Солнце для Икара

      Дамиано целует меж лопаток гитариста и потрепав его по голове, встаёт, направляясь в ванную. Итан наконец оставляет басистку вновь томится в ожидании и нагнав вокалиста, резко подхватывает его за талию, приподнимая. — Щекотно… Отпусти! Затаскивает, захлопнув двери. Раздаётся смех. Итан норовит того поцеловать, но вдруг останавливается, рассмеявшись вместе с вокалистом. — Похоже… Так мы ещё победу не отмечали! Дамиано кивает и неожиданно для барабанщика подаётся вперёд, в тёплые объятья, утыкаясь носом в шею. — Дами… Боже… — необходимых слов жутко не хватало. Он отстраняется с блестящими глазами, полными любви и счастья. Медленно убрав ладонь Торкио со своего лица, он не теряет всё той же улыбки. Чувствуешь эту горечь во рту? Чувствуешь, как это снова прекрасно? Как тогда, когда мы стали чем то большим, чем коллегами. И я не чувствую. — Не нужно, просто будь рядом! Сердце Итана на секунду замирает, пропуская очередной удар. Теперь проблема покрыта тенью, скоро про их взаимоотношения оба забудут. Отныне не стоит находить общую тему для разговора, чтоб узнать, как у него самочувствие, всё ли хорошо. Будто стёрли часть их истории. Забыли. Дамиано открывает кран и вода тонкой струйкой разливается по мраморной раковине, попадаю на руки. Горячие пальцы вновь ложатся на его тело, только уже в районе талии. Итан нежно проводит носом за ухом, остовляя там же поцелуй. — Всё хорошо? Дамиано встречается с ним взглядом в зеркале, разбирая печаль внутри глубоких зрачков, которую драммер так тщательно скрывает. — Да. И он не лжёт. Первый раз, искренне заглядывая ему в лицо, он говорит очевидную чушь, которая идёт от сердца. Он остаётся наедине со своим бредом в голове. Снова смотрит в отражение, желая увидеть там минувшее тело счастье, но нет. Ничего. Всё хорошо, просто нужно убрать его из своих воспоминаний. Нужно выкинуть в помойку с ненужным для себя хламом, как опыт в жизни и ничего большее. Вот, что чувствовали оба. Какую-то потерю. Потерю времяни, чувств, прошлого. Они опустошены. Дамиано натягивает улыбку, слыша радостные визги двоих «близнецов». Держись, только держись.

