She looks just like a dream

Изящные плечи и ключицы, тонкая талия и гибкий стан — ей завидовали, ею восхищались, в неё влюблялись, ей поклонялись, как одной из прекраснейших девушек восемнадцатого столетия. Перед ней пресмыкались, как перед любимицей Петра Алексеевича, лебезили и расстилались с масляными улыбками многие придворные, чаще всего, разумеется, мужчины. Но лишь немногие удостаивались чести лицезреть искреннюю улыбку северной холодной принцессы. Лишь близкий круг в лице царской семьи и немногочисленных друзей могли застать сие чудо — нежную улыбку на тонких губах, что делала лицо девушки ещё симпатичнее, живее и прекраснее. Александру знали, как хладнокровную столицу Российской империи, не знающую пощады и поражений, о ней говорили, как о чуткой и проницательной девушке, которая никогда не ведётся на пустые провокации и лицемерные комплименты, её чтили, как святыню, с готовностью поклоняясь воплощению великого города — Санкт-Петербурга. Она появилась на свет и быстро получила все почести и статусы, за которые другие, более старые, города были готовы рвать друг другу глотки. Но ей повезло, если так можно назвать ощущение непринятия обществом городов, неприкрытой ненавистью со стороны тех, у которых она отняла всё и, видимо, врождённым чувством вины, поскольку оно появилось чуть ли не самым первым с момента её явления на этот свет. Особенно ярко оно разгоралось, когда любимый учитель — кумир, эталон для всех крупных городов, смотрел на неё лишь с презрением и невыразимым холодом на дне чёрных зрачков. Ей не было так обидно даже тогда, когда она запиналась об злосчастные ковры и падала на пол при высокопоставленных людях. Сложно выразить непередаваемое чувство беспомощности в тот момент, когда наставник, которого она так искренне хотела понять, на все её вопросы, не касающиеся темы занятий, отвечал либо очень односложно, либо вовсе закрывался и напоминал об её положении, которое словно ушатом холодной воды, всегда заставляло Александру замолчать и робко потупить потухший взгляд серых глаз в пол. Сначала то было лишь слепое восхищение несгибаемой силой воли и богатой историей бывшей столицы, но потом постепенно, Саша стала замечать, что те чувства, которые она так тщательно подавляла, к более зрелому возрасту они разрослись в очевидную влюблённость. И видит Бог, в которого в то время Александра ещё верила, она не хотела испытывать чувства к такой закрытой и неоднозначной личности. Вскоре их занятия прекратились, и поводов для встреч стало ещё меньше. Многочисленные государственные дела, войны, балы, закрытые заседания — лишь мельком она могла увидеть и услышать свою первую и чистую любовь. К тому времени она поняла, что смогла полюбить все недостатки Михаила Юрьевича, которые она знала — с учётом того, что он никогда не пытался быть вежливым с ней, прониклась она вовсе не красивыми глазами да обходительными улыбками, поскольку нельзя проникнуться тем, чего она никогда не видела. Московский был личностью многогранной, он умел очень понятно и доходчиво рассказывать, объяснять различные темы, умел искусно льстить, провоцировать людей парой жестов и затыкать собеседника одним взглядом. Репутацию хладнокровного гада нужно всё-таки как-то заработать, в своё время Саша столько наслушалась про Москву от других городов, что становится любопытно откуда такое негативное и разномастное мнение насчёт одной единственной личности. Чуть позже Александра убедилась в том, что если вы не готовы сносить все язвительные фразы и получать меткие словесные удары по своим больным местам, то вам захочется придушить эту, поразительно изящную для мужчины, шею минимум раз двадцать за один разговор. Этот факт она поняла уже позже, когда её розовые очки разбились вдребезги после подарка от такого важного ей человека, который в итоге оказался абсолютно пустой подарочной коробкой — возможно в этом поступке была какая-то очевидная