味 (вкус)

В комнате Ники работал вентилятор, и юноша, подставив лицо под потоки воздуха, смотрел за Ёнсо, которая перебирала стопки с мангой, громоздящиеся на старых плакатах с Майклом Джексоном.        — Скучаешь по семье? — спросила девушка, падая на пушистый белый ковёр.        Рики переехал из Японии сюда вместе с бабушкой, потому что хотел танцевать. Он был единственным в семье, кто не был привязан к месту работы или учебному заведению. Как листок, который ветер несёт в неизвестном направлении.        — Иногда, — Нишимура перевернулся на живот, — но танцы помогают перебить всё негативное, что во мне есть. Как бы заставляют…        — …дышать? — задумчиво спросила Чхве, на что Ники кивнул, включая на ноутбуке «Ходячий замок».        — Вроде того.        Они стали часто ходить друг к другу в гости, особенно по субботним утрам. Это время — священное, потому что именно субботним утром мама Ёнсо предлагала Ники свежеиспечённое печенье с шоколадными крошками, а папа интересовался мнением парня по поводу недавно прошедшего хоккейного матча.        До фестиваля оставалось всего ничего, но оценки Ёнсо по-прежнему падали с невероятной скоростью, особенно по английскому. Поэтому Нишимура приходил к ней не только поесть печенья, но и нагрузить её голову правилами построения предложений времени Past Perfect.        — Ники-и-и, я устала, — вздохнула Чхве, заплетая маленькую косичку из его волос, — и ничего не понимаю.        — Ён, как ты собираешься писать контрольную? — поинтересовался Ники.        — Как-нибудь справлюсь, — пожала плечами та.        — Ты же в курсе, что твоя мама расстроится, если ты снова получишь плохую оценку? — Рики перехватил её руку, потому что косичек было уже много, а девушка всё никак не останавливалась.        — Я знаю.        А после этого она расплакалась.        И впервые Нишимура так долго кого-то успокаивал: вытирал чужие горькие слёзы и крепко-крепко обнимал, гладя по спине. Ёнсо не нужны были слова; она нуждалась в чувстве, что её ценят не только за оценки или бывшие танцевальные достижения.        А ещё ей было приятно, что Ники так же, как и она, пока не мог увидеть своего будущего, всячески пытаясь ухватиться за возможность чуть подольше побыть ребёнком.        Их командир-старшеклассница шла на поправку, но танцевать до сих пор не могла. Однако она отлично справлялась с ролью «прошу-отпустить-этих-ребят-с-уроков», преподнося шоколад и цветы классным руководителям. Все только вздыхали, но глубоко внутри знали, что в конце получится что-то грандиозное.        — Так-так, ну-ка быстро все вокруг меня собрались, — Юджин похлопала в ладоши, обращая на себя внимание. Ребята столпились вокруг неё полукругом, прервав танец. — Пока вы тут работали, я тоже трудилась не покладая рук! Итак, представляю вашему вниманию эти супер-мега-крутые костюмы!        Все эти цепи, чёрные порванные джинсы, массивные ботинки и разноцветные банданы очень нравились Нишимуре, и он не мог оторваться от своего отражения в зеркале, когда Юджин разрешила им примерить костюмы.        — Эй, Ники, смотри!        Ёнсо встала в смешную позу и показала знак гяру. На ней так же были рваные шорты до колен, мартинсы, рубашка с коротким рукавом, а в довершение — галстук.        — Боже, Ёнсо, знак гяру был популярен в Японии лет десять назад, — Рики закатил глаза, но заметив непонимающий взгляд Чхве, пояснил: — Это примерно то же самое, если бы ты сейчас начала показывать «дэб» и думать, что это смешно.        — А-а-а, — понимающе протянула девушка. Юджин созвала всех для общей фотографии, потому что в костюмах все они выглядели «ну о-о-очень мило», как выразилась старшеклассница.        На фотографии и Ники, и Ёнсо показывали тот самый знак гяру.        А ещё искренне улыбались, смотря друг на друга.        Ученики постепенно начали украшать кабинеты к фестивалю. Пока Ёнсо шла по коридору, её взгляд постоянно натыкался на яркие постеры. Честно, она хотела забрать себе парочку и принести их домой.        По дороге в учительскую Чхве почему-то всегда встречала Сону, который делился последними сплетнями с группой девушек. Один раз он ей шепнул:        — Кажется, ты хорошо влияешь на Ники! Он стал намного меньше прогуливать школу.        