Ради нашей любви

      Никогда прежде Виктор не видел Оскара таким опечаленным. Раньше хозяин хотя бы злился за провальные попытки обольстить Кэтрин, а сейчас… Сейчас он просто лёг в постель, не потрудившись раздеться, лишь ботинки снял и затих. Должно быть, сдался, подумал робот, но не стал преждевременно радоваться. Оскар страдал и нуждался в поддержке. Примет ли он её от робота, зная, что Виктор не одобрял привязанность к женщине?       Что-то подсказало ему, что вмешиваться не стоит. Человек в расстроенных чувствах стремится к одиночеству, как тяжелобольной, и лучше не тревожить его покой.       Виктор спокойно занимался своими делами, пока один из роботов не сообщил, что хозяину плохо. До спальни Виктор добрался за секунды. Несчастный Оскар лежал, разметавшись по кровати, и бредил. Он ничего не слышал и не воспринимал. Температура подскочила до сорока, и робот опрометью бросился к лекарствам. Что-то из этого всегда помогало, но сейчас Виктор был ни в чём не уверен. Слишком сильный жар и непонятной природы недуг. Перебирая склянки, Виктор вдруг остановился. Оскар, можно сказать, без сознания, в него не вольёшь никакое лекарство. А шприцев и ампул они не держали – хозяин жутко боялся уколов.       Самое время схватиться за голову. Несмотря на все обиды от Оскара, Виктор был не готов потерять его. В нём настойчиво жила эта странная привязанность, и угнетавшая, и вселявшая надежду. Он пробовал убить её предательством – не вышло. И едва он представил, что этой ночью хозяин умрёт, тут же понял, что и тогда не избавится от этого чувства.       Вернувшись в спальню, Виктор долго смотрел на Оскара, который в бреду пытался сорвать с себя одежду. Это слегка смутило робота, он поспешно закрыл и заблокировал двери, чтобы никто не вошёл. Сам не понимая, что делает, опустился на кровать и попытался удержать руки Оскара. Не хватало ещё, чтобы хозяин лежал обнажённым.       Рядом стоял таз с ледяной водой для компрессов – единственное, что могло бы уменьшить страдания Оскара. Совать в воду пальцы совсем не улыбалось Виктору, да и температура жидкости уже не подходила для компрессов. Поразмыслив, робот решил использовать свою ладонь и положил её на лоб Оскара. Другой рукою Виктор удерживал обе руки хозяина. Улёгшись рядом, робот невольно прижал больного к себе. Мысли его обратились в немую мольбу за жизнь хозяина. Он верил, что от холода его тела Оскару станет легче. Либо это не поможет, и завтра придётся уничтожить себя рядом с умершим.       Он мог не «спать» всю ночь, но сильное беспокойство привело к стрессовой нагрузке системы. Виктор менял руку и крепче прижимал к себе человека, но Оскару лучше не становилось. Не в силах вынести созерцание его мучений, робот погрузил себя в режим гибернации. Перед тем, как закрыть глаза, он произнёс то, на что раньше никак не решался:       - Я люблю тебя, Оскар.       В этом режиме разбудить Виктора могло лишь прикосновение Оскара. Но в это утро его разбудил сильный пинок, а затем – вопль:       - Ты что себе позволяешь, тупая жестянка???       Виктор открыл глаза, но возникшая было радость, что хозяин жив, сошла на нет. Оскар таращился на него испуганно и возмущённо, кое-как прикрывшись одеялом. Рядом валялся его костюм, который он всё же сорвал. Не понимая причин его возмущения, Виктор молча слушал тираду хозяина, не спеша уходить или возражать. Выговорившись, покрасневший и уже не больной, Оскар приказал убираться вон. Виктор покорно встал и вышел, услышав вдогонку странное слово: «Извращенец!»       - Вот и вся благодарность, - бросил он стенам и удалился.       Однако странное слово застряло в памяти вместе с вопросом, за что хозяин разгневался. Выяснив, что оно означает, Виктор сперва рассмеялся, а затем его обуял ужас.       «Кем же меня считают? – лихорадочно думал он, не в силах забыть это новое знание. – Выходит, мне нельзя спать в одной постели с людьми, потому что… Почему? Мы же просто спали. Я же не любил его так, как он подумал».       - Я же ничего не делал, просто спал! – обернувшись на шаги хозяина, не выдержал Виктор. – Кто бы вас ещё вылечил?       - Ты, болван, раздел меня! Думаешь, я, настолько туп, что не понимаю, для чего? – Оскар быстро направлялся к роботу, красный, как рак. – И после этого ты не извращенец?       - Я не раздевал вас, вы сами… в бреду…       - Ну да, конечно, - покачал головою хозяин. – Это ты бредишь, Виктор. Что на тебя нашло? И кто просил вламываться в спальню и ложиться ко мне в постель? Что ты делал со мной ночью, признавайся! Или хуже будет!       - Ничего, - честно ответил Виктор. – Ничего из того, что делают извращенцы.       - Ты даже оправдание выдумать не можешь, чтобы я поверил! – разочарованно вздохнул хозяин. Теперь он был ещё здоровее прежнего, и Виктор с опаской отодвинулся.       - Сначала Кэтрин меня доконала, теперь ты, - продолжал Оскар, подойдя вплотную. – Слушай внимательно: если ещё хотя бы раз сунешься в мою спальню, даже если меня там не будет – по винтикам разберу! А теперь убирайся с глаз! Позову, когда понадобишься.       Зная, что ничем не докажет свою невиновность, Виктор поклялся больше никогда не помогать без разрешения. Чтобы хоть немного успокоиться, он поднялся на поверхность и сел в один из робомобилей. Катаясь по городу, робот мечтал о том, чтобы в его жизни появился кто-то, кто даст совет, что ему делать с хозяином. Нелепое обвинение потрясло и обидело его, и обычно на Оскара он долго не сердился и не копил обиды до недавнего времени. Когда случилась та история с кольцом, он поклялся больше не предавать хозяина, оказавшегося в тюрьме из-за его поступка, а теперь Оскар снова выводит его на эмоции. Никакой он не суперзлодей, каким его считает народ. Оскар просто высокомерный, бесчувственный пижон, над которым можно посмеяться и забыть. Но ни смеяться, ни тем более забыть Виктор не мог. Оскар, как ни крути, был ему нужен. И хорошо, что только ему. Никому, особенно этой Кэтрин, он хозяина не отдаст, каким бы противным тот ни был!       