Моя маленькая Польша...

Два дня изнурительных поисков. Германия молча наблюдал за всем со стороны. Ру был в бешенстве. Постоянно кому-то звонил, оря в трубку. Когда кто-то из его людей приходил докладывать, кричал: «Так ищи дальше, идиот!», «За что я вам вообще плачу, кретины, если вы не можете найти одного единственного человека?!». Сейчас шеф устало следил за братом, который метался из угла в угол, бормоча себе под нос проклятия в сторону помощников и ещё что-то неразборчивое. На него вдруг нахлынули воспоминания. Он прекрасно помнит те дни, когда находил до полусмерти побитого, истекающего кровью и брошенного, как не нужную дворнягу, родного брата. Как таскал его к личному семейному врачу. Видел печальный взгляд доктора. Тот только вздыхал и молча приступал к работе, никогда не высказав ни единого слова против на этот счёт. На вопросы Ру всегда отвечал уклончиво. Если же Германия становился настойчивее, брат начинал огрызаться. ГИ не скупился в грубой силе ни к кому. Даже к собственному сыну. Лично сам он ничего не делал, но вот руками своих подчинённых… К счастью Германии, Рейху было на него бо́льшую части времени плевать. Когда же нет, он всеми силами избегал мужчину, как только мог, лишь бы не участвовать в полных боли и крови других людей «уроках воспитания». Германию передёрнуло. Отпив глоток горячего чая, взглянул на нетронутую чашку стоявшую на противоположной стороне стола. С губ сорвался тихий вздох. Он предполагал, что с его работником обязательно что-то случится. На долю тех, на кого западал Рейхугольник, всегда выпадала не лучшая участь. Кто по собственной вине, за деньги сливали всю информацию, что узнали подле Ру, кто из страха за свою жизнь. Но он не предполагал, что дойдет до исчезновения, а вернее всего — похищения. Германия вновь проводил мрачным взглядом горе брата проходившего мимо. Ру будут шантажировать. В этом он не сомневался. Мужчина стиснул челюсть от гнева. Привязался. Слишком много времени находился рядом с парнем. Германия говорил ему держаться подальше от Польши. Что в итоге? Его работник, нормальный парень, теперь неизвестно где, неизвестно жив ли вообще. Думать о том, цел ли он, смысла нет. — Почему бы тебе не отправить на поиски больше людей? — поинтересовался наконец Германия. — Я и так бросил все силы что были. У меня нет столько людей, — раздражённо ответит Рейхугольник. — Подожди… У тебя? Ру остановился, повернулся к удивленному брату и натянуто улыбнулся. — Ты не работаешь с ГИ? С каких пор? — мужчина отставил пустую кружку. — С тех самых, когда я послал отца несколько лет назад, — фыркнул Ру, присаживаясь за стол. — Так значит, всё это время я помогал… — Да, — сложив руки на груди, перебил Рейхугольник, — ты помогал только лично мне. — Почему ты раньше мне не сказал? — возмутился Германия. Рейхугольник поддался вперёд. — А ты бы согласился помогать мне, узнав, что я больше не под крылом отца? — вкрадчиво спросил он, склонив голову на бок. Германия поджал губы. Он твёрдо выдержал испытывающий взгляд темных глаз. — Нет, — протянул Ру, — ты слишком боялся, — проговорил он со злой усмешкой. — Никогда не решился бы пойти против воли семьи… даже после того как сбежал от Рейха. И какого это, Германия, когда родной отец о тебе даже ни разу не вспоминал? — жалостливо спросил он. — Хватит! — прошипел Германия, оскаливая зубы. — Прекращай. Я тебе не твои помощники, на