Кое-что важное

      Вселенная появилась больше тринадцати с половиной миллиардов лет назад. Большой взрыв – то, с чего началась её история. Мы не можем сказать, где и когда он произошел, поскольку пространство, в котором это случилось бы, и время, когда она появилась, образовались вместе со Вселенной. Поэтому мы не можем назвать точные место и момент, где она начала свой путь. Из этого следует то, что наша Вселенная была везде и всегда и не стоит пытаться переместиться в прошлое, чтобы увидеть её рождение, потому что даже сказать, что там было ничего, нельзя, ведь тогда мы будем противоречить тому факту, что это «ничего» не могло быть «где-то» и «когда-то».       До Большого взрыва не существовало прошлого и не было этих понятий: «что», «где» и «когда».       *****       Лог бесшумно наблюдал за тем, как раскраску, которую ему подарили на один из праздников несколько месяцев назад, спокойно выкидывал в мусорное ведро его отец. Та опять пострадала от рук его младшей сестры Рени, когда девочка без спроса взяла её и не заметила, как сзади подкрался пес Хелог, который выхватил вещь и, пока его догоняли, полностью изорвал. Мальчику было обидно смотреть на то, как картинки, которые он долго и аккуратно старался раскрасить, исчезают в горе мусора.        — Ничего страшного не случилось. Просто в следующий раз получше спрячь её, – его отец, закрыв мусорное ведро, обошел Лога и направился к себе в комнату. Говорить о том, что раскраска была в закрытом ящике, до которого Рени могла дотянуться, только если встанет на стул, Лог не стал. Он знал, что это не станет аргументом в его пользу: если какая-нибудь вещь оказывается испорчена от рук сестры, в любом случае девочка виноватой не становится, ведь Лог «сам» сделал так, чтобы игрушка попалась на глаза ребенка.        — Пап... – он позвал его так тихо в надежде, что отец не услышит, но тот немного обернулся, когда уже подошёл к двери в свою комнату.        — Да?        — А когда... – он стеснялся это спросить, – Рени перестанет брать мои вещи?        Зиг посмотрел на него как всегда: без капли эмоций на лице.       – Ну, думаю, когда ты ее попросишь.       — Я уже просил... позавчера, – он не мог поднять взгляд, поэтому смотрел на небольшой кусок стены, на котором не было обоев: Хелог их оторвал. – А вчера она забрала мои фломастеры и не вернула.       — Ей всего пять, почему тебе жалко дать ей одну несчастную игрушку? – его отец развернулся всем корпусом и теперь смотрел прямо на Лога. У мальчика было ощущение, что провинился он, а не его сестра.        — Потому что... – его голос стал тише от неуверенности, – она не спрашивает и постоянно все ломает.       — Она – ребенок, который лишь хочет получше узнать, чем интересуется её брат, – Зиг сложил руки на груди, и в тоне его голоса слышалась небольшая раздраженность. – Когда подрастет, перестанет это делать.        — Но я никогда не брал чужие вещи, если не спросил разрешения.       — Потому что тебя, Лог, было легче воспитывать, и ты был спокойнее. А Рени – любознательная и активная, и ей интересно узнавать мир, – мужчина уже опирался на ручку двери в свою комнату.       «Когда она перестанет узнавать мир через порчу моих любимых вещей?», – Лог чувствовал большую обиду.       — Но она даже не извинилась.       — Тогда пойди и попроси её, – Зиг уже зашел в комнату. – Потому что я очень устал и не хочу разбираться в ваших ссорах, – сказал он напоследок и закрыл дверь.       Лог еще пару секунд стоял на месте, а потом развернулся и пошел к себе, ускоряя шаг от обиды на сестру и слез из-за безразличности папы. Хоть он и знал, что вряд ли сможет получить помощь от него, все равно надеялся хотя бы на его поддержку. Но все прошло как всегда.        В тот вечер Лог больше не выходил из комнаты, и Летти, его мама, решила зайти к нему ближе к ночи, спустя несколько часов после разговора мальчика с отцом, но её сын, в темноте и тишине лежа на кровати и повернутый лицом к стене, не стал с ней разговаривать. Решив, что он спит, она подумала, что произошедшая сегодня ситуация не была на самом деле так неприятна для него и он быстро забыл об этом. Летти тихо ушла из комнаты, даже не догадываясь о том, что Лог намеренно притворялся спящим, чтобы мама не увидела по его лицу, насколько сильно он плакал. Он знал, что она будет очень за него переживать, и не хотел, чтобы она пыталась утешить его, никак в целом не повлияв именно на его ссору с Рени. Однако, засыпая, он желал, чтобы бабушка, которая всегда защищала его и ни в чем не винила, оказалась жива и сейчас обняла его.        Рени пришла на следующее утро. Настолько рано, как это обычно бывает: в восемь часов, когда Лог еще спал. Она даже не старалась вести себя тише, чтобы не разбудить брата, и, не найдя у него фломастеры, чтобы использовать их уже для своей раскраски, стала будить его.       — Вставай! Я не могу найти твои фломастеры! – она со всей силы толкала брата. Хорошо, что он был защищен одеялом, иначе опять бы синяки остались.        — У меня их нет, – он, все ещё сонный, повернулся к сестре. – Ты же сама их забрала в садик и забыла там, – она уже явно успела забыть об этом.       — Точно! – Рени вдруг изменилась в лице и выбежала из комнаты. – Папочка, я забыла свои фломастеры в садике! – Лог слышал её и хорошо понимал, что у нее сейчас на глазах слезы.       — Не переживай, дорогая. Мы же пойдем туда завтра, и ты заберешь их, – Зиг говорил это с такой нежностью, какой от него никогда в свою сторону не слышал Лог. Однако, желая все же доспать хоть бы как последние часы сна, мальчик зевнул и, отвернувшись к стене, вновь заснул.        Много лет спустя       Лог не уверен в себе. Очень не уверен в себе. Он хорошо подготовлен, но все равно боится. Он знает свои слова наизусть. Ему ведь говорили, что он хорошо этим владеет и умеет это делать. У него есть талант. Когда всё происходило в обычной обстановке, никакого страха и неуверенности не было. Раньше.        Но не сейчас, когда он стоит на сцене и на него направлены десятки взглядов.       Ему предстоит прочитать лекцию-введение в астрономию, и он хотел немного рассказать о Большом взрыве.       Пару недель назад, под конец марта, его классный руководитель объявил о дне астрономии в их школе в честь празднования Дня космонавтики. В рамках мероприятия у нескольких учеников появилась возможность продемонстрировать свои знания о космосе и умение общаться с публикой, проведя экскурсию по экспонатам; рассказав о первом полете в космос; и прочитав лекцию о космосе. Для этого избирались ученики с восьмого по одиннадцатый классов.        Лог космос очень любит, он как-то даже подумывал после школы поступить на астронома, но понимал, что то, что изучают в университете, не только действительно сложно, но и ужасно скучно. В таких учреждениях, по его мнению, не уделяется должного внимания тем темам, которыми он интересуется. Зная по опыту с астрономией в школе, он был уверен, что его только и будут учить тому, как рассчитывать плотность поверхности, площадь распределения света и расстояние от одного космического объекта к другому по углу наклона третьего. Там он не сможет получить те знания, на которые рассчитывает. Он уверен, что гораздо эффективнее изучать все самому, ведь так можно что-то пропустить, а в интересующую тему углубиться и изучать её месяцами; никто ничего не требует; это не становится твоей обязанностью – прочитать про Венеру и написать эссе; можно заниматься этим как и когда хочешь; и не решать никакие задачи. Последнее Лог особенно не любит, ведь космос для него – это не про решение задач: он не ученый, чтоб этим заниматься. Космос – это про черные дыры, непонятные по своей природе, куче теорий о них и о том, что внутри этих областей пространства-времени; это про гениальных и прекрасных ученых, которыми он восхищается; это про интересные и необычные факты и гипотезы; про запутанную и реально непонятную квантовую физику; про сотни просмотренных им действительно красивых видео о природе и загадках космоса; про раскрашенные им наушники в те самые цвета: синий и розовый; про красивейшие фотографии космических объектов; про бесконечность возможности узнавать его. Космос для Лога является важнейшей частью его жизни – у него в комнате на стене висит маленькая вырезка Солнечной системы из журнала, которую он повесил много лет назад, но до сих пор дорожит ей. Первая купленная им книга – про параллельные миры с реальными доказательствами из квантовой физики и про замедление времени. Когда он в середине марта на ясном звездном небе смог найти звезду Бетельгейзе, про которую много читал и которую мечтал увидеть, ощущение, будто он смотрит сквозь время, подарило ему бесконечное чувство наслаждения и счастья; он был настолько рад увидеть этого гиганта из созвездия Ориона, что еще пару часов стоял на балконе, отморозив под конец ноги. Однако этот момент он запомнит если не на всю жизнь, то точно на много-много лет, и каждую весну, вновь найдя на небе эту звезду, будет вспоминать о том, как в тот вечер вышел посмотреть в окошко, а в итоге случайно исполнил свою недавно появившуюся мечту (незадолго до этого он прочитал, как и когда можно найти Бетельгейзе, и насмотрелся видео про неё, обретя сильнейшее желание найти её на небе). Лог не представляет свою жизнь без космоса. Наблюдение за ночным небом – для него нечто очень интимное; то, что нельзя разделить с кем попало: только с самым близким и по-настоящему родным человеком. Любовь к астрономии – это то, что не отнимет и не испортит его сестра; это никогда в нем не умрет; эту любовь никто не заменит чем-то другим, ведь она – то, чем он бесконечно дорожит.        