для меня здесь как будто подготовили роль, которую мне запрещали в детстве! Анжелика смотрела на взволнованного красавчика и не понимала. Как? Как он может быть несчастлив? — Это не важно, — сказала она. — Ты же нормальный. Не малкавиан. Все твои проблемы пройдут. Забей. — Но я каждую ночь только и думаю об этом! Я не хочу поступать неправильно! Я всегда считал натуралом, и… вот… вот ты, например! Ты меня привлекаешь! Мне хочется трогать тебя и обнимать. Будь я живым, у меня бы даже встал! Сам! То есть я точно не гей. Но я не могу определиться, что меня сделало бисексуалом — природа, Узы или Дисциплины Мигеля! Не могу! А должен. Я должен знать, как поступать правильно, стоит ли отпираться от его соблазнения до конца или нет. Что мне делать?! Девушка призадумалась. — Я думаю, что… Да забей ты! Главное, не пей больше из Виктора. И вообще из других Сородичей не пей. Ну… из меня можешь чуток… если приспичит, конечно. — А что с Мигелем? Я боюсь встречаться с ним… Боюсь, что он уговорит меня потрахаться… — Марк, я глупая. И я малк. Я сейчас надаю тебе советов, а потом ты мучиться от них будешь вечность. Тореадор сел и скрестил руки. — Ну давай. Может, я не захочу им следовать. Вампирша собралась с мыслями и грустно сказала: — Ты живёшь полноценной жизнью. Заводишь друзей. Влюбляешься. Стильно одеваешься. Пользуешься популярностью. И волнуешься только о своей ориентации. Я не вижу ничего плохого… Конечно, мне не по себе от того, что тебя кто-то трахнул, а другой может уговорить тебя на это и без Уз… Но это такие пустяки! Просто забей и трахайся, с кем хочешь! Мы же вампиры. Мы пьём кровь, когда трахаемся с кем-то! Я уже давно смирилась с этим. Ну и одним сексом больше, одним меньше… Это не преступление. — Правда? Это реально норм? — Да. А в детстве тебе это запрещали, чтобы тебя педофилы не изнасиловали. Ты же такой… сладкий! — Анжи показала руками на парня, словно презентовала его. — Да я бы сама тебя трахнула, будь у меня член и лишнее витэ! Марк опустил взгляд и смутился. — Везёт же тебе… — вполголоса пробубнил он. — У тебя наверняка есть какая-нибудь паранойя… Никогда не угодишь в ловушку. — Что? — не расслышала малкавианша. — Ты никогда не угодишь в ловушку, — повторил Марк громче. — Ты будешь искать везде подвох. Конечно, из-за этого ты и хорошие события пропустишь... и будешь считать себя аутсайдером... но всё же! Если бы Мигель или Виктор начал соблазнять тебя, ты бы им не поверила, потому что у тебя низкая самооценка. Ты бы просто убежала от них в панике. И это спасло бы тебя от их манипуляций! А я знаю, что я красавчик. Я-то себя люблю. Если мне говорят, что где-то есть кайф, я слепо бегу туда. Ничего не могу с собой поделать! Мне не хватило удовольствий в детстве, вот я и... восполняю эту дыру всеми возможными методами. Рано или поздно я угожу в ловушку. Мне наобещают райских гущ, а я, как дурак, поведусь на это и стану чьим-то рабом. И ты всё ещё считаешь, что мне нужно забить и трахаться с кем угодно? Анжелика никогда не думала в таком ключе. Ей-то казалось, что её тараканы в голове несут лишь страдания. — Но… но… Тогда кто же счастлив? — промямлила она. — В каком смысле? — Я думала, ты счастлив, потому что ты везде вписываешься и тебя многие хотят! И что ты не заморачиваешься так, как я. Тореадор обнял девушку и покачал головой. — Счастливы только дети богачей, пока они не начали сами работать, — ответил он. — Да и то им кажется, что мир — говно. Они посидели так ещё немного. И тут Анжи вспомнила ещё одну причину их встречи. — Ой, а можешь дать совет? Как мне общаться с вашим Примогеном? В смысле… это… — Точно! Вы же насчёт Ниберспейса должны были поговорить. Ну… Я слышал, она любит что-то быстрое… Попробуй её впечатлить игрой на… в какую-нибудь игру. — Поиграть? Во что? Марк пожал плечами. — Не знаю. Я не спрашивал прямо. Я знаю только, что она любит быструю игру на рояле… Мне Виктор обмолвился однажды. — А как мне себя вести? Как одеться, чтобы не опозориться? «А у меня вообще есть одежда, в которой я не опозорюсь перед ней?» — имела в виду Анжи. — Представь, что идёшь