метафора, но в тот момент Александра старалась просто не расплакаться от обиды и непонимания, почему Михаил Юрьевич так холодно к ней относится. И только когда уже подросла, поняла, что к чему. Естественно, не обошлось и без совершенно безнадёжных ситуаций. В то время, как Александра Петровна мечтала о хотя бы одном танце с Михаилом, тот, словно действительно не замечая её взглядов, приглашал кого угодно, кроме неё. То ли ему слишком нравилось над ней издеваться, то ли по натуре своей не любил делать того, чего от него так сильно ждали, и угождать другим людям. В любом случае, этот белобрысый сноб так ни разу и не протянул плавным жестом руку в белоснежной перчатке, как он обычно делал, когда приглашал других дам на танец, не забыв блеснуть обольстительной улыбкой, чтобы рыбка обязательно попалась на крючок. И позже, когда все приличия будут соблюдены, они могли уединиться и приятно провести вечер, а, возможно, даже и ночь. Александра отнюдь не была глупа или несведуща в подобных романах на одну ночь, пускай так ни разу и не согласилась на подобные приглашения уединиться. У неё самой кавалеров было хоть отбавляй, многие мечтали коснуться нежной бледной кожи без красивых белых перчаток, но дальше танцев никогда не доходило. Ей, как воплощению столицы Российской империи, не нужен был брак как таковой, поскольку она не могла иметь детей, а быть юридически связанной с другим городом ей не прельщало. В конце концов, быть независимой — значит быть свободной, так она считала ровно до того момента, пока не встречалась взглядом со своим бывшим учителем, который смотрел на неё уже не как на пустое место, но всё также отчуждённо и совсем незаинтересованно. Что было довольно печально, с учётом того, что сама Александра нещадно краснела от любых проявлений формальной вежливости, вроде подачи руки из кареты и прочего. Она действительно не была уверена, что если бы Москва всё-таки когда-нибудь пригласил её на танец, то она не упала бы в обморок от переизбытка чувств. Со временем она научилась держать маску невозмутимости и с периодичным успехом скрывать все свои чувства, которые она решила запереть на замок. Даже если многим вскоре стало очевидным её влечение, то на все вопросы она давала немногословные ответы, не раскрывающие ни капли её настоящих эмоций. По крайней мере она надеялась на это. Шли годы, Россия наконец показала Европе, что с её мнением стоит считаться, а Александра Петровна набиралась опыта, стала более статной, мудрой и расчётливой. На балах она блистала с непередаваемой грацией и изяществом, затмевая многих тогдашних красоток. Мужчины мечтали пригласить её на танец, а девушки побеседовать, но все думали об одном — о сближении, ведь слава о грандиозных победах шла вперёд неё. И даже имеющиеся поражения не очерняли её репутацию. Тот вечер ей запомнился на долгие годы, впоследствии она не раз напоминала о нём Мише, чтобы поставить точку в их очередной бессмысленной перепалке. А бал тогда намечался действительно грандиозный, после победы в Отечественной войне 1812 года, в которой Москве пришлось снова сгореть на благо своей родины, наступил период затишья и восстановления. Кто бы знал, как сложно было Александре видеть своего возлюбленного в таком плачевном и болезненном состоянии. Впрочем, после его пробуждения что-то всё-таки поменялось. Словно в некогда высокомерном и отрешённом взгляде появилась толика заинтересованности. В то время, как Саша вовсю хлопотала над Михаилом и муштровала врачей со служанками (она наконец-то научилась это делать), он беззастенчиво и с каким-то странным осознанием смотрел на серьёзное лицо своей бывшей ученицы и видел перед собой осознанную повзрослевшую девушку, не раз участвующую в сражениях и многократно выходившую из них победительницей. Перед ним предстала суровая Александра Петровна, к которой он из принципа обращался подчёркнуто вежливо, но теперь та маленькая наивная девочка