Успокоительное для души

***

       У многих есть родственники в деревнях, сёлах, станицах и посёлках. Вот и сейчас пойдёт небольшая милая история о парнях, живущих в посёлке, которая для некоторых станет жизненной. Численность населения немного заходит за три тысячи человек. Многие друг друга здесь знают, а если не знают лично, то как минимум один раз виделись где-то на улице или в магазине, хоть те не многочисленны и нет таких огромных гипермаркетов, как в городе. Детей-подростков, к сожалению, в посёлке не так много, но всё же. Также, естественно, есть школа, в которой учится примерно семьсот человек, из которых формируются небольшие группки подростков, любящие собираться и просто обожающие ту самую эстетику, когда вы выезжаете на велосипедах или мопедах в лес, поспать в палатках, а если едут в жаркий день к речке, то в ней можно очень хорошо охладиться. Велосипеды есть у каждого, но многие парени здесь мечтает о мопеде или скутере, которые в посёлке большая редкость, но всё же некоторым подросткам везёт, и им отцы привозят с города немного потрёпанный, но всё же мопед, который после они, так сказать, заново ставят на колёса, приводя в нормальный презентабельный вид.        История начнётся с одного Рыжеволосого парнишки. Он здесь родился и жил до семнадцатилетия, да и дальше никуда переезжать не собирался, и ни разу у него не появилось мысли, чтоб уехать отсюда. Так ещё и новый друг появился… Примерно в семь лет рядом с домом Накахары поселилась семья, и, как по воле судьбы, с ними был мальчик, который оказался ровесником Голубоглазого. Они сразу сдружились и, как потом узнал Чуя, Осаму Дазай — так звали новоиспечённого жителя села — был болен, что-то связано с лёгкими, и врачи посоветовали его семье переехать в более благоприятную местность со свежим воздухом. И вот они здесь. Всей семьёй. Но для Чуи это только лучше, ведь он как раз идёт в первый класс и друзей у него не было. Игр тоже настольных в селе не найти, зато у деревенских детишек очень хорошо развита фантазия! Представить, что палка это меч? Легко! Построить в голове воображаемую секретную базу на дереве? Да, как два пальца об асфальт. Поэтому всё время, до первого сентября, мальчики резвились и мечтали, а родители Дазая не могли нарадоваться, что их сыночек начал поправляться и были безумно рады тому, что парнишка нашёл себе нового друга.        Мальчики пошли в школу, сидели вместе, на переменах были вместе, и даже в столовой в очереди всегда стояли рядом друг с другом. Ну, а почему нет? Да, иногда учителя на них ругались, что те без умолку разговаривают, но что поделаешь? Это же дети, а дети цветы жизни, ещё перерастут эту разговорчивость. После учёбы Дазай с Чуей шли к кому-нибудь из них домой, родители на работе, поэтому можно было вместе сделать домашнее задание и пойти гулять. Первый класс прошёл довольно быстро, в их жизни мало что изменилось, они, как и до школы, много гуляли и веселились. Добавилось только домашнее задание, которое отнимало какое-то количество времени от гулянки, но оно невесомое. Летом Чуя каждый день прибегал к Осаму, дабы вытащить его в их секретное место. Они всегда убегали к небольшой посадке, где росло ветвистое дерево, и залезть на него совсем не составляло труда. Ну Чуи точно, а вот Дазай всегда кряхтел, закидывая ногу на высоко находящуюся ветку. Накахара лишь весело хмыкал, улыбался и протягивал руку другу, чтобы помочь. Они всегда сидели в этом месте, с этим деревом связано много сказочных историй и воодушевляющих приключений. Чуя очень ловко перебирался с ветки на ветку, как бельчонок, а вот Осаму всегда с опаской смотрел вниз, чтобы, не дай Бог, не соскользнуть. Но в один из дней нога в новеньких башмачках всё-таки соскользнула. Что совсем не удивительно для новой обуви, подошва ещё гладенькая, не разработанная, естественно, был шанс, что Кареглазый свалится. Шатен падает вниз, но благо ветка, на которую мальчик хотел наступить была не так высоко, из-за чего из ранений на его теле было несколько ушибов и расцарапанные коленки и локоть левой руки. Боль… Дазай зашипел, поднимаясь на руках и сразу хватаясь за коленку, на которой из ранок сочились маленькие бордово-красные капельки крови, а на красивых глазках в уголках появились кристаллики слёз. Рыжеволосый сразу спрыгнул с дерева, подбегая к Шатену, он осмотрел всю зону поражения, говоря, чтобы тот