в театр. В очень большой и известный театр. Хм, как туда одеваются девушки? Я не был в театре с детства. «Театр?!» — Мне нужно п-платье и шуба?.. И колготки с туфлями?.. Анжелика никогда не носила подобных вещей. Её бросило в дрожь при одной мысли об этом. Марк положил руку ей на плечо. — Знаешь, забудь. Оденься так, как обычно одеваешься. На светских приёмах куда важнее выглядеть расслабленно, чем изящно и дорого. Ты же не первую попавшуюся толстовку брала? У тебя есть причины, почему тебе нужна именно она, а не белая блузка. Помни о них — и всё. — Ну да… В ней тепло лучше держится. И так одеваются все, кто играет в компьютерные игры. Все умные пацаны в очках. Ну, почти все. — Вот видишь. Ты принадлежишь другой субкультуре, нежели Александра. Наверное, даже если она оденется в твою одежду, то не сможет слиться с твоим окружением так же хорошо, как ты. Хм… Александра в толстовке… с распущенными волосами… — Марк задумался и мечтательно улыбнулся. — Хотел бы я на это посмотреть, ха-ха... Анжелика замахала руками перед своими глазами. — Не-не-не, не хочу это представлять! Это нелепо! — Она внешне примерно твоя ровесница… Может, постарше… Сложно сказать из-за макияжа. — Ужас! Да она будет сравнивать меня с собой! Руки и ноги девушки одеревенели, грудную клетку сдавило словно тисками. Чтобы не выглядеть малолетней неудачницей, нужно напрягаться. И постоянно тревожиться. Попытки расслабиться лишь усиливают контроль над телом... — Что с тобой, Анжи? — забеспокоился тореадор. Девушка сглотнула и уставилась в пустоту. — Не хочу никуда идти… — пробормотала она. — Я обязана справиться с первой попытки… Второго раза не будет… Но я никогда не справляюсь! Никогда! Единственное, что у меня получается — это играть в то, во что не обязательно играть. А если есть хоть малейшее принуждение… Мне очень плохо, Марк! Очень хреново! Я так… не могу! Мне даже вдыхать воздух тяжело! — Спокойно, спокойно, — засуетился парень. — Всё хорошо. Всё будет хорошо. Анжелику несло. — Нет, не будет! Надо мной будет смеяться весь Элизиум! Словно я обязана контролировать их впечатления обо мне, но почему-то не делаю этого! А-а-а! Она скрутилась в позу эмбриона и задергала ногой. Марк попытался приободрить девушку позитивным настроем. — Анжи, слушай, ты же не на казнь пойдёшь… Ты справишься! — Я! Никогда! Не справляюсь! — рявкнула малкавианша. Пойти всё же пришлось. Несколько суток прошли как одно мгновение. Анжелика панически читала статьи о том, как справиться с тревожностью, как не нервничать на собеседованиях… Попробовала диафрагмальное дыхание, медитацию, завела таблицу с эмоциями… Все впустую. Как только казалось, что паническая атака отпускает, появлялась апатия и мысли о бессмысленности любого действия. И то ли они были всегда, то ли так и выглядела расслабленность. Бушующие волны тревоги, способные заточить даже камни, отступая, обнажали лишь выцветший безжизненный песок. И ничего не росло там, где у других простирались сады. «Просто не думай о плохом!» — кричали чайки над скалами, как будто эти слова защищали берег от шторма. Помощь пришла лишь от двух рыбаков в одной лодке. — Не борись с паникой, дитя, — говорила Элла, осматривая Анжелику перед её выходом. — Веди себя и одевайся неправильно. Специально надень разные носки. А знаешь, сними один перед тем, как зайти в галерею. Нервничай намеренно и осознанно. Ты малкавиан, дитя! Иного от тебя и не ждут. — А как же… наши походы в Элизиум, эм… Лариса? Ты заставляла меня одеваться с иголочки. — Сейчас ты идешь не в Элизиум, где сложно слиться с толпой. Ты идёшь туда, где люди пытаются выделяться. А ещё ты очень взволнована… И это не маска. Не подавляй свои чувства, вот мой совет. Скопируй их и понеси на своих плечах с гордостью. Это ведь как волны… — Голос женщины повысился и затуманился. — Как бушующее море… Чтобы не захлебнуться в нём, нужно двигаться вместе с ним. Если волна поднимается — подпрыгивай, а не выставляй руки вперёд. А когда она опускается, не плыви к берегу. У берегов волны самые шумные. — Эльза? — напряглась Анжелика. — Лети, лети, мой ангел. Мой