Подсказка

«Друзья, вы знаете, что делать! Пишите комментарии и, конечно же, подписывайтесь на канал ИМПРОКОМ и нажмите на колокольчик, чтоб не пропустить на нашем канале новые видосы. Это был Громкий вопрос, всем пока! Спасибо!..»

      Съёмки заканчиваются. Гость уходит со съёмочной площадки, прихватив с собой увесистый подарок, которым, без сомнения, доволен. Гаснут голубые торшеры, задвигаются стулья — словом, всё приводится в порядок. Участники расходятся по гримёркам, но не успевают дойти, как тут же разгорается жаркое обсуждение о насущном. Звучат дружеские упрёки, по большей части — обоюдные, но не обходится и без похвал в сторону особо ловких и сообразительных.       Димка ловко парирует и на все колкости Серёги отвечает так, что за словом в карман лезть не приходится. Взаимное добивание друг друга на камеру уже вошло в привычку. За камерой петушиться совсем не обязательно, но отказать себе в удовольствии отыграться Матвиенко не в силах. Да и Позов иногда не возражает: припоминать коллеге легендарные Цаи можно бесконечно долго. Правда, с каждым разом смеяться с этого хочется всё меньше; даже хорошие вещи имеют свойство изнашиваться. Да и бить на поражение одним и тем же — честно говоря, хреновая стратегия.       Когда с Серёжей спорить нет никакого желания, Дмитрий предпочитает побыть один. Ребята это понимают сразу: каждый выпуск этой «адской» игры предстает для Позова настоящим испытанием. Дмитрий драматизировать не любит, равно как и отступать: отсутствие навыка компенсирует логическим мышлением, излишнее напряжение — нарочитой развязностью. «Всё под контролем», — говорит уверенно, когда горит очередной раунд и взгляды всей команды прожигают его насквозь. Все смотрят по-разному. Но в глазах каждого есть одно: в них читается порицание.       В глазах Арсения — сочувствие и упрямство матери, не сумевшей объяснить ребенку очередной пример по математике. Читается мягкий укор: «Давай попробуем ещё раз» и «Может, разберёмся в том, почему не получается?» Дмитрий разбираться не хочет — во всяком случае, ему виднее. Но за помощь Арса он признателен, хотя никогда этого не покажет.       Во взгляде Серёжи — что-то едкое, но одновременно невозмутимое, пристальное и немного жгучее, как коньяк. В карих глазах плещутся маленькие чертята. Позов их не видит, но отчего-то уверен, что за этими глазами стоит что-то шаловливое. «Почему ты мне не помог?» — обидчивое, безоружное. В ответ железное: «Ты бы всё равно ничего не понял».       Даже Антон временами возникает, хотя особыми успехами не отличается. Идея «написать одно и то же, несмотря на то, верным или неверным окажется ответ» — дарит надежду на то, что будет опора и груз обвинений не ляжет на одни плечи. Ошибиться вдвоём не так критично, чем поодиночке. По крайней мере, они с Антоном будут на одной стороне. Вместе.       Дмитрий уходит в гримёрку, щёлкая поломанным выключателем. Грузно опускается в кресло и, упираясь локтями в колени, закрывает лицо руками. Этот жест всегда вызывал во время игры уйму возмущений. Но сейчас — за попытку оградиться, спрятаться, закрыть глаза на происходящее вокруг — его никто не осудит.       В этой позе он похож на ребёнка.       Дмитрий не любит драматизировать, — но иногда, во время игры, ему хочется исчезнуть.       Дмитрий не чувствует себя виноватым, — но от факта того, что он подводит всю команду, становится горько.       Дмитрий не считает себя лишним, — но когда гости спрашивают, почему он вообще участвует в этой игре, на мгновение задумывается о том же самом.       Мгновение растягивается.       Думается постоянно.       