немного подождал, пока парнишка сбегает за бинтами и перекисью. Слова: «Со мной всё хорошо. Сейчас всё само пройдёт. Никуда не надо идти.» — на Накахару не действуют, он побежал к дому, доставая из аптечки необходимые атрибуты и уже через несколько минут был рядом с грустным Шатеном, по щеке которого скатывалась прозрачная слезинка…        Голубоглазый подходит к нему и успокаивающе поглаживает по разлохматившимся каштановым волосам после падения. Чуя присаживается на корточки рядом с другом, откручивая небольшую белоснежную крышечку с бутылочкой перекиси. Дазай не любил эту «просто водичку», она всегда щиплет, не смотря на то, что родители утверждают обратное. Шатен начал отодвигать небольшие худые ножки, по которым струйками текла бордовая кровь, от Накахары. Но тот, как только открыл бутылочку с жидкостью, подполз уточкой чуть ближе и начал поливать с маленького носика флакона тонкие, но глубокие ранки. Осаму сильно закусил губу, по алым щёчкам с новой силой потекли прозрачные слезинки, но он не пискнул. Он не хотел показаться слабым перед Чуей, он же мужчина как-никак. Спустя тридцать секунд щипать совсем перестало, Голубоглазый ещё раз облил ранки для профилактики перекисью и взялся за бинты. Он аккуратно обматывал место повреждения марлевым бинтом, в конце завязывая милые маленькие бантики на двух коленках, с победным «Всё», вырвавшемся из уст. Но Чуя явно не предугадал того, что в следующую секунду его крепко обнимут и прошепчут на ушко мягкое бархатное «спасибо». Накахара обнимет в ответ, а на детском невинном личике появится невинная счастливая улыбка.

***

       Годы летят очень быстро. Не успел и глазом моргнуть, как вы с твоим другом детства… (Нет, не встречаетесь) Знакомы семь лет! Семь! Хотя уже почти восемь, но не суть. Чуе скоро пятнадцать, а Дазаю, из-за того, что был младше того на полтора месяца придётся немного подождать. В восьмом классе парни сдружились с небольшой компанией ребят. Ну точнее сдружился Накахара, так как с детства отличался разговорчивостью, а Дазай был рядом с ним и смог тоже приписаться в компанию. Он был какое-то время тих и, возможно, ему не нравилось, что его единственного друга детства, с которым они столько прошли вдвоём, придётся с кем-то делить. Но потом подуспокоился, когда понял, что та детская связь между ними не угасла, а в большой компании стало даже интереснее. Так ещё и они уже взрослые, можно будет с палатками уезжать к речке или допоздна гулять. Компания, с которой подружились парни, состояла из пяти человек — три девчонки и два паренька: Гин, Хигучи, Кёка, Акутагава, Ацуши. Как потом узнали Чуя и Дазай, что Гин и Акутагава являются кровными родственниками, а именно братом и сестрой. Это круто, ведь ни у Накахары, ни у Дазая, не было братьев или сестёр. Их им заменял друг детства.        На пятнадцатый день рождения Голубоглазого, как только он вышел во двор, он увидел рядом с сараем отца, а подле него был… Скутер? Господи, это скутер! Мечта всех мальчиков села, да и не только села. Рыжеволосый подбегает к родителю, разглядывая новую вещицу в их дворе с горящим огоньком в глазах. Вот бы папа разрешил хоть раз прокатиться на нём… — Он теперь твой. С днём рождения сынок. Его, конечно, нужно немного подлатать, но я уверен, ты справишься. Если понадобится помощь, зови — отец положил свою широкую ладонь на плечо сына, немного сжимая то и тепло улыбаясь.        Чуя не мог поверить своим ушам. Это его скутер? Его? Точно? Боже, это самый лучший день в его жизни! Он еле смог вымолвить дрогнувшее тихое «спасибо», после чего отец развернулся и пошёл к дому, проговорим спокойное «не за что». Голубоглазый долгое время расхаживал вокруг да около этого аппарата. Да, где-то краска немного слезла, колесо наглухо пустое, новое надо будет прикупить, бензина нет, и наверняка даже с ним, он не заведётся… Сил на него надо будет убить не мало, но… Кто не рискует, тот не пьёт… Вообще ничего не пьёт. Слух прорезал противный скрип, это его входные ворота, сколько не смазывай, всегда после дождя одно и то же. Чуя оглянулся, и как оказалось, это пришёл Шатен. Чуя не ждал от него подарка. Почему? Да потому что тому в привычку вошло дарить его по вечерам, когда все отдыхать ложатся после тяжёлого дня, а Дазай приходит к Рыжеволосому и вручает подарок, а после… Ночёвка! Это уже традиция, из года в год отмечается. Голубоглазый