Пленник

      Бесконечность. За последние сорок лет я понял, что это такое. Я заперт в клетке, из которой нет выхода, у нее даже границ нет. Я имел достаточно времени в своем распоряжении без единой возможности умереть: ни один, из доступных мне, способов суицида не работает. Я проверял.       Уже несколько десятков лет я заперт в проклятом зеркале, доставшемся мне когда-то по наследству. С того времени как я стал пленником зеркальной глади процесс старения полностью остановился, годы не имели власти над моим телом. Прошло много времени прежде, чем я осознал случившееся, и еще больше прежде, чем я имел представление о ближайшем будущем.       План был надежен и прост на первый взгляд. Мне нужно было всего лишь наблюдать за людьми на той стороне и поглощать те чувства, которые они доверяли зеркалу. Эмоции служили своеобразным топливом и нужны были для выхода в реальность. Они были моей силой. Когда я только попал сюда, предыдущий узник сказал, что я смогу покинуть плен только тогда, когда поверхность зеркала с моей стороны под светится белым, это будет значить, что я накопил достаточно сил и зеркало отпускает меня. Но если бы все было так просто, как казалось вначале. Экспериментальным путем я выяснил, что свобода длится всего час, а я не могу покинуть комнату, в которой находится зеркало до того, как поменяюсь местами с последним отражавшимся. Иначе, по истечению отведенного времени, я возвращаюсь в камеру и все начинается снова.       После моего провала накопление сил затянулось на долгие годы. Имея возможность выбирать необходимые мне силы, я понял, что нет эмоций ценнее, чем детские. Только детские чувства достаточно искренни и чисты, чтобы дать зеркалу наибольший заряд из возможных. Детская обида и злость были моими сокровищами. Горе взрослых людей тоже обладает ценностью, но его встретить сложнее и часто оно не так искренне, как люди хотели бы показать. Однажды мне повезло находиться в доме с тремя подростками. Это было поистине плодородное время, но на этом моя удача закончилась. Гибель отца расколола эту семью и отсрочила мою свободу на десять лет, девять из которых дом пустовал.       На девятый год запустения, когда я уже начал думать, о том, что никогда не покину этот плен, в дом вернулся младший из троих детей. Его бизнес прогорел, он только что расплатился со всеми долгами и нуждался в покое и тишине, которые надеялся найти в родительском доме. Никита не поддерживал связь с сестрой и братом, но знал, что это последнее место, куда они приедут и никто из его друзей совершенно точно искать его здесь не будет. Еще девять лет назад у меня было достаточно сил, чтобы покинуть камеру, и сейчас моя свобода была буквально на расстоянии вытянутой руки, но даже сейчас все не было так просто. Выходя из зеркала, я становлюсь точной копией того, кто заменит меня с другой стороны, и поэтому сначала мне нужно было изучить личность человека, на место которого я встану. Мне понадобилось еще несколько лет для того, чтобы полностью подготовиться к выходу в реальность.       Точкой отсчета своей новой жизни я выбрал чудесный летний вечер, когда Никита был в прекрасном расположении духа. Его дела наладились, жизнь, наконец, становилась лучше. Он начинал новый бизнес и в целом был удовлетворен своим состоянием на тот момент. К тому же, он был дьявольски красивым молодым человеком: белая кожа как будто светилась изнутри, изгибы скул и шеи поражали своей безупречностью, черные растрепанные волосы, слегка вьющиеся и спадающие на лоб, светлые глаза, напоминающие солнце, отражающееся в бокале с белым вином. Он имел большую популярность у женщин, воспользоваться которой было в моих планах: в ближайшее время я собирался устроить личную жизнь.       Он любил свою молодость и безупречную внешность, а потому много времени проводил перед зеркалом приводя в порядок мелкие недочеты. Именно в такой момент я его и поймал, лучшего шанса у меня не будет. Поверхность зеркала превратилась в нечто, напоминающее воду, что и позволило мне беспрепятственно покинуть зеркальный плен. К большому сожалению того эффекта неожиданности, на который я рассчитывал не получилось, поскольку зеркало изменило свой вид не только с моей стороны, и поэтому, когда зеркало покрылось рябью, ошеломленный Никита успел отойти от него на некоторое расстояние. Теперь он шокировано смотрел на полную копию себя самого и казалось был готов упасть в обморок.       – А ты кто? Что вообще происходит? – выкрутасы отражающей поверхности Никите явно не понравились, потому что, несмотря на легкую дрожь, он напрягся. Что в целом не удивительно, мне они в свое время тоже не понравились. Еще с прошлого раза я знал, что договорится по-хорошему не получится, никто в здравом уме слушать не пойми кого не будет и по доброй воли в зеркало не пойдет. Дело пришлось решать грубо, но эффективно – ударом в нос. Парень не был бойцом, а потому вместо ответного удара попытался уладить проблему словами:       – Какого черта тут происходит?! Кто ты такой и какого хрена тебе нужно?! – он слегка гнусавил, держась за нос, в попытке остановить кровь руками.       – Я обязательно все тебе расскажу, когда ты без лишних слов и движений просто зайдешь в зеркало. У меня не так много времени, чтобы прям сейчас разжевывать тебе происходящее, – я начал двигаться в его сторону, но тут меня встретил хук с правой.       Никита перешел от слов к действиям. В попытке защитить свою свободу он успел хорошенько зарядить мне в нос и зубы, прежде чем повалить на пол. Он пробовал сдавливать мои ребра коленями в попытке их сломать, не прекращая удары в лицо. Я, ухватив его за шею, немного приподнялся и со всей силы вломил ему лбом по носу. Удар был достаточной силы, чтобы парень подался назад, что позволило мне сменить нашу позицию. Теперь уже я придавливал его к полу, и, держа запястья Никиты за его головой, оглядывался в поисках чего-нибудь, чем можно было бы ненадолго связать его руки. Времени у меня оставалось все меньше.       Пока я тянулся за шнуром от тройника, Никита в попытке вырваться перешел от простых дерганий и попыток повторить мой удар головой к укусам. Он едва не вырвал кусок кожи под ключицами прежде, чем шнур был у меня в руках. Мне пришлось дополнительно зарядить ему сбоку в глаз, чтобы он отцепился от меня, давая возможность связать его руки, и еще несколько успокоительных ударов пришлись ему в живот и челюсть. Даже связанным он умудрился пинком ударить меня в живот, и пока я восстанавливал дыхание еще несколько ударов коленом прилетели мне в зубы и переносицу. Но я слишком сильно хотел обрести свободу, чтобы сдаваться так просто. Мне удалось одним ударом выбить из него воздух и одной подсечкой приволочь его к зеркалу. Сопротивления Никиты были ничем в сравнении с моей жаждой жизни и потому, ему не удалось вырваться, зеркальная гладь сомкнулась за его спиной. Он проиграл.       Еще несколько минут после своей победы я ошеломленно смотрел в зеркало и переводил дыхание. Я не сразу понял, что все закончилось. Но когда осознание произошедшего, наконец, настигло меня я был по-настоящему счастлив. Облегченный выдох и хриплый, первый за десятки лет немоты, смех. Я закончил смеяться только тогда, когда живот свело от боли, а в легких закончился воздух. Это свершилось! Я свободен! Я вырвался! Я, наконец-то, ощущаю боль и голод! Я чувствую, а, значит, смогу прожить долгую жизнь! Свою жизнь!       Я не сдержал обещания, которое дал Никите. Я не сразу рассказал ему все о том, что его теперь ждет. В первую очередь теперь мне нужно было заботиться о себе: нужно было остановить кровь. Я не волновался о Никите, потому что знал, что он здоров и все его повреждения исчезли – у зеркала свои законы. К тому же, ему нужно немного времени перед тем, как он будет готов меня слушать.       Спустя час, когда я обработал раны и привык к новому телу, я стоял перед зеркалом с чувством торжества и гордости.       – Я знаю, что сейчас ты зол и ничего не понимаешь, но послушай меня. То, что я тебе сейчас расскажу в будущем поможет тебе обрести жизнь, поэтому слушай внимательно. Я не знаю ни кто создал это зеркало, ни зачем оно нужно. Я знаю лишь то, что когда-то давно узнал сам, когда только попал на ту сторону и теперь я передам это знание тебе. Пока ты находишься в зеркале ты не стареешь, не болеешь, твое тело ни в чем не нуждается: зеркало полностью поддерживает твой организм. Убить себя ты тоже не сможешь, поверь мне, я много раз пытался. Теперь вся твоя ценность – эмоции людей, отражения которых ты видишь. Они нужны, чтобы ты смог покинуть зеркальную комнату. Ты должен поглощать и накапливать все чувства, которые люди доверяют зеркалу. Они твоя сила. Ты можешь выбирать, какую эмоцию тебе взять, поэтому советую брать только самые искренние и чистые обычно это гнев и обида, реже это радость или горе и почти никогда счастье. Детские эмоции можешь брать все, дети чистые и врать зеркалу не смогут. Когда ты накопишь достаточно, зеркало будет светиться белым, это будет значить, что оно отпускает тебя и ты можешь выйти, но не все так просто. Ты можешь вырваться с той стороны только на час и покинуть комнату, в которой находится зеркало ты не можешь. За отведенный тебе час, ты должен поменяться местами тем, кто последним отражался в зеркале. Если время вышло, но у тебя ничего не вышло – ты возвращаешься и начинаешь сначала. На этом все. Я знаю тебя почти всю твою жизнь, ты был хорошим человеком. Надеюсь, ты сможешь выбраться достаточно быстро. Прощай.       После я завесил зеркало простыней, чтобы дать ему хоть какое-то личное пространство для адаптации. Я знал, что Никита в ярости, что он кричит, угрожает, случится в зеркальную гладь. Знал, что он не понял и половины того, что я ему сказал. Знал, что он будет сильно переживать и возможно даже плакать. Знал, что будет сожалеть о многих вещах в своей жизни, что будет вспоминать брата и сестру, отца, будет винить себя во многих вещах еще долгое время, но его-то у него было с избытком. Я знал все эти вещи, потому что сам проходил через них, но ничем не мог помочь. Но я уже ощутил этот давно забытый вкус свободной жизни и расставаться с ним не собирался. Я погружался в новую жизнь со всем энтузиазмом, который во мне был и Никите я мог только пожелать удачи.       Через несколько месяцев я продал это зеркало семье с двумя девочками близнецами, в надежде, что его новый обитатель не задержится в нем на долго.