Вареники с мясом

Кир внимательно наблюдает за дымящейся кастрюлей, пар струйками улетает в шумящую вытяжку. В бурлящей воде медленно белеет куриная грудка, выпуская из себя вязкую пенку и слабый запах мяса. Из соседней комнаты доносится слабый кашель, от которого тело невольно вздрагивает. Он проснулся в прекрасном настроении - смог рано уснуть и проспал солидные девять часов, вместо привычных пяти. Солнце не било в окно, соседи не двигали мебель с утра пораньше, будильник не трезвонил на всю квартиру - сама судьба благословила парня сегодня, награждая, наконец, за все пройденные испытания. Довольный, парень тянет руку, стискивая в объятьях спящего рядом Серёжу, и улыбка, высеченная практически до ушей, медленно сползает с его лица - от закутанного с ног до головы тянуло жаром, томным дыханием с еле слышимой хрипотцой и шумным сопением определённо заложенного носа. Когда градусник показал неприятные 37’7 стало ясно точно - Акумов умудрился заболеть в самый разгар лета. Уставший, измотанный подступившей болезнью парень вставать отказался, запивая таблетку выдохшейся колой, и заворачиваясь обратно в одеяло, оставляя растерянного Кира на попечение самому себе - не маленький, справится. Да только усидеть на одном месте оказалось сложно, и, после одной неудачной шутки про мёд и глубокий горловой, парня выставили за дверь смиренно ютиться на маленькой кухне, в окружении множества кастрюль и других, менее знакомых ему предметов. Когда большая ложка с дырками перестала развлекать его своим внешним видом, в голову наконец пришло осознание - Серёжа будет спать целый день, а желудок уже издаёт протестные звуки, привлекая внимание, - в нём с утра не было ни крошки съестного. Палец лениво проскальзывал по экрану, пока глаза носились по строчкам различных товаров. Скучно. Вся лента доставки казалась Киру неуместной, излишне пёстрой и в то же время пресной. Он смотрел на яркую картинку, но слюны во рту не появлялось, да и желудок предательски молчал, отметая уже девятое блюдо из предложенных. Внутри было тошно и тяжело, будто Курсед съел всю эту еду и запил тремя молочными коктейлями из Мака - невидимые продукты медленно переваривались у него в пищеводе, скребя по ребристым стенкам. Нет, это всё не то - телефон откладывается в сторону. Из комнаты слышится глухой кашель. Парень не был силён в медицине. Всё, что он знал: болит живот - пей таблетку, болит голова - пей другую таблетку, болит что-то, от чего таблеток нет - просто терпи, надеясь, что оно пройдёт само. Кир так и жил, вечно находясь в пространстве между - ещё не болит, и уже не болит, поэтому, посетителем аптек он себя наречь не может, да и названий лекарств не знает тем более. Нет, он всё же знает одно лучшее лекарство, способное исцелить все болезни разом - вареники с мясом. Глаза загораются неподдельным восторгом. Курсед опускает крышку на столешницу рядом, под ней сразу образуется мокрый след от скопившегося пара. Уж пусть лучше лежит тут, чем горячий воздух вытолкнет её, разливая воду по всей плите - увидев такое впервые, парень не на шутку испугался, и ему пришлось переставить кастрюлю на соседнюю конфорку. Панель в миг стала мутной, с жирными разводами - когда Серёжа это заметит, заставит убирать. Курицу он находит в морозилке, тут же отправляя в ещё не закипевшую воду. С боковой полки на него посматривало последнее мороженое - виновник всех бед в этом доме. Определённо не нужно было есть его на спор - Сережа не умеет проигрывать, а у Кира просто хороший иммунитет. Он захлопывает дверцу, мысленно делая пометку больше так не делать. Единственные достижения Курседа в области кулинарии заканчивались нарезкой сыра к новой бутылочке полусладкого, и лапшой, что тот искусно вешал людям на уши. Он впервые имел дело с сырым мясом, а уж тем более тестом, но уверенно полагал, что раз уж такой человек как Серёжа может превратить продукты во что-то съедобное, то и он справится без особых проблем. Проблемы начались