Избавившись от присутствия Виктора, Оскар попробовал отвлечься, играя сам с собой в разные настольные игры. Не вышло. Странный и мерзкий поступок Виктора не выходил из головы, и из уст Оскара вновь посыпались проклятья, но вскоре он притих и задумался. Он начинал припоминать прошедший вечер, своё ужасное состояние, когда ему казалось, что тело и горит, и мёрзнет. И когда он едва дополз до кровати и провалился в забытьё…       - Я что, и вправду был болен? – спросил он себя. – Переживания, эта неудача с Кэтрин сломили меня… Точно, я же послал одного из роботов принести воду для компрессов. А после ничего не помню. Робот, должно быть, доложил Виктору, он пришёл, и…       Не договорив, Оскар метнулся в спальню. Как он и думал, тазик с водой и тряпки оказались нетронуты, как и таблетки с микстурами.       - Чем же он меня лечил? – не в силах поверить в напрашивающийся ответ, спросил себя Оскар. – К воде бы он не притронулся, это ясно, но почему не притронулся к таблеткам? Неужели я был совсем плох?       Оставалось одно: поверить роботу. Оскар уже раз десять осмотрел себя со всех сторон и не ощущал никакого дискомфорта, не нашёл повреждений. Может, Виктор и впрямь не извращенец? Просто решил лечь рядом, чтобы унять жар ледяным холодом своего тела.       - После всего того, что я тебе наговорил и как с тобой обращался, - потерянно бросил он в пустоту, сев на край кровати. – И все те странные взгляды, что ты на меня бросал, когда я не злился… Но какого чёрта, ведь ты машина! Откуда это в тебе? Почему ты выбрал меня, а не себе подобного, раз на то пошло? Я же не извра… Я Кэтрин люб… Нет, уже не уверен. Из-за тебя я уже ни в чём не уверен!       Ударив кулаком по матрасу, Оскар вышел из спальни, не зная, что слова его прозвучали не в пустоту. Вернувшись, Виктор застал почти весь его монолог. Прислонившись к стене, он слышал удаляющиеся шаги хозяина в смешанных чувствах. Может, Оскар даст ему шанс? Замешательство хозяина заставляло и Виктора чувствовать себя не в своей тарелке, но и радовало его. Наконец-то Оскар понял, что его любят. Наконец-то он бросит мечтать о Кэтрин!       Отныне они оба не могли думать ни о чём, кроме друг друга, и при этом не подавая виду. К несчастью, Оскар до конца не расстался с надеждой завоевать сердце Кэтрин, но то, чего не смог Виктор, смог Интернет. Подстёгиваемый мыслями о поступке Виктора, Оскар однажды зашёл на тёмную сторону глобальной Сети. Он уже бывал там, периодически скачивая чертежи для своих боевых роботов, заказывал из-под полы детали, запрещённые к производству в стране. Конечно, порноролики Оскар смотрел довольно часто, но конкретных фетишей у него не было, кроме классики – голых баб. Педофилию, некрофилию и прочие ужасы он, как и любой нормальный человек, решительно осуждал. Но «из-за этого Виктора» решил почитать, правда ли некоторые люди получают удовольствие от секса с роботами.       Начитавшись и наплевавшись, Оскар выключил компьютер. Это чтиво внушило ему дикий страх перед Виктором. Хорошо, если тот играет в невинную любовь и не помышляет о серьёзных вещах. Только как это разузнать?       А ещё Виктор хочет быть злодеем и иметь такого же хозяина. Злодеем Оскар становиться не желал, но если и вправду бросить Кэтрин и навсегда о ней забыть, что за цель в жизни ему выбрать? Глубоко внутри Оскар чувствовал, что злодейство – не его стезя. Он окружал себя злобными и опасными изобретениями исключительно ради женитьбы на женщине, которую пытался впечатлить с самого детства. Вырви он Кэтрин из сердца – и останется пустота, бессмысленность всего, что он создал. И отчего-то совсем не жаль избавиться от этой груды металла, от подземного логова, и даже от статуи Кэтрин на входе. И только Виктор отныне выделялся среди всего этого и уже не был для Оскара просто тупой жестянкой, которую не жаль разобрать и выбросить на свалку. Он отчаянно стремился занять место в сердце хозяина, и Оскар вдруг понял, что Виктор, его детище, должен быть в его сердце изначально. Он, а не Кэтрин.       «Возможно, я и вправду был несправедлив к нему, - задумался Оскар. – Не зря же он так остро реагировал на любое упоминание о Кэтрин. Но что робот может понимать в человеческих отношениях? Ему ли рассуждать о любви? Допустим, этот робот особенный, но я его боюсь. Виктор своенравен и порою делает всё наперекор. Наверняка это из-за обиды на моё невнимание. Но как он представляет себе такой союз? Допустим, я скажу, что люблю его и всё такое, он тоже признается. А дальше что? Тех жутких вещей, о которых пишут в Интернете, я уж точно ему не позволю!»       На следующий день Оскар решился. Сперва он долго ходил взад-вперёд перед Виктором, затем уставился на него и, выдержав паузу, произнёс:       - Полагаю, ты будешь доволен. Я бросаю Кэтрин и переключаюсь… на тебя.       Три заветных слова он так и не смог из себя выдавить.       Виктор приподнял одну бровь.       - Что ж… - начал он. – Рад, что вы поняли это после стольких лет.       - Ну так что? – вздохнул Оскар, готовясь к худшему. – Может, расскажешь, в чём заключается твоя… любовь ко мне?       Виктор смотрел на хозяина и не знал, что ответить. Внутри возникло что-то вроде неверия в происходящее. Он так давно этого ждал, что, казалось, это не Оскар тут, перед ним, ведь настоящий Оскар никогда не бросил бы женщину ради какого-то робота.       - Ну, чего молчишь? Передумал, что ли? – в нетерпении бросил хозяин. – В таком случае я тоже пере…       - Нет-нет! Не надо! – взмахнул Виктор руками в испуге. – Мне просто… надо привыкнуть к этой мысли.       