Когда же в этом мире мы останемся вдвоём

      Сарада добирается до них после полуночи.       Каваки почти успевает соскользнуть в сон, когда дёргается от дверного звонка. Он подскакивает на кровати, отлипая от стены, оглядывается — Боруто спит на спине, вытянувшись как сорняк, а Химавари свернулась рядом с ним, положив голову ему на живот.       Каваки умиляется и тут же дёргается от второго звонка. Путаясь в конечностях и спящих телах, он кое-как находит путь с кровати и, пошатываясь, бредёт в коридор.       Стоит ему открыть дверь, даже не посмотрев в глазок, как ему на руки падает Сарада, усталая и пьяная в ноль.       — Ни слова, — отрезает она и грозит пальцем вешалке на стене с одиноким зонтом. Каваки глотает смешок и тащит её внутрь.       Сарада в руках как пахнущий спиртом пластилин. Каваки прикидывает и берёт её на руки, прижимая к груди свернувшуюся маленьким и очень заебавшимся котёнком. Она обнимает его за шею.       — Как ты сюда вообще добралась, — вопрошает он у темноты коридора, в полной уверенности, что Сарада уснула ещё в полёте.       — Мицуки довёл, — шелестит Сарада и трётся лицом о его майку, цепляется очками, — чипсами пахнешь.       Каваки вздыхает. Как бы он не бесился с Мицуки, он из одной с Сарадой и Боруто команды. Они не раз доверяли ему свою жизнь, так что вполне логично дать ему провести себя пьяную сквозь деревню ночью. Хорошо, хоть не самопригласился. И есть надежда, что озаботился хотя бы минимальным Хенге, чтобы прикрыть пьяную хокаге.       — Ладно. А в дымину ты из-за чего? — Каваки так и стоит, никуда из коридора не двигаясь. В этом логики нет, но какая уже разница.       Сарада стонет и оседает в его руках сильнее и тяжелее, начинает болтать одной ногой, как маленькая девочка.       — Мне уже можно, — напоминает она, выходит так себе разборчиво, но Каваки опять рвёт в лоскуточки от тупого умиления, — и нужно, невыносимо это всё, отец с Седьмым чуть не подрался, а потом мама навешала им обоим.       Каваки кивает, вполне себе причина, он бы тоже запил. Такой стресс.       — Понял. Спать?       Сарада угукает и вздыхает в его руках грустно и неприкаянно. Сердце жмет от чужой тоски, Каваки медленно идёт к спальне, обходя коробки вещей в темноте по памяти. Когда он подходит к кровати, то нерешительно замирает — Боруто расползся по всей поверхности, раскидав конечности, Химавари прижалась к нему теснее, чтобы не свалиться вниз.       — Есть два стула, — бормочет в волосы Сарады Каваки, от них тоже тянет спиртом, даже страшно представить почему, — на одном мы двигает этого придурка к краю аккуратненько, а тебя кладём рядом, и второй — ищем футон.       — Футон, — тут же отвечает Сарада, тоже осмотрев сложившуюся ситуацию, — не смогу слушать утром, как он орёт, что мы его ущемили. И Хима упадёт.       — Прищемили, — хмыкает Каваки и покорно топает к шкафу, который прикидывается стенкой.       Сараду он всё ещё держит на руках, так что оперировать приходится ногой — открыть дверцу, выпнуть пышный рулон футона на пол и раскатать его рядом с кроватью. Только после этого он опускает Сараду вниз, давая ей шлепнуться на толстое одеяло.       Сарада падает, раскинув руки, волосы наэлектризованным шариком окружают её голову. Она медленно, как натуральная кошка, моргает на Каваки через очки чёрными глазами. Потом еще раз, заторможенно находит рукой уголок одеяла и, с крохотными причитаниями, заворачивается в одеяло как гусеница.       Каваки ловит её на краю футона и поправляет, направляя в середину. Слышит довольный вздох.       — А ты? — Сонно спрашивает Сарада из недр одеяла и толкает оттуда наружу свои очки. Каваки их перехватывает и убирает на тумбу возле кровати.       — Мне скоро выходить на патруль.       — Будь осторожен.       Иногда Каваки задаётся вопросом, почему он не мог влюбиться в Сараду.       Объективно — она практически идеальна. Маленькая, не особо прибавившая в росте с подростковых лет, но при этом очень смелая, сильная и быстрая.       А ещё она очень похожа на Боруто, хотя так наверняка кажется очень не многим. Но у Боруто есть Мицуки. И Боруто об этом знает, но не делает ровным счётом ничего. А ведь Мицуки может убить за него, и не по долгу службы, а просто потому что может.       Сарада же, не имея за спиной такого психа, если не считать её отца, делает всё и для всех. Живёт для друзей, семьи, наизнанку выворачивается для должности, постоянно торчит в офисе, стремясь сделать всё как можно лучше.       Они могли бы пожениться, иногда думает Каваки. Или даже не вступать в брак, просто жить вместе друг для друга. Этот вариант в придуманной вселенной кажется более возможным, а после Каваки неизменно думает, что жили бы они без детей, ведь Саске оторвал бы ему член, посмей он хоть на метр поднести его к дочери Учихи. Фантазии на этом моменте затухают сами собой.       Еще, Каваки мог бы отчаяться окончательно и влюбиться в лучшего друга. Но тут фантазия совсем буксует, выдавая синий экран. Нет, Боруто это слишком, Химавари — определенно преступление.       И Каваки, конечно же, выбирает вариант проебаться на все деньги.       Мысль смешная, и Каваки немного ухмыляется в темноту, смотря на гусеничный силуэт на футоне. Точно надышался испарений от Сарады. Пора бы свалить.