улыбается и кивком головы указывает на новоиспечённый скутер, хотя тот далеко не новенький. — Это мой! — воскликнул парень, переминаясь с пятки на носок и скрестив ладони в замок за спиной. — Драндулет какой-то… Как он ещё на колёсах держится? — возмущался Осаму, смотря то на счастливого Чую, то на его новую-старую вещицу — А. Никак… — Кареглазый взглянул на сдутое колесо, вынося вердикт — Что это за тарантайка? — Это не тарантайка! — прикрикнул Накахара на друга, но после сразу успокоился, как-никак сегодня довольно счастливый день для него — Это скутер. А если ты завидуешь, то завидуй молча! — усмехнулся Голубоглазый, смотря прямо в карие глаза напротив. — Мда… Он хоть ездит? — Шатен подозрительно осматривал «железяку на колёсах», ему не нравилось подобное, оно и опасно, и шумно вдобавок. — Пока нет… Но я его починю, и он будет, как новенький! — с энтузиазмом в голосе ответил Рыжик, проходя ладонью по чёрной кожаной сидушке.        Осаму лишь умилялся с счастливой мордашки парня. Они стали очень дороги друг другу, несмотря на то, что иногда ссорились. Шатен засунул руки в карманы и тихо хмыкнул — «Ну да, ну да… Починит он его, конечно. Этот драндулет поедет только после замены всех деталей, но на это средств нет.» Кареглазый усаживается на деревянную скамейку около сарая, наблюдая за Чуей, который ходит вокруг скутера, выстраивая план, с чего он начнёт, чем закончит, а за что вообще не будет браться, так как не сильно необходимо. Каждый день Накахара старался что-то исправлять в новенькой вещице, и она на глазах преображалась. Уже через несколько месяцев Голубоглазый смог показать Дазаю, отцу и матери совершенно не узнаваемый скутер. Он покрасил его, покрыл лаком, поменял колесо за свои деньги, ну и конечно же порылся во «внутренностях». Осаму удивлялся тому, как Чуя умело обращался с этим драндулетом. Да, он всё ещё считал это драндулетом и развалюхой, но немного усовершенствованной благодаря Чуе.        Если у кого-то появляется скутер об этом узнают все! Первыми, естественно, прознали друзья Дазая и Чуи. Девчонки сразу просились, чтобы их прокатили, парни тоже жаждали попробовать поуправлять этим чудом, созданным человеком. Накахара старался никому не отказывать, девчонок катал, парням позволял прокатиться, но с надзором, так как это был скутер Чуи и он знал где и что нужно сделать, чтобы всё было «ок». Дазай же… Он никогда бы не подумал, что будет… Ревновать? Другим словом нельзя описать эту ситуацию… Они с Чуей были не разлей вода в детстве, только вдвоём. Нет, Осаму не был против их новой компании, но сейчас он просто стоит в стороне и наблюдает, как вокруг Голубоглазого крутится уйма человек, а тот будто… Забыл о Шатене? Немного грустно. Осаму уже успел возненавидеть этот сраный драндулет просто за то, что его произвели на свет. В ту же секунду, Осаму ловит на себе взгляд небесных глаз, Чуя смотрит прямо на него, прямиком в потерянные глаза цвета виски и тепло улыбается. Он «выползает» из толпы друзей, подходя ближе к Шатену, вставая рядом около забора, краем глаза поглядывая за скутером, чтобы его не толкнули и не уронили. — Не хочешь прокатиться? — миловидно задаёт вопрос Рыжеволосый, не сводя глаз с красивого лица друга. — Нет. Вдруг ещё развалится, я не хочу умирать так смешно, разбившись на детском велике с моторчиком — хмыкает Дазай, переводя взгляд куда-то в траву под ногами. — Просто признай, что ты вредина. Все так кайфуют, один ты ворчишь — Чуя совсем не злится, он в прекрасном расположении духа, ему хорошо. — Нет, просто мне не нравятся подобные вещи, вот и всё…        Но когда-то следует начинать… Не захочешь сам, тебя заставит жизнь…

***

       Судьба злодейка, чёрт подери! Он не хотел даже на три метра подходить к этому драндулету, но, к сожалению, его с Чуей друзья отыскали одно необычное заброшенное местечко. Дазай, как никто другой, знает Накахару, и был уверен в том, что тот сразу же согласится на эту авантюру. А Осаму его одного не собирался отпускать! Да, он ревнивый. Но случился один маленький инцидент… У Шатена на днях прокололо колесо у велосипеда и ехать сам он не мог, то есть, как бы он не отказывался, но ему пришлось сесть на скутер Чуи и крепко вцепиться в его бока, обнимая. Голубоглазый лишь усмехался с друга, но понимал, что тот очень боится двухколёсных «монстров». Доехали все примерно одинаково. На том самом месте, к