с самого начала. Женщина из кулинарного блога сыпет десятками картинок - перед собой Кир видит совершенно другое. Он вообще не ебёт где в этом доме лежит мука, в чём можно замешивать тесто не получив потом пизды, и где ему найти скалку, если такая в принципе имеется. Курсед тяжело вздыхает пару раз, непрекращающийся кашель наводит на него тоску, и слепо тычется во все шкафы, залезая на самые дальние полки. Греча, несколько упаковок макарон, две банки с рисом. Открытые хлебцы, просыпанные трубочки, фольга и странная бежевая бумага - парень и не знал, что у них так много всякой кухонной утвари. Всё, чем он пользовался - это его чашка, подаренная Серёжей по приколу 14 февраля, пара ложек, вилка и нож, но только в крайнем случае, когда нужно было нарезать колбасу на бутерброды. Мука сыпется в глубокую пластмассовую миску, разлетаясь кругом. Кир ругается себе под нос, чихая пару раз, чем делает только хуже - теперь белый порошок оседает и на его одежде, и на руках, и на лице. Отряхнуть её не получается - та лишь сильнее въедается в ткань. Видимо, мыть придётся не только кухню. Чашка воды, ложка соли и мука заметно проседает. Курсед подпирает бока руками - женщина ограничилась насмешливым: «быстренько замесите тесто)», не предоставив нужной инструкции. Что значит это «заместите», парень предполагал очень смутно. Он знал что такое дворовый замес - туманное школьное прошлое; знал про замес в играх, но как можно было устроить потасовку с залитой водой мукой, в его голове не укладывалось. Кир запускает пальцы в тесто, мнёт его, надавливая всем телом, приминая тянущуюся субстанцию ко дну миски. Мука облепляет его со всех сторон, забивается под отросшие ногти и неприятно липнет. Стол очень быстро оказывается захламлён - помимо стоящего там чайника, чашек и тарелки для пищевого отстоя, - те самые завалявшиеся карамельки, оставленные для незнающих редких гостей, - появилось ещё подсолнечное масло, всё время сыплющийся огромный пакет муки, много ложек, испачканных в чём попало и открытая бутылка полусладкого, флиртующе глядящая на работающего парня. Награда в виде пары живительных глотков ускоряет процесс, который уматывает его сильнее, чем другие, более приятные занятия - по лбу стекает пот, забиваясь в густые брови, руки начинают болеть от долгого напряжения, а белая масса всё никак не густеет. На картинке в интернете оно выглядит как хорошо накатанный шар - в миске перед ним лежит что-то, больше похожее на клей, или те странные штуки, которыми играли дети ещё года два назад. Хочется забросить эту идею, выбросив недотесто вместе с миской, но грозный Бог вареников неодобрительно качает головой, и пальцы вновь вминаются в холодную субстанцию.. Стол заметно шатается от столь сильного воздействия, и открытая бутылка падает, заливая поверхность. -Блять, - ругается парень, подскакивая от неожиданности. Руки всё ещё внутри миски, полностью покрытые липким тестом, не отпускающим его наружу, и Кир с пару секунд просто смотрит, как его любимое вино растекается по лакированному дереву, въедаясь в мелкие царапины. В заляпанной бутылке осталось чуть меньше половины - всё остальное утекло со стола на пол, пара капель упала на табуретку, оседая красными разводами. Теперь к запаху варёной курицы на кухне добавился тяжёлый запах алкоголя, парами вздымая к натяжному потолку. Дышать становится невозможно - воздух сжат в маленьком пространстве, нагретый работающей плитой и разбавленный спиртом. Курсед тянется к окну, пачкая тонкую ручку - уже вечерняя прохлада пробивается сквозь плотную завесу, не давая парню упасть в обморок прямо на пол, задевая лужу под столом. Идеальное тесто готово, и парень потягивается, падая на табурет. От столь долгого стояния, постоянного замешивания и нахождения в полу согнутом состоянии, спина начала неприятно ныть, отдавая небольшой глухой болью в лопатки. Приятно было растянуть ноги и прикрыть глаза - на секунду мысль о том, чтобы заказать доставку, показалась