Его растерянность выглядела забавно, но Оскар и не думал потешаться над этим. «И почему так тяжело с этими чёртовыми роботами? Понимать их сложнее, чем собирать».       Оскар шагнул навстречу Виктору, и тот вдруг упал перед ним на колени, всё ещё пряча взгляд.       - Ты не ответил на вопрос, Виктор, - слегка улыбнувшись, напомнил хозяин. – В чём выражается твоя любовь?       Виктор глянул ему в глаза – и рывком заключил в объятья, до того крепкие, что Оскар едва мог дышать.       - Я понял… Не отвечай…       Высвободив руки, он, как мог, обнял робота в ответ.       Их совместная жизнь началась с ухаживаний, ненавязчивых и крайне милых. Виктор мало что понимал в человеческих отношениях, но успешно компенсировал это знанием темперамента хозяина, его привычек, увлечений, склонностей. Он с поразительной точностью угадывал его настроение, потребности, всегда оставался рядом. Оскар тоже выражал свои чувства, которые, как он полагал, вышли за рамки наигранности, ведь в Викторе Оскар больше не видел тупого раба и бездушную вещь, пусть сперва и непривычно было получать от робота подарки, заботиться друг о друге и делать что-то вместе, как пара. Чувства Виктора были искренними, и не сразу, но Оскар поддался голосу сердца, и последние страхи ушли в небытие.       Они не помышляли даже о поцелуях, им было достаточно и такой любви. Отчего-то раньше Оскар не замечал, что в радости Виктор прекрасней, нежели в гневе. Его влюблённый взгляд будоражил душу, осторожные касания рук становились желаннее день ото дня. И пускай поверхность их из холодного металла, для Оскара его Виктор был живым, с горячим и заботливым, почти человеческим сердцем.       Он учился у робота знакам внимания, учился быть искренним и деликатным на словах и в поступках, и постепенно понял, почему Кэтрин отвергала его. Оскар не имел опыта ухаживания за женщинами, его единственной любовью всегда была Кэтрин. В попытках соблазнить её дорогими подарками, произвести впечатление помпезными речами и разными выкрутасами Оскар никогда бы не добился желаемого. А Виктору были не нужны ни дорогие подарки, ни пафосные речи. Он, не знавший ничего о людской любви, показал Оскару, как именно нужно ухаживать, и Оскар менялся, он проникся к своему детищу столь сильной привязанностью, что без Виктора не смыслил жизни. Из памяти исчезли даже страхи об увиденном в даркнете. Злодей Оскар навсегда исчез из новостей и газетных полос Космо Сити, многие считали, что он умер, или незаметно от органов сбежал в другую страну.       Как ни парадоксально, но первой тревогу забила Кэтрин. То ли в ней проснулись зачатки чувств к надоедливому изобретателю, то ли она просто хотела удостовериться, мёртв он, или вправду сбежал из страны, и вздохнуть, наконец, спокойно. До сей поры Оскар с Виктором скрывались от властей и при этом тайком выбирались в город, но всё изменилось, когда в новостях появился тот самый сюжет.       К розыску подключились спецслужбы. Оскара это развеселило.       - Они считают, что я сбежал из страны? Вот же нелепица!       Виктор сидел рядом на диване и переводил взгляд то на экран, то на хозяина. Эта новость не нравилась роботу.       - Тратят такие ресурсы на мои поиски! Лучше б настоящих преступников ловили. А может, выйти и сказать им, что я уже не тот, кем был раньше? А, Виктор? Давай признаемся всем!       Это настолько перепугало робота, что он ухватил хозяина за руку, думая, что тот выйдет на поверхность прямо сейчас.       - Оскар, не делай глупостей! Они ищут нас за прежние злодеяния, за побег из тюрьмы. То, кем мы стали, не имеет значения! Нас поднимут на смех, а затем арестуют!       - И что ты предлагаешь? – рассердился Оскар. – Остаться здесь и ждать, пока нас накроют? Тогда лучше действительно сбежать из страны, да такое нам не по силам. Наверняка это Кэтрин затеяла, вот прохвостка!       Хозяин не упоминал её имени с того самого дня, и это, а также промелькнувшая в его взгляде шаловливая искра, рассердило робота.       - Опять ты про неё! – зарычал Виктор. Его глаза сменили цвет на красный, он не отпускал руки Оскара.       - Ладно, остынь, - примирительно сказал хозяин и попытался его приобнять, но Виктор дёрнулся, выпустив руку. – Позволь мне самому решить. Ты же не станешь отрицать, что объединёнными силами органы обнаружат нас быстрей, чем нам бы хотелось. Поэтому я и предлагаю поговорить с этими…       - Поговорить??? – вскочив с дивана, Виктор в гневе повернулся к экрану, вскинул руку и расстрелял монитор. – Вот как надо «говорить» с врагом!       - Ты забываешься, Виктор, - грозно произнёс Оскар, слегка, впрочем, напуганный импульсивным поведением робота. – Решаю здесь я, и только я!       - Так было «до»! – парировал Виктор.       - До чего? – с усмешкой спросил хозяин.       - До нашей любви, - ответ, похожий на шипение.       - А, ты о том, что мы должны всё решать сообща? – пожал плечами Оскар. – Ну, наверное, я не готов к таким отношениям.       Это сильно ранило робота, нанеся глубокую обиду и разочарование. Больше никаких объяснений было не нужно. Для хозяина он так и остался рабом, с мнением которого не считаются. Была или нет любовь Оскара искренней, тоже больше не имело значения. Робот шагнул к человеку и ударил его по лицу.       Оскара опрокинуло с дивана, он проехался по полу и не сразу сумел подняться. Впервые с начала их отношений вернулся неподдельный страх перед самым идеальным и самым опасным своим творением.       Виктор не спеша двинулся к нему, и Оскар вжался в стену. Схватив его за грудки, робот поднял хозяина к своему лицу.       - Может, нам пора перейти на новый уровень наших отношений? – подозрительно благодушно произнёс Виктор.       