которому все мчались, стоял полуразвалившийся домик, окна выбиты, крыша покосилась, а про пол лучше промолчать. Ребята старались делать всё аккуратно, чтобы никуда не влезть. Внутри всё так же плохо, как снаружи. Но не для Чуи. Он подобное обожал, он любил старинные места за их ауру, за разные старинные предметы, за то, что ты не знаешь кто мог здесь жить, почему уехал, и кого держал в подвале… Да, фантазия играет в подобных местах очень хорошо, иногда боишься и шаг ступить, думая, что дух прошлого хозяина всё ещё живёт в этих стенах и сможет навредить тебе за повреждение его жилища. Именно это и нравилось парню, на душе так хорошо становилось в таких местах. Ребята неспеша заходят в большую просторную на те времена комнату, на полу много грязи, где-то дыры в полу, около окон лежат осколки, наверняка детвора постаралась, швыряясь камнями. Около левой от входа стены расположилась лавочка… Точнее то, что от неё осталось, одной ножки не было, поэтому лавочка стояла на одной, а под ней пауки сплели свои сети. В принципе паутина была везде, по всем углам, на спинках стульев разброшенных на полу. Над скамьёй была небольшая полочка с иконой… Вся в пыли. Даже лицо не видно, краска выцвела. Накахара пробирается первым, интерес в душе разгорается с каждой секундой всё сильнее, глаза бегают по помещению в поисках чего-то необычного. Пройдя чуть дальше вперёд слышится хруст…        Да это был чёртов пол, но печально, что не только он один. Сразу за хрустом сломанных деревяшек последовал глухой стук. Голубоглазый упал на пятую точку, хватаясь за застрявшую ногу. Ладно, если бы она просто застряла, так она ещё и похоже не правильно при падении поставилась и Рыжику гарантируется вывих конечности. Чуя болезненно шипит, пытаясь её вытащить из сделанной им же дыры, но увы. Когда нога старается выйти на свободу, обязательно задевает какую-нибудь торчащую деревяшку, что отзывается дикой болью. Ребята сразу подбегают к Накахаре, в том числе и Осаму, хотя тот даже и не собирался лезть в глубь дома. Сейчас же он подхватывает Рыжика под руки стараясь приподнять скулящее тело с грязного пола, пока остальные парни старались убрать в стороны мешающие и причиняющие боль деревяшки в стороны, чтобы можно было без проблем вытащить ногу. Как только это удаётся сделать, Дазай бесцеремонно поднимает Голубоглазого на руки, вынося того на улицу, и аккуратно усаживая тяжело дышавшего парня на сидушку его скутера. — Ты как? — с волнением спрашивает Шатен, осматривая повреждённую ногу, которая явно была не в своём естественном положении. Он хотел снять кроссовок, чтобы посмотреть есть ли опухоль, но ему не позволили, Накахара сразу же упёрся ладонью в плечо Шатена, всем своим состоянием показывая, что ещё и он откинется от боли. — Больно. Садись за руль и отвези меня до… — его сразу же прервали возражениями вперемежку со страхом в голосе. — Я?! Ты издеваешься Чуя? Я за него ни разу не садился. А если не справлюсь с управлением и он уедет куда-то в сторону? Я не хочу брать на себя ответственность за другую жизнь… — к его волосам сразу тянут руку, Шатен слегка наклоняется, позволяя до них дотронуться. Рыжик мягко ворошит каштановые волосы, мягко улыбаясь сквозь боль. — Я знаю, что свою жизнь могу легко доверить тебе. Ты справишься, здесь нет ничего трудного, я помогу — Шатен никогда не мог устоять перед красивыми небесными глазами, они манили, и Накахаре не надо было повторять по несколько раз, Осаму и так готов сделать всё, что душе угодно. — Ладно — Дазай тяжело вздохнул, выпрямляясь и садясь за руль скутера.        Нужно было видеть, как Осаму пытался разобраться в управлении «тупого драндулета», то слишком сильно выжал газ, то слишком резко нажал на тормоз. Но главное, что всё-таки научился. Накахара уселся за ним, стараясь сильно не тревожить больную конечность. Осаму же, пока ехал по дороге, думал лишь об одном. О словах Рыжика, тот доверяет ему, доверяет свою собственную жизнь. Этот момент очень смущал, вызывая румянец на щеках и учащённое сердцебиение, так ещё и Накахара его сзади обнимает. Господи не дай сойти с ума в этой ситуации, Чуя слишком милый…        Благо всё обошлось. Да, это был вывих, но уже через неделю Чуя начинал ходить, похрамывая, а ещё через несколько дней чуть ли не бегал. А Дазай был рядом. За что ему огромное спасибо, Голубоглазый иногда чуть не целовался с полом, но Шатен всегда подхватывал, помогая выпрямиться. Между ними всегда была особенная связь…