одуванчик. Не успела Анжи опомниться, как ей заплели косу. Но девушка не стала возмущаться, ведь с Эльзой стоило говорить крайне деликатно. В таком виде она и села в машину Романа, а затем стояла перед входом в картинную галерею. «Всё в порядке… — уговаривала себя девушка. — Просто нужен режим робота. Просто открыть дверь, сделать несколько шагов внутрь…» После покупки билета пришлось немного погулять по галерее. Александра не давала чётких инструкций. Возможно, старейшина опаздывает… Кто знает? На белых стенах висели необычные картины. Может, тореадорша хотела, чтобы Анжелика прониклась их духом? Но что конкретно надо делать, чтобы «проникнуться духом картин»? На какие кнопки нажимать? В центре зала с роялем, на низкой мягкой скамье сидела невероятно красивая бледная девушка в бежевом платье, белых перчатках и голубой шали из тонкого кружева. Её светлые волосы, убранные в высокий причудливый пучок, обнажали тонкую шею, на которой поблескивала серебристая цепочка. Недалеко от девушки стоял парень и что-то печатал в телефоне. Анжелика перевела взгляд туда, куда смотрела Александра. На стене висела большая и очень длинная картина с абстракциями. Цвета на картине располагались вертикальными полосами, словно полотно сложили из нескольких картин поменьше. Милки задумалась, что именно могло заинтересовать тореадоршу в этой белиберде, и на автомате села рядом с ней молча. И только потом до вампирши дошло. — Ой… З-здравствуйте, Александра Михайловна! — Анжи вскочила и поклонилась, приподнимая несуществующий подол платья. Парень, стоявший неподалёку, отлип от телефона и посмотрел на Александру. Как только она повернула голову в сторону Анжи, он вернулся к своим прежним занятиям. — Здравствуй… птенец, — произнесла госпожа Канари, задержала взгляд на причёске девушки и приподняла бровь. — Присаживайся. Малкавианша немедленно села. Александра медленно повернула голову в сторону картины и продолжила говорить: — Что-то есть в этих работах… Не так ли? Словно периоды жизни… Или истории… Мир сменяется войной или застоем, застой сменяется революцией или войной... Ни один период не похож на другие, но их всех что-то объединяет. Такие разные, но такие… одинаковые. Пауза означала, что Анжелике дозволено говорить. — Простите, я не очень хорошо разбираюсь в современном искусстве… — А я и не прошу тебя разбираться в нём, юное дитя. Мне интересно твоё мнение… как сородича из клана Малкавиан. В ваших мыслях порой таится великая мудрость… Хоть вы и не всегда это осознаёте. «Ладно, ладно… Хочет узнать моё мнение — пусть получит». — Ну… Это выглядит красиво. Но мне кажется, что смысл можно придать чему угодно… — «Мой сир вообще рисует от балды». — Даже каплям бензина в луже. Но ведь никто не выставляет лужи в галереях. — Верно. Никто. Потому что радужные разводы на лужах случайны. Но если кто-то нарисует их… Он сделает это с определённой целью. Почему же… для осуществления этой цели он выберет именно лужу? Ведь можно было потратить драгоценные краски на что угодно другое. Можно даже нарисовать безвкусный пейзаж, чтобы заработать денег… Ах, не бери в голову. Продолжай. — Кхм-кхм… — Анжи прочистила горло. — Просто даже я могу нарисовать что-то такое. Это не выглядит сложным. Простите, если сказала что-то не то… Но Александра никак не отреагировала на слова, которые Эллу уже давно вывели бы из себя. «Она словно фарфоровая статуя или кукла!» — подметила Милки. — Ты пишешь картины, малышка? — поинтересовалась старейшина. «Ой, она назвала меня малышкой!» — смутилась девушка. — Н-нет… Нет, не пишу. — Как часто люди говорят о том, к чему не прикладывают рук… Почему бы тебе не попробовать создать что-то, неонат? Твой склад ума вызывает интерес. Твой дар… или проклятие… нанесло бы свой отпечаток на полотно. «Наверное, Лариса или Эльза думала в том же ключе...» — Я… у меня другой заработок. «Зря я сказала, что могу нарисовать что-то такое же». — Какой же? — Александра приподняла уголок губ. — Показываю людям, как я прохожу игры. Кхм… Вот, я могу показать. Анжи достала из рюкзачка планшет. Настало время запустить