Питерская заброшка

      Никогда Игорь Гром не любил заброшенные здания. Даже в детстве и юности, когда сверстникам казалось верхом храбрости проникнуть в «недострой» или выселенный дом, Игорь старался держаться от таких домов подальше. И дело не в недостатке смелости. Уж Гром-то не был трусом никогда. Просто понимал, что там… есть нечто такое, с чем лучше не сталкиваться. Да и просто какая-то балка рухнет, стукнет по голове, и будешь всю жизнь слюни пускать и на аптеку работать. Или вообще, пенсию по инвалидности получать. По долгу службы приходилось лазать и в такие места, куда соваться не хотелось. И находки там были разные – от мертвого бомжа трехнедельной давности до самодельной взрывчатки или пакета с наркотой. Тогда Гром просто был занят работой, стараясь не особо вдумываться в то, где он находится. Надо – значит, надо. Потом совал все вещи в стиралку и долго отмокал в ванне или под душем, смывая с себя пыль и грязь. И пил горячий чай, чтобы согреться. Хотя не всегда было холодно, иногда работать в заброшенных зданиях приходилось и жарким летом. Просто внутри… будто что-то застывало.       И вот в таком здании, выселенном доме недалеко от Обводного канала на первом этаже обнаружили тело майора Хазина. С множественными переломами и травмами, несовместимыми с жизнью. В крови была доза наркотиков, превышающая максимальную в два раза. Попросту, Петр Юрьевич «словил передоз». Дело списали на несчастный случай. Мол, закинулся дурью и полез к черту на рога, да и свалился в проем. Игорь не поверил. Он пытался взять это дело, горячо доказывал, что Петю убили. Мол, после рехаба он два года не брался за наркоту, для этого и переехали из Москвы в Питер, чтобы окончательно порвать старые связи с теми, кому толкал колеса и порошок. Он сам в свое время рассказал это Игорю, и тот верил. Да и как он мог не верить тому, кого любил? И кого пришлось хоронить… В Питере, не в Москве. На далеком, почти пригородном кладбище. Гром считался «заинтересованным лицом», так что дело ему не дали, и вообще Федор Иванович посоветовал взять отпуск и уехать на время, чтобы было легче пережить утрату. - Пойми, Игорек, его уже не вернешь, - вздыхал Прокопенко, не лезь ты… К сожалению, бывших наркоманов не бывает. Может, держался до поры до времени, а потом раз – и сорвался. - Сорвался, - эхом отозвался Игорь, вспомнив фото с места происшествия, распластанное тело Хазина на щербатом полу. И широко открытые мертвые глаза. Затем поднялся, тяжело опираясь на стол: - Я возьму отпуск. Только ехать никуда не собираюсь.       Вечером Гром снова пошел туда, где нашел свою смерть Петя. Заброшка, как заброшка. Графитти на стенах, куча мусора. Гром осматривался, разглядывая рисунки, некоторые можно было назвать талантливыми, хотя и пугающими. Особенно – вот это изломанное тело, точнее, силуэт. Но… ведь раньше его не было! «Думай, думай!» - привычно закрутилось в голове. «Да что тут думать. Горе-художники из молодежи залезли и нарисовали, чего тут удивительного», - мысленно ответил он сам себе. - Может и так, а может и нет, - прозвучал вдруг знакомый голос. Гром резко обернулся, жалея, что не прихватил с собой оружие. За спиной стоял… Петя Хазин. В своем неизменном черном бадлоне и бежевом пальто. Том самом, в котором его нашли в тот день. В глазах потемнело. Игорь судорожно выдохнул и оперся о стену – в сантиметре от силуэта. - Петя? - Да, я… вот пришел к тебе. А ты разве не рад? - Р-рад. Ты не умер? - Почему сразу – не умер. Умер, сам видел меня в морге. Но кто сказал, что с того света не возвращаются. «Это шутка, чья-то глупая шутка», - думал Игорь, глядя на Хазина. Почему-то пришло в голову, что хоронили того в черном костюме-тройке, который при жизни Хазин терпеть не мог. - Поверь мне. Я вернулся. И буду приходить сюда к тебе каждую ночь. Если ты хочешь, приходи. Я не могу ходить по улицам, привязан к месту своей смерти. Но мы можем встречаться и тут. Неплохое место для свиданий, как ты думаешь? Гром кивнул и протянул руку. Петя отшатнулся: – Эй, дядя, ты думаешь, меня наградили телом? Хотя… потрогай, убедишься в обратном. Рука Игоря прошла сквозь «тело» Пети, не встретив никакого сопротивления. - Жаль, не можешь обнимать меня, как раньше, - грустно сказал призрак, - но думаю, ты все равно будешь приходить ко мне, сюда. Ты ведь вернешься завтра? Я буду ждать. Игорь через силу ответил: - Да, Петь, непременно приду. - Тогда иди… Рассветет еще нескоро, но ты иди. И Гром, повинуясь словам мертвого Хазина, повернулся и пошел, спотыкаясь, туда, где сквозь дверной проем виднелись дальние огни.