***

       Парни, окончив девять классов, решают пойти в десятый класс, и не зависимо от того, что это не выпускной класс, как девятый и одиннадцатый, всё равно выкроить время для гулянок сложно, но как только все официальные дела выполнены, наступает время летних каникул. Чем не повод проехаться на речку с друзьями и отдохнуть? Так, в принципе, Чуя, Дазай и их друзья и сделали. Собрав все необходимые вещи: рюкзаки, палатки, еду, они отправились в поход. Чуя с Дазаем договорились, что поедут на скутере Накахары вперёд, чтобы успеть набрать хворост и разжечь костёр, и чтобы, когда все подъедут, было всё готово к отдыху. Ехали они довольно долго, примерно сорок-пятьдесят минут. И это на скутере! На велосипеде наверное все полтора-два часа. Но Дазай этому был только рад. Он не знал почему, может пубертат, но он стал неспеша осознавать свои чувства к рыжеволосому другу детства. Что грустно — это то, что они просто друзья. Но несмотря на это, Кареглазый до жути радовался в душе, когда услышал о том, что они с Чуей едут вместе вперёд, а мозг там сам додумал, что они смогут побыть вместе, наедине. Только Дазай и Чуя… Приехав на место встречи, парни сразу разложили палатку и направились в лес за хворостом. Кареглазый не желал отходить от Чуи, хотя второй на него ругался, что они такими темпами мало что собрать смогут на одном месте. Нет, Осаму не боялся потеряться в лесу, он просто хотел быть рядом. Рядом с предметом его обожания. А ведь Чуя ему и до этого нравился, просто Шатен не задумывался об отношениях с парнем. Он не считал это чем-то страшным, но в тот же момент Чуя был его другом, и очень не хотелось терять такие близкие отношения, несмотря на то, что душа просила большего.        Набрав огромную кучу палочек разных размеров, парни вернулись к палатке, и пока Накахара раскладывал их горочкой, Дазай доставал из рюкзака старые газеты, которые забрал у отца и сминал их в комочки. Голубоглазый прекрасно умел обращаться с огнём, Осаму всегда восхищался, как ловко тот обращается с горелкой или зажигалкой, так ещё и бензин туда подливает, не боясь потерять руки. Демон, с восхитительным лицом. Пока ветки сгорали, постепенно превращаясь в угольки, Чуя предложил посидеть на берегу реки, хотя бы ноги помочить, так как вода пока не успела нагреться до температуры купания. И вот они спокойно разложились на жёлтом немногочисленном песочке, но, что удивительно молчат. Шатен боится что-то сказать, а Чуе просто спокойно, так тихо, вода мягко обволакивает голые стопы, где-то неподалёку трещат сухие ветки от разрушительного огонька. Но эту тишину всё-таки решает прервать Осаму… — Чуя… — смотрит на друга, который блаженно прикрыл глаза и улыбается от наслаждения. — Что? — нехотя, в пол голоса проговаривает Рыжик. — А ты когда-нибудь целовался? — на щеках выступает предательский румянец, а сердце с большей силой врезается в грудную клетку. — Глупый вопрос, Осаму. — Почему же? — Я всегда нахожусь рядом с тобой, ты как никто другой знаешь, что у меня пока не было девушки — «пока»? — И выходит, что я ни с кем не целовался. — Ну мало ли… Я же иногда всё равно уезжаю с родителями, может тебе кто-то предлагал поцеловаться? — Кареглазый не знает, зачем начал этот разговор и что хочет услышать. Может то, что Чуя ещё никем не целованный и это удастся сделать ему? Кто знает. — Ты что ревнуешь? — как ножом в спину, Осаму вытягивают из его сладких мечтаний. — Нет, конечно. Кого мне ревновать? Такого коротышку, как ты? — Осаму усмехнулся, наблюдая за реакцией Рыжика. — Сейчас получишь. — тон серьёзный, Накахара поворачивает голову на друга, грозно смотря точно в глаза, пока второй лишь ехидно улыбается и невзначай показывает тому язык.        Где-то из глубины леса слышатся голоса и хохот. О, явились не запылились, вот и друзья подъехали. Ну и пошла поехала суматоха… Кто-то еду жарит, кто-то палатки расставляет, кто-то — один из отважных (бессмертных и с диагнозом отсутствия мозга) — полезли открывать купальный сезон, пока Чуя, скрестив руки на груди, ухмыляется, а Шатен, стоящий рядом, аж вздрогнул, представляя какая же всё-таки низкая температура воды.        