которых ты можешь отыгрывать свои обиды, — выплюнул он, тыча пальцем в лицо брата. — Когда я свалил, у меня всё наладилось. Моя жизнь стала нормальной. Стала мирной, без нависающей постоянно опасности или дула пистолета у затылка. Если за цену этого спокойствия нужно было платить некоторыми услугами, то это было меньше, что я мог сделать. И не тебе, Рейхугольник, меня судить, — холодно закончил Германия, укоризненно уставившись на него. После этих слов по лицу Ру словно пробежала болезненная судорога, и он резко отвернул голову. Германия внимательно рассматривал угрюмого собеседника перед собой. Тот всеми силами пытался скрыть свою нервозность: напряжённые плечи, громкое сопение, пальцы до побеления костяшек сжимают ткань. Мужчина шумно перевел дыхание. Поднялся на ноги, забирая чашку Ру с остывшим, не тронутым чаем. — Послушай, — выдохнул Германия, разрушая неуютную тишину, — у нас отвратительная семья. Не у тебя одного ужасный родитель. — он вылил в умывальник холодный чай и принялся мыть чашки. — Рейх сумасшедший ублюдок, — мужчина повел плечами. — Не могу поверить что обошёлся малой кровью и дорогой отец, — издевательски произнес он, — не прикончил меня раньше. Интересно, сколько он своих убил, пока проходил этап бешенства после моего ухода? — Троих минимум, — меланхолично ответил Ру. Германия обернулся, поднимая брови. — Лучше бы он себя пристрелил, — пробормотал он, поджав губы. Между ними снова повисло молчание. Пока Германия делал новую порцию чая, зазвонил телефон Ру. — Возьмёшь трубку? — спросил шеф, заметив как брат убийственным взглядом прожигал надпись на дисплее, не отвечая. Рейхугольник мрачно посмотрел на него, все же принимая звонок. — Я вроде как в прошлый раз ясно выразился, — ядовито вместо приветствия сказал Ру. — Что на этот раз? — прорычал он. — Что? — мужчина поднялся на ноги. — Ты знаешь кто это сделал? — пауза. — Когда? — спросил он, вслушиваясь в ответ. Германия замер, следя за сменой эмоций на лице брата. Закончив разговор, Ру выглядел растерянным. — Ну что? — спросил мужчина. — Это был отец, — хрипло произнес Рейхугольник. — Ему утром пришло письмо с угрозами и фотографиями Польши в каком-то подвале... — Живой? Ру утвердительно кивнул. Германия с облегчением выдохнул. Он устало потер лицо. — Почему письмо пришло именно ГИ? Не логичнее было бы, ну... тебе? — вдруг спросил шеф. Рейхугольник нахмурился. — Мало кто знает, что я больше не работаю с отцом, — задумчиво произнес Ру, уставившись на телефон в руке. — Послушай, я... — Езжай, — перебил Германия, кивая. Рейхугольник одарил его на последок благодарным взглядом. Стремительным шагом он покинул дом, оставив позади дверь на распашку.

***

— Союз? — опешил Ру. — Да, — подтвердил Германская Империя. — Вы уверены? Зачем ему это? Рейх же заключил с ним договор. — Срать он хотел на этот договор, — грубо ответил Третий Рейх. — Я давно заметил его двуличность, — не обращая внимания на строгий взгляд брата, — Он явно и раньше ни во что не ставил эти бумаги, но вот наконец-то его терпение иссякло и он показал свое истинное нутро, — с отвращением сказал мужчина. — Рейх, — предупреждающе произнес ГИ. Мужчина умолк, сердито просмотрев на брата. О, он знает этот тон. Империя слишком переживает, боится, что он может проговориться. Рейх недовольно фыркнул с важным видом усаживаясь в кресло. Рейхугольник насторожился, переводя