Кошмары из даркнета живо всплыли в памяти.       - Извращен-нец, - задушенно выдавил он. Просто Виктора надо было добить, и Оскар не опасался, что добьют его. Слишком хорошо он знал своё детище.       Робот разжал ладонь, и Оскар шлёпнулся на пол. Он видел, как Виктор направился к выходу, но едва двери разъехались, робот, не оборачиваясь, бросил:       - Полагаю, между нами всё кончено.       Прежде, чем хозяин успел ответить, Виктор вышел прочь. Минуту спустя все выходы на поверхность оказались заблокированы, и как Оскар ни пытался выбраться, всё тщетно. Его заточили в собственном логове. Впервые слёзы обиды и отчаяния (а может, и ненависти к себе) выступили на глазах, подарив первую в этом году бессонную ночь.       Виктор проклинал себя за вспыльчивость, терзался сказанным сгоряча, насилием к хозяину. У него пока не было идей, как предотвратить грядущую опасность. Что делать со своими чувствами, он решит позже, а сейчас, когда доселе ленивую полицию взяли в оборот серьёзные службы, нужен срочный план по спасению от этих людишек. Жаль, что он один и рядом нет никого, кто помог бы найти решение. Впрочем, сказал себе Виктор, ему не привыкать действовать в одиночку, пусть частично он от этого уже отвык.       И всё же поддержка не помешала бы. Почему Виктор был так уверен, что их скоро найдут, он и сам не знал. Предчувствие беды ещё никогда его не обманывало, и первым делом он решил уберечь от неё неблагодарного хозяина.       «Как же он не поймёт, что, брось мы все свои силы на защиту логова, ничего не добьёмся. Нас так просто в покое не оставят», - в отчаянии думал Виктор, сам, впрочем, намереваясь поступить так же. Другого выхода просто не было. В любую минуту их могли обнаружить и атаковать.       Прошёл день, два, три, и Виктор понял, что ничего придумать не удастся. Спасение Оскара – задача первостепенная и трудновыполнимая, главным образом потому, что хозяин третий день кряду пытается взломать систему и выбраться в город.       Меж тем страхи робота были не напрасны. Пока Виктор сносил оскорбления, просьбы и опять оскорбления жаждущего воли Оскара, вероломная Кэтрин готовила своему ловеласу ещё один неприятный сюрприз. Совсем недавно она обручилась, и уж этот удар, верила она, Оскар точно не переживёт. И если не спецслужбы разыщут его, это сделает её месть.       Конечно, Оскар отслеживал всё, что было связано с Кэтрин, особенно после размолвки с Виктором, и всё сильней убеждался в том, каким был дураком, питая чувства к роботу. Уж точно не с Виктором он готов связать свою судьбу. В конце концов, возникнет потребность завести детей, а какие могут быть дети у геев? Ну хорошо, допустим, у геев могут. Но не у человека и робота. И не тогда, когда они – разыскиваемые преступники.       Оскар почти смирился с тем, что не увидит солнца, пока у Виктора не пройдёт его паранойя. Угрозы и просьбы эффекта не принесли, Виктор даже слова не проронил. Наплевав на него и на всё остальное, Оскар коротал время за телевизором. Его грызла давно позабытая тоска, едва Кэтрин появлялась на экране. Что-то в нём изменилось, и взгляд уже не так жадно прожигал её образ. Оскар чувствовал себя странно, и точнее всего мог бы выразить своё состояние, как приграничное между влюблённостью и тлеющим пеплом былого огня. К этой женщине он остывал, но почему? Надоело ожидание? Нет, он по-прежнему ждал от неё любого знака или намёка, раз без конца смотрел её по ТВ. Примерно то же чувствовал к Оскару и Виктор, но больше из обиды. «Мы нужны друг другу. Мы связаны», - одна и та же невольная мысль мелькала в подсознании, и, едва замеченная, рассыпалась, теряясь в электрических импульсах человека и робота. Виктор понимал это лучше хозяина, и его отчуждённость не длилась дольше самой обиды. Но и мириться он не пытался, зная, что хозяин больше не станет играть с ним в «игру под названием «любовь», как совсем недавно выразился Оскар. Пусть сперва разберётся в собственных чувствах, в том, с кем он хочет быть. Виктор знал, почему хозяин пялится в телевизор, и не желал даже видеть этого предателя. В поисках выхода из ситуации, в которой они оказались, робот совсем позабыл о его существовании, как и хозяин, не замечавший ничего, кроме образа Кэтрин на экране.       Тот день навсегда изменил их судьбу. В очередной раз усевшись перед экраном, Оскар увидел обращение Кэтрин. Мэр сообщила, что очень скоро его найдут, а затем показала обручальное кольцо на безымянном пальце.       Оскар открыл рот и свалился с кресла.       - Уверена, ты удивлён, - говорила она. – Но, знаешь, тебе всё равно не уйти от правосудия. Мой муж, знаешь ли, побогаче тебя, это он натравил спецслужбы. Любого, кто решит ухаживать за мной, он сотрёт в порошок. Так что сдавайся, злодей-неудачник. Больше тебе терять нечего.       - Действительно, - щёлкнув пультом, пробормотал Оскар. Его лицо выражало сильное потрясение. – Как ты могла, Кэтрин… Впрочем, боль не так сильна, как могла бы быть… Гораздо больнее станет со временем, когда я пойму, что другие женщины меня тоже никогда не полюбят… Что ж, остаётся действительно сдаться и уничтожить всё, что я создал ради тебя.       Он поплёлся в тайный кабинет, куда не имел доступ никто, кроме него. Там находился резервный пункт управления роботами и самим логовом. Виктор не знал, что после истории с кольцом Оскар вновь включил эту установку. И что в кольцо система управления роботами была просто скопирована. Теперь нет ни кольца, ни Кэтрин. Оскар решил запустить обратный отсчёт, команду на уничтожение всех роботов и логова. Команду, которую невозможно отменить дистанционно, кроме как набрав код отмены внутри отдельного робота, а у каждого из них код был своим, а сам робот кода не знал, впрочем, как и Оскар не помнил их все, ведь роботов было много, а в голове изобретателя всегда жила лишь Кэтрин.       