не такой уж и плохой. Вода в кастрюле начинает сильно бурлить - Курсед устало стонет, вставая с табуретки. Женщина из рецепта говорит измельчить мясо, но погружного блендера у них в доме нет. Есть только обычный, в котором ещё вчера утром парень перемалывал клубнику с молоком. «Пойдёт», - проносится в голове и горячее мясо летит прямиком в чашу. Кир хмурит брови, сводя их вместе - курица застряла меж двух маленьких лезвий и никак не хочет превращаться в нужную субстанцию. Шум от работающего прибора исходит страшный, учитывая забившийся низ. Парень снимает крышку, на которой налипло множество отделившихся волокон, и тычет в комок курицы вилкой, которой несколько минут назад пытался размешать тесто, пытаясь разлепить его на более мелкие части. Комната вновь наполняется трелью от блендера, изредка прерываясь на лязг металла и тихие маты. На массу летят всевозможные специи - от обычной соли до приправы к картофелю. Их много не бывает, и Кир самодовольно улыбается, когда женщина с сайта пишет тоже самое. Наконец на столе стоит небольшая миска с готовой начинкой - парень торжественно упирает запачканные руки в бока, оставляя белые следы на тёмном лонгсливе. Кажется, он начинает вливаться в эту движуху. Не хватает только поварского колпака и фартучка, желательно с голой женщиной конечно, но это уж как повезёт. Курсед льёт масло на стол, размазывая по всей пустой поверхности, задевая винные пятна. Оно холодное, приятно обволакивает пальцы, скользящие по лакированному дереву, что тут же начинает блестеть. Поверх сыпется мука, прилипая и растворяясь в соке подсолнечника. Готовое тесто, небрежно брошенное, летит сверху. Пришло время расправиться с этой сучкой. Кир обречённо стонет, когда масса в который раз прилипает к столу, никак не скатываясь в длинный жгут. Чашки и отстойные карамельки уже чуть ли не плавают в масле, а оболочка для варенников упрямо сворачивается обратно, оставляя после себя внушительный след на столе. Женщина из рецепта, ставшая ему уже ближе родной матери, терпеливо даёт советы начинающим домохозяйкам «присыпать мукой», но, к сожалению, не пишет сколько, и оставшаяся часть пачки рассыпается по столу, оседая неровными горочками по всем предметам, взмывая в воздух мелкой пылью. Кир приминает отщипанные от основного теста шарики дном кружки, которую нашёл на дальней полке. Он и не помнит, когда она появилась в их доме - может, Серёжа принёс её, купив у бабушки в переходе, а может сам парень решил, что это отличный декор, - не важно. Факт оставался фактом - в шкафу стояла большая кружка с Молнией Маккуин, и именно ей он придаёт тесту нужный вид. Когда шары кончаются, на столе остаются восемнадцать готовых блинов, сваленных друг на друга. Волосы, всё это время лезшие в глаза, теперь свисают вниз острыми сосульками - мука на них превратилась в липкое тесто, которое успело застыть, слепливая пряди меж собой. Кир проводит пальцами по ним, пытаясь разъединить, но волоски упрямо держались вместе, не давая и шанса. Можно было догадаться и забрать отросшие пряди в хвост, но тогда нужно было бы догадаться и переодеться, и достать новый мусорный пакет, и заказать доставку, выкинув из головы идеи о кулинарии. Но резинка лежала где-то на дне тумбочки в прихожей, одежда в комнате где спит Серёжа, а гора мусора парню никак не мешала, поэтому приходится лишь мириться с такими шутками от вселенной. Лук - хорошее лекарство от всех болезней, и Курсед решает добавить его к курице, не жалея, чтобы Акумов смог поправиться как можно скорее, не вынуждая его тяготить себя такими вещами как готовка. Это - единоразовая акция, и все купоны скоро закончатся, а повторной распродажи не наблюдается ещё долго, желательно до конца жизни. Три мелко - как вышло, так вышло - нарезанные луковицы отправились прямиком в миску с начинкой. Глаза изрядно покраснели и слезились, их неприятно пощипывало изнутри от едкого сока. Но Кир не тупой - он много раз видел в фильмах, как