взгляд с отца на дядю. Ему не нравилось возникшее чувство, что от него что-то скрывают и недоговаривают. Прочистив горло Германская Империя заговорил своим привычно деловитым тоном: — Так как договор был нарушен, а это письмо было отправлено лично мне... — мужчина указал на короткую записку с угрозами и несколько фотографий. Ру старался не смотреть на изображения, где до боли знакомый парень сидел привязанный к стулу по ногам и рукам широкими кабельными стяжками. Лицо измождённое, было опухшим, волосы находились в беспорядке, закрывая глаза, а одежда знатно потрёпанная и заляпана кровь. Кровь вообще была повсюду. Грудь мужчины сдавило тупой болью от мимолётного взгляда на фотографии. — ... Это можно расценивать как прямое объявление войны нашей семье. И Советский Союз ответит за это, — твердо произнес мужчина. — Нашей семье? — Ру поднял бровь. Германская Империя перевел на него тяжёлый взгляд. — Ты мой сын, — отчеканил отец. — Оскорбление в твою сторону – прямое оскорбление меня. Не смотря на наши разногласия ранее, я должен нанести ответный удар, — решительно закончил он. Глаза Ру сузились, подозрительно всматриваясь в статный, уверенный вид отца. Невиданная искренность. Ты мой сын. В былые времена за эти три простых слова Рейхугольник на многое пошёл бы. Сейчас же, это звучало как издевательство. Когда это он перестал в глазах отца быть «неблагодарным ничтожеством»? Развиться его мыслям не дал Рейх. — Нам понадобятся как можно больше людей в этом деле. Ты в деле? — обратился он к племяннику. — Да, — коротко ответил Ру. Плечи Германской Империи едва заметно расслабились. — Отлично, — кивнул Третий Рейх. — Я могу заручиться поддержкой Италии, — сказал он, повернувшись к ГИ. — Не так давно удалось наладить неплохие отношения с Японской Империей... Дискуссия об общих действиях шла долго. Обсудить нужно было многое. Германская Империя и Рейх внимательно слушали Ру о его новых силах и союзах, которыми он смог обзавестись за это время. Не без удовольствия он подметил, как в движениях и тоне отца проскальзывало раздражение. На очередном вопросе, на котором отец и дядя в очередной раз сцепились и не могли решить, как лучше действовать, их прервал звонок. Ру без энтузиазма взял трубку. Мгновение спустя его лицо просияло, он вскочил на ноги. — Ты куда? — крикнул Империя. Рейхугольник в пару шагов оказался у выхода из кабинета. — Его нашли, — в спешке бросил он через плечо, скрываясь за дверью. В кабинете на несколько минут повисла тишина. С улицы послышался скрип шин. Германская Империя пришел в неистовую ярость. — Черт! — выругался мужчина со всей силы ударив о столешницу. — Ты же сказал, что вы его надёжно спрятали! — рявкнул он на Рейха. Тот закатил глаза. — Ну значит не достаточно надёжно. Да и что с того? — мужчина вальяжно поднялся на ноги. — Что с того? — огрызнулся глава семьи, только больше выходя из себя, видя полное спокойствие брата. — Ты совсем идиот? — Умерь свой пыл. Что этот поляк вообще сможет сказать? — скривился мужчина. — Если правда раскроется, то ты... слышишь Рейх? — чеканил слова ГИ. — Ты будешь виноват в провале. Это твоя затея, тебе за нее и отвечать, — с презрением сказал он. — А теперь убирайся, договорим когда вернётся Рейхугольник. Рейх скрипнул зубами. Холодным взглядом посмотрев на главу семьи, он развернулся на каблуках и вышел из кабинета, громко хлопнув за собой дверью.

