Другие истории

      Сердечко забарабанило чаще, и очередной принудивший содрогнуться холодок по новой пробежался по телу, — так, как было со мной в последние годы, в ту пору, когда зима, наряду с ледяными пробирающими до самых костей ветрами, уже всюду поспела пустить свои стылые недоступные взору корни, более чем скоро прокравшиеся и расползшиеся по стенами, полу и потолку и сюда, в мой родной подвал.       Что только сильнее сподвигло свернуться калачиком, кое-как уместившись меж двух радиаторов отопления.       Хорошо, что я кот — хотя бы могу тут греться.       А вот псовым так не везёт — они морозят и хвосты, и лапы. Не люблю их. Но почему-то лохматых всегда было жаль в такие холода, — ведь бедняги пропадают в метелях. Пропадают, замерзая насмерть.       Б-р-р-р-р!       От таких размышлений и самому холоднее станет! В моём животике заурчало. Хочется кушать. Очень хочется! Но нет. Нет, ещё не время. Двери продуктовых магазинов ещё закрыты, и все до одного мусорные баки пустые. Когда-то я брезговал туда лезть. Но это было так давно, — ещё в те времена, когда моя шёрстка была ухоженной и нежной.       Когда у меня был дом.       В груди неприятно защемило. Дом. Такое далёкое слово. Что навевало тепло. Что навевало ощущение давно ушедшей сытости. О доме приятно думать. Но слёзы как сами собой наворачивались на глаза. Вот он был, а вот он я, какой теперь лежит, скрутившись, между труб! Как же это было? Как я потерял его?       Стало так неуютно!       Что это, думалось мне тогда, неужто собственный хвост стал мешаться? Да ещё и лапа затекла, и нос зачесался, будь он неладен! Да, это неприятная история. Какая была у всех, кто, как и я, оказался на улице. У бездомных. Была другая, сытая жизнь. Не всегда хорошая, но было что покушать.       Была работа и даже те, кого можно было назвать друзьями. Что были живы, не умирая каждую зиму от обморожений, и какие собирались у меня в квартире — в тёплом месте с диваном и вкусняшками. Как я сейчас понимаю, тогда жизнь была простой. А все мои проблемы были ничтожны!       В один не очень хороший день я решил связаться с азартными играми. И… всё. Нет-нет-нет, не надо об этом вспоминать! Я всего лишь хочу поспать, а не ворочаться битый час, снова думая об этом. Я больше не хочу боли. Мысли послушно ушли. Они так редко уходят. Эта пустота в голове пугает, но не мучает. И за это спокойствие стоило бы поблагодарить. Нужно поспать. Совсем немного.