выросла в настоящую окрепшую личность с потрясающей силой воли и внутренним стержнем. Будто наконец прозрев, он не мог наглядеться на плавно очерченные черты лица, волнистые волосы, обычно собранные в строгий низкий пучок, из которого красиво выбивались пару прядей, спадающие спереди на лицо, но выгодно придающие небрежности к довольно строгим нарядам, закрывающим точёные ключицы и доходящим до аристократически бледной шеи. Но тогда они были распущены, сверху зачёсаны и закреплены на затылке. Наконец отдав всем распоряжения, она обратила внимание на мужчину, который неотрывно смотрел ей прямо в глаза. Александре сразу же стало немного неловко, они виделись только на передовой и при обсуждении дальнейших военных действий. Поэтому, бросив пару вежливых фраз о скорейшем выздоровлении, девушка довольно быстро ретировалась из комнаты, спиной ощущая сканирующий взгляд небесно-голубых глаз. На том балу собрались многие, поскольку стране нужно было долгое время на восстановление и организацию празднества, у людей была возможность хорошенько подготовиться к пиршеству, и поэтому Москва как раз успел очнуться к тому времени. Множество аристократов в элегантных платьях кружились по залу, кто в танце, а кто в бесчисленных беседах, наполненных лестью и всем очевидным лицемерием. Найти Александру можно было легко, у неё почти всегда была компания, желающая задержаться в её обществе подольше, она будто плыла по залу, заставляя всех оборачиваться ей вслед. Так подходящий ей низкий пучок с парой маленьких заколок с синими драгоценными камнями. Роскошное синее платье, выгодно подчёркивающее тонкую талию и аккуратные бедра, такая фигура не могла остаться незамеченной. Михаил Юрьевич не был самонадеянным, отнюдь, но при этом ему была присуща то ли врождённая, то ли приобретённая наглость. Безусловно, сейчас, с ещё не до конца зажившим ожогом на лице и бинтами под дорогим фраком он не был похож на того статного молодого человека, одного из приближённых самого императора, но благодаря поразительному самоконтролю его походка почти не отличалась от обычной. Аура власти и обаяния была его верной спутницей на всех светских мероприятиях. Александра понятия не имела, почему ни с того ни с сего объект её чувств неожиданно направился прямо к ней. Его взгляд был направлен точно на неё, а на губах играла незнакомая хитрая улыбка, этот будто одухотворённый взгляд больше не казался надменным, наоборот, словно какой-то невидимый внутренний барьер пал после трагичного самопожертвования, и теперь Саша не была для него пустым местом, которое не стоит ни капли внимания. — Разрешите пригласить вас на танец? — Михаил учтиво поклонился и замер в ожидании её ответа. И вроде как всё складывалось наичудеснейшим образом, столько раз представляя себе этот момент триумфа и восторга, она не смела желать о большем, однако, с чего такие разительные перемены? Александра растерянно смотрела на протянутую ей руку и не могла выдавить из себя окончательный ответ. Она так долго мечтала об этом, и когда её желание наконец исполнилось, ей показался верным совершенно не тот ответ, которого от неё терпеливо ожидал её дорогой наставник. Александра спокойно сделала шаг назад, вежливо поклонилась и отошла в другую часть зала. Ответ был однозначный и не требующий пояснений. Многие гости, заставшие сцену, стремительно начали перешёптываться, но Александре было всё равно. Она прекрасно понимала, что погрязла в своих невзаимных чувствах и уже даже почти смирилась с тем, что её первая любовь останется безответной, но тут нежданно-негаданно Михаил Юрьевич решил вдруг изменить своей обычной линии поведения и уделить внимание бывшей ученице, хотя он даже руку ей не целовал, когда того требовали приличия, а тут такое. Приглашение на танец, да он вообще думает о чужих чувствах? Он ведь прекрасно всё видел, невозможно было не заметить все восхищённые, наполненные любовной тоской, взгляды, которые