***

Последним, что запомнил Польша, перед тем как отключиться, то как чьи-то пальцы перекрыли доступ к воздуху. Сильные руки грубо схватили его, не давая возможности что-либо сделать, куда-то затащили. Когда он смог наконец сделать жадный глоток воздуха, в нос ударил тяжелый запах хлороформа. Затем последовала тьма. Неизвестно, через сколько времени он очнулся. Ноги его были крепко зафиксированы к ножкам стула широкими стяжками. Руки туго связаны за спиной, скорее всего такими же стяжками, которые болезненно впиваясь в кожу. Помещение, в котором он оказался, было похожим на какой-то то ли заброшенный склад, то ли подвал. Холодные серые стены, ничем не отличающийся бетонный пол. Под стенкой стоял давно пустующий, пыльный стеллаж. Где-то над головой светила лампа, а впереди, прямо перед ним, была закрытая, проржавевшая временем дверь. Осознав ситуацию, парня начала одолевать паника. Память услужливо подкинула последние воспоминания, только больше усиливая страх. Он бессмысленно попытался дёргаться, в надежде освободить руки. Но это ничего не дало, только больше повредил покалеченные запястья. Кричать он не мог, скинуть ткань кляпа, обязанного вокруг головы, никак не выходило, как бы он не вертел головой и не пытался вытолкать ее языком. Он ничего не мог сделать. Ни выбраться отсюда, ни пошевелиться, ни прокричать о помощи. Ничего. Совершенно ничего. Паника полностью охватила его. Он судорожно громко дышал носом. Воздуха кардинально не хватало. Сердце бешено колотилось, готовое в любой момент вырваться из груди. По вискам лился холодный липкий пот. Всё тело било крупной дрожью. Слезы хлынули рекой. Его завывания глушила ткань, в которую впитывалась влага, что скатывалась по его щекам. Парень безудержно, долго рыдал... Потом пришли его похитители и всё стало только хуже. Его избивали и допрашивали. Происходило это несколько раз. Сколько бы он не умолял прекратить, сколько бы не говорил, что ничего не знает, их это не останавливало. Польша не понимал чем всё это заслужил. В какой-то момент пришёл, как он предполагал, их главарь, который с особым садистским удовольствием сделал больнее чем любой из похитителей. Тогда его избили в третий раз. Незнакомец о чем-то тихо переговаривался с двумя охранниками. Превозмогая боль, Польша с трудом разжал липкие от крови губы. — Хватит... – тихо хрипел парень. — Пожалуйста... хватит... Не убивайте... не надо... Я ничего... не знаю... ничего... Один из охранников вздохнул, подошёл к парню. — Умолкни, — рявкнул мужчина, нанеся сильную пощечину. Голова парня откинулась сильно в сторону, его пошатнуло и он свалился на бок вместе со стулом. Лёжа на холодном полу, полностью дизориентированый, поляк протяжно простонал. К горлу подступила тошнота. Словно через толщу воды, до него донёсся голос: — Ну и ну, — елейным голосом протянул неизвестный, присаживаясь на корточки перед заложником. Парень почувствовал, как чужие пальцы зарылись в его растрёпанные, слипшиеся от крови волосы. Жёсткая рука резким рывком запрокинула его голову. — И вот ради этого личика папин сыночек бегал за тобой как верная псина? — с ироничным смешком произнес мужчина. Сцепив зубы, поляк старался вести себя тихо, терпя происходящее. Польша видел как размытый силуэт склонил голову к плечу. — Хочешь расскажу тебе маленький секрет о твоём любимом Рейхугольнике? — парень дёрнулся в его руках. — Много лет назад, — словно ничего не заметив продолжал незнакомец. — малыш Ру избил почти до смерти одного поляка... Польша замер. Дыхание перехватило, а сердце пропустило удар. Нет... — О, ты у нас догадливый, неправда ли? — издевательски рассмеялся мужчина. — Да, это был твой отец. — ликующе сказал он. — Им сразу занялись после того как разобрались с твоим дедулей. Как он стонал и умолял Рейхугольника остановиться, как просил о пощаде... Польша плюнул кровью неизвестному в лицо, прерывая его монолог. — Заткнись... ублюдок... — с последних сил вытолкнул слова поляк. Но это только сильнее развеселило мужчину. Тот залился каким-то истерическим смехом. — Теперь у меня есть капля понимания, почему он мог остановить на тебе внимание, — произнес незнакомец, брезгливо отшвырнув голову парня. Ударившись виском о пол, Польша зашипел. Мужчина поднялся на ноги. Внезапный удар ногой пришёлся под дых, выбив из лёгких весь воздух. Перед глазами парня потемнело. Словно рыба на суше, он раскрывал и закрывал рот в жалкой попытке схватить глоток воздуха. — Неплохо постарались, — безразлично сказал неизвестный. — Пока не убивать, он может ещё пригодится. Всё время, что Польша находился здесь, для него превратилось в одну сплошную боль щедро смешанную со страхом. Хуже физической боли была только душевная. Он старался не думать. Ни о чем. После очередной милой беседы с охранниками, парень чувствует, как теплая кровь стекает по губам. Сил слишком мало, чтобы нагнуться вперёд и выплюнуть ее. От бессилия он запрокинул голову. Зря. «Не запрокидывай голову, ты так только хуже делаешь, — звучит эхом в голове голос Ру. — Если запрокидывать голову, кровь потечёт в глотку, а кровавый кашель и рвота, скажу, не самые приятные ощущения.» Что ж, ты был прав. Кровь неприятно затекла в глотку. Польша заходиться удушающим кашлем. Тело, словно в конвульсиях, вздрагивает. С остатками сил он резко вскидывается вперёд. Парень откашливаеться кровью, за которой тут же подступает желчь. Ему хочется плакать. Хочется оказаться как можно дальше от этого жестокого места. Хочется банально уснуть и не проснутся. Остаться там, в темноте. В небытие. Где никакой боли. Никаких проблем. Просто ничего. Он так устал...