А Нишимура действительно почти перестал просить Ёнсо прикрыть его пропуски.        — Я нашёл баланс, — ответил он, растягиваясь перед тренировкой. Сегодня он пришёл в безрукавке, хвастаясь перед парнями мускулатурой, — и плюс — мне стало нравиться сюда ходить.        Он вдохновлял девушку на каждой тренировке. Рики никогда не уставал и всегда был готов после финального прогона повторить танец и поддержки ещё раза два-три, пока движения каждого не будут идеальны. Репетиции были ему не в тягость, а наоборот — в удовольствие.        А вот от Ёнсо парень научился доброжелательности. Теперь по утрам он не смотрел на одноклассников как на раздражающих ночных мотыльков и вполне себе начал обрастать знакомствами. Люди начали тянуться к нему.        — Мне кажется, я стал более ответственным благодаря тебе, — серьёзно заявил Нишимура, когда они вдвоём сидели в его комнате и выбирали для Чхве её первую мангу. Его бабушка на кухне готовила черничный пирог, и через приоткрытую дверь приятно залетал его аромат. — Меньше играю по ночам, пытаюсь балансировать школу и танцы, не бросаясь с головой во что-то одно.        — А ещё ты подсел на чупа-чупсы, — хихикнула девушка, находя под телевизором маленькую коробку, наполненную фантиками. — Не помню, что бы я была настолько правильным примером для подражания.        — Есть что-то вдохновляющее в том, что ты, будучи самым ленивым человеком, которого я когда-либо знал, успеваешь быть старостой класса, великолепной танцовщицей, заботливой дочерью и просто добрым человеком, — проговорил Ники, кладя голову на руки. Его слегка клонило в сон, но хотелось подольше поговорить.        — Почему-то мне кажется, что день за днём будущее становится чище, — девушка легла рядом с Рики и начала перебирать ворсинки ковра. — Тучи рассеиваются, все дела.        Парень кивнул. Глаза у него слипались.        — Поспи, — предложила Чхве, поднимаясь на ноги, — а я скажу твоей бабушке, чтобы она не убирала пирог в холодильник, чтобы он не остыл.        — Не уходи, — поморщился Нишимура уже в полусне, — можешь взять мой телефон и поиграть во что-нибудь. Останься.        И Ёнсо действительно осталась, охраняя все самые светлые сны Рики.        Было уже достаточно поздно, а её телефон разрядился. Мама точно будет волноваться, но девушка не хотела уходить. Родители сразу всё поймут, если она просто скажет, что засиделась у Ники.        Почему-то ему они доверяли больше, чем собственной дочери.        Надев наушники, Чхве присела под окошком и закрыла глаза. Полилась приятная альтернатива, вынуждающая ненадолго выпасть из реальности. Последнее, что видела девушка — это то, как бабушка Нишимуры тихо зашла в комнату и положила что-то на тумбочку.        Когда парень проснулся, то за окном было уже совсем темно, и только фонари маленькими тёплыми сферами света освещали улицы. Ёнсо, поджав ноги и положив голову на колени, спала, а её наушники были на грани того, чтобы свалиться.        Ники, немного сонный, сначала осторожно снял наушники, а затем тихонько потряс Чхве за плечо. Она потёрла глаза и спросила у него время.        — Одиннадцать вечера, — вздохнул Рики, накидывая на себя чёрную джинсовку. — Я провожу. Твои родители, наверное, волнуются. Извини, что так задержал.        — Я бы ушла в любой момент, если бы захотела, не бойся — Ёнсо смахнула растрёпанную чёлку со лба. — Кстати, твоя бабушка тебе что-то на тумбочку положила.        Брюнет пригляделся и увидел два чупа-чупса. Он показал их девушке, и она восхищённо ахнула.        — Это же клубника со сливками! Я так редко видела её в магазинах и каждый раз не могла купить, — пояснила она, когда они вдвоём выходили из дома Ники.        — Значит, у меня будет пополнение в коллекцию, — он распечатал фантик сладости, кладя её себе в рот, а фантик убирая в карман. На память.        — Боже, как вкусно, — Ёнсо зажмурилась от радости и на эмоциях схватила руку Нишимуру и начала трясти её. — Знаешь, как будто вкус…        — … первой любви? — подсказал довольный Рики.        — Да-да, точно!        И они оба рассмеялись на всю пустынную улицу.