Раньше Лог часто увлекался многим, но быстро бросал все. В детстве он ходил на теннис, рисование и пение, однако все это ему надоедало после нескольких недель занятий. И ведь его никто не заставлял ходить туда. Но, уже заметив закономерность между пропаданием желания и началом посещения кружков, он решил никуда больше не поступать, если вдруг захочется. Некоторые науки были ему интересны, пока не появились в школьной программе. Необходимость учить предмет полностью отбивала у него желание дальше его изучать. История, химия и биология казались ему бесконечно интересными, пока за то, что он что-то не выучил по ним, ему не ставили двойки. Он был уверен, что нет такого предмета, который сможет увлечь его навсегда. Это убеждение пропало, когда Лог понял, насколько сильно его душа привязана к космосу.        И, слушая в тот день классного руководителя, он понимал, какое удовольствие и пользу получит от своего выступления: ему неплохо бы было потренироваться говорить перед множеством людей. У него появилась прекрасная возможность поделиться тем, что знает. Он правда хотел быть в этот день на сцене, поэтому недолго обдумывал это и на той же перемене подошел с просьбой внести его кандидатуру на проведение лекции. Ему не отказали и в тот же день после уроков провели тест на знание темы. Как и ожидалось, результат был отличный. После теста его попросили рассказать о любой теме, связанной с космосом, чтобы увидеть, как он рассказывает. Лог выбрал и объяснил, почему нельзя преодолеть скорость света, что происходит, когда мы пытаемся это сделать, а также и о том, почему перемещения в прошлое в теории возможны, а на практике – нет. Учитель, который тогда его принимал, сказал, что Лог прекрасно справится со своей задачей, ведь его рассказ наполнен желанием поделиться своими знаниями (и даже не в рамках мероприятия), у него в глазах реальный и бескрайний интерес к тому, что он говорит. Его спросили, как бы ему хотелось провести лекцию и что включить в неё, и он объяснил, что хочет добавить немного информации о Большом взрыве, так как тема казалась для него очень интересной. Принимающий учитель принял его кандидатуру и выдал ему текст, который он должен будет читать, и даже разрешил в конце добавить немного от себя. Дома Лог прочитал эти два листа с информацией, но понял, что то, что написано там, нисколько не добавило ему каких-то новых знаний: он настолько хорошо разбирался в теме. Через два дня, придя на проверку того, как выучен необходимый материал, он решил показать себя и просто импровизировал, стараясь не пропустить основные темы из выданного ему сценария и не забыть рассказать о своем дополнении – теории Большого взрыва. Тогда проверяющих было двое, один из которых был одиннадцатиклассником и отличником. Тот сказал, что Лог может стать хорошим лектором, ведь у него есть реальный талант. Эти слова очень обрадовали подростка и были приняты им во внимание.        И по итогу ведущим приняли именно его.        И Лог сейчас стоит на сцене и не знает, как начать говорить. За всю жизнь он ни разу не замечал у себя признаки сильной социофобии. Да, он не уверен в себе, незаметный, тихий, у него мало друзей, но он не изгой: всегда был способен спокойно отвечать на уроках; для него не было проблемой встать и перед всем классом ответить на вопрос или выйти к доске и решить задачу. Конечно, неприятно после неправильно данного им ответа было, но страшно? Никогда. Он не понимает, почему от страха у него начинают трястись руки и появляется ком в горле. Он ведь сам вызвался – не должен бояться сейчас. Лог понимает то, что ему уже нужно начать говорить, но и то, что, если он всё же начнет, не сможет рассказать связный текст. Он оказался в ловушке неудачи по собственной вине: не смог адекватно измерить свои реальные способности оратора. Слова проверяющего о том, что он может быть хорошим лектором, теперь кажутся злой шуткой.        — Ло? Ты начнешь? – мысли прерывает его друг Кас, стоящий за кулисами на сцене.       — Н-нет, я... не могу, – голос Лога заикающийся.       — Тогда как ты собираешься выступать послезавтра? – доносится до него голос Исы, сидящей в середине первого ряда.        — Я.... не знаю, – страх начинает исчезать, но появляется грусть. – Мне казалось, что это будет моим шансом показать себя, а в итоге я сдался уже на репетиции... – это звучит так... безнадежно. – Простите, что задержал вас всех. Я... наверное, мне лучше забрать заявку. – Он быстро выбегает из зала. Его классный руководитель даже не успевает ничего ему сказать. Одноклассники начинают собираться.        Кас, выбежав первее всех, направлется к кабинету, к которому идёт Лог. Быстро догнав друга, он встаёт перед ним, закрывая дорогу.        — Ты туда не пойдешь, – твердость в его словах хорошо слышится.       — Предлагаешь остаться на этом месте? – Лог смеётся, но в его глазах – грусть.       — Нет. Предлагаю вернуться в зал и попробовать еще раз.       — Спасибо, но я уже достаточно унизился сегодня, – он вновь начинает идти вперед, но Кас упирает свои руки ему в плечи, пытаясь остановить.       — Да нет же! Буду только я и, ну, мысленно – весь зал, – Кас, пытаясь показать это, жестикулирует у головы.       — А послезавтра из живых тоже будешь только ты? – Лог прищуривает глаза и поднимает одну бровь. – Пойми, пожалуйста, что выступать перед мысленной публикой и реальной – для меня совершенно разные вещи. Ты же сам все видел... – он опускает взгляд в пол, и его голос становится тише. – Лучше избавиться от этого, – в его руках – пара листов с текстом, – сейчас, чтобы не опозориться по-настоящему, – он обходит Каса и вновь идёт туда, куда планировал: к тому кабинету, где отдаст свою заявку.       — Стой! Я же знаю, как сильно ты хотел рассказать об этом многим людям, – Кас начинает идти за ним. Видеть Лога таким несчастным ему не нравится.       — Да, хотел, но, похоже, я только в SMS-ках и только тебе могу об этом рассказывать. Ничего страшного. Поверь, я тебя очень ценю как слушателя этого бреда, – а вот эти от него слова кажутся по-настоящему самоуничижительными.       — Хлеба? Неправда, это очень интересно! И я тоже хочу тебя ценить как слушателя, поэтому ты должен ко мне прислушаться.        — Не могу.        — Можешь. Но боишься.        — Да, ты прав – боюсь, – раздраженно говорит Лог и разворачивается, смотря на Каса нахмуренным взглядом. – И не только ты сегодня это видел.       — Хватит уже говорить о других. Вот поэтому тебе так страшно и стало: ты боялся, что о тебе подумают.        — Даже если и так, до послезавтра я это делать не перестану.       — Так ты ведь реально не хочешь попытаться. Да даже сейчас пытаешься заставить меня сказать что-нибудь, чтобы ты передумал выступать. Но ведь не хочешь, чтобы я это делал... – последнее Кас говорит с таким сочувствием.       — ...       — А я пытаюсь сказать, что тебе нужно придумать слушащую публику. Это, между прочим, действительно помогает.       — Ты уже пробовал так делать?       — Ага, – Кас понимает, что почти добрался до цели.        — Ну... – Лог задумывается, – ладно, но только один раз.        — Ура! – радость в этом выкрике хорошо заметна.       Когда они возвращаются к залу, его уже собирается закрыть Пон, их классный руководитель. Кас, подбежав, просит предоставить им на время помещение, объясняя свое предложение для Лога.       – Хорошо, но только недолго, – он открывает дверь и собирается зайти внутрь, но его останавливают.       – Спасибо большое за помощь, но, думаю, ему, – Кас указывает на Лога, – будет спокойнее, если буду только я.        – ... Ладно. Я буду у себя. Не забудьте вернуть ключи, – Пон отдаёт их Касу и поворачивается к Логу. – Надеюсь, у тебя получится перебороть свой страх. Очень хочется тебя послушать.       – Да, конечно...– он заходит в зал и поворачивается к учителю, неуверенно смотря в пол. – Спасибо Вам.        *****       – Я не знаю, как начать, – стоя на сцене с текстом в руках, Лог вновь возвращается в то состояние, которое у него было несколько минут назад.        – Похоже, придется мне немного побыть твоим психологом, – Кас сидит в первом ряду. – Можешь объяснить, почему?        – Потому что боюсь. Ты же итак знаешь.       – Знаю. А ты мог бы... – он пытается правильно сформулировать вопрос, – сказать, почему чувствуешь это?        – Ох... ну, не знаю, – Лог сникает, пытаясь понять причину своего страха, – наверное, из-за того, что людей будет очень много.       – И...? – Кас ждёт дополнения к этому ответу.       – И... Все они увидят, как я боюсь.        – А почему бы ты боялся?        – Потому, что людей будет много... – Лог замолкает, что-то вдруг поняв.        — Вот оно! Ты боишься потому, что не знаешь их мнения. А из-за того, что не умеешь сам себя оценивать, ждешь, пока это сделают другие. Но ты же... не хочешь, чтобы о тебе плохо думали, и из-за этого же начинаешь беспокоиться. И когда ты стоишь на сцене, а эти люди молчат, ты боишься не их самих, а того, как они оценят тебя... Похоже на замкнутый круг.        – Да уж... обнадеживает, – по интонации его голоса становится понятно, что Лог говорит с сарказмом.       – Но я не думаю, что они все соберутся здесь, чтобы потом издеваться над тобой.       – Я это понимаю, но страх ведь никуда не исчезает, – Лог смотрит в окно, потому что из-за происходящего начинает чувствовать себя неуютно. То, что говорит друг, похоже на претензии.       — Даже сейчас! – Кас выкрикивает это, заметив, как Лог пытается абстрагироваться от его слов. – Смотри-ка: если я сейчас буду тебе улыбаться и хлопать, ты же вновь начнёшь на меня смотреть, потому что перестанешь бояться. А сейчас тебе, похоже, кажется, что я тебя отчитываю.       