вопрос стиля

одно слово. семь букв. счастье? желание? пончики? пе-ре-езд. юнги ненавидит убираться, но у неё перфекционизм головного мозга и она не уснет, если будет думать, что пыль в каком-то дальнем уголке честно оплаченных девятнадцати квадратных метров ещё существует. юнги ненавидит пыль и всё, что за ней приходит. юнги ненавидит переезды, но переезжать в одиночестве? это совсем другое. юнги ненавидит свою жизнь. — дорогая, убей меня. хриплый голос ещё сильнее приглушается матовыми дверцами душевой кабины, покрытыми пеной. в моющем средстве каждый сантиметр: перчатки, пепельная плитка, лейка, сама мин, которая трёт эту жаровню битые… сколько-то минут, подавляя желание приложиться лбом к стене покрепче, и уже представляет, как вместе с потом скоро начнет слезать её кожа. на смиренную просьбу слева неразборчиво фыркают, а эхо такое, словно звук издалека. — нет. возникает шуршание, дверца отъезжает в сторону. видимо, юнги, когда сдвинула их, отмывая и отчаянно сражаясь с разводами, забыла после победы открыть обратно. вот почему было так по химозному душно. — ты драматизируешь, онни, словно я заставляю тебя косплеить золушку. и, ого, пока у тебя получается только закос на снегурочку. ты тут ещё не расплавилась, моя ледяная принцесса? хосок по-доброму улыбается — ласково, слегка виновато, как будто она давала клятву следить за этой хлипкой задвижкой, — и обводит минову прилипшую майку взглядом. юнги смотрит в ответ устало, находя в себе силы лишь недовольно цокнуть. девушка действительно замоталась. чон смягчается ещё больше, придерживая рукой синюю пшикалку, которой, очевидно, оттирала плиту. последняя не была заляпанной при въезде, но, чтобы жить здесь, всё нужно довести до максимально-идеального результата. губы-сердечки вдумчиво продолжают, красиво вырисовывая слова, прописывая их в воздухе, оставляя во времени: — ты сейчас просто включишь воду, и, пока будешь смывать пену, разденешься и обольешься. станет слегче, юнги-я. юнги согласно мычит, скосив на хосок свои монолидные глаза. — ты ведь думаешь о сексе в душе? — это ты о нём думаешь, онни. — и ты. — и я. у чон за зрачками танцуют бесята и она, ничуть не смутившись, грязно подмигивает девушке. спустя мгновение обеих пробирает смех. — чуть-чуть ведь осталось. помыть пол, застелить постель и можно рухнуть. уже пора еду заказывать. ты что хочешь? — помыть пооол… юнги в отчаянии стонет, великое страдание проступает в изгибе её губ и бровей. она ненавидит швабры. хосок тянется вперед, ткнувшись поддерживающим поцелуем куда-то в чужие ключицы — мин сейчас выше из-за поддона душевой кабины. непривычно. заказывают в итоге пиццу и безалкогольное пиво.