***

      Он успевает заскочить домой и сменить одежду на тренировочную форму.       Двигаясь от квартиры Боруто скачками по крышам, Каваки думает. Ни о чем конкретном, просто подмечает окружающую его засыпающую деревню.       Где-то уже темно, а где-то местами горит свет — поблизости есть один бар и пара закусочных, работающих до середины ночи. Возле бара столпотворение, и Каваки делает мысленную пометку посмотреть, всё ли там спокойно.       В комнате он ориентируется в темноте, накидывает чоунинский жилет, повязывает протектор. Он носит их только в патрули, не видя особого смысла в ношении их в другое время. Жилет чоунина не кажется ему какой-то наградой или атрибутом, но без звания ему бы не дали стать учителем, а протектор так и вовсе вызывает смешанные чувства.       Зато они отлично помогают, если нужно вразумить кого-то во время патруля. Мало кто в угаре будет рассматривать его лицо, но металлический блеск бляшки на лбу действует не хуже затрещины.       Начало патруля означает недостаток сна на ближайшие два-три месяца, в зависимости от миссий его напарников и коллег. Как учитель, Каваки освобождался от дневных обходов границ, да и с сетью сенсоров Яманака, это было скорее проформой, но к ночному патрулированию внутри деревни относились серьёзно.       Часть уроков у Каваки сдвигалась на более позднее время, чтобы он мог хоть немного поспать, дети отправлялись на факультативы, и смена делилась пополам между ним и его напарником.       Каваки прикинул в уме график. Если он помнил правильно, то в пять его сменит Сейта, учитель нынешних выпускников. Не так неудачно, как могло бы быть, Сейта слыл неплохим парнем. Про остальных, кто дежурит с ним в одно время, но к Академии не относится, он такого сказать не мог.       Каваки запер дверь, вышел из дома и растворился на тёмной улице.