игру, которую она задротила специально к этой ночи. Arcaea. — И в какие игры ты играешь, малышка? — с ноткой любопытства спросила тореадорша. — В разные, — ответила Милки, пока игра загружалась. — Но вам я покажу музыкальную. Примерно такого рода игры популярны и в шлемах виртуальной реальности. — Чудеса… И такие необычные и утончённые картинки. Это и есть то, что ты хотела мне показать? — Нет, это просто, эм… оглавление. Как в книгах. Сейчас я выберу песню и покажу. — А какие у этой игры правила? И против кого ты будешь играть? — спросила Александра. Пришлось остановить палец перед запуском трека. — Правила просты. Надо нажать на все плитки, когда они будут соприкасаться с линиями. Линий две. Иногда будут попадаться ленты, эм… идущие от одной линии к другой. Эти ленты обозначают, как должны двигаться пальцы. Чем больше плиток и лент нажато, тем больше очков. Здесь я играю против самой себя. Но новый рекорд я уже не возьму… Потому что я уже брала самые высокие показатели. Эм… Надеюсь, я понятно объясняю… Просто как только я нажму сюда, я начну играть, и у меня уже не будет возможности на разговоры. — Звучит необычно. А что ты получаешь за выигрыш? — кивнула тореадорша. «Вот же старуха…» — невольно подумала Милки. — Удовольствие, — ответила девушка. — Я чувствую себя крутой. Вдох. Выдох. Пуск. Максимальная сложность, максимальная скорость. Grievous Lady от Team Grimoire. Мгновенная концентрация на эпичном ритме и плитках. Пальцы начали отбивать чечётку на экране. Всё остальное перестало существовать. Остался только японский трек без вокала с псевдо-готическим закосом. Атмосфера битвы, записанная на подкорку на уровне рефлексов. Плитки возникали на лже-горизонте и тут же оказывались под пальцами Анжелики. Голубые и розовые ленты, казалось, змейками лились в подушечки пальцев, пока другие пальцы уничтожали маленькие белые плитки. Песня начиналась с чарующего фортепиано, продолжилась тревожной оркестровой партией, под которую можно сражаться… В этот момент могло показаться, что быстрее мелодия уже не разгонится. Но оркестр заменился на бешеный ритм электронных звуков. А затем — снова оркестр. Руки малкавианши мелькали с нечеловеческой скоростью. Но она не использовала вампирские дары. Это был результат траты колоссального количества времени и внимания. Это то, что получалось у Анжи лучше всего — повторение одних и тех же незначительных действий снова и снова. Доведение до автоматизма. Гринд. Задротство. Pure Memory. — Фу-у-ух… Ура! — выдохнула Анжелика, когда на экране высветилось десять миллионов очков и полное комбо. — Как вам? Глаза Александры остались открытыми шире, чем раньше. Идеальное попадание в её вкусы. Марк не ошибся, когда говорил про скорость и что-то новое. Госпожа Канари определённо впечатлилась. — Это… интересно, — кивнула тореадорша. — Мне не доводилось видеть такое раньше. Молодец, Анжелика, тебе удалось меня развлечь. Сможешь ли ты показать что-то такое ещё раз? Не передать словами, как возликовала Милки. Она словно получила дозу наркотика. — Да, смогу! Но не помешает ли моя музыка другим посетителям? — Ох, а ведь и правда. — Вампирша посмотрела на парня, стоящего рядом, и спросила у него что-то на французском. Тот что-то по-французски ответил. «Вот же конспиратор!» — недовольно подумала Анжелика про старейшину. — Олежка договорится с Виктором об отдельной комнате, если мы захотим, — улыбнулась Александра. — И я же правильно поняла, что в твоём… устройстве можно выбрать разную музыку? — Да, там много треков… — ответила Милки. — Наверное, ты знаешь их все… Я бы хотела послушать что-то, напоминающее о моих любимых произведениях. Чтобы тебе было легче выбирать, ma chérie, я сыграю одно из них. Александра встала и грациозной походкой подошла к роялю. Подняла крышку, села, погладила клавиши… И заиграла. Что-то весёленькое, но ТАКОЕ быстрое, что внутри этой трели не было слышно и микроскопических пауз. У Анжелики отвисла челюсть. Мелкое кружево звуков на высоких октавах вихрилось как снежинки в зимней буре. Правая рука порхала над клавишами как крылья стрекозы, а левая то