Август и ещё 19 дней

      Одинадцатое октября. Вторник.       И снова ужасные картины перед глазами.       Что-то шевелится.       Что-то колыхается.       Эти стены до боли знакомые и противные, серые, старые, подряпанные.       В этой гостиной стоит лишь вонь.       Крик.       Боль.       Страх.       Снова задыхаешься, снова ты таращиться на висячее тело дорогого тебе когда-то человека, что уже потерял способность дышать и видеть, а сердце проросло розами. Почему же розами? Розы – красивые цветы, но колючие. Материальные розы царапают кожу, а твои розы царапают душу.       Ты отчаянно кричишь, сердце бешеного колотиться, будто сейчас остановится, настолько больно. Это словно пытка. Ты не в силах пошевелиться, ты лишь сильнее вжимаешься в стену уже не в силах кричать дальше. Голос ослаб, охрип. Слёзы обжигают щёки, плечи, колени. Они, словно раскалённое железо. Ты и сам железо. И ты чувствуешь слишком много.       Глупо.       Ты бежишь по тёмному коридору от чего-то ужасного, неведомого, тёмного, нежеланного и отвратительного. Так много синонимов. Ты задыхаешься, устанешь, но бежать продолжаешь. Продолжаешь биться о стены кулаками, пока не выступит кровь. Тебе больно, ты кричишь.       А бежал ты от самого себя.       Ты навеки заложник себя самого. Своего тела, эмоций и чувств. Тебе кричали что-то.       Ты помнишь?       Глупые стихи о страданиях, порванные тетради напрочь промокшие, выкинутые в лужи и мусорные баки. А на листах было изображено что-то столь тебе родное: твои же чувства. Почему они так относились к твоим чувствам?       Они правда хотели, чтобы ты умер?       Ты был им до той степени отвратителен, что они желали тебе смерти?       Может ты правда не заслуживаешь жизни?       В конце концов это ты виноват в их смерти.       Умереть должен был ты.       Ты бежишь по тёмному коридору к свету, но постепенно замедляешься, ведь совершенно уже измотан. Чувствуешь острую боль в руках, будто тысячи лезвий впились под кожу или раскрылись раны столь давние? Хотя важно ли это?       Но они снова гудят, а он снова смеётся. Несносный хриплый голос человека по ту сторону экрана, твоего когда-то самого близкого человека. А ведь сам подумай, с кем-то когда-то ты был так откровенен, нежели с несносным куратором суицидальной игры? И к чему это привело? Ты отдаешь свою жизнь, чтобы спасти чужую. Почему её жизнь тебе так важна? А твоя? Людям не свойственно жертвовать всем, ради кого-то.       Ты скоро оглохнешь, по крайней мере так всё ощущается. Киты плачут, изгибаются, рвутся. Нет, нет, нет. Они смеются. Смеются с тебя. И с реди этого смеха ты слышишь жалобное "мяу", такое знакомое. Нет, ни с чем его не спутаешь!       Но ты падаешь.       Не ощущается ничего.       В этом месте отсутствует гравитация.       Ты падаешь всё ниже       И ниже       И ниже       И ниже       И ниже       И ниже       И ниже       И ниже       И ниже       И ниже       И ниже       И ниже....

***

      Крик. Кнайф упал с кровати перевернувшись и, видимо, сильно ударившись головой. Снова. Любит же он биться о пол, да и вовсе падать с кровати. Тяжело дышать было, он пытался глотнуть воздуха, но всё без толку. Резко поднялся с пола, сразу закружилась голова. Подошёл к окну и открыл его настежь. Парень жадно глотал воздух пытаясь выровнять дыхание, руками поспешно вытирал лицо от пота и выступивших слёз.

«Да лучше я вовсе спать ложиться не буду, нежели такие кошмары наблюдать. Нет-нет-нет, лучше я не буду спать вовсе...»

      Но проспал он ровно до нужного времени. Кусояро подал признак жизни и отправил сообщение. /-Задание двадцать третье: порежь вены, не сильно, чтобы жив остался только. В качестве доказательства пришли фото. /-Надеюсь, что ты выживешь. /-Кстати, смотри какую фотку откопал. /*фото*       Игрок загрузил фотографию ожидая всего, чего угодно: тех же изрезанных рук, жёсткую картинку, скрины из Френ Боу, кишки, кровь, расчленёнка в общем а чего ещё можно было ожидать?       Ну уж точно не фото рыжего милого котёнка.

«Кусо, какой же ты уёбок.»

Ну и зачем ты мне это показываешь.-/

/-Жаль у меня нет фото Круассана. А были ведь где-то, но я очистил всё, ах.

От куда у тебя фото Круассана?-/

/-Хе.

Хе?-/

Кота верни-/

/-Скажи мне, смертный, как? Умер кот твой. Да и мамка твоя тоже... И, по правде, я очень надеюсь, что ты не пойдёшь вслед за ними.

А вслед за ними я пойду, прямо по-/

стопам матери.