Когда ты находишь с друзьями на отдыхе, все знают, время бежит до жути быстро… Вот было утро и ты только начал собирать хворост для костра, а тут все уже наели до полного пузики и сидят довольные, греясь у тёплого и красивого огня. Ну и как же без страшных историй в такую романтичную звёздную безоблачную ночь. Акутагава всегда умел напугать до смерти своими рассказами, да и видом тоже. Он как приведение с синяками под глазами. А Шатен такого не любил, да ему уже семнадцать и это странно страшилок бояться, и, возможно, кажется, что он вообще мало что любит в этом мире (в частности так и есть), но что поделаешь, если природа сделала его таким восприимчивым ко всему. Поэтому сейчас, пока Рюноске рассказывает какую-то страшную легенду всяких монстрах леса, который находится ровно за спиной Кареглазого, тому неоднократно хотелось вскрикнуть от любого шороха или треска веток. Такое поведение друга от зоркого взгляда Рыжеволосого не скрылся. Он встал с насиженного и пошёл в сторону палатки, Осаму хотел тоже подняться и наконец уйти, показывать нарастающий страх перед остальными не сильно хотелось, а Накахара особенный, ему он ничего не боится показать, но остальным нет! Кареглазому не позволяют встать с нагретого места, нажав на плечо во время вставания, Дазай непонимающе провожал Чую, который заполз в их общую палатку. Как-то не по себе стало… Но уже через минуту Рыжик вернулся, накрывая себя и Осаму тёплым пледом, мило улыбаясь. Да, Чуя заноза в заднице с отвратительным характером, но это не отнимает того факта, что, если надо, он до ужаса заботливый. Может даже вломить, если кто-то, кому прописан постельный режим, попробует подняться с кровати. Так что лучше не рыпаться. Дазай наблюдает за Чуей, который снова зарылся пальцами в его волосы, наводя на голове бардак и сильнее укутывая в плед друга. Дазай не хочет отводить от него взгляд, он слишком… Слишком… Он лучший, единственный такой и неповторимый. Никакой художник не сможет передать всю суть голубоглазого низкорослого паренька. Спустя время Дазай укладывает голову на плечо Чуи, прикрывая красивые очи, Рыжик лишь незаметно улыбается, поглаживая второго по пушистым взлохмаченным им же волосам. А там уже и одиннадцатый час подобрался, Накахара разбудил Шатена, и оба сонных парня отправились в свою палатку, где Осаму, неосознанно, но совершенно не хотел отстраняться от парня. Позволил лечь на плечо, теперь страдай! А Рыжик будто и не против был, невесомо приобнял и зарылся носом в мягкую капну волос на макушке. Это странно, когда два парня лежат в обнимку? Да кого это ебёт волнует! На утро, возможно, будет неловко, но сейчас парням на это абсолютно наплевать…

***

       Как же чёрт возьми быстро подбирается восемнадцатилетие. Уже совершеннолетние, совсем взрослые. А Осаму считает себя последним трусом! Они с Чуей знакомы одиннадцать лет. Одиннадцать, мать твою! А признание в чувствах? Какое признание? Не слышали о таком… Дазай так и не осмелился сказать Накахаре эти три злосчастные слова: «я тебя люблю» или «ты мне нравишься». Но зато у него прекрасно получалось себя накручивать на то, что Голубоглазый просто пошлёт его и перестанет общаться с ним из-за того, что он гей просто влюбился в парня! Рыжик всегда был рядом, всегда помогал и поддерживал… Сказка, а не парень, но… Он же наверняка натурал. Как такой как он может оказаться геем? Эх… Была не была! Кареглазый тяжело выдыхает, опустив голову, сидя сгорбившись на кровати. Он боится, будто ему пять лет… Но это его первая и такая долгая любовь, которая изо дня в день не угасала, а становилась всё крепче. Именно поэтому терять Чую он совсем не хочет, но и мучиться от разрывающих душу и сердце чувств тоже неприятно. Дазай поднимается с насиженного места, предупреждая по пути маму, которая что-то вкусненькое химичила на кухне, что он пошёл к Чуе и вернётся, как сможет. Кареглазый парнишка выходит за порог дома, переводя взгляд на соседний дом — Чуи. Как Дазай и думал, Рыжик стоял около сарая, вымывая свой скутер до блеска, и то, даже резина колёс такое чувство переливалась на солнце. Шатен снова взволновано выдохнул и пошёл на участок Голубоглазого. Калитка снова противно скрипнула, Дазай спокойно подошёл к Накахаре и старался успокоить раззадорившееся сердцебиение. — Привет — проговаривает Кареглазый, убирая руки за спину и обхватывая одну ладонь другой — Зря ты его вымыл. — Почему это? — непонимающе спросил Накахара, переводя взгляд на Осаму, который даже не посмотрел на него, а просто разглядывал прекрасно выполненную работу Рыжика. — Я хотел предложить кое-куда съездить. Красивое место, но увы… — Дазай разворачивается на пятках на месте и уже собирается уходить, как бы намекая Чуе, что у него мало времени на раздумья, если хоть немного интересно, что же такое задумал Осаму. — Ну и что, если я его вымыл? Помою ещё раз — спокойно отвечает Рыжик, замечая, как Второй снова подходит к нему, хитро улыбаясь — Ну и куда ты хочешь поехать? — Это сюрприз! Я покажу куда ехать.        