Настольные игры

В мастерской Кена она всегда ощущала себя не в своей тарелке: стройные ряды поблёскивающих хромом байков, в которых она понимает примерно столько же, сколько новорождённый котёнок в ядерной физике, полки, заваленные абсолютно одинаковыми, на ее взгляд, инструментами, бутылками с машинным маслом и еще бог знает чем. Однажды, когда она просидела здесь пару часов в ожидании, когда у Рюгуджи закончится смена, ей явилось божественное откровение: именно так себя, наверно, чувствует обычный такой мужик, оказавшись, например, в маникюрном салоне или магазине косметики — странно, непонятно и хочется быстрее уйти. Кен с Инупи делали все, чтобы она чувствовала себя здесь как дома. Выделили в ее распоряжение небольшой диванчик в самом дальнем углу, чтобы наглые байкеры, которых не проняло от грозного вида Дракена, не приставали, наливали чай литрами и таскали конфеты из ближайшего супермаркета. Примерно так было и сегодня. Но вот уже запасы чая и сладкого подошли к опасной черте полного исчезновения с лица земли, ленты инстаграмма и тик-тока просмотрены вплоть до дня основания этих социальных сетей и кровавых мозолей на пальцах, даже рабочая почта разобрана, а Рюгуджи все возился с чьим-то особенно, по его словам, капризным байком. Она бы давно прошлось перед ним раз-другой в этом тонком платье, уронила бы что-нибудь и наклонилась, чтобы поднять, если бы не знала, что на него это не подействует. Поэтому, вздохнув, она откинула нагревшийся, как песок в пустыне, телефон на стол и уставилась в потолок. Ответов на экзистенциальные вопросы человечества, например, как отвоевать своего мужчину у мотоцикла, там не нашлось, поэтому она потянулась за чайником. Потянулась неудачно, задела его ладонью, пискнула от боли, перевернула чашку, запустив эффект домино. — Блядь, — совсем не женственно ругнулась она себе под нос, пытаясь удержать на столе хоть что-то. Получилось, откровенно говоря, плохо. Кен оказался позади нее в мгновение ока, каким-то приёмом чёрной магии, не иначе, голой рукой схватил опасно накренившийся чайник и выровнял его, другой рукой с зажатой в ней тряпкой уже вытирал разлитый кипяток. — Черт, прости, — виновато пропищала она. — Малыш, тут, вообще-то важные документы лежали, — укоризненно проворчал Кен, собирая подмоченные, как и ее репутация сейчас, бумаги в аккуратную стопочку. Едва ли он замечал, что его руки расставлены по обе стороны от нее, а пах упирается прямо в задницу. Едва ли чувствовал, как она пятилась назад и легонько терлась о него. Едва ли знал о том, какое сильное желание только что в ней распалил. — Важные документы, говоришь? — игриво спросила она, прогибаясь в спине и заглядывая ему в лицо через плечо. Брови встретились у переносицы, взгляд серьёзный такой, сосредоточенный на свящённой миссии спасения бумажек. — Угу, — буркнул он себе под нос. — И будет очень плохо, если они испортятся, да? — проворковала она, стараясь уловить хоть какие-то изменения. — Да, — отрешённо бросил он, наконец, наведя порядок на столе. — И меня нужно наказать за эту оплошность? — сказала она и, потеряв всякую надежду, попыталась выбраться из кольца его рук, но наконец встретилась с ним взглядом. Она ошиблась. Он все замечал, чувствовал и знал. Шлёпок раздался неожиданно и пришёлся на центр ее правой ягодицы. Она вздрогнула и дёрнулась, утыкаясь тазовыми косточками в стол. — Надо бы наказать, — задумчиво потянул Кен, наклонив голову чуть набок, пристально глядя на нее сверху вниз, и вытащил из шлевок ремень, — Таких неаккуратных