она ему посылала везде, где они могли встретиться. Бледные щёки постоянно выдавали её внутренние переживания с головой, нещадно краснея и вынуждая носить с собой веер, чтобы хоть как-то скрывать всем очевидное наличие чувств к наставнику. Неужели он думал, что она при любом знаке внимания после стольких лет тотального холода и игнорирования прибежит по первому зову, как верная собачонка. Да чёрта с два, у неё есть гордость, она — столица, в конце концов, это он должен пытаться угодить ей, а не она — ему. Разумеется, чувства мешали и были готовы разворошить грудную клетку, а внутренний голос обливался слезами в тихой истерике — ты же так долго этого ждала, мечтала хотя бы об одном ничего незначащем танце, как о манне небесной, а теперь просто отвергаешь его изящную руку в белоснежной перчатке и уходишь с гордо поднятой подальше от своего возлюбленного? Но за годы своего царствования она чётко уяснила пару вещей, одна из которых ясно гласила — в первую очередь нужно уважать именно себя, если у тебя не будет чувства собственного достоинства, то никто не будет видеть в тебе авторитетную фигуру и сядет на шею, свесив ноги. Поэтому как бы ей ни хотелось послушать внутренний голос маленькой влюблённой девочки, у неё всё же был второй, более зрелый помощник, внутренняя Александра Петровна — великая столица Российской империи, довольно гордая и самодостаточная девушка, никогда не позволявшая к себе пренебрежительного отношения. Спустя столько лет она с удовлетворением вспоминает свой поступок, который позже прояснила для Миши, хотя тот в целом предполагал, что его душевный порыв не оценят, поэтому, ничуть не сконфузившись, спокойно развернулся и отошёл в дальний конец зала, чтобы не маячить перед глазами столицы. Как оказалось, этот непостоянный гордец прознал о том, что после его самосожжения Александра тотчас же распорядилась доставить Михаила в Санкт-Петербург для восстановления, ну и чтобы её беспокойному сердцу было спокойней. Разговорчивая прислуга рассказала о том, как Сашенька тревожилась за его состояние и как сидела у его постели всё своё свободное время, потому что тот всё никак не приходил в себя. Как упрямо сдерживала слёзы и еле прикасалась к его обугленной руке, как с выражением читала ему книги и надеялась, что он её всё же слышит и знает, что его пробуждения ждут с нетерпением. И, сгорев за Россию, защищая столицу, невольно начинаешь относиться проще к этой жизни. Какой смысл строить из себя хладнокровную суку и всячески отталкивать Александру с её неловкими нежными чувствами. В конце концов, любили ли его когда-нибудь по-настоящему? Так же долго и терпеливо, не смотря на его дерьмовый характер. Казань выдали за него замуж, у неё в принципе не было выбора, кроме как принять Мишу таким, какой он есть. Но Саша? Пройдя все круги ада под руководством дотошного учителя, она не только не растеряла своих чувств, но и укрепила их, позволила им зацвести в своей душе и так трепетно относилась к его состоянию. Тут уж любого бы проняло их немного нестандартной любовной драмой. По итогу, Миша оказался не только до ужаса горделивым, но ещё и упёртым, он определённо не собирался так просто сдаваться. Поначалу незначительные знаки внимания, больше взглядов и жестов, он начал понимать какое сокровище всё-таки выросло под его боком, и упустить его, определённо, было бы самой глупой ошибкой Московского. Он прекрасно понимал, что тотальный игнор в сторону Александры обернулся ему боком, но его было уже не остановить, но, разумеется, если сама Саша сообщила бы ему, что подобное внимание не приветствуется, то он бы отступил. А так…кто сказал, что чувства не могут появиться со временем? Наблюдая за Александрой, он всё больше убеждался в её неповторимости. Ни один человек не смог бы сравниться с грациозной и неподражаемой столицей, чувства цвели. А Саша, она ведь не была слепа, всё видела и замечала, отчего её сердце в