Лог не может взглянуть в глаза Каса, ведь то, что тот говорит – правда. И от этого ему становится еще неприятней.        – Могу рассказать тебе о технике успокоения. Но только от твоего страха тебя это не избавит, ведь, по-хорошему, тебе надо бы с ним поработать.        – Да, я уже давно это знаю, – Лог вновь смотрит на него. Кас улыбается, заметив на себе взгляд. – Спасибо. Буду очень рад, если поможешь.        – Как же мне приятно видеть, что мои слова тебе уже сейчас помогают, – Кас не перестает улыбаться, говоря это. Он рассказывает о методике самоуспокоения, которая помогла ему хорошо защитить проект в девятом классе. – Так, теперь попробуй начать еще раз.       «Раз он до сих пор ею пользуется, видимо, она действительно работает», – Лог, следуя словам Каса, начинает контролировать свое дыхание, когда снова чувствует страх. – «Так, сначала выдохнуть двадцать процентов воздуха, потом не дышать три секунды; затем вновь выдохнуть уже пятьдесят процентов и не дышать еще две секунды; выпустить оставшийся воздух», – похоже, он действительно немного успокоился.       – По-моему, правда помогает, – даже Кас может почувствовать небольшое облегчение, когда видит, что зажатость Лога слегка уменьшилась.       – Ура! – Кас начинает хлопать в ладоши, по-детски радуясь за друга. – Давай, начинай говорить. Полностью, с самого начала, будто весь зал слушает тебя.       – А ты не устанешь?        – Я уже много раз слушал твои «лекции», но это не значит, что не захочу услышать еще одну заново. Начинай. Мы все внимание.       – Хорошо... – он прочищает горло и вновь представляет наполненный людьми зал. Страшно уже не так сильно, – Добро пожаловать всем слушателям, – но в его голосе все равно есть небольшая дрожь, – Я, ученик десятого класса, Кидер Лог, сегодня проведу для вас лекцию-введение в астрономию в честь празднования Дня космонавтики. Надеюсь, вам понравится, и вы обязательно запомните что-нибудь из моего рассказа на всю жизнь. Может быть, даже захотите самостоятельно углубиться в тему. Если такое случится, можно считать, что свою задачу я выполнил.       Думаю, для начала стоит объяснить, когда появилась астрономия и чем занимается.       Итак, астрономия является одной из самых древних наук. Почему именно она? Почему не математика, которая считается основой каждой науки в наше время? Или не география, к примеру? Ведь, казалось бы, нам лучше изучить, как устроена планета, на которой мы живем, чем бесконечное пространство, в котором даже невозможна спокойная жизнь. Дело в том... – Кас внимательно слушает, полностью погрузившись в роль слушателя. Чтобы проверить умение Лога использовать новую технику, в процессе его рассказа он специально то улыбается, то показывает недовольное выражение лица, дабы заметить, как тон голоса друга меняется от этого и вскоре становится таким же, каким был.        Кас правда считает, что Лог может стать очень хорошим лектором: он умеет заинтересовать слушателя; у него действительно есть потенциал. Кас давно наблюдает за ним, но каждый раз, когда понимает, какой талант пропадает из-за неуверенности друга и его зависимости от чужого мнения, ему становится невероятно обидно. Кас очень хочет, чтобы Лог перестал стесняться себя, сомневаться и бояться: за всем этим он не замечает, какую радость приносит тем, кто слушает его. Кас много и сильно пытается заставить Лога начать с удовольствием и без сомнения выступать перед людьми. Если он научит его этому сейчас, то шикарные перспективы, которые уже мысленно нарисованы для него Касом, будут только ждать своего времени.        Он очень любит своего друга и желает, чтобы тот тоже смог увидеть все то, что закрывает стена из его тревоги и страха.       Семья и детство Каса не были счастливыми. Мать, часто любившая попрекать тем, что родила его, не желала принимать участие в воспитании. Она игнорировала сына, когда он трехлетний не мог сам заснуть и пришел к ней в спальню, надеясь найти в маме защиту от своего страха, а в итоге получил сонное бормотание о том, чтобы не мешал и пошел к себе. Она не обратила внимания, когда ей мягко намекнули на отстраненность от неё ее ребенка. И она точно не заметила его, когда маленький Кас со всей к ней любовью показал сделанную в детском саду открытку на День Матери. Такие вещи... заставляют дистанцироваться от родителя. А когда нет эмоционального контакта с мамой, постепенно начинаешь закрываться от всего мира.        Но даже при такой не очень приятной обстановке дома он никогда не становился по-настоящему черствым, все так же проявляя любовь и по-детски заботясь о людях. До школы находил утешение в успокаивании друзей и детей на улице. Он понимал, что делает своими словами лучше, что может и умеет с каждым поговорить по-разному. Он будто чувствует, что на душе у человека, и может выражать через слова те же переживания, но при этом не просто перессказать их, а сделать это дружелюбно, спокойно, сумев успокоить, и прожить вместе то, что расстроило.        