***

      Возле бара действительно что-то происходит.       Каваки давит внутри себя раздражение и подходит ближе. В этот бар ходили в основном гражданские, но концентрация дичи, которую они творили, могла бы посоперничать с попойкой толпы вернувшихся с миссий молодняка шиноби.       — Что здесь происходит? — Каваки влезает между грузным мужчиной и девушкой в откровенном мини.       Мужчина не успевает погасить инерцию и почти даёт Каваки по морде, девушка визжит у него за плечом. Но Каваки перехватывает его руку и сжимает, ещё не выкручивая, но на это намекая.       Блеск протектора действует на него, как и боль в руке, мужик, спав с лица, матерится и пытается вырваться, но безуспешно, протез смыкается на его руке как капкан. Вокруг собирается толпа, и Каваки морщится. Ебаный цирк.       Девушка за его спиной вцепляется ему в плечи острыми ногтями и испуганно скулит.       — Ещё раз спрашиваю, что здесь происходит? — Каваки понижает голос и тащит мужика ближе к себе, заглядывая в его бегающие глаза. Толпа гудит, к Каваки кто-то спешит из бара, расталкивая зевак. То ли менеджер, то ли вышибала, один хрен, Каваки сверлит мужика взглядом, понемногу сжимая руку сильнее.       — Эта шлю… — Каваки его встряхивает, и мужик осекается, — эта девка развела меня на выпивку, и собралась уйти просто так!       Каваки закатывает глаза. Обычная смена, ничего нового. Его кто-то вкрадчиво похлопывает по плечу. Каваки поворачивает голову и видит типа в ярком костюме, менеджер, значит. Каваки вскидывает бровь.       — Господин, — елейным тоном начинает парень в костюме, — не могли бы отпустить нашего клиента? Это приличное заведение, нам бы не хотелось портить репутацию такими недоразумениями.       — В вашем приличном заведении чуть не ударили человека, вот это точно недоразумение.       Парень кротко ему улыбается и машет кому-то за своей спиной. К ним подходит парочка качков, Каваки дышит им обоим куда-то в подмышку. Ага, а вот и вышибалы пожаловали.       — Мы разберёмся, не переживайте, — менеджер кивает качкам на мужика, те окружают его, и Каваки, секунду подумав, разжимает хватку. Теперь мужик выглядит ещё больше испуганным.       Качки подхватывают его под локти и куда-то тянут, Каваки уже не смотрит, но ощущает мелочное удовлетворение. Переговоры с совестью проходят на ура, марать свои руки не придётся.       — Конфликт будет улажен, — обещает ему менеджер, глядит поверх его плеча на девушку и скрывается в баре.       — А ты, — Каваки оборачивается к ней, так и прячущейся за его спиной, — чем думала?       Девушка шмыгает носом, но в целом держится молодцом. Одергивает подол микроскопического платья и стреляет в Каваки хитрыми глазками. Каваки понимает, что она скорее всего хост этого бара.       — Спасибо, — говорит она и под шёпот уже редеющей толпы гордо дефилирует обратно в бар.       Вот же. Каваки качает головой и удаляется прочь от бара.       Остальная часть ночи проходит куда менее интересно, стоит углубиться в жилые районы. Деревня спит, и Каваки только мельком упоминает о случившимся возле бара при встрече с Сейтой. Тот вздыхает, и обещает навестить этот бар тоже. Отправляет Каваки домой. И Каваки идёт, дома он валится на кровать, едва успев стянуть жилет и, наконец, засыпает.

***

      Следующая ночь проходит не в пример спокойнее. Каваки ловит на горячем кучку несовершеннолетних гражданских. Он и пара его клонов выходят на них из темноты и не дают разбежаться в разные стороны.       Парни, всем им лет по пятнадцать, не больше, пьют какую-то паль прямо посреди небольшого севера. В сквере, помимо лавочек, есть памятники, а у парней баллончики с краской.       Преступление на лицо, так что Каваки и его клоны заносят слегка обосравшихся нарушителей в ближайший полицейский пункт. Хьюги всех мастей ему рукоплещут и потешаются над мальчишками.       Встретившись и попрощавшись с Сейтой, Каваки идёт не домой. Он несётся по крышам к воротам деревни.       Их он видит уже издалека и увеличивает скорость, успел, какое счастье.       — Каваки! — Сарада машет ему, когда он приземляется на землю в нескольких метрах от них и выравнивает дыхание. Каваки улыбается.       Провожающих немного — Химавари, обнимающая Наруто и Учиха, который навис над Сарадой. Сакуры нет, и это даже немного странно, к дочери она привязана едва ли не больше, чем к мужу.       — У мамы была сложная операция, я попрощалась с ней дома, — правильно понимает Сарада промелькнувшее на лице Каваки удивление.       Она тянется его обнять, и Каваки почти чувствует как Саске нанизывает его на Кусанаги. Это смешно, потому что Учиха не двигает ни единым мускулом, но намерение так и читается в его взгляде.       Они размыкают объятие, и Каваки следом обнимает Боруто, который подошёл к ним. Боруто ворчит, но сжимает крепко и не отпускает дольше, чем обычно. Ему тревожно, Каваки видит это по нахмуренным бровям и напряженной челюсти. Он стискивает Боруто в ответ. Тихо, как и Сараде, желает удачи, шепча пожелание в светлые волосы.       Наруто не подходит. Чем дольше Каваки стоит там, тем сильнее ему кажется будто что-то не так. Словно Наруто избегает его глаз, пока перешептывается с дочерью и обменивается с Саске одним им понятными взглядами. Каваки, мягко говоря, в ахуе. Он теряется, и не находит в себе сил подойти самому.       Наконец, все разговоры затухают сами собой. Наруто, поправляя дорожный плащ, отстраняет от себя Химавари и смотрит на ворота.       — Пора, — говорит он и подаёт знак привратникам. Механизм в воротах тихо скрипит, и те медленно открываются. Каваки смотрит в лес по ту сторону, и его горло сжимается.       Там — свобода. И там опасность, которая наверняка грозит тем, кто сейчас покинет деревню. Наруто, Сарада и Боруто машут им напоследок, разворачиваются и переступают порог деревни, медленно удаляясь в лес. Каваки застывает на месте, в голове одна только мысль.       Оглянется ли Наруто?