***

      Я запрыгнул на кирпичную стену и пролез в тесную дыру, зиявшую светом, в большой мир. Холодный снег под лапками. Жестокость и голод. Свежий воздух и снежинки.       Снежинки!       И снова и снова снежинки!       Такие вкусные, если их словить языком! Затхлость подвала удручает, когда как тут было почти хорошо. Кругом не было ни собак, ни других котов, ни иных бездомных. Оставалось только привести себя в порядок. Никому нельзя быть чумазым, даже бродячим котам! «Три пиццы» всегда считались отменным местом. Ведь как заготовки, так и выброшенная, пусть и нечасто, на помойку еда там были и оставались отличного качества. Непросроченная, после которой не пучило животик. Пробежав мимо спавшего под грудой коробок сурка, я достиг цели, заскочив, наконец, на крышку бака.       Шарк!       Лапы разом разъехались, и тело, подобно мешку с костями, едва не рухнуло внутрь, едва подавшись вперёд.       Скользко. Жуть как скользко! Принюхался: тухлятина, тухлятина, ещё тухлятина! Ни одного нового запаха! Да и старые слабые — всё замёрзло. Вернусь сюда, если ничего не найду. Грызть замёрзшую тухлую еду удовольствия никакого, но зато не умру с голоду. Позади раздался лай. Кто-то приближается. Не могу понять, кто — не разобрать их пёсьих слов. Но это и неважно. Тут опасно.       Бежать! Нужно бежать!       Я почти не чувствую лапок. Они замерзают. Но всё же бегу, и это немного согревает. Совсем чуть-чуть. Б-р-р-р-р! Крохотный моторчик барабанил, неистово отбивая чечётку и как стремясь выпрыгнуть из груди, и дыхание окончательно сбилось, вынудив наконец остановиться.       Тук-тук, тук-тук, тук-тук!       Вокруг не оказалось никого, ни одной живой души. Одни только пустующие на первый взгляд дворы. Что-то знакомое. Не помню названия этих мест — помню только, что мне тут не рады. И за уголок наверняка придётся драться. На это не оставалось сил; голод всё сильнее напоминал о себе. Лучше пойду дальше.       Мусорка, ещё мусорка, и ещё одна. Всё либо пусто, либо испорчено. Я так голоден, что почти готов согласиться на несвежую еду, — просто закрою глаза и проглочу что будет, а потом запью водичкой. Стоп! Что это такое? Принюхался повнимательнее. Неужели запах еды? И при том свежей — из пакетиков!       Какой чудесный аромат!       Божечки, я бы хвост отдал ради полной пачки! Холод, все неудобства, до слова всё отступило на второй план, и лапы точно сами собой понесли вперёд. Где-то за углом можно было хорошенько поесть.       В тени переулка, по которому редко кто-нибудь ходил, сидел большущий чёрный кот, — возможно, даже кто-то из нашего семейства. Или наверняка манул, какой с аппетитом что-то наяривал. Привлекательные клубы пара неспешно вздымались вверх у самого его носа, когда я подошёл ближе, достаточно громко, чтобы тот услышал, и видавшая жизнь морда повернулась ко мне, окинув быстрым взглядом и оценивая мои обтянутые бока, тонкие лапы и осунувшуюся мордашку.       Как спустя полминуты смотрящий равнодушно отвёл глаза — ничего такого, что могло бы ему навредить. Я нерешительно промяукал ему — оставь кусочек! Но ответа не последовало. Мявкнул снова — и котище только лишь буркнул, оторвавшись от еды. Я бы хотел присесть, но снег слишком холодный. Пришлось ждать целую минуту, стоять и смотреть, как кто-то другой ест. И это было невыносимо. Наконец, чёрный закончил, важно куда-то зашагав, позволив-таки с жадностью прибиться к клубящейся всё тем же паром ямке, — там, где оставалось всего пару шматков да жижа, впитывающаяся в снег. Этим не наесться.       Но Боже, как это вкусно!       Все до одного кусочки были проглочены не жуя, а снег вылизан так, что не осталось ни намёка на запах еды.       Пора идти обратно.       Назад я шёл другим путём, найдя по пути ещё одну мусорку, где удалось полакомиться соусом от бургера и даже обглоданной рыбкой, едва не плача от холода, стоило зубам вгрызться в сытые, но обмерзшие объедки. Хорошие кости. Встретил пару знакомых морд — каких же осунувшихся, как и я. Таких же никому не нежных. Мне рассказали о новой помойке в другой части города.       Нет, это слишком далеко.       А ещё, оказывается, недалеко от прибежища открывается новая лавочка быстрого питания. Вот это уже хорошая новость! Там будут отходы! Мне будет что поесть. А если там ещё и хозяева нормальные, какие-нибудь травоядные, которым нравится урчание, то и прикармливать начнут. Я могу стать нужным и любимым!       Я решил посмотреть перед сном, что это за место. Несмотря на озноб, пробежал пару дворов. И действительно, какие-то звери ладили над входом в дом вывеску. Раньше там ничего не было. Но не сейчас. Теперь там точно что-то будет. Эмоции били через край, но ещё нужно было добраться домой. Короткая дорога окажется впору. Слишком я замёрз, чтобы делать крюк.       Перед моими глазами уже стоит новая урна или новые хозяева. Какими они будут? Не так давно, год назад, я знавал хорошего пекаря-лиса, который любил прикармливать меня булочками. Хлебушек — не лучшая еда, но она была горячей и данной с любовью. А потом он нашёл себе лисицу и куда-то переехал. Жаль, что не удалось этого застать. Сделать всё, чтобы он меня с собой забрал! Я бы там так мурчал! Я бы..       Что это там такое рычит слева? Голова едва успела повернуться, и в глаза ударил яркий свет.       А затем удар.       Весь воздух вышел из меня, не вышло даже мяукнуть. А крохотное тельце полетело в сторону тротуара.       Это ведь тротуар?       Я не могу разобрать — всё такое расплывчатое. И холодное. Жутко холодное. Внутри что-то адски жгло. Кровь? Откуда-то сверху послышались шаги, неизвестно чьи; ни голова, ни лапы не слушались.       Лапы не слушались!       Когда, наконец, раздался голос: — Ну что там, Финн? — Ничего, — тут же отозвался второй, и тон его был холодным, как лёд. — Это просто камень.       Камень? Я просто камень? Вы меня сбили? Нет! Нет, нет, нет! Пожалуйста, я не просто камень! Я живой! Не уходите! Прошу! Куда же вы.. Я ведь здесь лежу. Пожалуйста… На мои мольбы никто не ответил - слышалось лишь шуршание колёс, а затем и тишина. Звенящая и холодная.       Меня бросили. Нет. Только не сейчас. Только не так. За что, Господи? Я бы хотел заплакать, но не могу. Мне слишком холодно. Даже нет сил трястись. Просто полежу тут и всё уляжется. Всё станет лучше. Я обязательно проснусь, пойду в свой подвал, на свою батарею. Я поем и погреюсь на весеннем солнышке. Я всё сделаю. Только сейчас посплю. Совсем немного. Совсем чуть-чуть.       Во сне нет холода и голода. Я... посплю…