Отец его – человек занятой. Кас всегда знал, в какое время папу нельзя было беспокоить. По одному его напряженному молчанию за ужином мальчику становилось понятно, что сегодня не стоит подходить к нему, ведь родитель хочет отдохнуть. Конечно, Кас не устраивал истерик, когда с ним не оставалось никого, но в таком случае он оставался наедине с собой. Гулять вечером ему не разрешали, ведь именно в такие моменты мать вспоминала о существовании своего ребенка и начинала беспокоиться. Чтобы он тоже не хотел выходить на улицу, она всеми силами пыталась его запугать тем, что якобы может случиться с ним снаружи: он упадет и поцарапается, в рану попадут микробы, и он умрет или ему отрежут руку; незнакомые люди уведут его и «даже представить боюсь, что с тобой сделают! » (брать во внимание тот факт, что отец смог объяснить сыну, что с незнакомцами никуда уходить нельзя, она не стала). Когда Кас вырос, то понял, что слова матери – ложь, но это не исправило того, что доверие к ней исчезло полностью. Он часто задавался вопросом, почему она не замечала его в повседневной жизни, но с таким рвением пыталась доказать, что вечером мир за пределами квартиры может убить его, если днем там можно гулять спокойно.       Кас папу никогда не боялся, но сказать, что чувствовал от него ту необходимую ребенку любовь, тоже не мог. Он был из того типа детей, которому необходимо очень много внимания и заботы, а ему этого никто не давал. Его отец не строгий или жестокий, но он эмоционально закрыт от семьи. Повзрослев, Кас понял, что папа действительно хотел близкого общения с ним; но они не могли врать друг другу, считая, что отец делал все правильно для того, чтобы это получить, когда это не было правдой. А сейчас просто стало поздно что-то менять в их взаимоотношениях. Открыться родителям тяжело для него, несмотря на всю его природную искренность.       Иногда они с папой устраивают вечера откровенностей, но всегда это больше похоже на то, как они рассказывают и жалеют о том, чего у них не получилось в прошлом: Кас признается, что действительно хочет сблизиться с папой, но уже не знает, как это делать: его смелость и доверие куда-то пропали. Отец пытается объяснить, почему его эмоций будто не существует, и из-за чего он так ведёт себя. Все заканчивается опустошенным вздохом Каса и его словами: «Это важно для меня – спасибо, что поделился, но... ты даже сейчас не показываешь никаких эмоций. Прости, но я не умею находить контакт с такими людьми». Утром это забывается и все живут как раньше: незаинтересованно и отстраненно друг от друга, и только Кас в глубине души надеется, что вчерашний разговор немного помог им и когда-нибудь эта пропасть между ними начнет сужаться.        Несмотря на все их ошибки в его детстве, родители были ему важны.       Он не злится ни на папу, ни на маму, но хочет как можно скорее получить возможность не жить с ними. Сейчас все внеучебное время Кас готовится к сдаче экзаменов, поэтому немного подрабатывать может только летом, но получаемых денег, конечно, не хватает на отдельное жилье. Да и, если честно, он не сказал бы, что рад во время своих каникул работать. Тем более в таком возрасте... Ему хочется гулять, общаться, искать возможности для реализации себя в будущем, ведь он знает, чему хочет посвятить жизнь: благотворительности.        Но он не жалуется на свое положение. Кас рад, что теперь имеет возможность помогать кому-нибудь: другу, незнакомцу или бездомному животному. Раньше у него было не так много денег, но, по возможности, он давал мелочь бабушкам, продающим на морозе вещи и продукты; не жалел зайти в магазин и потратить немного на корм для ждущей его на улице дворняжки; никогда не был скуп на деньги для желанного другом подарка, какой бы дорогой вещь ни была: он был готов отдать любую сумму из своих карманных расходов ради искренней улыбки того, кого любит.        А любит Кас всех.        Он старается сделать всех вокруг себя счастливыми. Он обожает это делать: от этого чувствует счастливым и себя. Пусть Кас и не умеет принимать любовь в свою сторону, зато знает, как дарить её другим. А когда он делает это, то понимает, что важен.        Он вырос прекрасным человеком. В нем куча любви, которую не поощряли родители, но, вопреки этому, Кас не утратил её с возрастом. Даже, кажется, тем внимательнее он относится к окружающим, чем старше становится.       — Теперь мне хотелось бы немного рассказать о Большом взрыве. О начале истории нашей Вселенной, которое произошло...       