В глазах Чуи явно играет интерес. Что Дазай задумал? Почему так хитро улыбается? Но в тот же момент он какой-то странный… Какой-то скованный в действиях, в словах, будто волнуется из-за чего-то. Но, к сожалению, Голубоглазый не знал из-за чего. — Хорошо, поехали прямо сейчас. Зачем время тянуть, верно? — Кареглазый усмехнулся, указывая на скутер около них.        Накахара молча кивнул и сел за руль, а за ним уселся Осаму, обнимая того за талию. Ехать пришлось долго, примерно час, и Осаму впервые искренне обрадовался тому, что Чуе подарили эту «тарантайку», ведь идти пешим сюда займёт полдня, а, как считал сам Кареглазый, это именно то место, которое прекрасно подойдёт для признания. Как только они начали подъезжать, Шатен указал на прилегающую к проезжей части небольшую дорожку. Чуя сразу свернул туда, и ещё около пяти минут они маневрировали на каменистой дорожке, пока Дазай лишь сильнее обнимал Чую за талию, боясь свалиться. И вот, наконец-то, они приехали. Задница, такое чувство, стала плоской за всё это время.        Рыжик не может отвести глаз от красоты выбранного Осаму места. Небольшое озеро, к которому склоняются ивы и другие деревья, на воде разрослись кувшинки с малиново-розовыми цветами. Около берега местами рос камыш, на который аккуратно присаживались стрекозы. Очень красиво, не хочется даже взгляд отводить, но пришлось. Дазай мягко подтолкнул Чую в спину, дабы тот прошёл дальше к водоёму и присел на молодую ярко-зелёную травку. И только когда Голубоглазый подошёл ближе, смог заметит, как красиво на воде играют блики от солнца. Рыжик присаживается около полупрозрачной воды, не отводя глаз от красот места, сжав ноги немного в коленях, и облокачиваясь на вытянутые руки за спиной. Дазай же пытался не свихнуться от множества мыслей, бушующих в голове. Как начать? Что сказать? Может как-то прикоснуться к нему? А если он сразу оттолкнёт и посчитает его странным…        Да гори оно всё синем пламенем в аду!        Дазай сильно сжимает кулаки, из-за чего небольшие ноготочки впиваются в бледную кожу влажных от волнения ладоней. Он смотрит куда-то в сторону своих кроссовок, а в голове полный бардак. Он боится вздохнуть как-то не так, боится, что во время признания запнётся и все мысли, аккуратно сложенные по полочкам, снова улетят кто куда… Осаму не может смотреть на Чую, да, тот был красив, но именно это сейчас отвлекало больше всего. Он затягивает в пучину своих голубых озёр, в которых благополучно тонет Шатен. Дазай поджимает к груди ноги, улыбается, и спокойно начинает, пока в голове крутится лишь «была не была! Живём один раз.» — Тебе нравится здесь? — начинаем из далека… Из дальнего далека. — Да, но я не могу понять зачем ты меня сюда притащил. Место красивое, но если ты куда-то зовёшь, значит что-то хочешь. И это что-то бывает разное: или тебе просто нужна компания, либо ты хочешь что-то сделать — за долгие годы дружбы Чуя хорошо выучил действия и намерения Шатена, но он точно даже близко не смог бы догадаться что творится в душе у Осаму. — Может ты и прав — Дазай улыбается, наконец переводя взгляд на Рыжика, который в свою очередь сделал то же самое — Я кое-что задумал, но… — Но? — переспрашивает спустя небольшое количество времени Голубоглазый. — Это немного сложнее остальных моих задумок — Шатен смотрит куда-то вглубь воды. Сейчас бы утопиться спокойно, а не сидеть нервничать рядом с любимым человеком.        Между ними нависла мучительная тишина. С девушками и проще и сложнее одновременно, чем с парнями. Они вроде такие нежные и влюбчивые, но в тот же момент непредсказуемые. А что делать если парень влюбляется в парня? Как надо себя вести рядом с ним? А если Чуя всё не так поймёт и примет слова Дазая за шутку? Осаму же ничего не сможет сказать в ответ, просто согласится, якобы: «Да, я просто пошутил! Тебя не наебать…» Почему так сложно… — Чуя… — спустя время говорит Кареглазый, закинув голову назад и прикрыв глаза. Его лицо спокойно, несмотря на то, что внутри он сгорает и сомневается в том, чтобы говорить такие важные слова — Ты… Мне нравишься.        