кто-то лез туда руками с паприкой, в итоге делая только хуже. Поэтому парень вытирает выступившие слёзы рукавом, размазывая по лицу осевшую муку. Полная ложка курицы опускается на кусочек теста. Курсед не жалеет, кладёт с горочкой, чтобы было вкусно, не оставляя и крошки, прилипшей к миске. Защипнуть с первого раза не получается - измельчённая начинка вываливается на стол, а в тесте образуется дырка, откуда торчит луковая долька. Кир в который раз матерится себе под нос, стараясь делать всё аккуратно, но шов всё равно расползается, вываливая пожелтевшую от приправ курицу. И так происходит несколько раз - когда в руках оказывается готовый вареник, красивый, извалянный в муке со всех сторон, который только и хочется что облизывать голодным взглядом, верхушка начинает раскрываться, падая на стол, заставляя делать всё по новой. В конце концов, через боль, страдания и множество отчаянных стонов, на разделочной доске появляются ровно восемнадцать вареников с мясом. Кир переносит их на столешницу рядом с плитой, вступая в невысохшую лужу вина. Жмурится неприятно от ощущения сырости в носке, но лишь мажет им по полу, тут же отвлекаясь на что-то по-интереснее. Да, где-то они получились не очень - через чур пузатые, не ровные, разного размера, проткнутые пальцами или заляпанные в пролитом вине, но это было то, что он приготовил сам, наедине с женщиной из рецепта, впервые прикоснувшись руками к тесту и столкнувшись с плывущей кастрюлей. Улыбка растекается по его лицу - потраченное время и болящая спина уходят на второй план, который затмевает нескрываемая гордость. Рука сама тянется к телефону - нужно обязательно сделать пару снимков, отослав их Кириллу. Его прекрасные варенички плавают в кипящей воде, один за одним, друг за другом, как маленькие утята за мамой уткой. Самый первый - его любимец - надутый, с небольшой дыркой в тесте на боку, тянет за собой ещё несколько, закруживая эту вереницу в водном танце. Какой-то вареник прилипает ко дну, и он решает достать его, случайно задевая вилкой ещё несколько - шов сверху расходится, выпуская мясо наружу. -Я ебал, - сиплый голос раздаётся позади, и Кир резко дёргается, почти роняя крышку на пол. В проходе медленно выплывает тёмное нечто, с заплывшими глазами, укутанное в тёплый плед с дивана. - Ты так шумел, это пиздец. - Парень зевает, упираясь спиной о косяк, и осматривает кухню, явно пребывая в немом шоке с происходящего - затуманенное сознание думает, что это сон. -Сегодня я буду тебя кормить, - Курсед закрывает кастрюлю спиной, чувствуя, как горячий пар оседает на ткани, и улыбается, руками приглашая за стол. - Добро пожаловать в ресторан Кира Курседова. Что желаете скушать? -Пистолет, - хрипит Акумов и падает на табуретку, которая от такого немного скрипит, кутаясь в мягкий плед, утопая в нём. Ногой он задевает что-то липкое и бросает мимолётный взгляд - на светлом паркете образовалась бардовая плесень, обильно присыпанная сверху мукой. -Не угадал, сегодня у нас лучшее блюдо от шефа! -Лучше бы пистолет... Кир пропускает мимо ушей недовольное ворчание глухого голоса и аккуратно вылавливает из воды два самых больших вареника, больше похожих на привокзальный пирог, выкладывая их на тарелку. Задумчиво хмурится на секунду и добавляет ещё один - слепленный самым первым. Запах от тарелки исходил потрясающий, или Курсед просто привык к нему за время готовки. Никакой тухлятиной, кислятиной и подобной мерзостью, которую, будем честны, парень ожидал увидеть в финале, не было и в помине - лёгкий аромат теста и мяса - всё, что нужно для хороших вареников. -Ты хочешь сидеть в этом? - Курсед вопросительно выгибает бровь, на что получает глубокий взгляд негодования. Серёжа очень не хочет вылезать из тёплого пледа, который так приятно грел ему спину и плечи, но чем дольше тёмные глаза смиряли его взглядом, тем меньше ему хотелось им противостоять - сил разбираться в Курседовских заскоках у него не было, и ткань покорно летит на