Кас и Лог познакомились, будучи одноклассниками с первого года обучения. Лог с самого начала не стремился завести с кем-то разговор и все время оставался в стороне. Кас иногда пытался с ним заговорить или звал туда, где происходило что-нибудь интересное: в небольшую компанию на соседнем ряду; в коридор, где другие их одноклассники придумали и уже играли в новую игру; или же просто просил разрешения подсесть к нему в столовой, чтобы поговорить. За первый год в школе Кас немного узнал, что составляет характер Лога, но сблизиться они не смогли. В начале второго года обучения Кас все еще хотел узнать Лога поближе, ведь его словно тянуло к нему: возможно, то была некоторая загадочность и неопределенность в нём. Кас понимал, что одноклассник полностью закрыт от мира и не умеет показывать эмоции (он слишком хорошо был знаком с этим поведением), но хотел в этом разобраться и узнать настоящего Лога, поскольку был уверен, что, увидев истинное лицо одноклассника, не узнает прежнего его: настолько внешне и внутренне он разный. И, наверное, никто не стал бы так меняться просто так. Похоже, у него случилось что-то очень неприятное. Это осознание подкрепляло желание Каса еще и помочь ему, а от этого увеличилось и намерение сблизиться.       Лог, в свою очередь, с самого начала прекрасно понимал, чего добивается Кас. Он заметил, что одноклассник не собирается отступать, пока не заберется к нему в душу. И, если честно, Лог хотел попытаться довериться, но попросту боялся это сделать. Он не считал себя большим ценителей таких вещей: еще с раннего детства им был усвоен урок о том, что происходит, когда позволяешь себе привязаться к кому-то. Понял Лог это еще в то время, когда объектом его привязанности были люди: что обязательно происходит что-то, из-за чего невозможно дальше находиться рядом с тем, кого любишь. В какой-то момент он устал от этого и просто... переключился на неживые объекты, наивно полагая, что этим сможет избавиться от того чувства, которое возникает в момент потери. Он стал любить игрушки (которые почему-то часто у него забирали), вещи в своей комнате (половина из которых была выброшена из-за невозможности вернуть их в прежнее состояние после игр его сестры), горку на площадке перед домом (которую вскоре заменили на новую); но даже тогда, когда его новая любимая вещь исчезала из его жизни, Лог был уверен, что никогда больше не будет никого любить по-настоящему.        Он ошибся. Опять.       Стоя на второй для него праздничной линейке, посвященной 1 Сентября, он ждал, даже надеялся, что очень скоро Кас к нему подойдет и начнет что-нибудь говорить или спрашивать. Логу тоже хотелось узнать его получше.       Так и случилось. Уже в классе Кас смог отыскать его, сел с ним за парту и сразу начал рассказывать о том, что делал летом. Часто останавливался, задавал какой-нибудь вопрос и обязательно ждал, пока Лог ответит.       А Лог в этот момент чувствовал, что его правда слушают. И он попытался довериться Касу; открыться. С опасением, но он сделал это и еще ни разу не пожалел.        — ... и количество уже полученных знаний дает нам возможность получить ответы на интересующие нас вопросы, – Лог смог рассказать все, что хотел, несмотря на присутствующий в это время небольшой страх. – Благодарю за внимание.       — Прекрасно, – Кас начинает хлопать. Он заметил, что Лог стал бояться меньше, чем ранее. И то, что страх его был не настолько сильным, как недавно, уже многое значит для Каса. – Я прям вижу, каким ты можешь стать, если будешь больше тренироваться выступать вот так: перед людьми. Поверь, у тебя большое будущее.        — Не уверен, что у меня что-то бы получилось сегодня, если бы ты мне не помог, – Лог спускается со сцены и садится рядом с другом. – Спасибо за это.       — Самое главное, что ты смог правильно использовать мои слова, – Кас кладёт свою руку ему на плечо. – Итак, ты все еще хочешь забрать заявку?        — Не думаю, что это теперь необходимо.       — Это то, что было нужно нам обоим, – Кас улыбается, в его глазах – восхищение и нежность.       *****       — Ты очень много мне помогаешь.       — Люблю, когда люди улыбаются.       — Но станешь ли ты когда-нибудь думать не только о других?        — Кто знает...        Они так непохожи, но настолько же и дополняют друг друга... Человек, в детстве обделенный любовью, и человек, переполненный ею и не сумевший, будучи ребенком, её никому дать. Мальчик, боящийся попросить помощи, и мальчик, предлагающий её каждому. Лог, часто нуждающийся в поддержке близкого человека, и Кас, умеющий еще с детства её оказывать. Их общения не было бы, не прояви один из них однажды инициативу.        