последнее время гораздо чаще сбивалось с ритма. Ненавязчивые ухаживания были до того искусными, что Александра пребывала каждый раз в шоке от того, каким потрясающим джентльменом он мог быть, когда действительно этого хотел. На следующее приглашение на танец она всё-таки согласилась. Окруженный с трёх сторон колоннами зал освещался множеством восковых свечей в хрустальных люстрах и медных стенных подсвечниках. Гости уже прибыли и вскоре должны были объявить следующий танец. Бал-маскарад был чудесен, но ещё более потрясающим его сделало галантное приглашение от симпатичного молодого человека в изящной маске, закрывающей верхнюю половину лица, и протянутая рука с длинными пальцами, в которую она вложила своё запястье в белой атласной перчатке. Блондинистые волосы выдавали своего обладателя, но это никого уже не волновало. Александре очень хотелось продлить неспешный вальс настолько, насколько это возможно, поскольку она наконец могла прикоснуться к Михаилу, даже если это просто рука на плече, буйному сердцу не объяснишь незначительность жеста, у неё бегали мурашки от осознания того, что за талию её придерживал никто иной, как Михаил Юрьевич — тот, к кому она так долго испытывала столько глубоких чувств, сколько было способно вместить в себя её девичье сердце. Его улыбка, лёгкие и плавные движения, казалось, в зале никого кроме них не осталось, глаза в глаза, они словно безмолвно переговаривались, стараясь показать одним взглядом весь трепет по отношению к партнёру. *** Неспешный летний вечер подходил к концу, солнце уже клонилось к закату, а порывы ветра ощущались гораздо прохладнее, люди стали чаще передёргивать плечами и кутаться в свои кофты и толстовки, накинутые сверху на всякий случай. Погода в Питере может быть очень непредсказуемой, кому как не петербуржцам это знать. Лёгкий белый тюль колыхался в проходе на балкон, создавая тонкую стену между внешним миром и уютной квартиркой одной милой девушки, которая сегодня ожидает гостя, чтобы впоследствии провести с ним долгожданные выходные. Часы показывали восемь часов, секундная стрелка мерно тикала, нарушая тишину в дуэте с шелестом перелистывания страниц. Увлечённая чтением Александра изредка поглядывала на время, чтобы понять сколько страниц она успеет ещё прочитать до того, как Миша заявится на порог с цветами. Она не сомневалась в том, что букет будет торжественно вручён ей в руки по простой причине отсутствия ответов на свои недавние сообщения. Тот, как всегда, когда чем-то действует ей на нервы, посылает извиняющуюся улыбку и дарит дорогой букет любых цветов, в зависимости от степени проёба и количества прошедшего времени, за которое его любимая успела много чего надумать, распереживаться и меланхолично посмотреть в окно, придавшись душевным терзаниям под трагичную музыку. Трель звонка окончательно разрушила неспешную атмосферу, царящую в квартире. Поправив очки и положив закладку между страниц, девушка направилась к двери и открыла её до того, как в неё начали бы противно настойчиво стучать. — Я уж было подумал, что ты сегодня мне не откроешь. — довольно нагло проговорил Миша, но, быстро опомнившись, а, возможно, просто столкнувшись с непроницаемым взглядом, быстро улыбнулся и протянул большой букет жёлтых роз, сегодня, видимо, посоветовался с продавщицей по поводу извинительного подарка для девушки. Взяв себя в руки, Саша приняла презент и отошла в сторону, пропуская мужчину внутрь. — Снова хотел сделать сюрприз? — спокойно поинтересовалась северная столица. — Надо было ответить? — Надо было. — Извини, спешил побыстрее оказаться у тебя, поэтому решил не отвлекаться. — Как обычно. Москва не читаемо улыбнулся, быстро поцеловал девушку в щёку и прошествовал вглубь квартиры. Спустя время, за которое Миша сходил в душ и переоделся в домашнее, а Саша успела поставить букет в вазу и подогреть поздний ужин, они немного поболтали о последних новостях и трудностях