Установив время в пятнадцать минут, Оскар проверил, разблокирован ли выход из логова. Пароли, установленные Виктором, были сброшены, едва начался обратный отсчёт. В то же самое время система оповестила Виктора о том, что через пятнадцать минут ему конец.       - Что за... – робот вскочил из-за стола, за которым все эти дни разрабатывал план побега из города. – Оскар! За что?       Поверить в это действительно было сложно. И прежде чем робот осознал, что защита бункера полностью снята, Оскар уже поднимался к выходу.       - Прощай, Виктор, - почти бездушно бросил он в пустоту, смахнув одинокую слезинку. И даже эта слезинка была данью прощания не с роботом, любившим его, а с уютным подземным мирком, что создавался гораздо дольше какого-то помощника.       Попытки остановить самоуничтожение ни к чему не привели. Ворвавшись в один из залов, где стояли роботы, Виктор заметил среди них панику и всё понял. Оскар принял позорное решение сдаться и каким-то образом запустил процесс самоликвидации всех своих творений.       Добраться до поверхности Оскар не сумел – на одном из этажей лифт дёрнулся и замер, а створки тут же разъехались усилием чьих-то металлических ладоней.       Взвинченный, обезумевший от ужаса и гнева Виктор ещё раз рванул двери в стороны и шагнул внутрь.       - Отпусти меня, - всё, что смог придумать перепуганный Оскар, вжавшись в стену, потому что в этот миг Виктор был действительно страшен. Его глаза горели красным огнём, но из-за блокировки перейти в боевой режим он не мог.       - Ты что натворил? – закричал Виктор. – Трус! Предатель! Собрался всех нас убить, всех, и даже меня? Лишь ты один достоин этой смерти!       Оскара схватили в стальные клещи.       - Система запросила индивидуальный код отмены. Назови его! Живо! – рявкнул робот, встряхнув человека. – А лучше назови общий код, пока я не убил тебя!       В такой хватке Оскар почти не мог дышать. Он понимал, что у Виктора нет к нему жалости, слишком сильно тот обижен, но при всём желании не мог выполнить эту просьбу.       - Я иду сдаваться, - прохрипел он. – А общего кода отмены не существует. Индивидуальных кодов я не запоминал и не записывал, потому что не думал о том, что придётся всё уничтожить.       - Ты убил нашу любовь, а теперь и меня собрался убить? – на пределе ярости робот швырнул его наземь. Внезапно лифт возобновил движение.       - Так надо, Виктор, - пояснил Оскар, пытаясь подняться на ноги. – Мне уже нечего терять.       Виктор в бессилии опустился на пол, его взгляд сменился растерянностью.       - И меня потерять тоже можно? – с укором начал он. – Уничтожить, забыть, просто потому, что взбрело в голову, да?       - Это всё Кэтрин! – вдруг вскричал Оскар. – Она вышла замуж! Вот почему мне нечего терять! Вот почему я решил со всем покончить!       - Да, теперь я понял, – произнёс Виктор. – Теперь я понял, что ты никогда не был злодеем. Я ошибся в тебе, и ошибся сильно. Мы не подходим друг другу, ведь я хотел завоёвывать города и даже целые страны, а ты… Ты просто трусливое трепло, играющее на чужих чувствах. Трепло, которое я не смогу стереть из памяти, даже если меня самого сотрут из этого мира.       Оскар слушал его речь, и в памяти возникали те счастливые дни, когда они дарили друг другу внимание и радость, думая, что это любовь. Но то была не любовь – по крайней мере, не та, какой должна быть. Всего лишь игра в любовь, искусственно созданные чувства.       И совсем иначе выглядело это сейчас. Страдающий, отчаявшийся перед страхом смерти Виктор, и он, идиот из идиотов, малодушно, одним нажатием пальца решивший стереть с лица земли свой мир и того, кто по-своему его любил. Должно быть, Виктор прав. Его хозяин предатель и трус. Как он мог допустить, чтобы Кэтрин так легко сломила его? Лжёт она насчёт женитьбы или нет, определённо он возненавидел эту женщину! Ведь если бы он сам был роботом, которому осталось жить несколько минут, наверняка убил бы виновника. А его Виктор сидит напротив и молчит, спрятав голову в ладонях. У него и в мыслях нет убивать хозяина.       - Это всё из-за меня, моей к тебе любви, - вдруг бросил робот, едва лифт остановился. – Я должен был убить в себе эти чувства и убил бы, если б знал, как… Теперь всё кончено…       Оскару нечем было на это ответить. Он так хотел спасти Виктора, но не помнил кода отмены. Выходить наружу он уже не хотел, поэтому просто вышел из лифта и остановился. Искупить свои ошибки он мог, лишь погибнув вместе с Виктором.       Вот только Виктор решил иначе. Встав рядом, робот спокойно произнёс, зачем-то перейдя на «вы»:       - Пожалуйста, хозяин, выходите наружу. Глупо погибать в расцвете лет, каким бы вы ни были.       - А как же ты? – взглянув на робота, спросил Оскар.       - Если не вспомните код, я останусь здесь и погибну, - совершенно безразлично бросил тот.       - Твоя любовь ни при чём, Виктор, - произнёс Оскар, памятуя его слова. – По-настоящему я влюбился в тебя только сейчас.       И тогда Виктор опустился на одно колено и положил руки на плечи хозяину. Его улыбка тронула Оскара.       - В таком случае проведём это время с пользой для вашего сердца и души. А затем вам всё же придётся выбраться на поверхность. Я настаиваю.       - Обращайся на «ты», раз уж влюблён, - посоветовал Оскар, и оба рассмеялись.       Собираясь обнять хозяина, Виктор вдруг закричал и упал, схватившись за голову.       - Они здесь, - едва сумел он вымолвить.       Оскар поднял голову. Наверху, за герметичным шлюзом, у статуи Кэтрин слышалась возня. Кто-то пустил электромагнитное излучение. Защитная система логова оберегала роботов, но теперь все пароли были сняты и защита отключена.       - Виктор! – с жалостью воскликнул Оскар. – Прекратите, слышите? Я выхожу! Я сдаюсь! Только не делайте ему больно!       Его вряд ли услышали. Стоны Виктора вынуждали Оскара осыпать проклятьями всех, кто наверху.       - Держись, сейчас всё прекратится, - ободряюще бросил он. Платформа понесла его наверх, к шлюзу.       Возле логова собралось несколько десятков солдат спецназа и людей в чёрных костюмах. Неподалёку стояла грузовая машина. Оскар объявил, что сдаётся, и попросил в качестве последнего желания немедленно выключить излучение.       К ужасу изобретателя, его не послушали. Закованный в наручники, он почти пал духом, но думал не о себе, а о Викторе. Видя, что здесь репортёры, он попросил об интервью. Агенты спецслужб кивнули военным, и Оскара подвели к журналистам. В это время Виктор, сквозь чудовищную боль, пытался выбраться из логова. А время играло против них. До ликвидации оставалось всего пять минут.       Первым делом Оскар объявил, что совершил ошибку, полюбив Кэтрин, из-за которой его и схватили.       - Я понял, - говорил он в камеру, - что никогда тебя не любил. Я внушил себе это, потому что боялся встретить отказ от других, когда повзрослею. И ещё потому, что я сирота, и некому было дать совет. Сейчас ты можешь торжествовать, что главный преступник города пойман, но ты прекрасно знаешь, что преступником я никогда не был. Всё, что делалось – всё ради тебя, но отныне ты для меня мусор! Я сам создал того, кто полюбил и любит меня по сей день, - он невольно покосился на вход в логово и взмолился: «Давай, Виктор, умоляю, выбирайся оттуда и помоги мне!»       Но излучение по-прежнему шло под землю, и Оскар понимал, что для робота это невыносимая боль. Он хотел, чтобы подземный взрыв уничтожил всех, кто сейчас здесь, и не говорил им о ликвидации логова. Он и сам погибнет, ведь такая жизнь уже не имела смысла без Виктора.       И всё же: что за код он для него придумал? Это могло быть что-то особенное, легко запоминающееся. Может, дата «рождения» Виктора? Дата самой идеи его создания? Он помнил только, что событие связано с процессом создания Виктора, когда он, Оскар, возился то ли с двигателем, то ли с блоком памяти робота. Определённо он что-то делал, вносил изменения в доступ к системе, связанный с принудительной ликвидацией. И отчего-то мечтал не о Кэтрин, как обычно, а о том, каким выйдет его творение, будет ли он гордиться им, ведь тогда и им самим станут гордиться окружающие. Доделав основную работу, Оскар застрял на создании кода отмены. Немного подумав, он хмыкнул раз, второй, и набрал какие-то слова, одни слова, без цифр и символов.       «Что же это? Какая-то фраза? Думай, чёрт тебя возьми!» - мысленно взывал к себе Оскар. Узнав код, Виктор мог бы вернуться в обычный режим и включить защиту от излучения.       В тот день, помимо инструментов, под рукой лежала книга, которую Оскар читал в перерывах между работой. Книга была про любовь, но не сопливый дамский роман, а что-то серьёзное, близкое к классике. Её заглавие, либо полностью, либо частично, Оскар и внёс, как кодовую фразу. И ещё он вспомнил, что начал читать из-за Кэтрин. Эта книга была её любимой, и он её прочёл, хоть и не любил читать с детства.       «Я почти уверен, что книга была о любви, значит, название тоже об этом», - размышлял Оскар. Его хотели увести от прессы и затолкать в полицейскую машину, и пришлось попросить ещё пару минут времени. До взрыва осталось именно столько.       Среди репортёров он увидел Кэтрин. Она подъехала только что и теперь пробиралась сквозь толпу военных навстречу Оскару.       - Привет, гадюка, - злорадно прошипел изобретатель, но Кэтрин ничуть не обиделась. Напротив, она ликовала, и с издёвкой подставила взятый у журналиста микрофон, сказав вместо ответного приветствия:       - Ну как тебе мой план поимки, чокнутый коротышка?       Оскар ответил совершенно спокойно:       - Да так себе… А знаешь, Кэтрин, я прочёл твою любимую книгу. Как там она называлась?       Её брови поползли вверх.       - Откуда ты знаешь о книге?       - О, я знаю много чего – на твоей страничке в соцсети есть всё о тебе.       - А, ну конечно, - сухо бросила Кэтрин.       - Чудесная книга! – продолжал Оскар. – Только название у неё малость странное – «Красавец и чудовище».       - Она называется «Ради нашей любви»! – оскорбилась та, и в мозгу у Оскара щёлкнуло. Вот он, пароль отмены! Осталось лишь крикнуть это Виктору в микрофон, так кстати подставленный дурочкой Кэтрин.       Внутри Виктор из последних сил пытался открыть двери шлюза, но сил дотянуться до кнопки уже не хватало. Время шло на секунды. «Помоги мне, Оскар. Помоги, если любишь», - молил робот. После всего, что было между ними в последние минуты, он так не хотел умирать.       И тут сквозь боль и помехи Виктор услышал усиленный голос хозяина:       - Код отмены: «Ради нашей любви»!       Не в силах поверить в своё счастье, робот мысленно ввёл код – и смертельный отсчёт прекратился. Виктор запомнил время: до взрыва логова оставалось десять секунд. Включив защиту от излучения, он нажал кнопку и бросился наружу, на ходу трансформируясь в боевой режим.       В два счёта раскидав военных, Виктор вырвал Оскара из их рук и разбил наручники. Хозяин кинулся к нему на шею, едва увидев, как робот отшвырнул орущую Кэтрин. Они бросились прочь, пули летели им вслед, но Виктор надёжно укрывал хозяина своими объятьями.       Далеко убежать они не успели: взрыв подкинул их и пронёс несколько метров, бросив Виктора спиной на скамью, но робот не выпустил человека и лежал неподвижно, пока совсем всё не стихло. И как заключительный аккорд их триумфа, рядом вонзилась в асфальт часть статуи Кэтрин – белоснежное каменное сердце с надписью «любовь».       