Лог не представляет, что с ним было бы сейчас, не доверься когда-то он этому вечно улыбающемуся и несущему лишь добро в его жизнь солнцу. Кас – первый человек в жизни Лога, с которым он может быть полностью открытым: быть собой; благодаря которому он может сказать: «Я самый счастливый на свете!» и которому не боится признаться: «Я люблю тебя». И эти слова никогда не несут в себе романтический подтекст, ведь они – что-то намного большее: словно Кас – та его часть, без которой Лог полностью потеряет управление над своей жизнью. Благодаря ему он стал более открыт к людям и уже без прежнего опасения позволяет им узнать его настоящего. Лог ценит Каса бесконечно сильно, – настолько, насколько огромно расстояния между галактиками и велики размеры видимой Вселенной. Они с ним – квантово запутанные частицы, и это означает, что изменения в одном из них непременно отражаются и на втором, как бы далеко друг от друга они ни были.       Когда Лог видит, как Кас не может принять любовь, ему хочется вернуться в его детство и стать тем, кто ему её даст. Он хочет быть там для него тем, кем тот является для него сейчас. Настолько светлый человек не заслужил все те разочарования в том юном возрасте. Но Лог не может ничего изменить в прошлом, поэтому в настоящем показывает свою бескрайнюю любовь другими способами.       Лог думает, что ему в жизни не нужен кто-то еще. Кас заменяет ему всех, кого ему не хватало раньше, и тех, в ком он мог бы нуждаться в будущем. Кас значит для него весь мир, и Лог хочет, что друг когда-нибудь смог принять тот факт, что именно он сделал жизнь дорогого ему человека по-настоящему счастливой. А до этого момента Лог готов это показывать словами и действиями столько, сколько потребуется.        Кас не знает, что делал бы, если бы не попал в первый учебный год в тот же класс, что и Лог. Как бы он существовал, если сейчас каждый день не делал бы другу что-то приятное? Если бы не пытался доказать ему его значимость? Что было бы, если бы они не подружились? Кас не хочет думать об этом, ведь знает, что ничто не сделало бы его настолько счастливым, каким он есть сейчас.       Лог – первый и единственный человек, откликнувшийся на его предложение дружбы и ставший настоящим другом, который правда ценит все, что Кас для него делает; который ему полностью доверяет и учит заново верить миру. Когда Кас слышит от него слова «Я люблю тебя», очень хочет в них верить. Но не может. Эта фраза будто не может попасть в ту часть его сознания, где найдет свое место. Она крутится, не находит его и... исчезает. Как бы сильно ни хотел он принять её и жить с ней, у него это не получается. И это очень расстраивает. Но Лог раз за разом придумывает новый способ показать свою любовь. А Кас медленно начинает понимать, что ему не обязательно помещать эти слова в какую-то специальную часть его мозга. Они уже давно в нем. Просто не в специальной «рамочке» в голове, а в его сердце. Это чувство намного глубже – слова «Я тоже люблю тебя» не описывают его полностью. Оно – это то, что можно объяснить так: «С каждым ударом своего сердца я чувствую, что разделяю его с ним. С его сердцем.       Он очень любит описывать чувства своими космическими терминами. Ему кажется это очень романтичным. Однажды он сказал, что наши сердца – квантово запутанные частицы... Эх, его умные словечки... И это значит, что мы по определению не можем существовать отдельно и всегда зависим друг от друга. Но даже если в квантовой механике есть определение для описания наших чувств, объясняющее, что они взаимны, я надеюсь все-таки суметь когда-нибудь принять тот факт, что не только я завишу от него.       Он так часто пытается показать свою любовь ко мне, что с каждым разом то, что он правда любит меня, я принимаю все больше.       Он обожает ночью летом выводить меня на открытое поле, откуда видно всё небо, и рассказывать что-нибудь о космосе. Говорит, что его это очень успокаивает. И я понимаю, насколько ему это важно. И всегда внимательно слушаю. Кажется, я тоже начинаю находить в этом некую романтику.       Я знаю, что, возможно, не всегда буду для него главным человеком в жизни и он встретит кого-то лучше меня. И в таком случае я буду бесконечно рад за него, но клянусь, что я ни на кого его не променяю... Никогда от него не устану.       Боже, я так сильно его люблю... До сих пор не встречал человека лучше, и не думаю, что когда-нибудь это случится».       *****       Когда-то давно, когда Земля только зарождалась, ни о какой жизни на ней и речи не шло, ведь здесь не было ничего, кроме расплавленной лавы. Около четырех с половиной миллиардов лет назад в планету врезалось пролетающее мимо космические тело размером с Марс – Тейа. Спустя миллионы лет частицы разрушенной Земли, в момент столкновения разлетевшиеся из-за удара, смогли собраться с помощью гравитации в Луну, благодаря которой появились и далее развивались жизнеспособные организмы. Так, столкновение миллиарды лет назад зародило жизнь, которая продолжается до сих пор.