в управлении городами. Политику решили не затрагивать — не хотели портить чудесный вечер. Приятно снова услышать любимый голос и общаться вживую, а не по телефону или текстовыми сообщениями. За окном давно наступила ночь, в квартире на Невском уже выключили свет во всех комнатах, но её жители не планируют в ближайшее время ложиться спать. Миша аккуратно укладывает девушку на простыни, предварительно стянув с неё круглые очки, затягивает в поцелуй и неспешно снимает с неё верх одежды. Сегодня они оба сошлись во мнениях и настроились на медленный и чувственный секс, так как успели вымотаться за день, и просто расслабиться хочется обоим. Стянув верх и открыв себе вид на подтянутую грудь с двумя аккуратными сосками, он незамедлительно припадает к одному из них ртом, а второй бережно массирует между пальцами, что провоцирует Сашу на тихий стон. Она зарывается руками в светлые волосы и разминает кожу головы, а затем пытается стянуть мешающую футболку со своего мужчины, что вскоре ей успешно удаётся. Они наконец соприкасаются телами кожа к коже, что ещё больше подстёгивает к продолжению и распаляет желание. Миша спускается поцелуями ещё ниже по плоскому животу, стягивая домашние шорты вместе с бельём, и приникая к лобку, медленно переходя на половые губы, нежно целует клитор и пробует пройтись языком по вульве, что так соблазнительно налилась кровью от возбуждения. Саша начинает немного поскуливать в надежде на более активные ласки, и Миша её не разочаровывает. Массирует круговыми движениями клитор, а указательный палец приставляет ко входу, дожидаясь расслабления мышщ, аккуратно вводит на одну фалангу, не переставая посасывать чувствительную горошину. Постепенно палец полностью оказывается внутри, а Сашино дыхание сбивается напрочь. Вагина начинает немного хлюпать от количества выделяемой смазки и спокойно принимает ещё два пальца, жадно всасывая их в себя. Бёдра неконтролируемо подрагивают, а пальцы в Мишиных волосах сжимаются ещё сильнее, то ли отталкивая, то ли наоборот притягивая ближе. В конце концов, Москва медленно отстраняется от откровенно текущей вагины и с наслаждением осматривает результаты своей работы, утирая подбородок в смазке. Он снимает штаны вместе с бельём и смазывает член недалеко завалявшимся лубрикантом, то же самое проделывает с киской своей партнёрши, убеждаясь в готовности к проникновению, и, получив подтверждение в виде немого кивка, аккуратно вводит в растраханное отверстие свой немалых размеров член. Входит до конца и ждёт, позволяя Саше привыкнуть к ощущению наполненности. — Всё хорошо? Девушка пытается выдавить из себя вразумительный ответ, но у неё в голове такая каша, что ей требуется немного времени. Она шире расставляет ноги и проговаривает: — Да, да, всё хорошо, ты можешь двигаться. Получив разрешение Москва начинает медленно толкаться в потрясающую глубину, стенки влагалища плотно обхватывают и побуждают толкаться быстрее, но Миша не торопится. У Саши перехватывает дыхания, когда темп начинает потихоньку увеличиваться, заставляя мелкие слезинки скатываться по таким красным сейчас щекам. Миша сцеловывает непрошенные слёзы удовольствия и двигается сильнее. Саша не выдерживает первой и мечется по кровати, сладостная судорога проходится по всему телу, оставляя её в расслабленном состоянии, спокойно дожидаясь, когда Миша закончит. Тот выходит и помогает себе рукой, кончая девушке на живот. После встаёт и помогает убрать весь беспорядок, который они устроили, затем укладывается рядом и обнимает свою любимую северную принцессу, которая даже не подозревает о том, что утром её ждёт неожиданное предложение с подарком в оставленной в пиджаке красной коробочке. Саша чувственно целует его в губы и устраивается рядом, крепко прижимаясь к мужской груди и закидывая ногу на чужое бедро. — Это ты так ненавязчиво пытался подвести меня к теме помолвки? — Всё то ты знаешь. Или не совсем неожиданное.