широкий подоконник. Цветная тарелка оказывается перед ним за считанные секунды -тут же появляется вилка и стакан сметаны, пустой на половину. На блестящем от масла столе всё такой же бардак, с прилипшими частичками ещё сырого теста - парень с силой проводит по ним рукой, пытаясь сдвинуть в бок, но лишь размазывает их сильнее. -Я тебя согрею, - Кир пододвигает вторую табуретку ближе, падая на неё. Он опускает голову на сережину макушку, опираясь острым подбородком. Тёплые руки скользят по плечам, очерчивают выступающие рёбра, и соединяются в цепкий замок, прижимая парня к груди. Тот едва заметно крехтит, но льнёт сильнее - болезнь выжимает из него все силы, не давая возможности протестно выбраться, смахнув чужое тело с себя. Хотелось просто раствориться, сомкнуть горящие жаром глаза, и открыть их, когда нос снова сможет вдыхать запахи, а горло не будет так ужасно саднить. Хотя, в этой ситуации, наверно и не плохо иметь заложенный нос - три огромных вареника, один из которых успел развалиться, испускали из себя внушительные ароматы. Курсед терпеливо ждёт, когда парень попробует кулинарный шедевр его исполнения. Почему-то, сердце начало биться медленнее, и волнение подступило к горлу - ему было важно услышать мнение Серёжи, и страх разочарования начал зарождаться в его крови. В начале было весело - искать скалку, испачкаться мукой, измельчать курицу в блендере для смузи, но сейчас, когда готовое блюдо уже лежало на тарелке, оно казалось не таким. Не таким красивым, не таким ароматным, не таким вкусным. И сам он был как эти вареники - не таким, как из доставки, не идеальным и местами покоцанным, и эта мысль окончательно сдавила разлившуюся в голове тревогу. -Попробуй, это очень пиздато, - и улыбка, а в сознании одно сплошное отчаяние. Акумов медленно берёт в руку вилку, борясь с желанием использовать её не по назначению. Втыкает в мягкое тесто, из дырок сразу начинает течь сок, слегка пузырясь на поверхности, отламывая небольшой кусочек. Внутри виднеется курица, извалянная в различных специях, из которых парень хорошо узнаёт куркуму, окрашивающую мясо в желтоватый цвет. Скорее всего Кир свалил туда все имеющиеся приправы без разбора. Акумов слабо улыбается - надеется, что ему не пришло в голову сыпануть ванилина. -Оно горячее, - предупреждает Курсед, отдавая вибрации по телу. Его голова всё ещё находится сверху, и любое движение, даже короткий вдох, не остаётся незамеченным. Внезапно перед его лицом оказывается вилка, с насаженным кусочком вареника. -Дуй, - хрипит Серёжа, потирая свободной рукой шею. Жар заметно отступил, но тянущая слабость всё ещё разливалась по телу, покалывая конечности. Тёплый воздух тянется рядом - Кир покорно дует, набирая в лёгкие побольше воздуха, который попадает куда угодно - на волосы, щеку, шею, - но только не на дымящееся мясо. Акумов внутренне посмеивается - как же это нелепо. Когда кажется, что парень вот-вот откинется от асфиксии, вилка исчезает, отправляясь в рот. -Вкусно? - замирает практически, опасаясь не услышать тихий голос впереди. Руки еле заметно сжимаются - волнуется, и замаскировать это не очень получается. -Ну, даже не знаю, - рука тянется за ещё одним кусочком и Курсед расплывается в радостной улыбке - заспанные глаза сияют неподдельным удовольствием, которое парень никогда не умел скрывать - просто цвет становился ярче, и в зрачках как будто разливались звёздочки. Кир касается губами чужой макушки, зарываясь носом в примятые волосы. Он вдыхает угасающий аромат шампуня и ведёт вниз к шее, оставляя невесомые поцелуи. Акумов недовольно крехтит, подцепляя вывалившуюся начинку, на что парень лишь тихо смеётся - заболеть не боится, а если и заболеет - у них ещё много лука, и тесто теперь он месить умеет. Когда тарелка пустеет, оставляя лишь сметанные разводы по бокам, Серёжа откидывается на широкую грудь, медленно пережёвывая последний кусочек сыроватого теста - всё равно вкусно, но в слух он этого никогда не признает.