помогала ей, то вальсировала аккордами. И ни одной эмоции на прекрасном лице. Никакого видимого напряжения в ровной осанке. Словно это очень легко и просто. Как только Александра закончила играть и убрала руки, Анжелика восхищённо захлопала в ладоши. Парень захлопал тоже. — Мне нравится не только этот... менуэт, — сказала тореадорша, оборачиваясь к собеседнице. — Но его достаточно, чтобы ты уловила общее настроение. А теперь, если не возражаешь, давай перейдём к делу. Анжи энергично закивала головой. Да так, что голова могла бы оторваться от шеи и вылететь в космос. Канари закрыла крышку рояля и пересела к девушке. — Ниберспейс… Я была поражена новизной его дизайна. Я бы хотела иметь домен, отражающий красоту современности. Но увы… Эти гадкие канализационные крысы отобрали его у меня. И теперь там разведётся сырость, грязь и маргиналы. И никто не прогонит бомжей около клуба… Ведь они станут глазами и ушами этих червяков. Конечно, я могла бы присвоить себе подобный клуб из какого-нибудь торгового центра, но… Сама понимаешь, малышка, сородичу ни к чему иметь домен, чей график работы зависит от торгового центра. Я ведь не в деньгах нуждаюсь, нет… Я хочу сохранить что-то по-настоящему красивое и необычное. Понимаешь меня? — Понимаю, — сказала малкавианша. — Я более чем уверена, что в Ниберспейсе кто-то уже подсажен на узы крови. Либо кто-то из руководителей, либо кто-то из постояльцев. Либо и те, и другие. Но я не знаю, кто именно. Пока что не знаю. Мне также хотелось бы знать, возможно ли переманить гулей носферату… на свою сторону. Не все хозяева так благосклонны к своим слугам, как я. Кто-то отвергает пешек, которые стали неудобны или бесполезны. Эти бедные гули сбиваются в стаи и начинают охоту за витэ. Я бы хотела, чтобы те бедолаги, которые вкусили крови мерзких уроцев, знали: в тяжёлый период ломки они могут обратиться за помощью ко мне. Хочу быть их последней надеждой. Но я не могу появиться в Ниберспейсе сама. Я не хочу начинать холодную войну… Поэтому мне поможешь ты, моя дорогая. И как только ты это сделаешь, я сделаю так, что все тореадоры Москвы и Питера будут о тебе лишь лучшего мнения. О тебе будут говорить как о несчастной девочке, которая куда лучше смотрелась бы среди нас. Как о неогранённом алмазе, который героически преодолевает проклятье своего клана и творит потрясающую игру на инструментах двадцать первого века. В музыкальных играх. Ты будешь желанной гостьей на наших мероприятиях, и тебе всегда помогут в трудную минуту. Ты будешь востребованным консультантом… и даже шпионом. И при виде тебя все вспомнят про другую славу малкавиан — как мудрых провидцев и ясновидящих. Ведь именно мы, тореадоры, умеем преподносить слухи так, словно это величайший секрет. Договорились? Анжелике ничего не оставалось делать. Она хотела значимости, уважения и доброй славы. Она хотела убежать от амплуа неудачницы. — Я постараюсь. Мне ведь надо лишь почаще зависать в Ниберспейсе, верно? — Заводи там знакомства. Подслушивай разговоры работников. Найди гулей и намекни им, что у них есть альтернатива. Ну и играй… в своё удовольствие. Милки с досадой поджала губы. — Это недешёвое удовольствие… Я же не могу просто приходить и ни за что не платить. — Ах, за это не волнуйся, — Александра махнула рукой и легонько погладила девушку по плечу. — Я будут компенсировать твои траты. Лишь приноси чеки и интересные истории. Маленькие знаки внимания очень льстили самолюбию Анжелики. Она даже смущённо улыбнулась. — Хорошо… Я постараюсь. — Не называй гулям моё имя. Просто скажи, что ты знаешь того, кто может им помочь в случае проблем с их зависимостью. И что сородичи бывают очень разными... Под конец встречи Анжи узнала эту женщину чуть получше. На первый взгляд — надменная графиня, но, как оказалось, она могла быть очень милой собеседницей. Почти подругой или даже мамой. Напряжение в теле растаяло, как от лучиков солнца. «Ради неё я сделаю всё!» — промелькнула мысль в голове девушки, когда она прощалась со старейшиной. И лучше быть пешкой в чужой игре, чем свободным грязным камушком на обочине жизни.