***

— нужно купить чайник. ну, френч-пресс заварочный. и, хм, ёршик? — нарушает вынужденную тишину чон, едва-едва отдышавшись. они лежат на кровати. наконец-то. их волосы мокрые после скоростного душа, голодные животы урчат, и, да, пицца уже на кухне, но дойти до неё пока ни у кого нет сил. солнце за окном почти село. — завчехм... мне френч-пресс? я не люблю чай. мне нужна турка. и обычный электрический чайник. из-за щеки, прижатой к подушке, юнги шепелявит ещё сильнее, и это наполняет хосоково сердце бесконечной радостью. её девушка(!) такая милашка. — зато чай люблю я. и мне нужен френч-пресс. мин кажется невпечатленной аргументом. — ты тут не живешь. — ты так думаешь? юнги громко фыркает, ничего не добавляя. — и почему турка? она принесет больше злости, чем удобства, когда ты наденешь наушники, а потом будешь вытирать кофейную гущу с плиты. может, лучше кофеварку? — гейзерную? — или капельную. вообще, френч-пресс ведь тоже можно использовать, как кофейник. — ага, но мне не нравится. заебёшься отмывать. юнги переворачивается на спину, по-кошачьи потягиваясь, такая хрупкая и тоненькая, что у чон руки чешутся прижать её к себе изо всех сил и любить-любить-любить. девушка запоздало понятливо кивает, уже после осознавая, что этого, скорее всего, и видно-то не было. — ещё нужен радужный флаг на стену. рядом можно повесить лесбийский. или только лесбийский. — сок-а, ты не можешь… хотя вообще-то идея хорошая. мой давно порвался. пора обновиться. — точно! покажем этой квартирке, кто в ней живет. лучшая девочка! вы подружитесь. как в хосок помещается столько тепла, юнги даже не представляет. в мин такого его количества никогда не было, нет и, вероятно, уже не будет. и чон об этом знает, страстно и умело отапливая их тандем собственным. юнги ей искренне восхищается — она очарована всей этой неизведанной силой, чужой добротой и чувством безопасности, что девушка дарит ей. мин проводит ладонью по покрывалу, касаясь пальцами сухих после едких веществ костяшек. — ты такая дурашка, — говорит она. — эй! поосторжнее со словами, мин, кому-то ещё придется мыть посуду. хосок накрывает её руку своей, переплетая их пальцы. — итак, кофеварка, френч-пресс, какой-нибудь легкий пылесос, флаг. завтра привезём остатки одежды. закрепили. а что хочешь ты сюда купить? — в плане? кофеварку вот хочу. пылесос. вроде всё остальное есть? что ещё мне нужно? — не-а, ты не поняла. типа, это важные вещи, да, но они же необходимость. это твоё пространство, милая, каждый метр законно пренадлежит тебе. ты бы хотела что-то для души? украсить своё жилище, обустроить его под себя. может быть, мысли по поводу своей комнаты, которые ты давно хотела воплотить, но никак не получалось? чон поглаживает юнгиевы тонкие узловатые пальчики, которые она так любит целовать, перебирать, любит любить их. мин рядом замолкает и девушка решает не беспокоить её. возможно, они чувствуют этот момент по-разному. это нормально. всё, чего она хочет для юнги, это счастье и свобода от сковывающих на каждом шагу рамок. — …свечки. хосок перекатывается набок. юнги лежит напротив, смотря на неё пораженно распахнутыми глазами, и в тех плещется чистейший детский восторог в перемешку с кучей других эмоций. у чон перехватывает дыхание. мин опускает голову, занавешиваясь челкой, и застенчиво утыкается в хосокову футболку, тихо заканчивая: — хочу ароматические свечи. красивые. чтобы выглядели эстетично и пахли вкусно, и фитиль деревянный. впрочем, это уже необязательно… — значит, купим с деревянным. главное, что тебе хочется, юнни. это уже само по себе в разряде обязательного. — хочу расставить их всюду. юнги пододвигается ближе, сжимая вместе их руки, и звучит совсем робко, так трепетно, что у чон активируется тахикардия. — в прихожей и в ванне. купить к ним купола эти, которыми их можно накрывать, чтобы не сжечь квартиру и себя. — это чудесно, любовь моя. замечательное желание. займемся вопросом завтра с утра. или сегодня за пиццей? мин, родная и крошечная, прячет влажный кончик носа в её шее, и хосок стискивает её в объятиях, убаюкивающе поглаживая по спине. — и гирлянды. — гирлянды, просто отлично. всё будет нереально красивым. я нащёлкаю кучу фотографий, специально галерею почистила. девушка прижимается к чужому высветленному виску губами. юнги едва слышно хнычет и обмякает, растекаясь в ласке и нежности. — что бы я без тебя делала. это появилось не сразу. они шли осторожными, медленными шагами, опасливо всматривались друг в друга и напрягались, как только что-то шло не по плану. прошло всего полгода, это, кажется, была целая жизнь, но на деле цифра отнюдь не большая. у них всё ещё впереди и им предстоит куча открытий, испытаний. страшно ли это? волнующе. накрутить себя так легко, однако они рядом и каждая готова поддержать, успокоить. поговорить. разговоры очень помогают. иногда их мысли путаются, сценарий невовремя теряется под диваном и исчезает, и всё же юнги с хосок верят, что дальше будет лишь лучше. потому что они готовы работать над своими отношениями, потому что в принципиальных моментах они уже сошлись, а остальное… приходящее. им нужно больше времени. юнги пьёт много американо, но старается поддерживать водный баланс. ей не нравятся газировки, не нравится большинство овощей, не нравится ментол и не нравятся розы. минов гардероб похож на тамблеровскую обложку, но после появления хосок и чимин в том появилась пара светлых толстовок. её губы реально такие мягкие, какими выглядят. хосок по прежнему живёт танцем, но выясняется, что классическую базу она едва ли не презирает. однако чимин балет любит и рядом с ней девушка исправно не позволяет себе кривиться на его упоминания. юнги, как посвященная, безмерно это ценит. мин до сих пор трудно поверить в то, что у неё теперь есть компания. хосок не питает высоких чувств к сладкому, но обожает мучное и жирненькое. и это отлично — не для желудочно-кишечного тракта — потому что иначе ту однажды унесло бы случайным порывом ветра. хосок подвергалась в младшей школе ужасному буллингу и игнорированию со стороны одноклассников из-за малого дохода своих родителей. нет, не из-за этого, просто дети через злые языки взрослых впитывают яд в себя и никак не могут самостоятельно его слить, особенно будучи в столь уязвимом возрасте. юнги понимает всё это, понимает, но одна мысль о боли, ноющей о прошлом, которую чон носит с собой из года в год, заставляет девушку дрожать от злости. родители юнги хотели разобрать её по кусочкам и создать нового, подходящего и удобного им ребенка, идеального человека, поэтому агрессия в ней накапливалась с самого раннего возраста, бурля и вырываясь наружу при любой несправедливости. она привыкла не питаться дни напролет, не показывать своих эмоций, отрешаться от реальности, перебиваться у друзей и на черной зарплате с неофициальных подработок, но не привыкла к любви. чон хосок пьет зелёный чай. мин юнги ест шоколадное мороженое в шоколаде с шоколадной крошкой. чон хосок любит лошадей. мин юнги обожает кошачьих. чон хосок любит девочку с бездонными глазами и горящим сердцем, скрытым за семью замками, от которых ей предоставили ключи. мин юнги любит девочку с самой нежной на свете улыбкой и звездами в волосах, за блеск которых она готова отдать жизнь. у них всё хорошо.