Пируэт "Ласточки"

Юрка был не рад возвращению в «Ласточку», да и вправду, чему тут радоваться? Всё пресно, однообразно. Но одна радость всё-таки была. В этом году с ним поехала его старшая сестра Юля. Она была старше на два года и была подающей надежды талантливой балериной. Юля училась в Московском академическом училище и дома в Харькове бывала крайне редко. Её называли второй Майей Плисецкой и прочили блестящую карьеру в балете. Сестра и вправду жила этим, так же как он, Юрка, жил когда-то музыкой. Когда Юля ещё жила в Харькове они частенько работали вместе: Юрка играл, а Юля отрабатывала танцевальные па, родителям на радость и всем знакомым на умиление. А потом сестра уехала в Москву, а Юрка «с треском провалился» на прослушивании и забросил музыку. Сестра, узнав об этом, примчалась в Харьков, пропустив важный экзамен, но она не могла оставить брата в трудной ситуации и не поддержать его. Потому, присутствию Юли в «Ласточке» Юрка был, безусловно, рад. Сейчас она приехала в лагерь вести хореографию и преподавать уроки балета юным пионерам и октябрятам. Юля – невысокая стройная, словно фарфоровая статуэтка стояла в тёмно-синей юбке и белой рубашечке с коротким рукавом. Курчавую копну непослушных волос она заплела в тугую косу, но они нет-нет, а прибивались где-то в разные стороны. А главное в ярко-алом пионерском галстуке вместе со старшим вожатым, старшим воспитателем и директором на линейке. Стояла она, как истинная балерина с идеально-прямой спиной и по привычке в третьей позиции ног. Она нашла взглядом младшего брата и подмигнула ему. Юрка хмыкнул в ответ. А прямо перед ней стоял пятый отряд вместе со своим вожатым, которого, кажется, звали Володя. За которым Юрка и принялся наблюдать, в конце концов, сестру он знал уже семнадцать лет, а этот «персонаж» был совсем новым и оттого вызывал живое любопытство.