***

— Отдай пульт! Мы не будем смотреть твои ужасы! — кричит Раджи, валя девушку на кровать, снова и снова пытаясь отобрать вещь из её рук. Но как бы он не старался, она то увиливала, то успевала перепрятать пульт вовсе. Итан силой разнимает этих двоих, забирая устройство. Он не раздумывая выбирает первый попавшийся фильм. Дамиано чувствует, как тело рядом часто ерзает, не найдя удобного положения. — Иди сюда… Ложись… Да, вот так. Томас перебрасывает через него ногу, падаётся всё ближе. Голова оказывается на плече вокалиста, удобно пристроившись под шеей. Дамиано заботливо обнимает его, гладит, постоянно целуя пшеничные волосы. Раджи довольный, расплывается в улыбке, готовый вечно так спать. Глаза и вправду медленно закрываются. Одна горячая ладонь поглаживает позвоночник, другая то проходится по щеке, то по кудрявым локонам, то игриво дотрагивается до носа, заставляя поморщиться. Тело вдруг содрогается от резкого дуновения ветра, что небрежно поднял ввысь лёгкую ткань шторы. — Тише… — больше укрывает его Давид, замечая как фигура в темноте, освещённая лишь светом бьющим с экрана, подходит к окну, шумно захлопывая его. Он вдруг слегка привстает, ложась на грудь, и распахнув заспанные глаза, зевает. — Томми… — видя заинтересованный взгляд гитариста, шепчет тот. Томас оказывается на уровне лица Дамиано. — С тобой так хорошо… Тепло… — Давид сладко улыбается. Тянется к чужим кудрям. Прислоняется лбом, а кончиком носа к носику напротив. Всё это время, ритм его сердца был колыбельной для гитариста. Томаса медленно окутывал туман эйфории и он забываясь снова прикрывал глаза. Торкио смеялся, что-то бурно обсуждая с басисткой, которая удобно расположилась меж его ног, лёжа на груди. Парни переглянулись. Барабанщик закусил губу, видя почти спящего гитариста. Виктория недовольного завертела бёдрами, в продолжении лёгких поглаживаний. — Обними меня, сейчас же! — шепчет та, хватая его кисти. Но тот, лишь слегка приподнимая её тело, резко переворачивает, подтягивая на вверх. — Так удобно? — Вполне! — довольно улыбается Виктория. — Томми! — Давид бьёт ладонью по своим бёдрам, смотря на заспанного Раджи. Гитарист не задумавшись садиться верхом, но чувствуя, как рука сзади резко давит на тело, под гнётом, падает на грудь вокалиста. Томас боязно поднимает взгляд, видя наслаждаюшегося Дамиано. Он заставляет его приподняться, резко хватая за шею, приближая к себе. — Тоm…sarai sempre la tua stella per me!— Томас замирает на несколько секунд, переваривая только что сказанные слова. Дамиано продолжает поглаживать бледную кожу, нашептывать. — Sei speciale! Ma degno di più! — злорадствует тот — Sappi che se ne hai bisogno, sarò lì, sempre! *** Торкио медленно закипает, видя это. «Особенный» отражалось эхом в голове Раджи. Дамиано не может сказать «я тебя люблю» и лишь потому, что Том ограничил его, в его отношениях и чувствах. Но сейчас, он так нежен, заботлив… Томас падает в его тёплые объятья. Ему никто ещё такого не говорил. Он никогда ещё не чувствовал себя таким уязвимым. Он ещё никогда так не вожделел услышать из уст чужого человека «я тебя люблю». Но Дамиано помнит и не будет переходить чёрту дозволенного. Давиду было больно врать близкому (а Томас действительно был ему очень близок) в лицо. Он сам того не понимая добивался какой-то ревности от Торкио. Ему нужно было, чтоб поверил именно он. Томас знал, что тот не рассбрасывается такими словами, слепо надеялся. Так же слепо, как и Итан верил. Том минуту мечтательно осматривал фигуру лежащего вокалиста, поднял глаза на нервного барабанщика, ухмыльнулся и всё это заметил Давид. — Прекрасная ложь, Дами! — еле слышно произносит гитарист, ерзая рядом. Он поворачивается, оставаясь в сантиметрах от него. — Я тебя не обидел? Они стараются говорить как можно тише, лишь бы те двое не повернулись раньше времени. — Нет, мне было и в правду приятно. Было бы конечно лучше если бы это было искренне, — смеётся тот — Чего ты хочешь добиться, милый? Дамиано кладёт руку на шею парня, терпеливо выжидая, пока тот начнёт. Снова приподнявшись, Раджи очерчивает мизинцем чужие скулы, осторожно приближаясь к лицу напротив. Носом задевая щеки, он вовсе поворачивает голову вправо припадая к губам. Размеренный такт поцелуя вливается во время вокруг. Дамиано млеет от каждого действия гитариста, отдавая ему всё. Они отстраняются на секунду, так, что можно разглядеть блаженные лица друг друга, хотя поцелуй не нуждается в дополнительном кислороде. Барабанщик последний раз видел таким Раджи, когда после Сан Ремо их жизнь разделилась на до и после. Когда он в кулисах крепко обнимал Викторию. Итан и сам разбирал некоторые слова, сказанные лично гитаристу. Пальцы его медленно сжимали кисти лежащей Виктории, так, что та не выдержала вовсе и посмотрела на вверх. Итан закусив губу, пытался не взорваться, наблюдая за столь жалким зрелищем. Хотя жалок был здесь только он. — Итан… — он опомнившись убрал руки, мельком улыбнувшись и поцеловав девушку. Наконец картина перед глазами сменилась, но он нет-нет, а всё равно смотрел в сторону двух целующихся парней. Раджи приоткрывал глаза, на секунду выходя из эйфории, наблюдая за Торкио. Ему тоже доставляло своеобразное удовольствие, чувствовать себя тем, кто практически ломает весь сюжет драмы. — Обними меня… — снова жалобно просит тот, одевая маску слабого и беззащитного пассива. Обними, поцелуй, приласкай, согрей… Виктории становится то ли завидно, то ли тошно. Женские пальчики незаметно добравшись до лица гитариста, оставили на его носу звонкий и больной щелбан. — Ви.! — возразил ей барабанщик, тут же схватив за запястье — Прекрати баловаться! Дамиано лишь наблюдал, как голова спящего Раджи медленно уходит в складки одеяла, недовольно морщась. Нос утыкается в бок, а сам он сворачивается в большой сонный комочек. — Томми… — зарывается в локоны Дамиано, нежно убаюкивая того. Всё же вокалист убирает кусочек ткани, что усложняет дыхание парня, и любуясь этой картиной, умиляется.

***

— Дами… — вдруг слышится с соседнего места. Виктории Давид не наблюдает, а лишь лицо заинтересованного и волнующегося Итана. — Может… хочешь поговорить? — с надеждой спрашивает тот. — Нет… По крайне мере не сейчас! — опуская взгляд на кучку одеяла рядом, шепчет он. Итан ухмыляется и тянется ладонью к щекам гитариста. Осторожно поглаживает белоснежную, бархатную кожу. — Тише, разбудишь! Воцаряется пауза. Темнота преобладает в глазах обоих и каждый будто утопает в ней. Давид мечется, пытаясь отвести взгляд, но другой не даёт, зацепив внутри частичку прошлого. Словно прожигая сетчатку насквозь… Опомниться его заставляют лишь ледяные пальцы на щеке. Он невольно двигает шеей, дабы отстраниться. Торкио останавливает пытку. Точнее тишину рушит Виктория, которая смело крутит бёдрами, усаживаясь на своë место.