Беспрерывный поток зрительной информации оглушает. Неудивительно, что от всего этого хочется скрыться. Голова гудит: парни говорят на одном и том же языке, но стоит ограничить слух — и все заговорят по-разному. С ума сойти можно.       — Поз? Ты там как?..       Дмитрию кажется, что он разговаривает сам с собой. Протирает глаза; перед сомкнутыми веками пляшут кислотные пятна. Кажется, что его ничто не волнует.       Но это только кажется.       — Ну Ди-и-и-м…       — Чего тебе, Шаст? — произносит почти шёпотом.       Так непривычно слышать голоса друг друга после этой игры. Почему у них нет, скажем, «Тихого вопроса»? Шоу, вся суть которого заключалась бы в попытке услышать друг друга. В перерывах между раундами им это редко удается. Громкий вопрос — громкие разборки.       — Ты так резко ушёл. Всё в порядке?       Дмитрий не любит драматизировать, — но лгать своему близкому другу он не намерен.       — Я прекрасно себя чувствую.       — «Пошёл нахуй, активированный уголь?»       — Да, вроде того.       Шастун молча кивает и присаживается в кресло напротив.       — Не может человек прекрасно себя чувствовать, если он тебе говорит: «Я прекрасно себя чувствую!» Это значит, человек точно не в порядке.       — Самый умный, да?       Антон пожимает плечами:       — Просто наблюдательный.       Ответная реплика звучит довольно кисло. Видно, что парень немного растерян. Только отчего именно — непонятно. То ли от того, что Дмитрий засел в своей каморке, в беспросветном мраке, то ли…       А впрочем, да. Именно поэтому.       — Шаст… Вот скажи мне честно, как думаешь: почему я вообще во всём этом участвую?       Доверчивость этого вопроса ставит Шаста в тупик. В темноте они едва различают силуэты друг друга, но Антон чувствует, как ладони Димы ложатся ему на плечи и чуть-чуть сжимают. Как бы встряхивают, чтобы убедиться: Антоша — настоящий.       — А как иначе?       Дмитрий улыбается. Действительно, как можно в этом сомневаться?       — Как иначе-то, Поз? — повторяет тихо, чуть обмякши под тёплыми руками. — Мы — команда.       — Знаю, Шаст. Знаю.       В коллективе всегда есть слабое звено. Игрок, который лажает, тем самым опозорив всю команду. Дмитрий это знает, как никто другой. Команда — она и в Африке «команда», и в футболе, и в Громком вопросе, и в любом другом соревновании.       — Нет, Дим. Всё не так, — моргает недоуменно, будто в темноте его мимика хоть что-то значит, — мы команда импровизаторов, забыл? А в Импровизации нет соревнований. Есть только юмор. Разве нет?       Антон не видит, но чувствует как пальцы на его плечах слегка подрагивают.       — Дим…       — Что, Шаст?       Приникает лбом, чувствуя, как покрылась испариной колючая лысина.       — Ты нам нужен.       Дмитрий не любит драматизировать, — но слова Антона заново собирают его по частям, помогая восстановиться.       Антон не говорит ему о том, что чтение по губам — бессмысленный навык, отсутствие которого никак не позорит человека. Потому что Дмитрий это знает без всяческих напоминаний.       — Помни об этом, ладно?       — Хорошо, Шаст. Я постараюсь.       В тишине действительно хорошо. После Громкого вопроса минуты такого уединения ценятся в разы сильнее. Шастун на его стороне — как раньше. Так, как должно было быть. Всегда.       — Спасибо, Антош. Правда, спасибо.       Шастун и во время игры давал ему множество подсказок, но именно в этой он нуждался больше всего. И Дмитрий её принимает — бесспорно.       — Неужели ты и вправду собирался покинуть шоу? — чуть отстранившись, Шастун озвучивает тот-самый-вопрос, за который не будет никакого приза. Тихий вопрос, ответ на который останется только между ними.       — Спроси меня об этом, когда мы будем в наушниках.       Сейчас Диме не нужно читать по губам, чтобы выдать свой правильный ответ.