Надеятся он бля.-/

Именно поэтому ты предложил-/

мне присоеденился заново к грёбаной игре с исходом смерти, ахренеть!

/-Да ладно. Деньги то мне тоже надо. Это ты жить не хочешь, а не я.

Я уже говорил о том, какой у тебя-/

блять тупой заработок?

/-Говорил. Неоднократно. И я с тобой согласен.

Тогда какого хуя?-/

/-Подружаньке твоей помогаю. Она прекрасная малая, милая, нежная, мягкая. Всегда мне нравилась. Жалко такому добру пропадать. А вот тебя не жалко. Мало того, что девочку спасу, так ещё и подзаработаю.

Я звоню в полицию.-/

/-Она совершеннолетняя.

Ну ладно за мной, за ней ты то-/

как следить умудряешься?! В смысле... Ты ахуел вообще? Я клянусь, когда всё это закончится я сдам тебя ментам.

/-Пхах! Когда всё это закончится – тебя уже не будет, во-первых, во-вторых – что ты им сдашь? Я с неизвестного номера, фальшивого аккаунта, без каких-либо данных. Что ты мне сделаешь?

Всё, иди нахуй, заебал.-/

***

      Очнулся Кнайф у стены своей же комнаты после того, как кто-то пнул его ногой. Нехотя открыл глаза и глубоко вздохнул, кажется, снова забыл, как дышать. Перед ним расставив ноги стояла Брялок, грозно смотрела сверху. Этому парень не сразу принял значение. –А? –Доброе утречко, мать твою! Ты хрену так долго спишь? Во сколько ты лёг вообще? А хотя, ебёт ли меня...–Он сложила руки и подняла глаза к потолку,–Не ебёт. Ебёт меня другое: сегодня твоя очередь разбирать почту. Чо у нас сегодня... Одиннадцатое, вторник. Кстати, на завтрак можешь не рассчитывать, его сегодня не получил никто, потому что готовить вызвался Курасан и мало того, что чуть не сжёг кухню нахрен, так то что осталось – съел сам. И в чём это ты? Ты всё же рисовал ночью или чо? Свитер в красном весь, бе. А потом ноет, что не высыпается.       Тот осмотрел себя: рукава были буквально окрашены в красный на не особо тёплом жёлтом свитере. Кровь? Определённо. Только вот, Кнайф совершенно ничего не помнил, как и что произошло, когда в конце концов? Когда он отключился? Он резанул по венам? –Да проверю я почту, потом... –Ага-а. У меня всё.–Брял направилась к двери уже собираясь выйти, но её снова откликнули. –А ты вообще почему ко мне без стука врываешься? Личное пространство, не, не слышала? –Да кого нахуй в этом доме ебёт личное пространство?       Так она и хлопнула дверью. Нужно было переодеться, не в кровавой же одежде выходить на люди. Да и, как известно, кровь не отстирывается, другими словами – свитеру кранты.       Аккуратно кит стянул с себя свитер и кинул на стул оставшись в одной футболке. Неужто ему было так холодно, что спал он в свитере? С кем не бывает. Парень глянул на руки, те выглядели поистине ужасно: глубокие порезы на запястьях резко заныли, стоило их только увидеть, дальше по руке продолжались неровные красные и белые полосы, засохла кровь на коже. И тут сразу же скользнула мысль:

«Чем я умудрился так сильно порезаться?»

      На этом мысли не кончились.

«А если я себе так заразу какую-то занесу? И так калека явная, не хватало ещё инфекции. Ну если уже режешь, то хоть дезинфицируй лезвия и раны промывай, идиот. Да и вовсе, почему я ничего не помню...»

      Я конце концов он забил на это болт. Свитер в крови, руки не обработаны, это нужно исправлять. Он начал рыться в шкафу в поисках чего-то нормального, не маленького, не большого, не слишком теплого или слишком холодного. Вещей и так много не было, а что-то подходящее под осеннюю погоду найти... И так он нашёл грёбаный старый свитер с заплатками. Синий, потёртый. Интересно, сколько ему? Всё заплатки наизусть помнил, каждую вмятину.

«Ого-о, он всё ещё тут. Что же! Сожгу тебя нахрен!»

      Он повертел вещь в руках. Вспомнилось что-то приятное. Что конкретно – сказать сложно, мыслей навалом.

«Не, не могу я его сжечь. Тут часть меня. Часть меня... А что если...»

***

–На.       В конце концов Кнайф забил на свитера и просто перевязал руки бинтами оставшись в футболке. Что ещё для счастья надо? Что же он решил сделать с свитером? –Это мне?–Клеви удивлённо похлопал глазами забирая вещь,–С чего бы это? Я думал, что ты ненавидишь эту вещь. –Ну, на счёт ненавижу это громко сказано. Да и я тебе просто отдаю часть себя. Должен же я тебе как-то запомниться? –Чего? –Ты моложе, жить будешь дольше.–Поспешно оправдался он.