Подземный взрыв вздыбил землю, раскидав и изувечив людей. Никто не погиб, но большинство с тяжёлыми ранами поливало землю кровью. Никто уже не думал о поимке преступников, да их здесь и не было. С того дня больше никто в Космо Сити никогда не слышал об Оскаре и Викторе.       - Виктор, где мы?       После удара о землю он потерял сознание. Неведомое место напугало его, едва Оскар открыл глаза. С беспокойством взглянув на робота, что бережно держал его на руках, человек повторил вопрос.       - Далеко от города, - ответил Виктор.       В полутёмном помещении, похожем на древние руины, было холодно и пахло гнилью. Сквозь одну из дыр в стене Оскар разглядел свой спасательный модуль в форме шара. Он всегда базировался вдали от логова и не был затронут взрывом. Хорошо, что Виктор догадался им воспользоваться.       - Здесь нас никто не найдёт, – произнёс робот. – По крайней мере, до тех пор, пока не построим новое убежище. Я не зол на тебя, - добавил он, когда Оскар с виноватым видом хотел что-то сказать. – Мы спасли жизни друг друга. Твоя любовь и благодарность – лучшая для меня награда. Эта женщина сбила тебя с пути и обратила против меня, но отныне препятствий больше нет, ведь так?       С надеждой во взгляде Виктор глянул на Оскара. Можно было расслабиться и улыбнуться, что Оскар и сделал.       - Ты бесподобен, Виктор, - сказал он. – Прощаешь меня даже за то, чего прощать не следует. Иди сюда.       Заключив друг друга в крепкие объятья, робот и человек долго стояли на коленях в полумраке. Они не знали, что с ними будет дальше, и не загадывали наперёд. Хотелось просто быть рядом, связать сердца прочной нитью любви и не думать ни о чём другом. Пальцы Оскара скользили по реалистичной имитации синего костюма робота, ощущая под ним не холодную сталь, что когда-то спасла его от жара, а живую и тёплую материю, будто его Виктор и вправду человек в облике машины.       - Скажи, кто ты на самом деле?       Неожиданный вопрос заставил Виктора перевести взгляд с ласкающих пальцев хозяина. Посмотрев ему в глаза, робот просто и честно ответил:       - Тот, кто всегда тебя любил.       Незримая искра притяжения мелькнула меж взглядами двоих, их головы сблизились, соприкоснувшись лбами, а затем и губы сомкнулись с неистовой жаждой влюблённых.       За свои злодеяния Кэтрин получила по заслугам: повреждения после взрыва сделали её бесплодной, и спустя пару лет богатый муж её бросил. К тому времени Оскар и думать о ней забыл. Им с Виктором удалось отстроить под развалинами временное убежище на средства из зарубежного счёта, а после – тайком уехать за границу. Навсегда. Там, на клочке земли, вдали от поселений, Оскар купил небольшой домик. Теперь, без армии роботов и забот, связанных с прежней жизнью, он чувствовал себя так, словно с души свалился тяжёлый камень. Когда-то он мечтал отойти от дел и жить с Кэтрин в уютном домике, растить детишек и всё такое. А вышло даже лучше: с ним его Виктор, не давший хозяину загубить жизнь и фактически спасший её своей любовью и верностью.       Странно порой поступает судьба, решая совсем не так, как ты хочешь, и в итоге это становится лучшим из всех возможных решений.       - Виктор, так как насчёт детишек? – спросил он однажды, когда закат над лесом освещал балкон, на котором они стояли. Руки робота покоились на плечах Оскара, чуть поглаживая их.       - Хм, - отозвался Виктор, не сводя задумчивого взгляда от порыжевшего солнца. – Это было бы важным шагом в наших отношениях.       - А кого бы ты больше хотел, - игриво взглянул на него Оскар. – Роботов, или людей?       Виктор покосился на него, притворяясь, что находит вопрос слишком глупым.       - Ну… роботов ты поклялся больше не создавать, к тому же нас всё ещё разыскивают. Мало ли что…       - Да я пошутил, Виктор, - легонько толкнул его Оскар. - Что я, кретин, делать роботов-детей?       - Да уж, - вернувшись к созерцанию заката, произнёс Виктор. – Впрочем, дети из плоти тоже недоступны из-за нашего статуса.       - К сожалению, - согласился Оскар. – Мы избавились от прошлого, но прошлое не избавилось от нас. Как думаешь, Виктор, нас когда-нибудь оставят в покое?       - До тех пор, пока живо человечество – нет, - резонно заметил робот.       - Тогда к чёрту эти мечты о детях, нам и вдвоём хорошо, - улыбнулся Оскар. – Посмотри, какой закат. Разве он не прекрасен? Вот увидишь, Виктор, наступит время, и они поймут, что мы изменились. А пока давай наслаждаться жизнью и ни о чём не думать.       Сбережений Оскара хватило бы до конца его жизни, но не о деньгах так беспокоился изобретатель. До старости было далеко, а он всё чаще размышлял о том, что будет с Виктором после его, Оскара, смерти. Станет ли тот жить дальше, или же просто ликвидирует себя? Этот неразрешимый вопрос неотступно терзал его. Виктор так нежно и искренне его любил, как ни один робот на свете. Вряд ли, конечно, есть ещё одна такая пара, как у них, но всё же. Вдвоём они могли подолгу любоваться природой, говорить комплименты, вместе засыпать и просыпаться. Всё это когда-нибудь исчезнет, и Виктор останется один. Охоту на них не закроют, а значит, особо опасным Виктор будет всегда, даже если вынуть из него всё оружие. Неотвратимость такого исхода угнетала Оскара, но ничем помочь любимому он не мог. Ему хотелось, чтобы Виктор жил вечно, но даже такие как он не в силах быть выше законов природы. Срок службы его универсальной батареи, которая питалась от солнца, топлива, электричества или атомной энергии, не более пятисот лет. В какой-то степени Оскар завидовал Виктору. Он не мог стать похожим на робота – технологии ещё не дошли до таких высот, научившись лишь вживлять искусственное сердце и почки, да полностью заменять конечности. Оскар надеялся, что доживёт до исполнения своей мечты, и тогда сможет остаться с Виктором ещё на четыреста лет.       