полночь, поп-музыка и наш первый поцелуй

      когда маккормик получил приглашение на вечеринку токена, он рассчитывал немного иначе провести свой вечер. как минимум, пьяный баттерс, ластящийся и счастливо напевающий добрую песенку о яблоках, в его планы не входил.       всё началось с краснолицего картмана, который истеричным голосом жаловался пацанам на стотча, — юноша напился и, перестав следить за своим языком, заставил всех смеяться над толстяком упрекающей шуткой.       брофловски только фыркнул от смеха в ответ на жалобу, а марш полуулыбнулся, тем самым заставив эрика взорваться во второй раз… и тогда уже под горячую руку попал кенни:       — делай, что хочешь, но дружка своего угомони!       — как?       — кенни… баттерс — твой лучший друг, — подозрительно спокойно отвечает картман, но через секунду его голос срывается вновь, — так что, мать твою, не зли меня! уложи его спать, в конце концов, а то он напился и ведёт себя, как скотина!       — да он спокойный, вроде, — вмешивается стэн, наблюдая за темой их разговора, — пошатывается немного, но в целом ничего.       маккормик тоже переводит свой взгляд на стотча: вот он, в самом деле пошатываясь, подходит к бебе и с милым, невинным выражением лица говорит что-то… что-то, что заставляет девушку издать возмущённое «ты совсем охренел?!».       именно тогда кенни, взволнованный, поспешил на помощь, — он извинился перед стивенс и, приобнимая за плечи пьяного юношу, увёл его от разъярённой блондинки.       и вот сейчас они находятся в комнате для гостей (спасибо токену и его богатым родителям), где маккормик мягко подталкивает леопольда к кровати. к счастью для первого, стотч послушно падает на мягкий матрас.       — вот так, молодец. — хвалит песочный блондин, стаскивая чужие кроссовки, — как ты себя чувствуешь?       — у меня та-а-а-ак сильно кружится голова. кажется, что я парю!       маккормик отвечает тихой усмешкой и ставит на тумбочку бутылку воды, захваченной по дороге. в такой же заботливой манере он поправляет подушки и интересуется, не будет ли сегодняшней пьянице жарко в толстовке.       баттерс наблюдает за каждым действием кенни, глупо улыбаясь и отрицательно качая головой в ответ на беспокойство — прямо сейчас он похож на любопытного котёнка. кто бы мог подумать, что такой милый парень назвал свою одноклассницу шлюхой минут десять тому назад?       — обнимешь меня?       вырванный из влюблённых размышлений, маккормик тупо моргает несколько раз подряд и изумлённо смотрит на протянутые к нему руки. леопольд так мило, так по-детски приглашает его в свои объятия — и разве кенни вправе отказать? робко кивнув, он ложится рядом, неловко обнимает стотча и шумно выдыхает, когда последний со счастливой улыбкой прижимается к худому телу.       сердце быстро-быстро бьётся, стучится о грудную клетку — маккормику нравится ощущение чужого тепла, маккормику нравится баттерс.       они разговаривают обо всём, что приходит в голову, но в основном леопольд отвечает на вопросы кенни: как так вышло, что родители отпустили его на вечеринку? сколько юноша выпил? почему? ну, а дальше выяснилось и то, что виной всему внезапный дух авантюризма — никто и никуда баттерса не отпускал, он сам сюда пришёл, предварительно хлопнув дверью родительского дома, потому что ему уже семнадцать лет! сколько можно его контролировать?       помимо этого стотч весьма эмоционально делится своим мнением об алкоголе и вечеринке, вываливает на блондина целый поток недовольства о других ребятах, что очень напоминает причину их детской поездки на гавайи, а после неожиданно замолкает, вслушиваясь в слова глупой поп-песни о любви за стеной.       маккормик же нежно перебирает светлые пряди, ощущая щекочущую мягкость на кончиках пальцев, и, кажется, его не особо волнует дешёвая музыка и упущенная возможность напиться и расслабиться, — здесь, с баттерсом, ему хорошо и легко.       — знаешь, — внезапно шепчет леопольд в чужое плечо, — ты мне нравишься. ещё со средней школы.       — ты мне тоже нравишься… очень.       стотч отстраняется от объятий, касается чужого лица тёплыми ладонями и тянется за поцелуем, — и опять же, мать вашу, разве кенни вправе ему отказать? второй раз за ночь поддавшись порыву очаровательного юноши перед ним, маккормик накрывает холёные губы возлюбленного своими. догадавшись, что баттерс впервые целуется таким образом, он упорядочивает неловкие, хаотичные движения искренней лаской. поцелуй нежный с тихими причмокиваниями и полусладкий от выпитого недавно коктейля, немного неумелый, но самый лучший из всех, что когда-либо были у кенни.       юноши отрываются друг от друга одновременно, соприкасаясь и потираясь кончиками носов.       — так мы теперь встречаемся? — уточняет леопольд, с надеждой заглядывая в глаза напротив.       — бля, конечно! — ответ громкий, быстрый. и кенни продолжает уже с наименьшим энтузиазмом, — если утром ты не передумаешь.       за дверью всё ещё играет глупая поп-музыка, часы показывают полночь, а баттерс отвечает лишь порцией счастливого хихиканья, прежде чем уснуть с довольной улыбкой на лице.       и если кому-то интересно, то утром он от своих слов не отказался.