***

- Ты сам умер? Или тебя все-таки убили? - Неважно. Теперь уже неважно. - Ты снова стал употреблять? - Вот уж это теперь точно не имеет никакого значения. И добавил: - Расслабься, родной. Ты так хотел, чтобы я ожил. Пришлось постараться ради тебя, хоть это было нелегко. Но на что не пойдешь ради любимого. А ты будто не рад. - Рад, очень рад. Но все же… как-то это необычно. Будто ты – и в то же время не ты. - Смерть меняет человека, - уклончиво заметил Хазин, - но я могу доказать тебе, что я тот самый Петр Юрьевич, мать его, Хазин, на похоронах которого ты чуть не упал в мою могилу. Поскользнулся на мокрой глине. Было ведь? - Было. А ты… разве видел? - Знаю, - пожал плечами призрак. Петя назвал еще пару подробностей, о которых знали лишь они вдвоем. И у Игоря пропали последние сомнения. Теперь Гром был уверен – перед ним Хазин. Его любимый Петя Хазин, сумевший договориться даже со смертью.

***

      Шло время. Игорь теперь днем отсыпался, а по ночам приходил в заброшенный дом и общался с Хазиным. Он перестал звонить Юле, Диме, даже с семьей Прокопенко связь не поддерживал. Его любимый с ним – а это главное. И пускай по ночам, пускай только на территории заброшенного дома. Есть не хотелось совершенно, и Гром не удивлялся этому. Сил хватало только для того, чтобы добраться домой в сумрачном осеннем рассвете, а потом свалиться на кровать – до вечера. Петя же, наоборот, выглядел с каждым разом все лучше, он уже напоминал обычного человека, а не бестелесным призрак. Игорь думал, что если бы встретил в первый раз его таким, наверняка бы решил, что кто-то шутит, переодевшись в вещи, похожие на те, что носил Хазин. - Петь, может скоро я смогу тебя обнять, - как-то раз сказал Гром. - Все может быть, все может статься, - улыбался Петя. - Я люблю тебя, Петь. И хочу быть с тобой всегда. - Что же, скоро будешь. Непременно, - пообещал тот. Но тут за спиной послышался шум, в глаза обернувшемуся Игорь резанул свет фонариков, и он не сразу сумел разглядеть, как исказилось лицо Хазина, но услышал, как он зашипел почти по-змеиному. А затем все исчезло. Будто кто-то ударил сзади кирпичом по затылку. Может, так оно и было…

***

- Это же надо додуматься, - качала головой Юля, - Гром, ты вроде бы взрослый человек, а влип, как малолетка, честное слово. Повелся на...в-общем, скоро бы тебя выпили. - Юль, что ты городишь? - То, что не надо общаться с покойниками. Такие демоны принимают вид покойника, и приходят к безутешным любовникам, как было в вашем случае. Ты так погрузился в общение с Хазиным, не к ночи будь помянут, что совершенно нюх потерял. Мы с Димой и Алисой следили за тобой уже неделю. - С кем? - Алиса – это одна девушка… в-общем, она потусторонними делами занимается, она-то и помогла вытащить тебя. Еще месяц-другой вашего милого общения, и нашли бы тебя там, списали б на сердечный приступ, похоронили, и не факт, что рядом с твоим драгоценным Хазиным. Юля сердито передернула плечами: - Он уже был готов «обрести» тело. С твоей помощью, между прочим. А там пару сексуальных актов, как пишут в протоколах – и все. Она вдруг растеряла свой пыл и нежно-нежно погладила Грома по руке. - Прости… мы, правда, за тебя волновались. Ты хоть знаешь, сколько времени прошло? - День-два? - Неделя. Уже ноябрь месяц. А Петя погиб в августе. - Игорек, - в голосе тети Лены был лишь мягкий укор и сожаление, - что ж ты так убивался-то? Нельзя же так, грех это большой. Не смог отпустить ты Петеньку... и сам едва за ним не ушел. И он там мучался, бедный… Тот, кто приходил к тебе, не Петя это был, с того света прийти не могут. А если и приходят, то лишь на горе живущим.       Игоря забрали к себе Федор Иванович и тетя Лена – как тогда, после гибели родителей. И как тогда, Игорь постепенно стал возвращаться к обычной жизни. Он стал нормально есть, спокойно спать по ночам. Днем ходил с тетей Леной в небольшую старую церковь, помогал там чинить обветшавшие полы, подолгу беседовал с батюшкой. И каждый раз по его совету ставил свечку за упокой души раба Божьего Петра. И в один такой день вдруг осознал – Пети больше нет. И никогда не будет. Слезы хлынули из глаз. Он рыдал, упав на колени перед иконостасом, комкая в руке так и не зажженную свечку, превратившуюся в комочек воска. Батюшка перекрестился, а тетя Лена прижала его к себе, как маленького, приговаривая: - Вот и хорошо… поплачь, родненький, поплачь. Боль уходила вместе со слезами, уступая место чему-то другому. Игорь знал, что завтра поедет на могилу к Хазину, попросит прощения… И будет просто жить.