Не скоро, но и это желание постепенно стало сбываться. Они так и жили в том месте, вдали от суеты, совершенно отвыкнув от людей. Оскару исполнилось шестьдесят, и всё в его жизни было просто чудесно. По утрам его неизменно будил Виктор, легонько касаясь кончиками пальцев, которые Оскар так любил целовать. После он пил утренний кофе, завтракал, и вместе с Виктором выходил на прогулку. Нежность Виктора, его забота, ничем не напоминала имитацию чувств. Напротив, жесты внимания робота были настолько человеческими, что не каждый человек мог бы так их выразить. Полный обожания к тому, кого он так любил, Виктор приблизился к человеческому образу настолько, что, люби он слепого, тот бы ни за что не отличил его от настоящего человека. Не мог Виктор лишь изменить свою оболочку, да никогда и не грезил об этом. Оскар же, наоборот, проведя десятилетия в обществе робота, перестал ощущать себя человеком. Более того – он не хотел им быть. Не видел и не хотел видеть лица людей даже по ТВ, не хотел быть смертным, как они. Давняя мечта о новой сущности всё чаще посещала его. За тридцать с лишним лет наука и техника шагнули далеко вперёд. Страна, где теперь они жили, приняла закон о невыдаче беглых преступников соседней, родной Оскару стране. Тогда-то он и принял решение изменить себя навсегда.       Виктору его возлюбленный нравился таким, какой он есть, но робот понимал, как Оскар боится смерти. Так много людей умирает уже в шестьдесят, особенно мужчины. Зная это, Виктор после недолгих колебаний поддержал Оскара в его решении стать киборгом.       Процесс, растянувшийся на годы, потребовал немалых сил и затрат, но верный Виктор всегда был рядом, всегда поддерживал. Большого опыта у мировой науки и медицины ещё не было, да и киборгов ходило по планете не так уж и много. Чтобы прожить четыреста лет, требовалось заменить все органы и изменить функции мозга, заменить кости конечностей эндопротезами и внешними бионическими, полностью убрав плоть. А то, что не трогали, требовало постоянного контроля и обновления: кровь заменяли на новую, с содержанием искусственных компонентов, а мозг заставляли подстраиваться под искусственные органы, вживляя в него подобие центрального процессора, как у роботов, делая этот орган фактически гибридом живого и искусственного, кем и является киборг. При этом бывший человек сохранял память. В тот год, когда Оскар лёг под нож, в мире насчитывалось всего триста киборгов, успешно завершивших свой долгий путь трансформации. Причиной их согласия служили неизлечимые болезни, несовместимые с жизнью и просто тяжёлые травмы, а также прихоть. Но киборгами они стали не более чем на двадцать процентов – большего и не требовалось, чтобы спасти им жизнь или исполнить мечту. Их организм оставался смертным. Для Оскара, поставившего планку в четыреста лет, требовались знания самых именитых врачей и инженеров. Ещё никогда риск не был так высок, ещё никто не создавал из человека почти полноценного робота. Семьдесят девять процентов Оскара исчезло навсегда, когда процесс трансформации завершился. Двенадцать лет понадобилось врачам и учёным, чтобы постепенно заменять износившиеся органы, ослабленные возрастом кости, и модернизировать кровь.       Каждый раз, когда Оскар ложился под скальпель, Виктор был рядом и беспокоился за исход операции, но всякий раз она завершалась удачей. Давая Виктору понять, что очень ценит его за тревогу и понимание, Оскар часто корил себя, что, вероятно, роботу не понравится конечный результат. Как долго Виктор будет привыкать к такому Оскару? Возможно, не стоило приносить эту жертву ради продления жизни. Поймёт ли Виктор, что всё это ради любви, которая, в сущности, тоже не вечна? Рисковать стоило если не ради него, то с целью пережить всех своих врагов, стать неуязвимым, как Виктор, стать одним из его народа.       Эксперимент был признан успешным, и Оскар стал первым из киборгов, у которого от человека осталось не более двадцати процентов. Намного выше себя прежнего, с почти нетронутыми и вновь гладкими чертами лица, он всё ещё имел потребность в одежде. Металл виднелся лишь на затылке и шее, причудливыми узорами пробегал по предплечьям и ногам. Самое важное для него и Виктора – лицо, глаза и связки – не тронули.       После громадных вложений в «бессмертие» денег почти не осталось, но Оскар больше не нуждался в пище и воде. Вопреки опасениям, Виктор не разлюбил бывшего человека. Его возлюбленный Оскар остался всё тем же, слегка капризным, но таким же нежным и заботливым, как прежде.       Эксперимент засекретили из-за статуса Оскара, но обещали рассказать о нём миру, когда их с Виктором дело закроют за давностью, даже не подозревая, что преступник проживёт четыреста счастливых лет рядом со своим верным сообщником, и что отныне они оба роботы.       Спустя ещё тридцать лет в их жизни появился ребёнок. Мальчик из приюта, брошенный родителями, больше не доверял людям, ненавидел их, и в приюте от него просто мечтали избавиться. Едва увидев киборга и робота, малыш решил, что такие родители ему и нужны. Да и Оскар с Виктором влюбились в мальчонку с первого взгляда. Благодаря их любящим сердцам мальчик рос умным и послушным, и вскоре перестал враждебно относиться к людям благодаря правильному воспитанию. В будущем ему с ними работать, дружить и заводить детей. Оскар ни за что бы себе не просил, вырасти их сын таким же «роботом», каким его отец был когда-то. Человечность Оскара стала примером для мальчика.       Так и заканчивается эта история, которой не было бы, если бы Виктор хоть чуть-чуть усомнился в своих чувствах и подавил их, смирившись с нелюбовью Оскара.