девочек нужно учить осторожности, — он мягко заставил ее распрямиться, прижав спиной к своей груди, а она чуть не задохнулась от исходящего от него жара — кроме форменного комбинезона на нем ничего не было, — Чтобы не обожглись и не поранились, — прошептал он ей прямо в ухо, отчего мурашки поползи от затылка и до самого копчика. Он сложил вместе ее запястья и, несколько раз обернув их ремнём, застегнул пряжку. Она шумно выдохнула, когда Кен уложил ее обратно на стол, вытянув вперёд связанные запястья, выгнулась навстречу, когда широкая тёплая ладонь погладила позвоночник, спустилась на поясницу и покружила там. Он нагнулся над ней, вжимая своим тяжёлым, твёрдым телом в стол, убрал с шеи чуть влажные от пота волосы и оставил на ней жаркий поцелуй, чуть прикусил кожу, спустился влажной дорожкой ниже. Она негромко вскрикнула, когда Кен шлёпнул ее по другой, левой ягодице. — Тише, принцесса, — мягко сказал он, забравшись ладонью под подол платья и ласково гладя место, на которое пришёлся шлёпок, — Я совсем не хочу делать тебе больно, — он шлёпнул снова, сжал длинными, шершавыми от работы пальцами покрасневшую нежную кожу, — Но ты должна стойко принять наказание. Шлёпнул опять, раз, другой, чередуя удары и поглаживания, чуть царапал короткими ногтями кожу, пробирался пальцами под белье, все ближе и ближе к заветной, уже давно пульсирующей точке. Когда Кен в очередной раз гладил ее, то задел промежность, от чего она чуть слышно застонала и потянулась ближе к нему. Он оставил ее, крепко сжав ягодицы и прижимая обратно к столу. — Нет, — бросил он строго, — Не двигайся. Это не должно приносить удовольствие. Вопреки своим же словам, Кен больше не шлепал, только самозабвенно гладил уже насквозь мокрое белье, чуть надавливая кончиками пальцев, не в силах отвести от этого зрелища почерневших от желания глаз. — Кен, пожалуйста, — проскулила она, балансируя на носочках, стараясь не выгибаться навстречу его пальцам. Откинув голову назад, он шумно выдохнул через нос, прикрыв глаза и стараясь привести мысли в порядок и успокоить разбушевавшуюся похоть, требующую, чтобы он вытрахал из нее всю душу прямо сейчас. Не вышло. Он стягивал с нее белье мучительно медленно, опускаясь перед ней на колени. Провёл пальцами по голой икре, погладил колено, вызвав у нее мелкую дрожь. Поцеловал внутреннюю поверхность бедра, поднимаясь губами все выше, выбивая из нее тихие, судорожные вздохи. Когда он мазнул влажным, горячим языком ее складки, она застонала в голос, утыкаясь горячечным, потным лбом в стол, а ему пришлось крепко держать ее за бедра. — Ке-е-е-нчик, — выдохнула, когда он оторвался от нее и резко выпрямился, отходя на шаг назад. За бухающим шумом в ушах она не слышала звон пряжек на комбинезоне и шелест спадающей с широких плечи ткани. — Потерпи еще, принцесса, — он успокаивающе поцеловал ее в плечо, медленно входя, плавно, гладко, как по маслу. Поначалу он еще пытался двигаться аккуратно, давая ей привыкнуть, но быстро сорвался и вскоре уже остервенело всклочивал ее в стол, выбирая стоны, вздохи и тихие вскрики, крепко держа ее за ягодицы. Опустил руку и сжал клитор, доводя ее до финиша, быстро кончил сам, падая на нее мокрой, тяжело вздымающейся грудью. — Ты тяжёлый, Кенчик, — тихо сказала она через пару минут, когда им удалось восстановить дыхание. — Прости-прости, — он с трудом отлепился от нее, уже начиная засыпать. Стянул с ее рук ремень и откинул в сторону, наконец поцеловал ее, ласково гладя по щекам. — Знаешь, мне начинает нравиться у вас в мастерской.