Вернуть потерянную Надежду.

      Его волосы.       Они такие маслянистые и запутанные. Маленькие узелки спутываются в один большой. Расчёска то и дело застревает.       Эх.       Хотела бы я вернуться в то время, когда они были до одури мягкие и шелковистые?       Да.        Не знаю.       Это довольно-таки сложный вопрос.       Иногда хочется просто забыть. Забыть всё как страшный сон. Когда в его голубых омутах можно было утонуть. Когда на его лице можно было увидеть улыбку.       Сейчас, когда смотришь на него, совсем не узнаешь его.       Он изменился.       Или это я изменилась?       Бледная как мел кожа. Мешки под глазами. Глаза и волосы совсем потускнели. Через его тонкую кожу видны синие вены.       Сейчас он напоминает фарфоровую статуэтку. Чуть тронь которую, и она тут же сломается, расколется на тысячу осколков. Настолько мелких, почти пыль. Пыль, что попадёт в твои лёгкие при первом же судорожном вздохе. Пыль, что заставит тебя содрогаться ужасающем кашлем оттого, что тысячи мелких фарфоровых осколков впиваются в твои лёгкие при каждом вздохе.              Вся суть в том, что эти осколки не дадут тебе жить. Все оставшиеся тебе мгновения жизни ты будешь страдать. Страдать при каждом, хоть малейшем вздохе.       Вдох.       И всё из-за того, что тебе удосужилась случайность коснуться бледной, как мел, фарфоровой статуэтки.       Но ты не можешь не касаться этой статуэтки. Ты попросту не можешь не продолжать касаться его кончиками пальцев. Не можешь не зарываться в его волосы. Не можешь прекратить стирать его слезы большим пальцем. Не можешь перестать обнимать когда, его тело содрогается от беззвучных рыданий.       В этом-то и суть.       Хах.       Просто ужасная шутка судьбы.       Не так ли?       Когда всё стало так сложно?       Я откладываю расчёску в сторону. Безуспешно. Его волосы уже давно стали одним большим колтуном.       Понадобится много времени, чтобы распутать их все до конца.       Как жаль, что у меня нет столько времени.       Прошло уже несколько дней, как я начала работать здесь. Ещё меньше — как я начала работать с Зонтиком.       Впервые со дня, как его упекли в больницу, я увидела его в коридоре. Он шёл, едва передвигая ногами, словно заключённый на каторгу. В спину его подталкивал бугай-санитар.        Несмотря на то, что он прошёл мимо меня, он совершенно меня не узнал. Даже не взглянул в мою сторону.              Тогда мне удалось уловить его взгляд. Пустой, безжизненный взгляд.       Я оглянулась на них и вглядывалась в их фигуры, пока они не скрылись за одним из огромного множества поворотов этого бесконечного коридора.       — Давай на сегодня закончим. Остальное расчешем завтра.       Я встала с кровати, но потом почувствовала что-то.       Он схватился за мой халат, в попытке задержать меня.       — Не уходи.              Моё сердце остановилось на пару мгновений. Я села обратно на кровать и посмотрела на него. В его глазах стояли слезы.              Потом…        Я не поняла, что произошло потом.       Лишь спустя пару долгих мгновений, я поняла, что Зонтик схватился за меня, как утопающие хватаются за спасательный круг. Он обнял меня и уткнулся лицом мне в плечо.       Я задержала дыхание.       Все происходящие походило на иллюзию, чуть тронь которую — и она растает в воздухе от жара моей руки.       А после воздух разрезали тихие всхлипы, и я почувствовала, как мой халат мокнет.       — Зонтик, всё будет хорошо, — прошептала я в полумрак комнаты. Всхлипы стихли. Он поднял голову и посмотрел на меня своими большими голубыми глазами. — Я тебе обещаю.