***

Веки были словно свинцовые. Сил, чтобы поднять их, совершенно нет. Мысли путались, бессвязно сменяясь одна за другой, да так быстро, что не успеваешь уловить суть. Всё тело болело. В особенности затёкшие плечи и спина. Во рту, ставший привычным, металлический вкус. Что-то происходило. Затуманенным разумом, он попытался сосредоточиться. Приглушённые голоса. Металлический скрип. Шаги. Вдруг на его шею легла теплая ладонь. Парень вздрогнул, стараясь отодвинуться от нежелательного прикосновения. Резкая боль в спине вызвала болезненный приглушённый стон. — Тише, всё хорошо, — мягко произнес знакомый голос. — Мы нашли тебя, всё закончилось. Парень почувствовал как безвольно обвисли его руки, как спало давление с его ног. Попытка пошевелить руками не увенчалась успехом. С ногами была аналогичная ситуация. Лицо обхватили две широкие ладони. — Mein Polen... — прошептал голос. — посмотри на меня. Поляк разлепил тяжёлые веки. Свет болезненно резанул по глазам. Щурясь, Польша посмотрел на хозяина знакомого голоса. Темные, даже лучше сказать, черные глаза, обеспокоенно судорожно осматривали его. Лицо бледное и серьезное, как никогда, без единого намека на игривость или насмешку. — Это... ты... — треснутым голосом произнес Польша, признав Ру. Тонкие губы напротив печально улыбнулись. Ладонь ласково погладила его по волосам, а голос прошептал: — Сейчас мы заберём тебя в безопасное место... Парень мало что слышал и соображал дальше. Придерживая под спину его подняли на ноги. Голова раскалывалась от напряжения. Мир мелькал размытыми пятнами. — Как он? — произнес встревожено ещё один знакомый голос. На вопрос не ответили. Парня подхватили с другой стороны. Крепкие руки, что дарили тепло сменились на другие. — Отведи его к машине. Мне нужно на последок разобраться с кое-чем, — сказал Рейхугольник. Второй знакомый незнакомец, вероятно, кивнул ему. Медленным шагом они вдвоем дошли до машины. Польшу аккуратно посадили на заднее сиденье. Вдруг с далека послышались громкие крики ярости. Польша перевел затуманенный взгляд за спину мужчины. Ру яростно избивал стоящего на коленях человека. Парень втянул сквозь зубы морозный воздух. — Хей, — привлек его голос. Мужчина опустился перед ним на колено, аккуратно взяв его слабые ладони в свои руки. Германия. — Тебе лучше на это не смотреть, — спокойно произнес он. — Думаю, ты бы очень хотел поспать. Парень коротко кивнул. Его осторожно уложили на заднем сидении, укрывая теплой курткой. Такие невинные манипуляции вызвали сильную волну боли. — Всё... болит... — проскулил Польша. — Скоро всё пройдёт. Обещаю. После этого парень позволил волнам усталости одолеть и утянуть его сознание в желанную безмятежную тьму. Это закончилось. Его нашли. Его отвезут в безопасное место. У него больше ничего не будет болеть. Ему обещали.