В какой-то момент Рыжику показалось, что он сошёл с ума и у него шизофрения, из-за которой голоса в голове несут непойми что! Дазай только что признался ему в… Любви? Боже! Боже! Боже! Голубоглазый молчит. Долго молчит… Но эту тишину снова нарушает Шатен. — Чуя, не молчи… Пожалуйста… — всё это время Дазай не решался посмотреть на Рыжика, боясь увидеть на его лице отвращение обращённое на него, но… Всё повернулось совершенно неожиданно для Шатена.        Как только Кареглазый поднимает голову, чтобы повернуться лицом к предмету своего обожание и разочароваться в этой жизни, только посмотрев в его глаза цвета морской волны… Но не тут-то было. Чуя, облокотившись на левую руку, кладёт ладонь правой руки на щёку Шатена и нежно прикасается к его губам, практически сразу отстраняясь. На щеках горит предательский румянец, а сердце выкручивает кульбиты, не собираясь сидеть на одном месте. Дазай в шоке. В сильном шоке. Неужели его чувства взаимны?! Кареглазый ещё секунду смотрит на Голубоглазлого, щёки которого отдавали цветом спелого граната. Он тянет ладонь левой руки к щеке Рыжика, опираясь на вторую, и неспеша, совершенно никуда не торопясь, прикасается светло-розовым губам парня, блаженно прикрыв глаза. Страха как такового нет, Накахара его поцеловал, тем самым включая зелёный свет для Осаму. Он целует мягко, замечая ответную реакцию со стороны Первого. Желание, которое копилось в душе все эти годы, постепенно рвёт грань сомнений и осторожности. Дазай начинает покусывать губы парня более настойчиво, после нежно прикасаясь к тому месту. Кареглазый кусает ещё несколько раз, сразу же проходясь шершавым языком по образовавшимся мелким ранкам, замечая, что Накахара приоткрывает немного рот, как бы позволяя зайти дальше. Осаму проталкивает язык во влажный ротик, и Накахара сначала даже вздрагивает, чувствуя горячий язык другого человека у себя во рту. Это странно, необычно и до удори круто. Дазай перемещает ладонь, которая ранее была на гладкой щеке, на аккуратную талию, сразу же пропуская её под ткань футболки. Крепкое тело чувствуется сразу, накаченные мышцы, но несмотря на это, прощупывались элементы женской фигурки. Осаму совершенно спокойно хозяйничает во рту Чуи, будто они целуются уже не первый и не десятый раз. Язык пробегает по ровному ряду зубов, а слюна создаёт некое скольжение между двумя горячими языками. Лёгкие горели от недостатка кислорода, но отстраняться совершенно не хотелось. Хотелось ещё и ещё! Хотелось в один момент наверстать все упущенные годы. Но увы… Голубоглазый отстраняется, резко вдыхая воздух, что делает и Осаму, и следом снова кратко целует в губы Второго. Очень круто. Особенно когда это происходит с любимым человеком. Щёки обоих нещадно горят, в глазах смешивается любовь с желанием, туманищем разум. — Дазай… — полушёпотом начинает Чуя, проходя тыльной стороной пальцев по пунцовой щеке Младшего — Ты мне тоже нравишься.        В сердце разливается тепло. Так горячо, до жути хорошо… Но всему приходит конец. Парни ещё немного повалялись в обнимку на изумрудной короткой травке о чём-то общаясь, флиртуя, иногда кратко целуясь, но потом Чуя напоминает, что он уехал не предупредив маму или отца. Да, он взрослый, но мама сто процентов будет ждать его к обеду, а им ещё и ехать около часа. Парни нехотя поднимаются и идут в сторону скутера. Дазай счастливо улыбается, кажется, что обычная тарантайка, но именно она открывала разные пути по жизни к уединению и парней и раскрытию в такие моменты чувств к друг другу в их сердцах. Парни уселись на красненький скутер, отправляясь в обратный путь, который дался немного сложнее, благодаря Дазаю. Ему бы просто держаться за Накахару, чтобы не улететь нахрен в Кювет, но нет! Он наглеет, лезет под футболку Чуи, очерчивая пальцами рельеф пресса, в тот же момент мягко целуя Накахару в плечо, в шею, иногда проходя языком в месте между ними, чем вызывал волну мурашек по телу Рыжика, его нехотя пытались оттолкнуть, намекая на это движением лопатки назад, но нежное и смущённое, произнесённое с усмешкой, «Дурак», говорило о том, что Чуя совершенно не против подобных ласок от горячо любимого парня все эти долгие годы…