***

Юлия Конева шагала по асфальтированным дорожкам «Ласточки», рассматривая всё вокруг. Последний раз она была здесь аж пять лет назад, страшно вспомнить, а потом её пригласили в Москву, в хореографическую школу с постоянным проживанием и дома девочка бывала редко, живя в интернате при школе. Из-за постоянных репетиций даже в летние каникулы ей удавалось побывать дома всего пару недель, а затем она снова возвращалась в интернат, где снова и снова постигала балетное ремесло. Балетом она жила, жила и всей душой и сердцем обожала это занятие, не мысля для себя иного пути. Так же сильно она любила лишь Юрку, своего младшего братишку, а когда появилась возможность попрактиковаться в родной «Ласточке» да ещё и в одну смену с братом, то она обрадовалась вдвойне. — Никакой я не хулиган! Это у вас тут хлипкое всё, скрипит, а вы… а… а вы… Юля услышала рассерженный голос брата, и тут же поспешила на его вопли. Этого ещё не хватало, что опять вытворил этот дуралей? Конева подбежала к танцплощадке, где Юрку на весь лагерь отчитывала Ольга Леонидовна, будь она неладна, эта склочная тётка. Юля остановилась рядом с Ирой, вожатой первого отряда и тихо шепнула ей на ухо. — Что произошло? — Юрка упал с лестницы, когда вешал гирлянду. – девушка кивнула на землю, где валялась разбитая гирлянда, стремянка и, видимо, ещё совсем недавно её брат. – А Ольга теперь его песочить принялась… - Юля кивнула, делая шаг к брату. — А! Конева! – Ольга Леонидовна зыркнула на неё. – Полюбуйся, что твой брат-вандал уже успел сотворить! Юрка тут же скуксился, рядом с сестрой и сосредоточено засопел, ожидая, что она скажет или что скажет ей Леонидовна. — Ольга Леонидовна, но вы ведь нам сами говорили, что нельзя на ребенка кричать, — подала голос Ира и тут же прикусила язык под строгим взглядом старшей воспитательницы. — А с ним другие методы не работают! В первый же день устраиваешь погром в столовой, теперь вот ломаешь гирлянды! — Это случайно вышло, я не хотел! – тише обычного проговорил Юра. Он был зол, она это чувствовала, но сейчас, при сестре стал тише, знал, что если будет влезать в конфликт, получит ещё и от нее пару щелбанов. Юля едва заметно, но одобрительно кивнула, а затем проговорила: — Ольга Леонидовна, в самом деле, всех на свете кобелей теперь на него спустите? Устроили тут публичную казнь, даже не разобравшись. — А ты, Конева, помолчи, я знаю, что ты первая его заступница. Но только ты не забывай, что я тебе характеристику в твоё училище писать буду! – она зло сверкнула глазами. – Я тебе такого напишу, не то, что из балетной труппы и Комсомола полетишь, как фанера над Парижем! – казалось ещё секунда и Ольга Леонидовна кинется на Коневых, раздирая им глотки. — А вы мне характеристикой не грозите! Я такое видела, что ваши бумажки это последнее, чего я испугаюсь! Но брата стыдить без суда и следствия не позволю! В конце концов, у нас не концлагерь, а пионерский. – Старшая воспитательница буквально позеленела от такой дерзости Коневой-старшей. Вмешалась Ира и стала уговаривать старшую воспитательницу Коневых простить, и дать возможность делом доказать, что они вовсе не такие плохие. Юля её разговор не слушала, она обернулась на брата и тихо зашептала ему: — Конев, что ты за человек такой? Совсем сдурел? Мог хотя бы день спокойно прожить? — А что я-то сразу? – возмутительно зашипел Юрка. – Я честное слово ничего не делал… — Ты всегда, «честное слово» ничего не делаешь, но вечно ввязываешься в какие-то сомнительные конфликты. – закатила глаза сестра. — Юль, я тебе клянусь… — Не клянись, дуралей! – перебила его Юля. Брат и сестра снова посмотрели в сторону Леонидовны и Ирины, в этот самый момент старшая воспитательница проговорила: — Ладно… Под твою персональную ответственность до первого предупреждения. — обратилась она к Ирине. Затем, она взглянула на Юрку и Юлю и продолжила: — Конев, если хоть что-то пойдёт не так, отвечать будете оба. Да-да, ты не ослышался, за твои промахи будет наказана Ирина, может, хоть это тебя остановит. А вы, Юлия Ильинична, тоже в этом участвуете и помимо танцевального кружка, будете помогать в театральной постановке с хореографией. Володя! — Она крикнула высокому худощавому брюнету, тому самому вожатому пятого отряда. Тот отступил на шаг назад, будто со страху или в удивлении. Юля вообще не заметила его в толпе зевак, хотя сейчас поняла, что это было крайне сложно. Юля и Юра переглянулись. А его острый взгляд переметнулся на Юлю, затем на Юрку, и Володя вмиг изменился — разрумянился, расправил плечи и смело шагнул к воспитательнице. Конева прищурила взгляд светло-карих глаз, на губах отразилась тень хитрой улыбки. Что-то явно не так с этим вожатым, но только что? С виду же отлизанный до дужек очков юный коммунист, просто всё, как завещал великий дедушка Ленин. Даже интонация правильная. Конева внимательно следила, как эмоции быстро сменяются на ещё пару мгновений назад, серьёзном лице. — Да, Ольга Леонидовна? – проговорил он, глядя на старшую воспитательницу. — Принимай нового актера. А чтобы не вздумал филонить, если с кружком тебе потребуется помощь, расширим обязанности Конева. О его успехах докладывать ежедневно. – её взгляд метнулся к Юле. – А Конева окажет содействие в хореографической части спектакля. — Но Ольга Леонидовна, спектакль же про войну, какие танцы..? - спросил Володя, потупив взгляд. Юля, тихо фыркнула. Всё таки-эти эти идеальные коммунисты, такие ограниченные узколобые ребята. Она поймала взгляд вожатого и, с улыбкой проговорила: — А вы, Володя, не волнуйтесь. Хореография может быть разнообразной, вы даже не представляете, на сколько. – её голос был мягким, но Юрка, очевидно, расслышал иронию в её голосе и тихо хрюкнул в кулак, сдерживая смешок. – Поверьте, моим талантам найдётся применение даже в самой серьёзной постановке. – она подмигнула ему и присела в плие. – Володя сморгнул, а затем продолжил, переводя взгляд на Ольгу Леонидовну. — Хорошо, Ольга Леонидовна. Конев… Юра, кажется, да? Репетиция начнётся в кинозале сразу после полдника. Пожалуйста, не опаздывай. – кивнул он Юрке. – И, кхм…Юля? Я дам вам сценарий, что бы ты…вы… решила что можно с этим сделать. — У меня после полдника вводное занятие, а после, буду рада помочь. – Конева снова подмигнула вожатому и, взяв брата под руку, потащила его прочь от танцплощадки. Когда они отошла на безлопастное расстояние и от всей души отвесила брату подзатыльник. — Ай! Ты чего? – возмутился было Юрка. — Ничего! – спокойно проговорила она, глядя в глаза младшему брату. – Юрка, я тебя предупреждаю в первый и последний раз, не лезь на рожон, я за тебя любому глотку перегрызу, но ты тоже не злоупотребляй моей к тебе любовью. – Юрка опять скуксился, потупив взгляд. Он громко засопел, разглядывая мыски своих кед. Юля тихо вздохнула беря его за руку. — Юрка, я же хочу, что бы ты за ум взялся, что бы тебе хорошо было. А кому хорошо, если его постоянно шпыняют за всё подряд. – ласково проговорила она. – Ты грымзу эту не хуже меня знаешь, ну не ввязывайся ты в неприятности. И Иришку не подводи, хорошо? — Хорошо. – буркнул Юра, шмыгнув носом. – Юль, ты только больше с ней не спорь, а то вправду попрут тебя из балета… - Юля улыбнулась, потрепав младшего по растрёпанной каштановой шевелюре. Эта трогательная забота всегда умиляла её. Оттого, возможно, у них и были такое тесные добрые взаимоотношения. — Не волнуйся, не попрут. – Юрка улыбнулся, обнимая сестру. – Так, давай, иди, обед скоро! После репетиции встретимся! Сказав это, она разжала объятия и подтолкнула брата в сторону отряда, а сама пошла в сторону эстрады, где пионеры уже устанавливали переносные станки, которые на эти двадцать дней ей предстояло освоить вместе с юными танцорами «Ласточки».